Суровые истины в Сирии

Читатель "Рупора Тоталитарной Пропаганды" сделал перевод примечательной статьи бывшего куратора курдского проекта в Ираке и Сирии Бретта МакГерка. МакГерк до своей отставки в конце прошлого года курировал курдов по линии Госдепартамента США, а также занимался координацией внутри американской коалиции против ИГИЛ. До недавнего времени он был одним из ключевых игроков в регионе, действуя в той же плоскости, что и Кассем Сулеймани. Статья вышла еще в мае этого года, но МакГерк достаточно неплохо заглянул в будущее американской политики в регионе с точки зрения глобалистов, которые уже весной начали подозревать, чем все закончится для США в Сирии. Во многом, Трамп нарушил именно те обещания, которые несколько лет именно МакГерк от имени Госдепа раздавал курдам.

Суровые истины в Сирии

Америка не может сделать больше с меньшим, и она не должна пытаться


МакГерк в Табке.

За последние четыре года я помог возглавить (США – прим. перев.) глобальный ответ на подъем Исламского государства (ИГИЛ) - усилия, которые привели к уничтожению “халифата” ИГИЛ в самом сердце Ближнего Востока, служившего магнитом для иностранных джихадистов и базой для начала террористических атак по всему миру. Работая в качестве специального посланника президентов США Барака Обамы и Дональда Трампа, я помог создать коалицию, которая была самой крупной в своем роде в истории: 75 стран и четыре международные организации, их сотрудничество строилось на основе лидерства США и их последовательных действиях при руководстве коалицией. Действительно, стратегия по уничтожению халифата ИГИЛ была разработана при Обаме, а затем продолжена с небольшими изменениями при Трампе; во всем она была сосредоточена на предоставлении местным боевикам возможности вернуть свои города из-под власти ИГИЛ, а затем создать условия для возвращения перемещенных лиц.

С самого начала стратегия также предполагала, что Соединенные Штаты будут оставаться активными в регионе в течение периода после уничтожения халифата, в том числе на земле в северо-восточной Сирии, где сегодня около 2000 американских спецназовцев удерживают коалицию из 60 000 сирийских боевиков, известных как Сирийские демократические силы или SDF. Но в конце декабря 2018 года Трамп переиначил эту стратегию. После телефонного разговора со своим турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом, Трамп неожиданно отдал приказ вывести все американские войска из Сирии, видимо, не задумываясь о последствиях. Трамп с тех пор изменил этот приказ – его план, на момент написания этого эссе, заключается в том, чтобы примерно 200 американских военнослужащих оставались на северо-востоке Сирии и еще 200 оставались в Аль-Танфе, изолированной базе на юго-востоке страны. (администрация (коалиции – прим. перев.) также надеется, скорее всего напрасно, что другие члены коалиции заменят выведенные американские войска своими силами.) Но во всяком случае, этот новый план еще более рискованный: он ставит перед небольшой группировкой войск ту же задачу, что и нынешнее развертывание США на северо-востоке Сирии, которое в десять раз больше.

Многое остается неопределенным в отношении вывода войск США. Но каким бы ни был оставляемый контингент, решение Трампа значительно сократить американское присутствие в Сирии вряд ли будет отменено. Теперь задача состоит в том, чтобы определить, что должно произойти дальше – что Соединенные Штаты могут сделать, чтобы защитить свои интересы в Сирии, даже когда они сократят свое военное присутствие в ближайшие месяцы. Самое худшее, что может сделать Вашингтон, это сделать вид, что его вывод – полный или частичный - на самом деле не имеет значения, или что это просто тактический шаг, не требующий изменения общих целей. Стратегия, которую демонтировал Трамп, дала Соединенным Штатам единственный реальный шанс достичь ряда взаимосвязанных целей в Сирии: предотвратить возрождение ИГИЛ, сдержать амбиции Ирана и Турции и договориться о благоприятном послевоенном урегулировании с Россией. С уходом американских войск из Сирии многие из этих целей больше не являются жизнеспособными.

Вашингтон должен теперь поумерить свои запросы. Он должен сосредоточиться на защите только двух интересов в Сирии: недопущении возвращения ИГИЛ и недопущении создания Ираном там укрепленного военного присутствия, которое могло бы угрожать Израилю. Без рычагов воздействия на местах достижение даже этих результатов потребует болезненных компромиссов. Но альтернатива, в которой Соединенные Штаты делают вид, что ничего не изменилось, не достигает даже этих скромных целей и еще больше подрывает доверие к ним в этом процессе, гораздо хуже. Это горькая пилюля, которую нужно проглотить после прогресса последних четырех лет. Но лишенные других вариантов, Соединенные Штаты должны проглотить ее, тем не менее.

РАЗГРОМ ХАЛИФАТА


МакГерк в Иракском Курдистане с племянником Барзани.

В сентябре 2014 года ИГИЛ была на пике могущества. Эта группировка контролировала почти 40 000 квадратных миль территории в Ираке и Сирии, площадь которой примерно равна площади Индианы и где проживает около восьми миллионов человек. Имея более $1 млрд. дохода в год, группа использовала этот самопровозглашенный халифат в качестве базы для планирования и осуществления террористических атак в Европе, и призвала своих сторонников сделать то же самое в Соединенных Штатах. На контролируемых землях ИГИЛ убивала, насиловала и порабощала тех, кого считала еретиками или неверными: христиан, курдов, шиитов и езидов, а также суннитов, не согласных с идеологией группировки. Несмотря на эту жестокость, и отчасти из-за нее, ИГИЛ была крайне привлекательна. В период с 2013 по 2017 год более 40 000 человек из более чем 100 стран прибыли в Сирию, чтобы присоединиться к ИГИЛ и другим экстремистским группировкам, сражающимся в сирийской гражданской войне.

Я был в Ираке летом 2014 года, когда ИГ захватило город Мосул, а затем наступало на Багдад. Даже когда посольство США начало эвакуацию персонала, готовясь к худшему, американские дипломаты готовились помочь иракцам оказать сопротивление. В последующие месяцы мы собрали широкую коалицию правительств, объединенных в своей оппозиции к ИГИЛ. План коалиции состоял в том, чтобы объединить военные операции против группировки с инновационными гуманитарными и стабилизационными инициативами, которые обеспечат тем, кто перемещен ИГИЛ, возможность получить основное убежище и вернуться домой после окончания боевых действий.

С самого начала американские дипломаты ясно дали понять, что это не будет бесконечной кампанией по созданию наций или переустройству Ближнего Востока. Цель состояла в том, чтобы уничтожить ИГИЛ и помочь местным жителям организовать свои собственные дела после поражения группировки. Эти цели были достигнуты. В течение следующих четырех лет ИГИЛ потеряла почти всю территорию, которую когда-то контролировала. Большинство ее лидеров были убиты. В Ираке четыре миллиона гражданских лиц вернулись в районы, когда-то принадлежавшие ИГИЛ, что является беспрецедентным показателем после любого другого недавнего насильственного конфликта. В прошлом году в Ираке прошли национальные выборы и было сформировано новое правительство во главе с способными прозападными лидерами, нацеленными на дальнейшее объединение страны. В Сирии SDF полностью вычистили ИГИЛ со своих территорий на северо-востоке страны, а программы стабилизации под руководством США помогли сирийцам вернуться в свои дома. В Ракку, бывшую столицу ИГИЛ, к концу 2018 года вернулись 150 000 мирных жителей из числа более 200 000 перемещенных человек.

Короче говоря, кампания США против ISIS не является, и никогда не была, «бесконечной войной» такого рода, которую Трамп осудил в своем послании «О положении страны» в феврале 2019 года. Он был разработан с самого начала, чтобы удержать Соединенные Штаты от впутывания в большие расходы, которые Трамп справедливо осуждает. Большую часть боевых действий ведут иракцы и сирийцы, а не американцы. Коалиция, а не только Вашингтон, поддерживает законопроект. И в отличие от вторжения Соединенных Штатов в Ирак в 2003 году, эта кампания пользуется широкой внутренней и международной поддержкой.

К концу 2018 года кампания приближалась к точке перегиба. Физический халифат был близок к поражению, и коалиция переходила к борьбе с подпольным повстанческим движением ИГИЛ. Хотя американские политики планировали этот переход, в правительстве были некоторые дебаты о том, как долго Соединенные Штаты должны оставаться в Сирии, а также каковы их конечные цели. Некоторые американские чиновники, особенно в Пентагоне, были сосредоточены на завершении первоначальной миссии: стойком поражении ИГИЛ. В Сирии это означало уничтожение халифата, а затем пребывание в течение определенного периода, чтобы помочь SDF защитить свою территорию и лишить ИГ возможности вернуться. Однако другие, в частности Джон Болтон, советник Трампа по национальной безопасности, считали, что американские войска должны оставаться в Сирии до тех пор, пока все иранские войска не уйдут и гражданская война в стране не будет решена. Это означало бы значительное расширение миссии и потребовало бы неопределенного обязательства американских войск, против чего выступал Трамп.

Никто в правительстве США всерьез не обсуждал вопрос о скором выводе войск, не говоря уже о том, что Вашингтон может просто объявить о победе над ИГ и затем покинуть Сирию. 11 декабря 2018 года я стоял на трибуне Госдепартамента и объяснял тогдашнюю официальную политику Соединенных Штатов в отношении Сирии: “Было бы безрассудно, если бы мы просто сказали: ну, физический халифат побежден, поэтому мы можем просто уйти сейчас". Восемь дней спустя Трамп сделал именно это, объявив через Twitter, что ”мы победили ИГИЛ“ и что "наши мальчики, наши молодые женщины, наши мужчины—они возвращаются, и они возвращаются сейчас". Это заявление оставило кампанию в замешательстве, а союзников Вашингтона в недоумении. США. чиновники, в том числе и я, пытались объяснить нашим партнерам резкую смену курса. После четырех лет помощи в руководстве коалицией, я обнаружил, что не могу эффективно выполнять свои новые инструкции, и 22 декабря подал в отставку.

НАЧАЛО КОНЦА


В Сирии МакГерк очень плотно работал с Джозефом Вотелом, который находясь на посту главы сил специальных операций США курировал военную составляющую курдского проекта.

К тому времени, когда Трамп сделал свое заявление, размер халифата ИГИЛ сжался до нескольких городов, а Сирия стала свидетелем самого низкого уровня насилия с начала гражданской войны в 2011 году. Страна входила в то, что американские чиновники называли “временным конечным государством”, временно разделенным на три зоны влияния великих держав.

Первая и самая большая зона контролируется сирийским государством. Эта зона охватывает около двух третей территории страны, возможно, 70 процентов ее населения, и большинство ее крупных городов, таких как Дамаск и Алеппо. Она получает мощную военную и финансовую поддержку от одной великой державы – России, и одной региональной державы – Ирана.

Вторая зона – это анклав оппозиции на северо-западе Сирии. Большая часть этой зоны в настоящее время контролируется сирийским филиалом Аль-Каиды, Хаят Тахрир аш-Шам, а остальные контролируются поддерживаемыми Турцией оппозиционными группами. Турецкие военные охраняют линию прекращения огня, которую Анкара согласовала с Ираном и Россией, отделяющую западную часть турецкой зоны от районов, контролируемых режимом Асада.

В третьей зоне доминируют SDF, поддерживаемые Вашингтоном и его союзниками. Когда-то этот район был сердцем халифата ИГИЛ и занимал почти треть территории Сирии, обладая значительными энергетическими запасами, огромным сельскохозяйственным богатством и населением почти в четыре миллиона человек. Франция, Великобритания и Соединенные Штаты имеют специальные силы на земле в этой зоне, и более широкая коалиция помогает защитить свое воздушное пространство и способствует программам стабилизации. Соединенные Штаты и союзная сирийская оппозиционная группировка также контролируют Аль-Танф, который ранее был гарнизонным городом ИГ.

По мере того, как насилие в Сирии резко падало в течение 2018 года, границы между этими зонами укреплялись, создавая условия для дипломатии великих держав. Имея силы на местах и влияние на одну треть страны, Соединенные Штаты были в состоянии играть важную роль в формировании послевоенной Сирии.

ДИПЛОМАТИЯ ВЕЛИКИХ ДЕРЖАВ


Фото на память с Пешмергой.



САЖАТЬ ИРАН В КЛЕТКУ


С руководителем Объединенного Комитета Начальников Штабов Данфордом. Как и МакГерк, также очень быстро впал в немилость у Трампа.

Стратегия США в отношении Тегерана была более враждебной. Военное присутствие Ирана в зоне влияния сирийского режима является значительным; если оно будет укреплено, то станет серьезной угрозой для Израиля и Иордании, двух жизненно важных союзников США. Тегеран также питает экспансионистские амбиции в Сирии: его прокси-силы стремятся проникнуть в зону США на северо-востоке, а также в район, окружающий гарнизон Аль-Танф, который находится на главной дороге между Дамаском и Басрой, в Южном Ираке. Их сдерживало только присутствие США. войска и угроза – или, в случае с Аль—Танфом, применение-силы.

Заявление Болтона о том, что американские войска останутся в Сирии до тех пор, пока все иранцы не уйдут, никогда не было реалистичным. Даже с неограниченными ресурсами, которые Трамп не был готов взять на себя, Соединенные Штаты не могли надеяться полностью изгнать иранцев из Сирии. Военное партнерство Ирана с Сирией восходит к началу 1980-х годов; Тегеран рассматривает страну как одного из своих самых важных союзников и готов заплатить высокую цену, чтобы сохранить там свой плацдарм. Глухое бряцание оружием служит только для ослабления доверия США и отвлечения от более реалистичных целей: сдерживания присутствия Ирана в Сирии, сдерживания его угроз Израилю и использования дипломатии для вбивания клина между Тегераном и Москвой.

Весной 2018 года Путин публично заявил, что Россия хочет, чтобы все иностранные вооруженные силы (в том числе иранские, турецкие и американские) покинули Сирию после окончания гражданской войны. Американские дипломаты начали использовать это открытие, требуя от России доказать, что она может удалить иранцев из ключевых районов страны, таких как регион, граничащий с Израилем и Иорданией. В рамках этих переговоров русские заявили, что они могут держать поддерживаемые Ираном подразделения по меньшей мере в 50 милях от Голанских высот и согласились разрешить миротворцам ООН осуществлять там мониторинг демилитаризованной зоны. Если русские смогут добиться этого к удовлетворению израильтян, Вашингтон заявил, что, возможно, будет готов обсудить частичный вывод войск из некоторых своих районов.

Соединенные Штаты согласовали свой подход с Израилем, который в 2017 году начал наносить авиаудары по иранским военным объектам в Сирии, которые он считал угрозой. Вашингтон не имел законного права наносить удары по иранским силам внутри Сирии, за исключением случаев самообороны, но Израиль имел полное право отказать (воспрепятствовать – прим. перев.) Ирану в возможности использовать сирийскую территорию для своих ракетных систем и других наступательных технологий. Сочетание израильской жесткой силы, американской дипломатии и американского военного присутствия дало Вашингтону мощный козырь в переговорах с русскими. Путин рассматривает отношения России с Израилем как центральную часть своей ближневосточной стратегии. Соединенные Штаты никогда не собирались выдворять всех иранцев из Сирии. Но, работая с израильтянами и используя свое собственное влияние в Сирии, они могли бы обеспечить определенное сотрудничество России в сдерживании иранского экспансионизма.

ОСМАНСКИЕ МЕЧТЫ


МакГерк в Кобани.

Присутствие США в Сирии также имело решающее значение для управления отношениями с Турцией, которая была проблемным партнером с самого начала кампании по борьбе с ИГИЛ. В 2014 и 2015 годах Обама неоднократно просил Эрдогана взять под контроль турецкую границу с Сирией, через которую свободно текли боевики ИГИЛ и техника. Эрдоган не предпринимал никаких действий. В конце 2014 года Турция выступила против усилий анти-игиловской коалиции по спасению преимущественно курдского города Кобани на севере Сирии от массированного нападения ИГИЛ, которое грозило закончиться резней среди гражданского населения. Шесть месяцев спустя Турция отказала коалиции в просьбе закрыть пограничные переходы в городах, которые стали логистическими центрами для ИГИЛ, таких как Таль-Абьяд, даже после того, как американские дипломаты сказали туркам, что если они не будут контролировать свою границу, победить ИГИЛ будет невозможно.

Столкнувшись с непримиримостью Турции, Соединенные Штаты стали более тесно сотрудничать с сирийскими курдскими боевиками, известными как Отряды народной защиты (YPG), которые защищали Кобани. YPG нанесла первый удар по ИГИЛ в Сирии, и вскоре она добилась успехов в вербовке десятков тысяч арабов в то, что позже станет SDF.

Турция возражала против поддержки США SDF. Анкара утверждала, что курдский компонент группы контролировался Рабочей партией Курдистана (РПК), курдской сепаратистской группой, которая вела непрерывную войну против Турции в течение почти четырех десятилетий. (В 1997 году Соединенные Штаты объявили РПК террористической организацией.) Хотя Вашингтон никогда не находил никаких случаев пересечения членами YPG границы для ведения боевых действий в Турции, а также доказательств того, что РПК имела оперативный контроль над SDF или что поставляемое США оружие проникало в Турцию, США политики приложили все усилия, чтобы решить проблемы Анкары. Соединенные Штаты ограничили свою военную помощь SDF; в результате бойцы группы вступили в бой без бронежилетов и шлемов и только с ограниченным противоминным оборудованием. (Во время одного из моих визитов в Ракку я узнал, что бойцы SDF приобрели стада овец для обнаружения и поджога мин ИГИЛ.) В течение нескольких месяцев Соединенные Штаты пытались успокоить Эрдогана, откладывая срочные операции SDF, такие как кампания по изгнанию ИГИЛ из сирийского города Манбидж, который группа использовала в качестве центра для планирования и осуществления нападений в Европе. Вашингтон даже направил своих лучших военных стратегов в Анкару, где они попытались разработать план освобождения Ракки с бойцами поддерживаемой Турцией сирийской оппозиции. В конце концов стало ясно, что для осуществления совместного плана с Турцией потребуется до 20 000 американских военнослужащих на местах. И Обама, и Трамп отвергли этот вариант, и в мае 2017 года Трамп решил напрямую вооружить YPG, чтобы она могла забрать Ракку у ИГИЛ.

Американские дипломаты смогли справиться с возникшей напряженностью в отношениях с Турцией благодаря присутствию американских военных в Сирии. Если бы Турция заявила, что на границе возникла проблема, американские войска могли бы обеспечить, чтобы граница оставалась спокойной и стабильной. (Соединенные Штаты также неоднократно приглашали турецких официальных лиц приехать в северо-восточную Сирию и посмотреть на ситуацию своими глазами, от чего они демонстративно отказались.) Когда Турция пригрозила напасть на курдов через границу, как это часто бывало, Вашингтон напомнил Анкаре, что американские войска находятся и там. А Соединенные Штаты заверили Эрдогана, что будут сдерживать любую продемонстрированную угрозу Турции со стороны Сирии. До тех пор, пока там находились американские войска, у турецких военных не было причин вмешиваться, и Анкара знала, что угроза жизни американцев будет иметь серьезные последствия для ее отношений с Вашингтоном.

Вывод американских войск, однако, снимает этот сдерживающий фактор. В настоящее время существует риск того, что Турция может начать вторжение в северо-восточную Сирию, аналогичное тому, которое она провела в январе 2018 года в Африне, курдском районе на северо-западе Сирии, не защищенном американскими войсками. Там турецкие военные, работая со своими исламистскими союзниками в сирийской оппозиции, напали на YPG, вытеснили более 150 000 курдов (почти половину населения Африна) и вновь заселили провинцию арабами и туркменами из других районов Сирии. Эта операция была не ответом на какую-либо реальную угрозу, а результатом стремления Эрдогана расширить границы Турции, которые, по его мнению, были несправедливо очерчены Лозаннским договором 1923 года. Я сидел на встречах с Эрдоганом и слышал, как он описывал почти 400 миль между Алеппо и Мосулом как “турецкую зону безопасности”, и его действия подкрепляли его слова. В 2016 году Турция развернула свои вооруженные силы к северу от Мосула без разрешения иракского правительства или кого-либо еще; дальнейшее развертывание было заблокировано только присутствием американских морских пехотинцев. Эрдоган теперь хотел бы повторить свою африканскую операцию на северо-востоке. Это будет включать отправку турецких войск на 20 миль в Сирию, удаление YPG (и большей части курдского гражданского населения) и создание так называемой безопасной зоны.

Военное присутствие США выиграло время для американских дипломатов, чтобы обеспечить долгосрочное соглашение, которое могло бы разумно удовлетворить Турцию, сдерживая грандиозные амбиции Эрдогана и защищая SDF и их курдских бойцов. Вывод войск до того, как такая договоренность будет достигнута, чреват катастрофой – вторжением Турции, которое приведет к массовому перемещению гражданского населения, разрушению SDF и созданию вакуума, в котором будут процветать экстремистские группировки, такие как ИГИЛ.

АРАБСКАЯ ДОРОГА В ДАМАСК


С инспекцией в Ракке.



ГОРЬКАЯ ПРАВДА


Визит в Ирак. Охранники из ЧВК.

Развертывание американских войск в Сирии позволило Соединенным Штатам встать лицом к лицу с Россией, сдержать Иран, сдержать Турцию, удержать арабские государства в узде и, самое главное, предотвратить возрождение ИГИЛ. Первоначальный приказ Трампа полностью вывести американские войска уничтожил все эти преимущества. Его недавняя поправка к этому приказу, которая позволяет 200 военнослужащим оставаться на северо-востоке и 200 оставаться в Аль-Танфе в надежде, что другие войска коалиции в конечном итоге составят баланс, может еще больше ухудшить ситуацию.

Новый план Трампа не остановил его первоначальный приказ о выводе войск. В ближайшие месяцы Соединенные Штаты будут значительно сокращать численность своих войск в Сирии, не зная, пошлет ли коалиция замену, что затруднит планирование и увеличит риск для тех войск, которые останутся. Кроме того, другие коалиционные силы вряд ли будут развернуты в достаточном количестве. В Ираке коалиция имеет 22 своих военных партнера. В Сирии их три: Франция, Великобритания и США. Французское и британское развертывание невелико и, благодаря внутриполитическому давлению в обеих странах, не будет увеличено намного, если вообще будет увеличено. Что еще хуже, миссия для 200 американских военнослужащих на северо-востоке, по-видимому, будет расширена, чтобы включать в себя не только поражение ИГИЛ, но и поддержание безопасной зоны в турецком пограничном регионе и защиту американской зоны от иранского, российского или сирийского проникновения. Это слишком много для 200 солдат; это было бы трудно даже для 2000. Просьба к таким небольшим силам продолжать столь обширную миссию несет в себе серьезные риски, которых можно было бы избежать, сохранив присутствие США на нынешнем уровне.

Лучшее, что Трамп мог бы сделать, - это отменить свой приказ о выводе средств. Но если он этого не сделает, Соединенные Штаты не смогут претендовать на то, что, оставив горстку войск в Сирии, они смогут избежать необходимости переосмысления своей стратегии. Вашингтон должен принять некоторые жесткие истины. Во-первых, Асад никуда не денется. Он является массовым убийцей и военным преступником, но на этой поздней стадии нет никаких шансов, что Соединенные Штаты или кто-то еще свергнут его. Вашингтону не нужно принимать правление Асада или взаимодействовать с его режимом, но он больше не должен истощать авторитет и престиж США, настаивая на том, что он должен уйти, или что он должен реформировать свой режим, в Женеве. И хотя Соединенные Штаты могут продолжать оказывать давление на Дамаск с помощью санкций, экономическая боль, которую они могут причинить, меркнет по сравнению с тем, что уже претерпел режим. С 2011 года Сирия пережила самый крутой обвал ВВП из всех стран со времен Германии и Японии в конце Второй мировой войны. Вашингтон должен использовать адресные санкции для достижения более ограниченных целей, таких как обеспечение возвращения сирийских беженцев из Иордании и Ливана и предоставление ООН возможности действовать на всей территории страны, в том числе в контролируемых SDF районах северо-востока. Использование санкций в погоне за недостижимыми целями, такими как устранение Асада, только создаст черные рынки, которые принесут пользу экстремистам и увеличат страдания простых сирийцев.

Вторая, связанная с этим истина заключается в том, что арабские государства теперь возобновят сотрудничество с Дамаском. Сопротивление этой тенденции со стороны Вашингтона только расстроит арабские государства и побудит их вести свою дипломатию за спиной Вашингтона. Лучшим подходом для Соединенных Штатов было бы работать со своими арабскими партнерами над выработкой реалистичной программы действий в отношении Дамаска—например, путем поощрения арабских государств к тому, чтобы обусловить свои возобновленные отношения с Сирией мерами укрепления доверия со стороны режима Асада, такими как всеобщая амнистия для мужчин военного возраста, которые покинули страну или присоединились к оппозиционным группам и теперь хотят вернуться на контролируемую режимом территорию. Ограниченное, условное арабское присутствие в Дамаске также может начать ослаблять монополию Ирана и России на влияние в Сирии.

Соединенные Штаты также должны признать, что Турция, хотя и является союзником по договору, не является эффективным партнером. Американские дипломаты продолжают надеяться, что, работая с Турцией по Сирии, они смогут сломить дрейф Анкары к авторитаризму и внешней политике, которая работает против интересов США. Они не смогут. Турция была проблемным союзником задолго до любых разногласий по Сирии. За последнее десятилетие Анкара помогла Ирану избежать санкций США, удерживала американских граждан в заложниках и использовала миграцию как инструмент шантажа Европы. Совсем недавно она начала закупать российские зенитные системы, несмотря на возражения НАТО и активно поддерживала, наряду с Китаем, Ираном и Россией, авторитарный режим президента Николаса Мадуро в Венесуэле. Турция хочет, чтобы США поддержали ее проект по расширению своей территории на 20 миль в северо-восточную Сирию, даже если она отказывается что-либо делать с укреплением Аль-Каиды на северо-западе Сирии. Вашингтон не должен участвовать в этой циничной повестке дня. Он должен дать понять Анкаре, что нападение Турции на SDF, даже после вывода американских войск, будет иметь серьезные последствия для американо-турецких отношений.

Наконец, Соединенные Штаты должны признать, что Россия сейчас является главным силовым посредником в Сирии. Вашингтон не имеет никаких отношений с Дамаском или Тегераном, поэтому ему придется работать с Москвой, чтобы добиться чего-то. Россия и США имеют некоторые пересекающиеся интересы в Сирии: оба хотят, чтобы страна сохранила свою территориальную целостность и отказала в убежище ИГИЛ и Аль-Каиде, и оба имеют тесные связи с Израилем. Сирийский кризис не может быть разрешен без прямого взаимодействия между Москвой и Вашингтоном, и Соединенные Штаты должны отделить сирийскую проблему от других аспектов своих проблемных и враждебных отношений с Россией.

ВЕРНУТЬСЯ К РЕАЛЬНОСТИ


Презент от YPG

Учитывая эти жесткие истины, Соединенные Штаты потерпят неудачу, если они продолжат преследовать великие цели в Сирии. Вместо этого Вашингтон должен перестроить свои цели с помощью своих новых ограниченных средств. Теперь он должен сосредоточиться на двух интересах: отказать Ирану в усиленном военном присутствии, которое могло бы угрожать Израилю, и предотвратить возрождение ИГИЛ.

Отказать Ирану в усиленном военном присутствии – гораздо более скромная цель, чем та, о которой заявляли Болтон и госсекретарь Майк Помпео. До того, как Трамп издал свой приказ о выводе войск, Болтон заявил, что американские войска останутся в Сирии “до тех пор, пока иранская угроза продолжается на всем Ближнем Востоке“. Выступая перед аудиторией в Каире в январе этого года, Помпео заявил, что Соединенные Штаты “выгонят все последние иранские ботинки” из Сирии – и это вскоре после того, как Трамп приказал всем последним американским ботинкам уйти. Это не были реалистичные цели до решения об уходе Трампа, и они звучат еще более пустыми после этого.

Вместо этого Соединенные Штаты могут и должны оказать дипломатическую поддержку Израилю, поскольку его военные отказывают (препятствуют – прим. перев.) Ирану в возможности использовать Сирию в качестве плацдарма для ракетных ударов по Израилю. Это общая цель России, которая стремится сохранить хорошие отношения с израильским правительством и хочет не допустить превращения Сирии в поле битвы между Израилем и Ираном. Цель предотвращения иранских военных укреплений в Сирии может послужить основой для трехсторонней дипломатии между Израилем, Россией и Соединенными Штатами. Если вести себя разумно, такая дипломатия также может начать вбивать клин между Россией и Ираном по Сирии.

Соединенным Штатам будет сложнее предотвратить возрождение ИГИЛ. SDFсейчас контролирует территорию бывшего халифата, но его ресурсы скудны. Он противостоит враждебной Турции на севере, враждебному Ирану и сирийскому режиму на юге, а также беспокойному многомиллионному населению в районе, который он контролирует. SDF также удерживает тысячи закаленных (в боях – прим. перев.) заключенных ИГИЛ, в том числе более 1000 иностранных боевиков, которые в случае освобождения могут стать ядром для возрожденной ИГИЛ. Американские вооруженные силы, имеющие позиции на северо-востоке Сирии и уникальные возможности в области разведки и материально-технического обеспечения, служат существенной поддержкой SDF и позволяют ей действовать в качестве сплоченной силы. Если Соединенные Штаты уйдут или сократят свое военное присутствие до уровня нынешнего, их способность поддерживать SDF сойдет на нет, оставляя группу более уязвимой на внешних границах своей территории. Сокращение американской поддержки также увеличит риск того, что многочисленные этнические и региональные компоненты SDF начнут разрушаться или найдут новых союзников—Иран и режим для одних, Турция для других. И хотя ИГИЛ ослаблена, она по-прежнему остается безжалостным и дисциплинированным актером. Он будет быстро двигаться, чтобы заполнить любой вакуум, оставшийся на северо-востоке Сирии.

Когда Соединенные Штаты уйдут, SDF понадобится новый благодетель, который поможет ей сохранить свою способность удерживать северо-восточную Сирию и защищать ее от Ирана и Турции. К сожалению, единственным жизнеспособным кандидатом на эту роль является Россия. Москва может предложить SDF определенную военную и дипломатическую поддержку и помочь группе заключить сделку с режимом, которая включит SDF в состав сирийской армии и обеспечит политические права для населения на северо-востоке Сирии. SDF уже предлагали стать филиалом сирийской армии в обмен на некоторое политическое признание ее местных советов. Такой исход неинтересен. Но это, вероятно, единственный способ сохранить стабильность на северо-востоке, подавляя ИГИЛ. Такая договоренность не была бы беспрецедентной: бывшие антирежимные оппозиционные группы были реорганизованы под командованием российского Пятого корпуса, который в настоящее время действует на юге Сирии. Для этих боевиков и арабских государств, которые их поддерживали, это был лучший вариант, чем военное поражение или подчинение со стороны Ирана. (Сирия-страна плохих вариантов.) Соединенные Штаты все еще могут помочь сформировать сделку в этом направлении, но они должны сделать это в ближайшее время, поскольку их влияние будет только уменьшаться в ближайшие месяцы.

Эти пересмотренные цели являются скромными. Они отражают неизбежный факт, что Трамп утратил лидерство США в решающий момент кампании, в пользу Ирана, России и Турции. Американским политикам придется признать, что влияние США в Сирии идет на убыль, и соответственно пересмотреть свои цели. Лучший способ спасти ситуацию для американских лидеров – перестроить свои цели, пути и средства с акцентом на то, что действительно имеет значение для Вашингтона – предотвращение превращения Сирии в плацдарм для нападений на Соединенные Штаты или их союзников. Это важная и достижимая цель. Главное препятствие на пути ее реализации – отрицание.

Брет МакГерк, май/июнь 2019 года
Перевод сделал frederic_perls

В октябре, с точки зрения МакГерка, наступила ожидаемая катастрофа.