Торговцы людьми: мигранты — правильные и неправильные

«В последние месяцы мы стали свидетелями ещё одного аспекта проблемы миграции — гибридной атаки белорусского режима», — прозвучало на двухдневном совещании Совета ЕС по юстиции и внутренним делам.

Когда слушаешь подобные выступления, складывается впечатление, что белорусская граница и ломящиеся через неё беженцы — это чуть ли не главная миграционная угроза Европе, те самые адские врата, открытие которых затопит мутным людским потоком благодатные земли Старого Света. Но у меня вдруг возник вопрос: а так ли в самом деле велика эта угроза?

Мигрантов, рвущихся к европейским кисельным берегам, на границе Белоруссии точно никто не подсчитывает. Но их там «сотни». Именно так категоризируют их количество СМИ. И в принципе это вполне стыкуется с тем, что видно на фото- и видеоматериалах с мест событий. А много ли это? Нет. По правде, это вообще ничто. Является ли Белоруссия основным направлением миграционного потока в Европу? Нет. Не является даже близко.

А теперь давайте зададимся другим вопросом: что же таковым является? Для начала следует оговориться, что Европа в плане канализации миграционных потоков не едина, и условные беженцы едут не в условный Евросоюз, а в условную Германию или условную Великобританию (которая уже не в ЕС, но они всё равно едут). В основном, конечно, в ФРГ. Туда и ближе, и условия поприятнее. Но не суть.

Так вот, друзья, основная часть так называемых «беженцев» едет в Северную Европу отнюдь не через Белоруссию. Она едет через Южную Европу. Италию, Испанию, Францию, Грецию. Чтобы вы понимали объёмы, приведу вам пару цифр. В период с 2015-го по 2020 год при переправке из Северной Африки через море погибли 17 000 мигрантов. Это только погибли. А гибнет очень малая часть. Вопрос: так сколько же их доплыло? И где в итоге оказались доплывшие? Замечу: только этих утонувших (эдакая усушка и утруска) в разы больше, чем тех, кого нынче называют «белорусским миграционным кризисом».

Ранее, только за один 2015 год, в Германии легально зарегистрировались почти полмиллиона мигрантов (в целом по ЕС 1,2 миллиона). И это только легально. А сколько решили не регистрироваться? Вообще-то не регистрируются большинство. Это мировой опыт.

Потом поток мигрантов убавился, но не иссяк и продолжался даже в ковидные времена. И продолжается сейчас. Происходит же это в основном через всё ту же Южную Европу. Но отчего-то там мы не слышим криков про «ужасный миграционный кризис» и чью-то «гибридную агрессию». Почему же?

А потому, что это большой бизнес. Одно место в лодке для мигранта стоит от 2,5 до 3,5 тысячи евро. Которые не вернут, даже если оный мигрант не доплывёт. Перемножьте-ка цифры, друзья. И это только на первом этапе. А дальше в оборот их берут уже на берегу. Берёт мафия. Берут НКО (так называемые «гуманитарные структуры», кормящиеся огромными ассигнованиями). Берут государственные службы и частные конторы. И все они вместе крутят на этом огромные деньги. Я уж не говорю о тех, кто наживается с почти дармового труда нелегалов. Знаете, как это называется?

Торговля людьми.

Ну а почему нет? Европа имеет колоссальный опыт в этом бизнесе. Который с успехом применяется в новых условиях при помощи новых инструментов. Таких, как толерантность. Да, да, та самая. Она отвратительна в обе стороны. И в сторону коренного населения, которое теряет собственную землю, и в направлении тех же мигрантов. Толерантность — это бизнес-модель торговцев людьми.

И тут вдруг появляется Белоруссия, которая начинает пытаться открыть канал, в котором европейские новые работорговцы не имеют доли. Да за такое не то что санкциями обложить — даже побомбить можно. Ну, чисто теоретически. А почему нет? Ведь те «покусились на ценности». Которые в Европе — отнюдь не пресловутые «права человека».

Вот такие дела. Что сказать? Грустно всё это, дорогие товарищи.

Павел Кухмиров