Таджикистан, 90-е – погранзаставы ведут бои

Еще раз заслушав доклад старшего колонны капитана В. Хвостова, принял решение немедленно вылететь с десантом в район перевала Нурек. На подлёте дополнительно запросил данные обстановки и принял меры, чтобы осуществить беспрепятственное продвижение автомобилей и сохранить людские жизни. Вариант вооружённого решения сложившейся задачи тоже просчитывался. Случись бы такое и начатая миссия могла быть сорвана. Жизнь, находящихся в охранении колонны военнослужащих, вольнонаемных, военной техники и груза, а также беженцев из Душанбе – всё было под прямой угрозой. К счастью, хронология дальнейших событий показала иной расклад.

Бомбардировка банками... консервными

Жизнь – штука сложная, и в критических ситуациях, когда обладаешь массивом конкретной информации, на практике делаешь всё иначе. Как правило, решения приходят целесообразные и мгновенные. И какие-либо колебания просто недопустимы. Потому и решил на боевые порядки противоборствующих сторон сбросить пустые консервные банки, оказавшиеся у экипажа МИ-8 под рукой с привязанными для ориентира красными полосками материи. Внутри находились написанные мною на листках блокнота химическим карандашом записки. Содержание их было следующим:

«Я, начальник Московского пограничного отряда подполковник Масюк, позывной «Гранит», требую исключить и прекратить любого рода акции и провокации в отношении пограничников, осуществляющих сопровождение военного груза для нужд отряда, а также находящихся в колонне вольнонаёмных водителей и гражданских лиц. Беженцы из Душанбе являются родственниками военнослужащих части и находятся под нашей защитой. Осуществляю посадку, выхожу один и без оружия. Прошу прибыть на переговоры представителей командования противоборствующих сторон. На всё отвожу 30 минут».

Была указана также частота для связи. Время ожидания растянулось. Не давал покоя один и тот же вопрос: «Как поведут себя стороны? Выйдут ли на связь?»

Облетая на безопасном удалении местность, оценивал положение колонны и хорошо видел расположение позиций сторон. На очередном круге радист доложил, что «юрчики» подтвердили свою готовность к переговорам. Оставалось дело за главным: как поведут себя боевики вооружённой оппозиции. Указанное время уже истекало, когда они тоже вышли на связь и подтвердили намерение к ведению диалога.

Один и без оружия

Командир экипажа осуществил подбор площадки на дорожном полотне и осуществил высадку меня между противоборствующими сторонами. Итак, я один и без оружия. Выбрал в пятнадцати метрах от высадки место и присел на асфальтное покрытие. Поджал под себя ноги, закурил и стал ждать переговорщиков. Солнце в зените, жара несусветная, пить хочется. Ощущение сковороды и неизвестности с длиною анализа всего прожитого в жизни. Двадцатиминутное ожидание показалось тогда целой вечностью. Риск был страшный, но другого выхода в той ситуации у меня просто не было. Когда прибыли на встречу представители двух противоборствующих сторон, ещё раз представился и по уставу поприветствовал их. Удивление, смятение, интерес и в то же время скрытое уважение и непроизвольное подчинение российскому пограничному командиру – всё это я почувствовал с первой минуты нашей встречи. Понял, что только спокойствие и предельно чёткие и выверенные слова будут гарантией успеха в этом нелёгком для сторон психологическом поединке. Начался тяжёлый разговор. Скорее – даже неприятный. Мешали эмоции обоих оппонентов. Они порою зашкаливали, и в отдельные моменты казалось – соперники готовы были применить оружие. Крайне тяжело было понять суть перепалки на таджикском языке. В какой-то момент я не выдержал и громко напомнил, на всякий случай, правила восточного гостеприимства, хорошего тона и то, что здесь не место для балагана, а всё же идут переговоры. Это подействовало, страсти поутихли, все успокоились, и дальнейшее протекало более-менее спокойно. По правую руку от меня сидел Лангари Лангариев – один из представительных командиров Народного фронта. По левую руку – от вооруженной оппозиции полевой командир Шабоз, так он, по крайней мере, мне представился. Несмотря на разгоревшиеся страсти больше всех говорить приходилось мне, с тем чтобы не дать сторонам перейти ту точку кипения, которая могла бы закончиться кровью для всех нас. В конечном итоге, помогло хладнокровие и спокойствие, а барражирующие в воздухе четыре МИ-8 с десантом и подвесками блоков НУРСОВ, а также подлетевшее на предельно низкой высоте звено МИ-24 с Душанбинского авиаполка окончательно отрезвили горячие головы. Все вопросы беспрепятственного продвижения колонны, груза и беженцев были решены.

Ми-24 и теперь называют «Гроза небес»

Уже прощаясь и пожимая каждому из них руки, я выразил надежду на то, что процессу мирного урегулирования гражданского противостояния в Таджикистане альтернативы нет и быть не может. До того исторически важного события, которое состоялось 27 июня 1997 года в Москве и завершилось подписанием Общего соглашения об установлении мира и национального согласия, было ещё далеко.

До Душанбе и обратно

3 августа 1999 года таджикская оппозиция превратилась из военной организации в политическую. Такое решение было принято руководством партии Исламского возрождения, Демпартии и организацией «Лаъли Бадахшон». А пока выразил надежду, что следующая наша встреча будет в мирной обстановке за чашкой чая. Но, как показал дальнейший ход событий, она была первой и последней. В пределах часа колонну пропустили без промедления. Оставил противоборствующим сторонам основную и запасную частоты для связи и предупредил, что любого рода провокации в отношении пограничников будут решительно пресекаться всеми видами оружия, вплоть до применения артиллерии и авиации.

Так и водили мы колонны боевыми рейдами до Душанбе и обратно, но снабжение отряда оставалось бесперебойным и устойчивым. Более того, даже когда в Душанбе шли уличные бои, автомашины Московского пограничного отряда ни одна из противоборствующих сторон ни разу не обстреляла и не спровоцировала на ведение боя. Риски были в каждом конкретном случае, но по-другому было нельзя. Надо было кормить людей, а с другой стороны – это мы, русские офицеры, остались в этой полыхающей гражданской войной стране, чтобы выполнить миссию более сложную – защитить их и своих соотечественников от более страшного врага, все больше набирающего силу – международного терроризма и наркотрафика. К сожалению, многие у нас несколько увлеклись перестроечными процессами и демократией и не заметили, как сами сползли в пропасть иллюзий самообмана и собственной глупости. Цена всему этому, в конечном итоге, по периметру бывшего Союза: межнациональные конфликты, гражданские войны, поломанные судьбы и загубленные человеческие жизни. Как ни в чём не повинных женщин, стариков, детей, так и молодежи, которая взялась за оружие, не понимая сути всего происходящего и того, как ею умело манипулируют и управляют духовные наставники.На глазах офицеров и солдат, которые по инерции охраняли и обороняли границу чужой державы ценою крови и своих жизней, происходили страшные вещи. Всегда задумывался над банально простым философским вопросом: «Почему так? Один стоит за мир и жизнь, а другой – жаждет крови?» Смотрел с уважением и гордостью на своих десантников, которые были раздосадованы тем, что запретил им десантироваться, и думал о том, что это ведь и есть главное в командирской судьбе – сберечь людей и не довести дело до боя. Возвращаясь в отряд, внимательно наблюдал за всем происходящим, видел мужественные, открытые, добрые, сосредоточенные лица парней, которые каких-то два часа назад были одержимы одним порывом выполнить мой приказ. Искренне гордился своими ребятами, но в тот день я видел и испытал на себе и другие взгляды: лютую ненависть и неистребимую жажду просто разорвать меня в клочья.

Направление – Шурабад

Особенно острой и кровоточащей была обстановка на левом фланге участке 117-го ПОГО с конца февраля по апрель 1993 года. Этому во многом способствовал горный рельеф местности (предгорье Памира), наличие укрытых населённых пунктов на Афганском приграничье, которые вооружённая оппозиция превращала в свои передовые опорные базы и пункты управления.Шурабадское направление не случайно было выбрано боевиками в качестве плацдарма для будущего «исламского халифата». На таджикской территории им противостояли мы, а на сопредельной – пограничники 6-й афганской бригады под командованием генерала Усто.

Вооруженная оппозиция при поддержке афганских моджахедов неоднократно пыталась смести бригаду Усто на Хоунском направлении, откуда планировалось начать победоносное наступление воинствующего ислама на Куляб. Однако всем этим планам не суждено было осуществиться. Действия вооруженных формирований оппозиции подкреплялись непрекращающимися обстрелами, попытками нападений, вторжений, минирования дорог и участков местности, и лишь выдержка, мастерство, героизм пограничников с обеих сторон и реальное боевое взаимодействие и взаимопомощь друг другу сорвали все планы. Именно в этот период времени шло боевое крещение застав и подразделений поддержки 149-го МСП, эффективно и качественно осуществлялось руководство служебно-боевой деятельностью подразделений первой линии в звене застава – ММГ – ПОГК и УПОГО, а достоверно добытые данные и выводы разведки позволяли комплексно применять авиацию и артиллерию, что окончательно сводило на нет агрессивные планы противника.

Некоторая хронология событий

В ночь на 8 марта 1993 года 50 боевиков напали на 9-ю погранзаставу Московского пограничного отряда. 11 боевиков были уничтожены во время переправы, остальные рассеяны на афганском берегу реки Пяндж. 16 марта в ходе двухчасового боя боевики потеряли убитыми 17 человек, но спустя две недели вновь попытались прорваться на участке 15-й и 16-й погранзастав. Эти попытки были решительно пресечены огнём российских пограничников и мотострелков. В начале апреля 1993 года боевики, среди которых было и 120 афганских моджахедов, начали скрытую переправу у кишлака Гузун через реку Пяндж. Разведкой были вовремя обнаружены. Огневой бой продолжался всю ночь. Часть переправившихся боевиков попыталась укрыться в глубине ущелья и затем прорваться в ИГА через перевал Дарваз. Но на их пути встала 16-я застава Московского пограничного отряда. В ходе трёхчасового боя боевики потеряли более 20 человек.

Если ты – комэск и если – комполка

29 мая после мощного обстрела из миномётов и гранатомётов боевики пошли в атаку на 11-ю заставу. Пограничники во взаимодействии с личным составом мотострелковой роты отбивались ручными гранатами, уничтожая наседавшего противника. Вылетевший по моему приказу на МИ-24 командир эскадрильи подполковник Никитюк нанёс, по данным начальника заставы капитана Мишина, огневое поражение противнику из всех видов бортового оружия и заставил его панически бежать на афганскую территорию. Утром, когда комэск доложил результаты осмотра вертолёта, бросил все дела и решил сам посмотреть.

Наверное, неслучайно Ми-24 именно так увековечили в афганском Кундузе

Винтокрылая машина стояла под палящим солнцем, но вся была изрешечена, а в броне непробиваемых стекол, где находились места комэска и штурмана лейтенанта Данилюка, зияли пробоины от ДШК. Бог миловал экипаж, так как они делали благое дело – защищали землю от врагов и пришли на выручку своим боевым товарищам. Не могу не вспомнить добрыми словами командира 149-го МСП полковника Г.А. Локтионова, с которым по-настоящему сдружился. Он не только по праву боевой товарищ, но и настоящий друг. Это был смелый, умный, волевой и решительный командир, с которым мы решали общую задачу. Не скажу, что у меня не сложились отношения с его предшественником полковником С.А. Навздоровым, который ушёл на повышение и стал заместителем командира 201-й МСД, а в последующем – и её командиром. Но всё дело в том, что вся моя работа с момента вступления в должность и организация взаимодействия с 149-м МСП была непосредственно связана с Георгием Алексеевичем. Не буду говорить о деталях, но планы взаимодействия мы с ним отработали реальные, с учетом того же некомплекта полка. Днём и ночью «в пешем по машинному» вместе с командирами батальонов, рот, взводными и экипажами танков и БМП мы с ним проходили по рубежам развёртывания до занятий позиций, определяли направления и сектора огня, организовывали управление, взаимодействие и связь, проводили совместные учения и тренировки. Начальники артиллерий и командиры артиллерийских подразделений знали друг друга, как и начальники застав знали командиров поддерживающих рот и взводов. Экипажи танков, БМП и БТР были обкатаны «в пешем по машинному» днём и ночью. Знали свои задачи. План огня и огневого поражения противника был отработан по секторам, направлениям и огневым задачам. Всё это нам серьёзно в последующем на практике пригодилось.

Западня

Особо ярко и в полном объёме наши планы прошли серьезный экзамен с 25 февраля по 9 марта 1993 года на участке 15–16-й застав. Именно здесь была проведена мною аэромобильная пограничная операция силами ДШМГ отряда и артиллерийского дивизиона, с задействованием личного состава 14–16-й застав, 2 ММГ и резервной заставы пограничной комендатуры «Шуробад», четырех приданных от 23 авиаполка вертолетов МИ-8 и двух МИ-24, а также мотострелковой ротой на БМП-2, усиленной огневым взводом Д-30.

Данные разведки были заблаговременные и точные. На Дарвазском направлении будет идти активная переброска живой силы, и в ближайшее время ожидается переброска 400 боевиков из Тулукана и Чихи-Аба. Полевые командиры вооруженной оппозиции на своем совете решили создать и расширить коридор безопасности.Однако на их пути серьезным препятствием была 16-я застава во главе с капитаном Титовым и погранпост от 6-й пограничной бригады Усто. Надо было действовать без промедления. В предельно сжатые сроки мною было принято решение на проведение операции. О нем доложил командующему генерал-майору В.Ф. Грицану, которое он оперативно рассмотрел и утвердил. Основой моего замысла было: заблаговременное овладение господствующими высотами, проведение инженерных мероприятий первой очереди и маскировки, создание участков-ловушек для огневых мешков и осуществление ложных действий. Главное, чтобы противник поверил в возможность переправ на этих направлениях и занял «удобные» для себя участки местности, которые мы гарантированно накрывали огнем артиллерии и вертолетов. Мы дали возможность «гарантированно отрезать» 16-ю заставу от помощи резервами. Самое главное – нам удалось лишить противника внезапности и скрытности. Разведчики отряда знали о каждом шаге боевиков, их численности, маршрутах, интенсивности передвижения днем и ночью. Начальник разведки отряда майор В.П. Сокол за шесть часов до переправы точно указал численность сил противника и места переправ, направления их дальнейших действий. Нападавшие планировали овладеть господствующей высотой над 15-й заставой, с весьма удобным и красивым на ней плато и рощей, а самое главное – с пещерами, не предполагая, что это и есть приготовленная для них ловушка. Выше над плато уже находились десантники во главе с их командиром майором А.В. Басмановым и ждали их, как «родных». Оставалось лишь загнать всех в эту огненную западню и уничтожить. Так оно и получилось.