Теракт в Париже невозможно понять и одобрить. Французам, которые вышли на улицы, чтобы почтить память убитых журналистов и выступить против террора, нельзя не сочувствовать. Но есть вопросы, которые пока даже не заданы.
К сожалению, после трагедии в Париже, где сразу после оскорбления лидера ИГИЛ боевики открыли огонь на поражение, многие комментарии в российских социальных сетях сводились к обсуждению необходимой степени кары за те или иные слова и картинки.
Эти потрясающие разговоры ведутся в стране, которая страдает от террора куда больше, чем Европа: радикальный ислам того же толка – угроза не только для Парижа или Рима, но и для Владикавказа и Грозного. То есть завтра или послезавтра какие-нибудь религиозные фанатики взорвут, захватят, выдвинут требования и возьмут на себя ответственность, и это может произойти у нас под боком.
Они тоже будут чем-нибудь оскорблены. Очень удобно оскорбляться, врываясь куда-нибудь с оружием. И в России есть люди, которые любят делать именно так. Их называют террористами, окружают и чаще всего уничтожают.
И это правильно.
Если и впрямь невинная карикатура, на которой вождь боевиков Абу Бакр аль-Багдади говорит «С наилучшими пожеланиями, кстати», действительно может являться поводом для террористической атаки, то из этого прямо следует, что США за карикатуры на Барака Обаму могут отправлять к редакциям российских газет беспилотники.
Вы, блюстители принципа «а нечего рисовать карикатуры», этого хотите?
Я – нет. Очень хорошо, что в Париже можно высмеивать аль-Багдади, а в Москве потешаться над Обамой или Меркель.
Однако пафос «защитим свободу слова» – в парижском случае – разделять кажется очень наивным. Эмоционально вышедших на площади французов можно понять: убиты люди, убиты журналисты, убиты варварски, открыто, цинично, и не имеет значения, «за что именно». Убивать невооруженного врага, не давая ему опомниться и ответить – это в любом случае подлость.
Но вопрос, который стоило бы задать всем, кто вышел на улицы французской столицы, должен звучать так: «А откуда взялось это ИГИЛ? Не имеет ли Франция какого-то отношения к созданию боевой террористической организации, которая единственным методом ведения диалога считает автоматную очередь? Как нам теперь с этим жить?»
Нет, речь идет о том, что свалившиеся с неба мерзавцы устроили кровавую бойню.
Очень странная свобода слова, которая почему-то никак не подразумевает долгого, обстоятельного и подробного рассказа о том, как когда-то, еще не так давно, США решили немного поиграть с сирийским лидером Башаром Асадом в свою любимую игру: «А не свергнуть ли нам человека, которого мы придумаем называть диктатором?»
Асад оказался крепким орешком, и для того чтобы сирийцы не думали лишнего, в стране была развязана кровопролитная война, участие в которой приняли отлично вооруженные и подготовленные бандиты, которых западные СМИ называли почему-то «оппозицией» и «сирийским обществом». Когда кровавая бойня шла в километрах от Дамаска, это мало кого тревожило: ведь свергают тирана, можно пустить немного крови.
Но боевики вышли из-под контроля, и самая фанатичная их часть и стала ИГИЛ. Теперь они отрезают головы на камеру и стреляют из автоматов по французским журналистам.
С неба они не свалились.
Дадим слово президенту Франсуа Олланду.
Вот его заявление от 2 июня 2012 года: Башар Асад вел себя неприемлемым и нетерпимым образом, совершив поступки, которые его дискредитируют. Единственный возможный выход из этой ситуации – уход Башара Асада.
А вот его же слова от 28 августа 2014 года: Асад не может быть партнером в борьбе против терроризма. Между двух зол не может быть выбора, сирийский лидер де-факто сам является союзником джихадистов.
Даже не представляю, что может значить это кокетливое «де-факто», но ситуация в целом выглядит так: за два года Сирия превратилась в арену войны между Асадом и радикалами-исламистами со всего мира, которые, в свою очередь, умудряются постоянно грызться между собой, бездумно транжирить выделяемые им средства и заниматься грабежами, разбоем и террором.
Президент Франции, который помогал США создавать то, что называется «сирийской оппозицией», виновен в создании ИГИЛ и несет за это личную ответственность.
Это не оправдывает боевиков, врывающихся с автоматами в редакцию, но тот факт, что США и НАТО не могут контролировать «Исламское государство», никоим образом не означает, что они не виноваты в том, что произошло сегодня в Париже.
Вы хотели поиграть жизнями миллиона сирийцев? Вы поиграли. Добродушные парижане не спросили с вас за это? Не спросили. СМИ, которые говорят сейчас о «свободе слова», дали свободное слово Башару Асаду? А Муаммару Каддафи? А Хосни Мубараку?
Я могу понять эмоциональный накал того, что творится сейчас в Париже.
Но спрашивать с боевиков не имеет смысла. Боевиков просто уничтожают. А вот спросить с каждого, кто решил чужими руками повоевать с теми, кто стоял у этих боевиков на пути, пожалуй, стоило бы.
Спросите у Олланда, зачем ему нужно было свергать Асада? Он, я уверен, расскажет много всего интересного. Ведь не деньги ли французских налогоплательщиков шли на создание так называемой сирийской оппозиции, из которой выросло ИГИЛ?
И, наконец, если это не ИГИЛ, а какая-нибудь другая боевая исламская организация, то не стоит ли сначала удивиться тому, что без участия западного мира, который вверг в хаос Афганистан и Ирак, устроил переворот в Ливии, атаковал Сирию, исламские фанатики были бы задушены светскими военными режимами?
Все началось не с ИГИЛ, и меньше всего сейчас стоит молчать именно об этом. Но как раз об этом молчат особенно мрачно и угрюмо.
Первоисточник http://vz.ru
