Война технологий

Сетецентрические военные действия как наиболее передовая технология ведения вооруженной борьбы имеют массу названий: «автоматизированная война», «сетевая война», «центрально-сетевая война», «ведение боевых действий в едином информационно-коммуникационном пространстве» и так далее. Это явление преподносится как светлое будущее всех армий мира и, в частности, российских Вооруженных сил, и суждено увидеть его в действии уже в 2015 году. Так ли на самом деле обстоят дела и действительно ли мы до конца поняли это явление?

Обеспечение национальной безопасности государства становится все более сложным и комплексным мероприятием, затрагивающим вопросы борьбы с международным терроризмом, предотвращения региональных конфликтов и многое другое. Именно комплексность современных угроз затрудняет решение проблем старыми методами. В этой связи все более актуальным и приоритетным направлением реформирования вооруженных сил большинства ведущих зарубежных стран становится всесторонняя интеграция боевых формирований и повышение уровня их взаимодействия за счет реализации принципов новых «сетецентрических» концепций и интеграции систем управления, связи, разведки и поражения.

Термин «сетецентризм» впервые появился в американской компьютерной индустрии и стал результатом прорыва в информационных технологиях, которые позволили организовать взаимодействие между компьютерами, даже несмотря на использование в них разных операционных систем.

Вполне естественно, что и идеологами военного приложения этого термина также стали американцы: вице-адмирал Артур Цебровски и эксперт министерства обороны США Джон Гарстка, которые между тем отмечали, что их концепция «сетецентрической войны» — это не только развертывание цифровых сетей с целью обеспечения как вертикальной, так и горизонтальной интеграции всех участников операции. Это еще и изменение тактики действия перспективных формирований с рассредоточенными боевыми порядками, оптимизация способов разведывательной деятельности, упрощение процедур согласования и координации огневого поражения, а также некоторое нивелирование разграничения средств по звеньям управления. Более того, повышение боевых возможностей современных формирований — прямое следствие улучшения информационного обмена и возрастания роли самой информации, т. е. реализации принципов новой концепции.

Обнаружив, какие преференции дает американский подход, в том же направлении потянулись и другие страны. Началась настоящая «сетецентрическая» лихорадка. В НАТО реализуется концепция «Комплексные сетевые возможности» (NATO Network Enabled Capabilities), во Франции — «Информационно-центрическая война» (Guerre Infocentre), в Швеции — «Сетевая оборона» (Network Based Defense), в Китае — «Система боевого управления, связи, вычислительной техники, разведки и огневого поражения» (Command, Control, Communications, Computers, Intelligence, Surveillance, Recognizance & Kill) и т. д. Именно в «сетецентризме» военные эксперты зарубежных стран видят инновационный инструмент повышения боевых возможностей сокращаемых вооруженных сил и вполне объективно рассчитывают на получение экономической выгоды.

В свою очередь основоположники концепции пристально и довольно ревностно следят за подобными инициативами своих зарубежных коллег и оппонентов. Например, еще в 2006 г. американские эксперты! указывали, что реализация «сетецентрической» концепции в Китае вызывает у них серьезную озабоченность. «Неважно, как скопируют и адаптируют под свои нужды наш бренд «сетецентрическая война», важно, что они в разы повысят инвестиции в разработку перспективных средств разведки и высокоточного оружия», — отмечают в США.

Итогом однозначно станет технологический прорыв, который обеспечит китайцам необходимый уровень ситуационной осведомленности и понимания обстановки на поле боя. То есть американские группировки будут вскрыты, а это (при наличии необходимых средств высокоточного оружия дальнего действия) равносильно их поражению.

Последние два года внимание военных экспертов по всему миру приковано к Вооруженным силам России, находящимся в состоянии масштабного реформирования и перехода к новому облику. Свидетельство этому — огромное количество публикаций в зарубежной прессе о ходе реформы. Внимание заслуживают по крайней мере две работы — масштабный труд сотрудницы немецкого Института международной политики и безопасности Маргарет Клейн «Военный потенциал России. Амбиции великой державы и реальность», а также обзор «Российские перспективы «сетецентрической» войны: ключевая цель реформы Сердюкова», автор которого — Роджер Макдермотт — является сотрудником управления изучения ВС иностранных государств командования подготовки и научных исследований СВ США.

Когда «сетецентризм» стал «сетецентризмом»?

У американцев давно отмечается непреодолимая тяга к различного рода концепциям, обозначаемым порой не совсем понятными аббревиатурами — C2, C3, C4, C4 IFTW, C2 W. Все это — концепции интеграции систем управления, связи, разведки и радиоэлектронной борьбы на базе компьютеризации вооруженных сил.

В конце 1970-х годов прошлого столетия в США появилась концепция «Интеграция систем управления и связи» (C3 — Command, Control and Communications). Основное ее содержание состояло в разработке систем и средств связи, позволяющих организовать эффективный обмен данными между различными АСУ. За счет реализации концепции предусматривалось достичь требуемого уровня технического сопряжения, выработать единые стандарты форматов сообщений, а также обеспечить непрерывность и оперативность управления.

В середине 1980-х годов ее сменила новая концепция «Интеграция систем управления, связи и разведки» (C3 I — Command, Control, Communications and Intelligence), которая охватывала уже не только АСУ, но и широкий круг функциональных областей деятельности и оперативного (боевого) обеспечения. В частности, проводилась разработка единых форм и способов представления, накопления и отображения разведывательной информации и текущей обстановки, создание центров обработки и логического анализа с целью распределения обобщенной информации всем органам управления в реальном масштабе времени.

Начало 1990-х годов ознаменовалось принятием концепции «Интеграция систем управления, вычислительной техники, связи и разведки» (C4 I — Command, Control, Communications, Computers and Intelligence). В рамках ее реализации создавался единый комплекс информационно-вычислительных сетей со стандартным программным и аппаратным обеспечением, достигалась высокая степень автоматизации процессов местоопределения, целеуказания и распределения информации различного вида, в том числе через электронную почту и телеконференцсвязь. Внедрялись экспертные системы, средства моделирования боевых действий, а также высокопроизводительные ЭВМ.

Первая американская концепция «сетецентризма» появилась лишь в конце 90-х годов и получила обозначение NCW — Network-centric Warfare. Правда, за этой аббревиатурой невозможно увидеть взаимосвязь с процессами интеграции систем управления и разведки и определить, когда же «сетецентризм» стал «сетецентризмом». Поэтому следует рассмотреть другие обозначения, встречающиеся в зарубежных изданиях, например, C5 ISR (Command, Control, Communications, Computers, Combat Systems, Intelligence, Surveillance, and Reconnaissance). Здесь к стандартной американской концепции C4 ISR добавился еще один элемент «C» — боевые системы (Combat Systems).

В китайской аббревиатуре «сетецентризма» C4 ISRK новым элементом стали средства поражения («K» — Kill). Таким образом, можно утверждать, что «сетецентризм» — это результат интеграции боевых систем на поле боя, сетей управления, вычислительной техники, средств связи и разведки, прошедших к тому времени уже двадцатилетний период эволюции.

Восстановив хронологию событий, можно убедиться, что движение американцев к «сетецентризму» началось более 30 лет назад. Сначала происходило объединение систем управления и связи, потом АСУ и вычислительной техники, затем подключение к уже сформированной сети технических средств разведки и наблюдения и, наконец, боевых систем на поле боя (в первую очередь — средств огневого поражения высокой точности). В результате длительного эволюционного развития решалась задача строительства инновационной армии и формирования разведывательно-ударных систем глобального масштаба.

Такие системы становятся действенным инструментом современной войны, о которой специалисты по войнам будущего говорили как о дистанционной бесконтактной войне шестого поколения. Хотелось бы уточнить, что подобная война может быть бесконтактной только для стороны, имеющей многократное преимущество в современных средствах управления, связи, разведки и высокоточного оружия большой дальности. Для оппонентов она превратится либо в самый настоящий контактный ад без возможности нанести ответный удар, либо в губительную для всех ядерную войну.

Таким образом, все современные «сетецентрические» концепции, появившиеся в результате эволюции сетевых архитектур военного назначения, предусматривают обязательное развертывание трех функциональных сетей — управления, разведки и поражения. Сможем ли мы пройти за оставшиеся четыре года тридцатилетний период трансформации американских сетей? С учетом общепризнанного отставания России в таких областях, как микроэлектроника, средства связи и коммутации, это будет сделать очень трудно.

«Сетецентризм» в примерах

По мнению американских экспертов, принципы ведения военных действий, строительства вооруженных сил и управления боевыми формированиями в XX веке получили наименование «платформоцентрические». В то время, по их мнению, успех операций и сражений зависел в основном от индивидуальных возможностей боевых средств, а объединение сетями, хотя и предусматривалось, не позволяло добиться эффекта, который дают современные информационные технологии.

Именно поэтому на протяжении второй половины прошлого века военные специалисты всего мира занимались разработкой технических решений, связанных в первую очередь с мобильностью, точностью, а также огневой мощью средств вооруженной борьбы. По своей сути этот процесс представлял собой повышение потенциальных возможностей формирований (по огневому поражению, маневру, управлению, живучести и т. д.) или, по-другому, боевого потенциала, основа которого — техническая оснащенность войск.

Однако, как показала практика, процесс совершенствования военной техники имеет определенные ограничения для дальнейшего роста, кроме того, очень затратен. При этом высокие индивидуальные возможности различных образцов вооружения при устаревшем подходе к их боевому применению реализуются не до конца. То есть и без того затратный процесс наращивания боевого потенциала вооруженных сил при «платформоцентрическом» подходе еще и экономически неэффективен.

Понятие «сетецентрическая война» рассматривает боевые формирования как своеобразные устройства, подключенные к единой сети. В зависимости от выбора сетевой архитектуры и ее типа такими устройствами могут быть корабли, самолеты, средства поражения, управления, связи, разведки и наблюдения, группа военнослужащих или отдельные солдаты, а также комбинация и тех, и других. В этом случае возможности боевых формирований определяются не столько индивидуальными тактико-техническими характеристиками отдельных образцов ВВТ, сколько возможностями всей группы подключенных к сети средств как единого целого.
 

Попытаемся представить все вышеописанное на примере и разобраться, что такое «платформоцентризм», а что «сетецентризм». В эпоху «платформоцентрических» войн, когда успех операций и сражений зависел в основном от индивидуальных возможностей боевых средств, на каждую 1000 танков противника у своих границ мы должны были выставить больше, допустим, 1500. Это фактически закон того времени, который находил отражение в бесконечном «наращивании мускулов», т. е. гонке вооружений.

Сейчас нет такой потребности. «Сетецентризм» позволяет обойтись меньшим количеством, к примеру, 500 танками, которые и так обладают необходимым потенциалом.

Но для того чтобы в достаточной степени его реализовать (достичь требуемого уровня боевых возможностей), имеющиеся средства необходимо связать сетью и добавить специальный «хаб», то есть ключевой узел, обеспечивающий соединение всех пользователей сети, без которого сама сеть не может функционировать или ее возможности будут существенно ограничены.

«Хаб» одновременно является и концентратором, и множителем возможностей отдельных средств, подключенных к сети. Здесь, собственно, и проявляется эффект синергизма, когда целое представляет нечто большее, чем сумма его частей. В приложении к военному делу синергизм — это эффект от совместного действия объединенных в сеть средств вооруженной борьбы, который по совокупному результату превышает сумму эффектов от применения тех же средств по отдельности.

Чтобы еще больше упростить понимание явления «сетецентризма», рассмотрим ситуацию на совсем уж очевидном примере из повседневной гражданской жизни. Это вполне уместно, потому что сам по себе «сетецентризм» пришел в армию из гражданской жизни. Допустим, что перед двумя главами семейств стоит задача оплаты коммунальных услуг. Для этого каждый из них обладает одинаковым потенциалом в размере 5000 рублей.

Один задачу выполняет по старинке, заполняя квитанции, идя в банк и отстаивая очередь. Другой, продвинутый пользователь информационных технологий, свой потенциал (5000 рублей) положил на банковскую карту и осуществляет платеж в любое удобное время, не выходя из дома, и самое главное — быстро. Получается, что оба испытуемых с одинаковыми потенциалами и при прочих равных идеальных условиях выполняют одну и ту же задачу, но с разной эффективностью, т. е. с разной степенью реализации потенциальных возможностей. При этом второй испытуемый еще и экономит на процентах за комиссию.

С одной стороны, кто-то может возразить, что это простое управление средствами, но с другой — мы видим и непосредственное выполнение задачи — оплаты коммунальных услуг. Значит, экстраполируя результаты исследования этого явления из гражданской области в военную, мы получаем следующие результаты:
— «сетецентризм» не оказывает влияния на потенциальные возможности боевого формирования;
— «сетецентризм» позволяет более эффективно выполнять поставленную боевую задачу;
— «сетецентризм» становится реальным инструментом повышения боевых возможностей формирований «нового облика»;
— «сетецентризм» позволяет достичь экономического эффекта.

Каков же итог представленных выше рассуждений? Как уже не раз случалось в историческом прошлом России, нам опять предстоят титанические моральные, интеллектуальные и прежде всего физические усилия для невероятного по нынешним меркам, просто фантастического рывка вперед. Только теперь уже мало одной политической воли, а концентрация мысли, экономики и целеустремленности должны быть на самом высоком уровне.