Я уже рассказывал, что не любил я замполитов, да так сильно не любил… А за что их любить?
Он вам покажет, как надо Родину любить!
За первые четыре года службы я понял, что от них только вред нормальному человеку: звание попытались задержать, с должности меня сняли, на новую технику не пустили, пытались сделать из меня «вечного второго штурмана» без всяких перспектив на продвижение и, чтобы уже окончательно растоптать – попытались исключить из партии, что в прежние времена было равносильно расстрелу. Но, несмотря на такую заботу о моей службе, я не сдался, водку пить не кинулся, как это часто бывает, а продолжил заниматься делом, причем летал хорошо, и так уж сложилось, что даже замполитские происки не смогли помешать моему продвижению. С годами мое отношение к замполитам не только не изменилось, но я стал еще лучше понимать всю гнилую сущность этой братии. Прослужив несколько лет, я стал поспокойнее, перестал реагировать выкриками из строя на каждую замполитскую глупость, но уже в спокойной обстановке, в классе или в курилке, с удовольствием высмеивал это подлое племя, невзирая на чины и звания. Замполитам все это не нравилось, но они понимали, что наскоком меня уже не возьмешь, затаились и пока вредили на бытовом фронте: то квартиру не дадут, то не выделят место в детском саду. И ждали какой-нибудь моей промашки, чтобы стаей накинуться и растерзать, как у них принято. В общем, установилось такое вооруженное перемирие, но я знал, что они не успокоятся, поэтому вел себя осторожно. Шло обычное партийное отчетно-перевыборное собрание эскадрильи. Как всегда, приперся замполит полка с парторгом полка, они уже согласовали все предложения по кандидатуре нового секретаря партийной организации эскадрильи, внесли на наше рассмотрение состав партийного бюро, и ждали утверждения нами своих предложений. Ну, все шло, как обычно. И вдруг, что-то пошло не так… Встал весьма авторитетный, а поэтому и бесперспективный, командир отряда и предложил избрать меня в партбюро с дальнейшим избранием секретарем партийной организации эскадрильи, добавив в конце своего выступления, загадочную фразу:
«Он вам покажет, как надо Родину любить!»
Пока комэска с замполитом полка, охренев от такого резкого предложения, совещались, как унять этот стихийный порыв партийных масс, собрание пошло по совсем непредсказуемому пути, в результате чего, я и стал «партийным гауляйтером» эскадрильи. Нельзя сказать, чтобы я обрадовался этой дополнительной нагрузке, но не оправдать доверие я не мог, поэтому решил, что нет худа без добра – раз уж я не могу победить замполитов в открытом бою, то в связи с избранием меня на высокий партийный пост, проникнув, так сказать, в логово врага, буду разваливать их систему изнутри.И начался новый виток битвы с дураками. Я старался, как мог – прекратил практику партийных взысканий по команде сверху, не приглашал никого из «партийно-политической клики» полка на наши собрания, чтобы спокойно поговорить о своих делах, резко менял даты собраний, чтобы эти полковые партийцы не успели подготовиться, собрания проводил быстро, без всякой лишней болтовни, иногда и на стоянке, в служебное время, так сказать, в боевой обстановке, без лишней формалистики. Замполит эскадрильи, как мог, пытался вредить всем моим начинаниям, бегал с докладами к замполиту полка, жаловался на мои методы, но народ, воодушевленный тем, что все наши обязательные посиделки превратились в интересные и совсем не длинные деловые совещания, прямо объяснил замполиту, что, если он и дальше хочет спокойно служить в нашей эскадрилье, то пусть поумерит свой пыл. Так прошел год. На очередном перевыборном собрании, я попросил освободить меня от этой нагрузки, мотивируя тем, что я хотел бы сосредоточиться на новой должности штурмана эскадрильи, и предложил избрать на эту должность подготовленного мною товарища, который не хуже меня все понимает и так же ненавидит замполитов. Партийные массы эскадрильи, в едином порыве плюнув в души замполитов, избрали предложенного товарища, а меня выдвинули в партийный комитет полка, чтобы я оттуда мог контролировать все происки врага.Получив в эскадрильи практику внутрипартийной борьбы, я и в парткоме полка продолжил линию на борьбу с врагами всего прогрессивного офицерства – с замполитами. Я прекрасно понимал, что нельзя наказывать командиров эскадрилий лишь потому, что так приказал политотдел дивизии, и всегда находил причины для того, чтобы вместо партийного взыскания просто ограничиться разбором вопроса на парткоме. Если в эскадрилье, идя навстречу замполитам, строго наказывали летчика за ошибки в технике пилотирования, я старался это наказание смягчить, и мне часто это удавалось. Замполит полка и секретарь парткома, бывший замполит ТЭЧ, зубами скрипели, но ничего со мной поделать не могли, ведь я был не назначенным, а избранным членом парткома, и за мной всегда стояла партийная организация эскадрильи, мои сослуживцы, которых я не мог разочаровать. Через пару лет я был назначен штурманом полка, и борьба с замполитами перешла на другой уровень.
Суд чести
В полку существовал «суд чести офицеров». Именно существовал, так как туда были назначены совершенно невыразительные личности, которые во всем выполняли гнусную волю замполитов, предлагая командиру полка только два вида взысканий – снять с должности, понизить в звании. Меня совершенно не интересовала деятельность этого «суда», так как они занимались только младшими офицерами, до капитана включительно, а я был уже майором, проступки старших офицеров рассматривал «суд» в дивизии. Но сидеть на этих утомительных собраниях приходилось, такой уж порядок. Как-то сидели на перевыборном собрании этого «суда»… Ну такая тоска, что и словами не описать. Председатель «суда» что-то бубнил с трибуны, впереди были перевыборы, все это происходило после служебного дня, короче, раздражение масс приближалось к критической точке, но конца этому безобразию видно не было. Началось выдвижение кандидатов. Замполиты, имея готовый список нового «суда», играли в демократию, предлагая офицерам самим выдвигать кандидатуры, но народ, утомленный рабочим днем и этим сиденьем, инициативы не проявлял. Именно этого и добивались замполиты – утомив народ, они собирались предложить для голосования состав «суда» списком, который сами и предложат. Нехитрый прием подлых замполитов, давно мне известный. И я не смог спокойно сидеть, не разоблачив все эти подлости. Встал и, не обращая внимания на присутствующий партийно-политический сброд, в спокойной форме рассказал народу, что сейчас будет:
«Вы сидите бездумно, а сейчас замполиты протащат свой список, назначат Председателем какого-нибудь «потного капитана», и будет этот «суд» вас же с должностей снимать, и в звании понижать, за малейший неуставной чих. Мне без разницы, я этому «суду» неподвластен, но уже устал на эту муть смотреть, поэтому предлагаю быстро избрать достойных, и закончить этот балаган».
Народ очнулся, и я тут же получил «торпеду в бок»: «Мы тебя давно знаем, доверяем, поэтому, быстренько называй наших достойных представителей, и мы их сейчас избираем, а тебя – Председателем». Замполиты всполошились, но супротив измученного, но внезапно прозревшего народа, они ничего сделать не смогли, и вот так внезапно я и стал Председателем суда чести офицеров полка.Два года я судил наших офицеров… Судил честно и быстро, проступки разбирал, невзирая на мнение замполитов: в основном ограничивались рассмотрением вопроса или выговором. Заседания проводил в стиле «КВН», народу нравилось, замполитам – нет, но я на этих гадов внимания не обращал, количество разжалованных офицеров резко пошло вниз. Несмотря на то, что дела шли хорошо, на очередном собрании я попросил меня переизбрать, потому что я – за сменяемость власти.Вот таким был мой скромный вклад в борьбу с главными врагами всех нормальных офицеров – с замполитами. Прослужив офицером лет пятнадцать, став подполковником, я перестал обращать внимание на замполитов, и они обходили меня стороной.
