Эх, тряхнём исторической стариной (лишь бы не отвалилась, ага), чтиво выходного дня. Всех с Великим Праздником, не имеющим к планируемой изначально военной историчности победы над нацизмом … никакого отношения. Парад Девятого Мая, благодаря Леониду Ильичу Брежневу, стал великим символом и праздником советского народа, священной традицией. Скажу пусть пафосно, но единственной Скрепой, которая позволила России не развалиться в 90-ые годы, сплотиться сегодня.
Но если вернуться в 1945-ый … то Парадов Победы было целых четыре, ни одни из них не приходился на Девятое Мая. Первый случился у Бранденбургских Ворот в Берлине четвёртого мая, был знаменитый 24 июня в Москве. Опять же … прошедший 7 сентября в немецкой столице и очень символичный – 16 сентября в китайском Харбине. Считающийся конечной точкой в Гражданской войне. Первые два оставлю за скобками…
У каждого своя Победа
Август 1945-го, Советский Союз проводит уникальную операцию по переброске на Дальний Восток почти миллионной армии из Восточной Европы и центральных регионов страны, которую проворонили все разведки мира. Проходит меньше месяца и равная по численности Квантунская Армия японского императора наголову разгромлена, третьего сентября товарищ Сталин подписывает Указ, согласно которому эта дата называется Днем окончания второй мировой войны, должна праздноваться наравне с Днём Победы. Возникает вопрос: как отметить великое событие?
Георгия Жукова, бывшего на тот момент главнокомандующим Группой советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ) и начальником Советской военной администрацией в Германии (СВАГ), вызывают к телефону, на проводе Кремль. Главнокомандующий отдаёт распоряжение: ещё раз провести у Бранденбургских ворот в Берлине – Парад Победы союзных войск во Второй Мировой Войне. Дата назначена на 7 сентября, советским воинам приказано выглядеть бодро и ярко, пригласить на торжества всех командующих союзников. С которыми вопрос уже обсуждался ещё в августе месяце, все дали согласие.
За личной подписью Маршала Победы ушли письма генералам Эйзенхауэру и Монтгомери. Первый изволил находиться где-то в Ницце, отдыхал. Второй через адъютанта сообщил, что «очень занят». Единственным номером один в иерархии командующих союзных войск оставался француз, командующий своей оккупационной зоной генерал Пьер Кёниг. Георгий Константинович бросается к телефону и сообщает товарищу Сталину: англичане и американцы устроили провокацию, хотят понизить статус Парада до ничтожного, выказать явное неуважение и принизить роль СССР в закончившейся войне. В ответ прозвучало: вы от них ещё и не такое увидите в скором времени, Парад не отменять, держать строй и показать кое-что «союзничкам», дабы в одном месте зачесалось.
Жуков понял всё правильно и сделал ответный ход, разослал план проведения парада: общая численность военнослужащих – пять тысяч человек, две из которых – советские воины, как главенствующая сила во второй мировой, всем прочим выставить по тысяче. Так же чётко определялось число боевых машин, артиллерийских систем и танков от каждой страны-победительницы. Открывать парад будут советские пехотинцы, закрывать – танкисты. Пилюлю союзникам маршал подсластил: командовать парадом назначил генерал-майора Нейерса, коменданта британского сектора Берлина.
Ещё что удалось за четыре дня выцарапать нашим заклятым партнёрам по антигитлеровской коалиции, так это собственные военные оркестры, хотя Жуков настаивал только на советском. Стоящим под трибуной с гостями, а не марширующем в составе парадной «коробки». Утром Георгий Константинович проследовал в машине с открытым верхом по центральным улицам Берлина, чтобы понять ещё одну «подлянку» союзников – на Парад они выставили солдат в полевой форме, многие были явно подшофе. Офицеры стояли отдельно от парадных расчётов, курили и посмеивались над замершими в строю советскими воинами, сверкающих орденами и медалями на отутюженной парадной форме.
Открывал парад сводный полк 248-й советской стрелковой дивизии, штурмовавшей Рейхсканцелярию Гитлера, во главе колонны следовал участник московского Парада Победы 24 августа, Герой Советского Союза подполковник Георгий Ленёв. А следом началось безобразие. Едва чеканящие шаг гвардейцы прошли мимо гостевой трибуны … из тени Бранденбургских ворот появилась пёстрая банда «партизан», сводный отряд французов. Шаг кое-как держали только военные полицейские из состава берлинского гарнизона, следом за ними топали кто в лес, кто по дрова: горные стрелки бригады «Сражающаяся Франция», партизаны-маки и зуавы колониальных воск.
Точно так же, небрежно загребая мостовые нечищеной обувью, прошли британцы из геройской 131-й пехотной бригады, принимавшей участие во всех серьёзных боях Армии Его Величества. Они последними ушли из Дюнкерка в 1940-м, первыми высаживались в Нормандии. Впереди их парадной колонны двигались рослые шотландцы с волынками, оглушившими всех своими мелодиями, больше ничем островитяне не запомнились. Как и прошедшие невпопад и вразвалочку солдаты 82-й американской воздушно-десантной дивизии.
Закрывали Парад танкисты из 2-й гвардейской танковой Армии, которую товарищ Сталин после взятия Берлина назвал «лучшей в Европе». Чтобы слово не расходилось с делом, именно соединениям гвардии маршала бронетанковых войск Семёна Богданова были поставлены новейшие тяжелые танки ИС-3, тот самый «сюрприз», который Иосиф Виссарионович говорил Жукову. Когда пятьдесят две машины появились перед притихшими трибунами, «союзнички» изменились в лице, сообразив: такая армада дойдёт до Ла-Манша, несмотря на атомные бомбы янки.
Что можно сказать о том «забытом параде»? Не пятого марта 1946-го года началась «холодная война», контуры которой обозначил отправленный на свалку политики Уинстон Черчилль, когда произносил речь в Фултоне. Уже в сентябре началось переписывание истории, где место СССР в коалиции стран-победительниц нацизма уже начали вымарывать, принижать подвиг советского народа и Армии. Нет, товарищ Сталин всё понимал и на следующий год (во исполнение собственного Указа) постарался сплотить антигитлеровскую коалицию, провести ещё один Парад.
Да, его кое-как организовали, 8 мая (пойдя навстречу желаниям союзников) 1946-го даже провели. На трибунах стояли второстепенные представители командования СССР, США, Британии и Франции, вновь выправкой отличились советские воины, чуть подтянули строевую французы. Англичане с американцами вновь выставили загребающие подошвами малые подразделения новобранцев, одетые в полевую форму. Ещё раз сообщив Москве: Коалиции более не существует, у каждого будет своя Победа. Событие вообще не освещалось западными СМИ, а на Лондонский Парад того года нас вообще не позвали.
Оконченная война
Дальний Восток, начало войны СССР с Японией, на которую американцы назначили нам ровно год кровавых боёв в своих штабных расчётах. Только под ружьём в Квантунской Армии находилось свыше 750 тысяч военнослужащих, тысяча сто танков, две тысячи самолётов, пять с половиной тысяч орудий и четверть сотни боевых кораблей. Вооруженные силы СССР и Монголии в полтора раза превосходили списочным составом противостоящего противника, но в том была изрядная доля лукавства, не учитывалась армия марионеточного государства Маньчжоу-Го, образованного самураями на территории Маньчжурии.
Это странное образование существовало с 1 марта 1932 года, правил им последний китайский император маньчжурской династии государства Цин по имени Генри Пу И, сначала просто Верховный Правитель, а с 1934-го ставший генералиссимусом и главнокомандующим Маньчжурской императорской Армией. 15 августа 1945 года он отрёкся от власти, через четверо суток попал в плен советским десантникам Забайкальского фронта в Мукдене. Но не суть, речь о китайском городе Харбин.
Харбин был построен с нулевой отметки русскими в 1989 году, стал административно-промышленным центром Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). После гражданской войны он принимает десятки тысяч мигрантов и офицеров Белого Движения. В 1945-ом город наводнён японцами и войсками армии Маньчжоу-Го, имеет сорокатысячный гарнизон и около десяти тысяч военизированных частей. И вот, в Харбине 18 августа 1945 года высаживаются парламентёры Советской Армии, всего двести человек авиадесанта во главе с полковником Забелиным.
С целью разоружить японцев, которые несмотря на капитуляцию своей страны 2 сентября 1945-го, оружие складывать не собирались. Минируют все промышленные предприятия, железнодорожные станции и мосты, любой ценный объект. При этом вывозят в сторону Китая материальные ценности, продовольствие, фураж, собираясь оказывать дальнейшее сопротивление. Весь русскоязычный Харбин вечером 18-го августа восстал и рассыпался на десятки заранее организованных «отрядов молодёжной самообороны» и фактически разоружил большинство японских и китайских частей гарнизона в городской черте.
Как потом писал Маршал Советского Союза Мерецков, командовавший 1-м Дальневосточным фронтом: «харбинская молодежь активно помогала советским войскам. Вооружившись, она взяла под охрану к нашему прибытию средства связи и другие государственные учреждения. Конечно, 120 наших десантников в огромном городе не могли много сделать».
Маршалы Мерецков, Малиновский и Василевский в маньчжурии
Лишь через двое суток на Харбинский рейд подошли наши бронекатера и высадившиеся офицеры с удивлением обнаружили плотные заставы вооружённых людей в штатском, карауливших здание штаба японской Сунгарийской флотилии. Сидящие внутри отказывались сдаваться силам самообороны, только появление советских моряков ситуацию разрядило, командующий японской флотилией, старик-китаец в звании генерал-лейтенанта приказал прекратить сопротивление и разоружиться. А с 22-го августа начал прибывать на кораблях личный состав 394-го стрелкового полка, окончательно принявший всех пленных из рук белоэмигрантов.
В хлопотах и маневрах прошло несколько дней, Квантунская Армия была разоружена и сдалась, а 28 августа в Харбин приехал Маршал Василевский, главнокомандующий вооруженными силами СССР на Дальнем Востоке, маршал Мерецков и маршал авиации Новиков. Они отправились на городскую площадь, где приняли участие в общегородском митинге, там помимо наших полит-офицеров выступали городские интеллигенты, студенты, коммерсанты, ученые, даже местный архиепископ Нестор. И все спрашивали у маршалов Победы: как СССР собирается праздновать новый государственный праздник.
А товарищи маршалы не знали, поскольку в Кремле шли уже три недели горячие споры, как именно отметить победу над Японией. Флотские почти умоляли товарища Сталина организовать грандиозный военно-морской и пеший парады в Порт-Артуре по вполне понятным причинам, Жуков и Рокоссовский с несколькими другими высокопоставленными генералами настаивали на Москве, кто-то видел парадные «коробки» во Владивостоке. Иосиф Виссарионович принимает неожиданное решение: военные торжества пройдут в … Харбине. И примет его маршал Василевский.
Но буквально через три дня после отданного распоряжения всех маршалов с Дальнего Востока срочно отзывают в Москву, но Парад не отменяют, принимать его назначен генерал Белобородов, начальник харбинского гарнизона, командовать парадом – генерал артиллерии Казаков. Утром 16 сентября Харбин заполнили толпы празднично одетых людей, улицы тонули в цветах, все шли смотреть на торжественное шествие советских солдат, а за неделю все мастерские Харбина пошили нашим парадную офицерскую форму, с особым тщанием подогнали к ней главное удивление и шок белоэмиграции в августе 1945-го … погоны.
С особым трепетом ожидалось другое действо, все русскоязычные жители Харбина знали: за два дня до Парада, аккурат перед отъездом, на приём маршалу Кириллу Мерецкову пришла выборная делегация седовласых ветеранов Белого Движения и духовенство. С просьбой пройти строем вместе с советскими войсками, разрешить надеть старую форму и не снимать императорские или белогвардейские награды. Мерецков разрешил участвовать в параде, а на счёт остального пообещал подумать.
Само собой, немедленно связался со Сталиным, а уж тот удивил, так удивил своё ближайшее окружение. Мерецкова поблагодарил за смелое и человеческое решение разрешить белоэмигрантам пройти рядом с советскими воинами, а вопросы с формой и наградами разрешил положительно. И вот, 16 сентября в 9 часов 45 минут начался знаменитый парад Советской Армии в Харбине, а открывал его … строй нескольких марширующих колонн Армии Белой.
Шли (многие опираясь на трости и даже костыли) бывшие офицеры, отдельно – ветераны Русско-японской войны 1904-1905 годов, своими «коробками» – ветераны Белого Движения, бывшие каппелевцы и семёновцы, колчаковцы и деникинцы, их взрослые дети и юные внуки в полувоенных френчах и мундирчиках. Отдавая честь стоящим на трибуне советским генералам и офицерам, сверкавшим золотом погон и орденов. А следом за ними тянулись (стараясь соблюдать порядок воинского строя) русские горожане Харбина, путейцы и служащие КВЖД, эмигранты со всей бывшей России. Как через год скажет прибывший сюда маршал Малиновский, прошедший первую мировую от звонка до звонка:
«Товарищи русского Города Харбин! Мы и вы дожили до того дня, когда вы получили право, а мы возможность называть Вас товарищами.»
А в 1946 году, когда советские войска выводились из Харбина, случился ещё один стихийный Парад, наши подразделения шли к городскому вокзалу ровными колоннами, чеканя шаг под оглушительный колокольный звон. А десятки тысяч горожан хором кричали «Многие лета!». Несмотря на проведённые в городе фильтрационные мероприятия СМЕРШа, «изъявшими из оборота» сотни русских белоэмигрантов. Нет, им не вменялось в вину участие в Белом Движении, их арестовывали за проступки совсем недавних и новых дней.
Дело в том, что часть эмиграции активно сотрудничала с японцами, именно на них и обрушился карающий маховик послевоенных репрессий. Многие не просто были пособниками врага, а имели диверсионные задачи на будущее. Как поэт и журналист Арсений Несмелов или лидер созданной в Маньчжурии Всероссийской фашистской партии Константин Родзаевский, десятки других предателей, совершивших Иудин грех дважды, сдавая японцам своих соотечественников.
Невыездной Нетаньяху. Западные страны признавшие выданный МУС ордер на арест Нетаньяху и Галланта. Также к списку присоединилас