Русский интерес
Китайский коронавирус, который вряд ли стоит даже сравнивать с былыми экономическими и политическими передрягами, резко повысил риск падения цен на нефть и газ.
Падение спроса тут же стимулировало серьёзное снижение котировок, против которого локальные меры регулирования пока оказываются бессильны. Именно поэтому технический комитет ОПЕК+, в который, помимо членов самой организации, входят Россия и ряд других нефтедобывающих стран, оперативно выступил с предложением сократить добычу нефти на 600 тыс. баррелей в сутки.
Новые нормативы могут действовать до июня, но их ещё должна одобрить Россия. А Россия ждёт — по целому ряду причин. Первая из них: большие сложности технического характера, связанные с необходимостью закрытия ряда низкорентабельных скважин, открывать которые впоследствии обойдётся слишком дорого.
Российский министр энергетики Александр Новак накануне заявил, что Россия пока не сформировала свою позицию по соглашению.
В качестве второй из причин можно назвать тот факт, что, в отличие от ряда партнёров по сделке ОПЕК+, наша страна до сих пор имела довольно мягкие условия по сокращению добычи. Она сумела вычеркнуть из списка на сокращение «газовый конденсат», что позволяет не заниматься серьёзными коррективами в сфере добычи, где газ и нефть добываются буквально по соседству.
Третьей причиной можно считать большую финансовую подушку, которой обзавелась Россия за счёт длительного периода относительно высоких нефтяных котировок. С этим напрямую связан ещё один фактор: Россия может позволить себе накапливать достаточно значительные объёмы углеводородов в хранилищах, хотя под избыточный газ всё-таки рассчитан «Северный поток-2».
Его отнюдь не случайно так жаждут притормозить США, заинтересованные в перспективе продажи своего сжиженного газа, но при этом демонстративно безразличные к тому, что происходит вокруг сделки ОПЕК+. Многие зарубежные источники при этом утверждают, что Россия совсем не поддерживает более глубокое сокращение объёмов нефтедобычи.
Телефонное право
Стоит ли доверять такой информации, станет ясно в ближайшие дни или даже часы, так как консультации не прекращаются и ведутся в режиме online. И не случайно многие СМИ так старательно пытаются разузнать, имели ли на самом деле место телефонные переговоры российского президента с королём Саудовской Аравии. Ведь судьба соглашения ОПЕК+ в плане того, будет оно просто пролонгировано или же дополнено, зависит от результатов такого разговора напрямую.
Интересно, что ситуация с коронавирусом с каждым днём становится только острее, а заседание министров стран-участниц соглашения ОПЕК+ назначено только на 5–6 марта. Если министров попытаются собрать раньше, уже в феврале, это вполне может быть воспринято как признак паники. Именно поэтому клуб нефтедобытчиков почти наверняка попытается сыграть на опережение, сливая позитивную информацию о том, что новое соглашение будет подписано, и подписано непременно.
Есть ли сейчас смысл рассматривать это как некое косвенное давление на Россию? Таким вопросом, наверное, задаются сегодня многие. Но ведь ничего другого противопоставить коронавирусу нефтедобывающие страны просто не в силах. Тем более что вся паника, скорее, даже некий фармацевтический ажиотаж вокруг него, строится почти исключительно на психологии.
И действовать против неё лучше тоже психологическими методами. К тому же надо учитывать, что тот самый объединенный технический комитет является не более чем консультативным органом ОПЕК+, но выпустить свои рекомендации, которые потом министры почти наверняка просто завизируют, тоже может намного раньше заседания.
Нельзя не напомнить, что сделку ОПЕК+ с участием России заключали в ноябре 2016 г. не только для снижения запасов нефти. Да, она предполагает, что страны совокупно не превышают определенный уровень добычи, но при этом ставится более масштабная задача – регулировать выпуск свободных объёмов на рынок так, чтобы избегать слишком сильных скачков котировок.
Причём как вниз, так и вверх. Для нефтяной отрасли, как отметил один из её авторитетных представителей, «вопрос стоит о гибком реагировании на изменения, которые происходят на рынке. Мы не хотим резких потрясений на рынке нефти». Коронавирус грозит падением спроса примерно на 300-350 тыс. баррелей в сутки, но рынок ещё 17 лет назад сумел справиться с тем, что из-за пандемии атипичной пневмонии не нашли спроса сразу 800 тыс. баррелей.
В настоящее время участники соглашения должны придерживаться суммарной квоты снижения в 1,7 млн. баррелей в сутки, но большинство участников, начиная с лидера ОПЕК Саудовской Аравии, отнюдь не демонстрируют исключительной пунктуальности. Россия в этом плане чуть ли не исключение. Она не раз превышала квоту, развязывая тем самым руки другим участникам соглашения.
Снова в плюсе?
В определённом смысле это помогло российским специалистам отбиться в упомянутой выше ситуации с газовым конденсатом. Китай потребляет около 15 процентов мировой нефти, то есть почти 15 млн. баррелей в сутки, но и из них, по самым пессимистичным прогнозам, может быть потеряно всего около 2 процентов.
От общемирового спроса это составляет вообще какие-то жалкие 0,3 процента. Откровенно говоря, совершенно недостаточный повод для паники. Из-за перепадов погоды бывает куда больше.
Нефтегазовую Россию всерьёз и надолго отучили впадать в панику по любой причине. Если даже СССР, достаточно слабо связанный с мировой экономикой, в 70-е годы ещё удалось поставить на грань экономического коллапса, то с послереформенной Россией такие номера проходят плохо.
Последней относительно удачной попыткой был нефтяной демпинг в середине 90-х годов. Тогда щедрые иностранные партнёры из МВФ подсадили наших либералов от экономики на долговую иглу и практически вынудили их на поиски дополнительных доходов. Те же, по сути, лишь воспользовались случаем, чтобы не только взяться за повальную приватизацию, но и довести всю финансовую систему страны до дефолта.
Правительству Примакова — Маслюкова вместе с тогдашним главой ЦБ Виктором Геращенко удалось выстроить некое подобие железного занавеса и вывести экономику из комы за счёт внутренних резервов и наведения предельно жёсткого порядка в валютной сфере. И уже это затем, как только нефтяные цены развернулись в сторону стабильного роста, позволило рассчитаться со всеми долгами, которые наделали Гайдар, Чубайс и Ко.
Две других волны падения цен на углеводородное сырьё, на рубеже 2008-2009 годов и осенью 2014 г., Россия сумела преодолеть с меньшими потерями. Однако через падение курса национальной валюты пройти пришлось в обоих случаях.
