Имя маршала Италии Энрико Кавильи слабо известно не только русскому читателю, но и существенной части итальянцев – многие итальянские историки отмечают: несмотря на то, что он был одним из самых способных генералов Первой мировой войны, сегодня большая часть итальянцев о нем почти ничего не знает. В отличие от того же «герцога победы» Армандо Диаса, в Италии хорошо известного и узнаваемого, Кавилья оказался забыт и политиками, и историками. Если говорить об историографии Первой мировой войны в целом, то, как верно отмечается в предисловии второго тома I generali italiani della Grande Guerra («Итальянские генералы Великой войны») историков Паоло Гаспари и Паоло Поццато, исследования относительно роли итальянских генералов, участвовавших в войне, часто страдали определенными идеологическими предрассудками, далекими от строгой методологии историка [2]. Попытки судить о прошлом глазами настоящего привели к тому, что итальянский патриотизм и ирредентизм (множество итальянцев отправились в Италию воевать добровольцами с территорий, которые когда-то принадлежали Италии и на которые претендовали итальянские националисты) после Второй мировой войны стали связывать с «предтечей фашизма». С соответствующего ракурса стал рассматриваться и итальянский генералитет Великой войны. Кроме того, образ старших офицеров Первой мировой войны часто представляет собой образ некомпетентных людей, не уважающих жизни своих подчиненных, убежденных, что они лишь «пушечное мясо»; все это, разумеется, происходит в контексте негативного отношения к вмешательству Италии в войну. Нельзя сказать, что этот образ совсем не соответствует действительности – в самом деле в итальянском военном командовании хватало некомпетентных генералов, которые бессмысленно бросали солдат в лобовые атаки (например Луиджи Кадорна). Однако, во-первых, некоторые генералы учились на своих ошибках и пытались внедрить новшества, продиктованные временем, а во-вторых, следует учитывать, что все армии, участвовавшие в войне, и их руководство столкнулись с войной нового типа, к которой они были не готовы. Современность Первой мировой войны заключалась не столько в применяемых стратегиях, сколько в использовании всех тех открытий, которые были сделаны наукой конца XIX – начала XX века: химическое оружие, аэропланы, танки, пулеметы, тяжелая артиллерия. Это была высокотехнологичная война, не идущая ни в какое сравнение с войнами прошлого, которую люди рубежа веков должны были понять [2].Герой данной статьи Энрико Кавилья являлся как раз тем генералом, который пытался понять войну, не действовал шаблонами и критиковал неэффективные методы военного командования.
Несостоявшийся моряк: начало военной карьеры Энрико Кавильи
Энрико Кавилья родился 4 марта 1862 года в Финалмарине в провинции Савона в семье моряков и торговцев среднего достатка Пьетро и Антонины Сакконе [1]. Его отец был уверен, что его сын станет моряком, возможно, капитаном торгового судна. Энрико любил море, и эту любовь и добрые отношения с моряками родного города он сохранит на всю жизнь, но у него была только одна мечта: он хотел быть солдатом [3].В пятнадцать лет он оставил семью и поступил в военное училище в Милане, а затем стал кадетом в Военной академии в Турине. 25 августа 1885 года он был произведен в лейтенанты. В октябре 1888 года он попросился на службу в Королевскую итальянскую колониальную армию в Эритрее. В Африке в качестве командира артиллерийской батареи он участвовал в различных экспедициях. Вернувшись в Италию, он поступил на учебу в Военную школу, а затем был отобран для поступления в Школу Генерального штаба. В связи с этим Кавилья принял решение оставить артиллерию и стать штабным офицером. Тем не менее его снова отправили в Африку, где 1 марта 1896 года он участвовал в сражении при Адве – крупнейшем поражении итальянцев в Африке [3].В 1901 году он получил звание майора, а в следующем году был назначен чрезвычайным военным атташе в Токио, где ему было поручено следить за развитием событий в ходе Русско-японской войны в Маньчжурии. С 1905 по 1911 год Кавилья был военным атташе в Токио и Пекине [1].Эта миссия была важна для будущего итальянского генерала не только потому, что он мог путешествовать, что было одним из его желаний, но и потому, что, наблюдая и изучая Русско-японскую войну, он смог понять некоторые тактические приемы, использованные японцами в битве на реке Ялу [3]. Эти знания впоследствии пригодились в битвах при Баинзизе и Пьяве. После непродолжительного пребывания в Африке в 1912 году Кавилья некоторое время работал в Италии в Географическом военном институте, а 1 февраля 1914 года был произведен в полковники. Через несколько месяцев 28 июля 1914 года началась Первая мировая война.
Генерал Кавилья на полях Первой мировой войны
Несмотря на то, что Италия заключила союзный договор с Берлином и Веной, в начале войны руководство страны приняло решение сохранять нейтралитет, используя одну из статей договора. Когда стало понятно, что война будет продолжаться долго и не будет завершена за несколько месяцев, с одной стороны Германия и Австро-Венгрия, с другой – Франция, Великобритания и Россия попытались убедить Италию вступить в конфликт на их стороне. Германская империя в том числе предложила Италии остаться нейтральной, отдав в качестве вознаграждения некоторые итальянские области, находившиеся под контролем Австро-Венгрии. Разумеется, австрийское правительство выступило против этого предложения и заявило, что готово лишь к обсуждению небольших изменений в границах [3]. По итогу Рим решил вступить в войну на стороне Антанты, подписав секретный договор в Лондоне. В начале войны против Австро-Венгрии Италия имела преимущество, но были допущены две серьезные ошибки: итальянский генеральный штаб был уверен, что австрийские оборонительные сооружения сильны в Трентино и что во Фриули достаточно австрийских войск, чтобы остановить Regio Esercito (Итальянскую королевскую армию), поэтому наступление было слишком медленным. Кроме того, в Трентино итальянские войска продвигались не самым сильным образом, поскольку там находился один из наиболее важных железнодорожных узлов между Австрией и Германией, и итальянское правительство опасалось реакции Германии. Поэтому военные действия были сосредоточены вдоль линии Изонцо, что частично соответствовало советам союзников [3]. Практически сразу после начала войны Энрико Кавилья был отправлен на передовую и получил звание бригадного генерала. Летом 1915 года он принял командование бригадой «Бари», участвовавшей в боях под Боско Ланча и Боско Каппуччо. Так началось его стремительное восхождение к высшему командованию, которое он совершал исключительно во главе фронтовых частей, а не в безопасных кабинетах Генерального штаба [1].Война в Италии была чрезвычайно тяжелой, ибо она осложнялось географическими условиями. Многие сражения велись в горах (иногда на высоте более 2 000 м над уровнем моря), и порой даже было невозможно вырыть окопы для защиты солдат. Энрико Кавилья очень критически относился к тактике и стратегии Луиджи Кадорны, главнокомандующего Итальянской королевской армией, и высказывал все свои идеи командованию, однако к ним не прислушивались, и генерал подчинялся приказам, обязывающим войска атаковать траншеи в лоб [3].
Карикатура на тему итальянского нейтралитета – Виктор Эммануил в центре наблюдает за перетягиванием каната между Центральными державами справа и странами Антанты слева.
Итальянские солдаты на тяжелом фронте в Альпах в 1916 году«Это испытание для наших солдат. Для них, это все равно что столкнуться с гладкой стеной, за которую невозможно ухватиться. Приходится нагромождать трупы, чтобы забраться наверх. Мне пришлось 20 раз вести свою бригаду в безумные, неподготовленные атаки перед Сан-Мартино дель Карсо» [4],
– писал Кавилья в своем дневнике. Он отмечал, что был вынужден подчиняться командованию и не имел возможности предотвратить лобовые штурмы и жертвы среди солдат.
«Я должен признаться, что в тот день у меня был момент отчаяния. Никогда еще я так не страдал от глупости войны, которую нам пришлось вести» [4].
В ходе реорганизации армии весной 1916 года Кавилья получил в командование 29-ю дивизию, с которой в июне отправился на фронт Изонцо, чтобы помочь остановить австрийское наступление из Трентино. Австрийцы были близки к тому, чтобы сломить сопротивление итальянцев, и в этом им отчасти помогал генерал Кадорна, который был уверен, что данное наступление лишь отвлекающий маневр, а поэтому отправлять резервы на данный участок не нужно.За свои действия Кавилья был удостоен рыцарского звания Военного ордена Савойи. Он оставался на плато Азиаго до июня 1917 года, участвуя также в битве при Ортигаре, подход которой он решительно критиковал [1].В своих мемуарах Кавилья писал, что вся итальянская тактика в этот период была настолько предсказуема, что австрийцы каждый раз знали, где будет наступление противника, будучи готовыми отразить его [3].В июле 1917 года Кавилье было поручено командование XXIV армейским корпусом, развернутым вдоль реки Соча, который в составе 47-й и 60-й дивизий должен был форсировать реку и проникнуть на плато Баинзицца в рамках так называемого 11-го сражения при Соче. Тщательная подготовка и использование внезапности позволили XXIV корпусу переправиться через реку утром 19 августа с частью войск, а затем после флангового маневра, смявшего австрийскую оборону, 20 августа с остальными силами начать стремительное проникновение в глубь страны. Однако отсутствие свежих резервов (командование не ожидало столь явного успеха) не позволило стратегически использовать это преимущество [1].24 октября 1917 года большое австро-германское наступление незначительно затронуло войска Кавильи, которые легко отразили атаки. Вечером того же дня командование 2-й армии поставило Кавилью во главе трех уцелевших дивизий П. Бадольо и приказало ему начать отступление от Баинзиццы. При отступлении Кавилья сумел сохранить основную часть своих войск [1].22 ноября, во время реорганизации армии XXIV корпус был расформирован. Эта мера была воспринята Энрико Кавильей как месть П. Бадольо, который, пользуясь своим назначением на пост заместителя начальника Генерального штаба армии, хотел сохранить свой разгромленный и расформированный XXVII корпус, пожертвовав вместо него XXIV корпусом, поглотившим его силы. Этот эпизод обострил соперничество двух генералов, которому предстояло иметь более серьезные последствия в последующие годы [1].
Итальянское 75-мм зенитное орудие в бою во время 11-й битвы при Изонцо.Вклад Энрико Кавильи в победу при Витторио Венето
Итальянская армия потерпела поражение под Капоретто не только из-за наличия штурмовых отрядов, применения новой тактики и массированного использования отравляющих газов, но и из-за неправильного стратегического подхода. Итальянский генеральный штаб был уверен в невозможности наступления, поэтому все итальянское развертывание было наступательным, а оборона не была готова к отражению сильной атаки [3].Немецкое наступление было практически идеальным, его возглавляли высокопрофессиональные офицеры (одним из них был Эрвин Роммель). Конечно, неожиданность имела эффект, но неэффективность итальянских генералов во многом помогла противнику [3].После этого Луиджи Кадорна был снят с поста начальника Генерального штаба, а его место занял Армандо Диас. Вскоре после этого Диас передал Кавилье командование 8-й армией. К тому времени кризис Центральных держав стал очевиден, и итальянское правительство, до этого времени выступавшее за тотальную оборону, стало просить генерала А. Диаса о проведении решительного наступления до наступления зимы.
Итальянская кавалерия входит в Тренто 3 ноября 1918 годаВ конце сентября начальник оперативного отдела Верховного командования полковник У. Кавальеро разработал план наступления 8-й армии Диаса и Бадольо. Кавилья одобрил его, но попросил и добился расширения фронта наступления до мостов Видора на севере и Граве-ди-Пападополи на юге, чтобы использовать ожидаемое превосходство сил [1].Сражение при Витторио Венето началось 24 октября 1919 года безуспешными атаками 4-й армии на Граппу. Из-за разлива реки Пьяве наведение мостов пришлось отложить до ночи с 26 на 27 октября. Кавилья перебросил свои резервы на юг, заставил их пройти по мостам Grave di Papadopoli и 28 числа подняться на север, что привело к краху австрийской обороны – именно угроза удара во фланг стала одной из причин отхода австро-венгерской армии. 29 октября 8-я армия форсировала реку Пьяве и совершила стратегический прорыв, чему способствовал морально-политический кризис австро-венгерских частей. В тот же день командование противника попросило начать переговоры о капитуляции [1]. После войны Кавилья получил различные почести и титулы – в частности, он был назначен королем сенатором. В армии он получил прозвище «генерал победы». В 1926 году он стал маршалом Италии. Тем не менее Кавилья оказался глубоко в тени «герцога победы» Армандо Диаса и его заместителя Пьетро Бадольо.
Генерал, берущий ответственность за непопулярные решения
После окончания войны в Италии остро стал вопрос о демобилизации – в армии насчитывалось около 3,7 миллиона солдат (не считая офицеров), и проблема заключалась в том, как организовать возвращение этих людей домой. Военный министр Витторио Италико Дзупелли не смог справиться с ситуацией, по этой причине Кавилья был назначен военным министром, которому было поручено разработать программу демобилизации, сбалансированную с учетом потребностей политики, экономики и измученного войной населения [1].На посту военного министра (он занимал его с 18 января по 23 июня 1919 года) Энрико Кавилья попытался остановить борьбу между социалистами и бывшими солдатами, близкими к новым движениям, которые в будущем объединятся в фашистскую партию [3]. Кавилья умело пропагандировал меры, принятые в пользу демобилизованных, и проявлял активную заинтересованность в дополнительных офицерах, которым предоставлял привилегии [1].В конце 1919 года без разрешения правительства Габриэле Д'Аннунцио, недовольный мирным договором, с добровольцами (часть из них – действующие итальянские солдаты) занял город Фиуме и провозгласил Республику Фиуме. Эта военная акция выходила за рамки территориальных уступок, предусмотренных мирным договором. Чтобы избежать международного кризиса, армии было поручено занять город [3]. Командующим сектором был Бадольо, но он знал, что Д'Аннунцио пользуется поддержкой итальянского общественного мнения, и поэтому предложил передать командование Кавилье, который, как известно, не был политически ангажирован. Кроме того, Бадольо знал, что тот, кто победил бы Д'Аннунцио и его легионеров, был бы ненавистен всем итальянским ветеранам и значительной части итальянского народа. Действительно, так и произошло. Но Кавилья был солдатом, поэтому он сделал это, не задумываясь о последствиях [3].Впоследствии, 17 июля 1921 года Кавилья заявил в сенате, что выступил против Д'Аннунцио только потому, что правительство обмануло его относительно реальных размеров территориальных уступок Югославии, и признался, что вместо выгодного соглашения привез в Фиуме «аспида». Это была слишком резкая смена позиций, чтобы вызывать доверие, в результате Кавилья оказался в изоляции [1].С 1921 по 1925 год, будучи назначенным командующим одной из четырех армий и членом Военного совета (или Совета армии, органа, который в то время представлял собой вершину военного аппарата, принимавшую решения), Кавилья занимал ведущее место в военной политике Италии. Однако он не принимал активного участия в дебатах по реорганизации вооруженных сил, придерживаясь позиции А. Диаса и Дж. Джардино – сторонников возврата к довоенным структурам [1].В первые месяцы 1925 года Кавилья поддержал кампанию, которую Джардино с согласия большинства известных генералов развернул против проекта реорганизации армии, осуществляемого военным министром генералом А. Ди Джорджио. Кульминацией кампании стали громкие дебаты в сенате, где решительная оппозиция всех «генералов победы» побудила Бенито Муссолини отказаться от Ди Джорджио и лично возглавить военное министерство [1]. Чтобы наглядно продемонстрировать заинтересованность режима в вооруженных силах и одновременно подорвать позиции бросивших ему вызов генералов, Муссолини прибег к помощи Бадольо, единственного из великих генералов, не принявшего участия в споре. Затем он назначил его начальником Генерального штаба с большими, чем прежде, полномочиями по управлению армией. Кавилья выступал против этого и высказывал крайне резкие суждения о своем коллеге, а также распространял слишком горькие и настойчивые обвинения в адрес Бадольо, что было воспринято как результат личной неприязни (и отчасти это соответствовало действительности). Муссолини не принял данную критику во внимание и дал Бадольо зеленый свет на смещение своего соперника со всех ответственных постов в армии.
Последние годы генерала Э. Кавильи
Впоследствии в своих мемуарах Кавилья неоднократно подвергал Бадольо жесткой критике. В частности, в книге La dodicesima battaglia: Caporetto («Сборник по истории Первой мировой войны» под редакцией генерала А. Гатти), которая была опубликована в 1933 году, наряду с суждениями о доблести войск и полемикой с официальной версией, возлагавшей вину за поражение на солдат и пораженчество, получила развитие полемика с Бадольо, неявно представленным как виновник поражения. Отрывок из нескольких страниц о карьере Бадольо, в котором личная неприязнь привела Кавилью к вольной интерпретации фактов, не был включен в издание тома, но был отправлен королю и Муссолини и распространен в кругах, враждебных Бадольо, который не счел нужным отвечать на эту критику [1]. Энрико Кавилья достаточно критически относился к вступлению Италии во Вторую мировую войну, однако не имел никакого влияния на ситуацию. После тяжелых поражений 1942–1943 года он наивно надеялся, что англо-американцы и немцы согласятся с выходом Италии из конфликта и ее нейтрализацией.В 1943 году, когда Италия была частично захвачена войсками союзников и стало ясно, что сопротивляться нет возможности, тайное правительство во главе с Пьетро Бадольо после отстранения Муссолини от власти пошло на контакты с американцами и англичанами для выхода Италии из войны [3]. Однако капитуляция Италии была проведена неудачно, поскольку приказы войскам были противоречивы, а в стране находилось много немецких дивизий. Поэтому в день объявления о капитуляции король с семьей, часть генералов, министры и Бадольо покинули Рим, оставив войска без приказов и командиров [3].Кавилья, отставной генерал, в это время был в Риме – в своем дневнике он написал, что был там якобы по личным делам (на самом деле он, вероятно, накануне встречался с королем). Оказавшись в столице без руководства, уже атакованной дивизиями Альберта Кессельринга, старый Кавилья (в то время ему был 81 год) начал отдавать приказы по обороне. Однако он понимал, что оказывать сопротивление деморализованные войска не могут, и то, что без серьезного ущерба для города и больших потерь среди гражданского населения это сделать невозможно, поэтому принял решение о переговорах с немцами, спасая город от жесткого авиационного налета [3].После этого, не получив никакой благодарности ни от города, ни от короля, он сел на поезд и вернулся в свой дом в Финале-Лигуре. Последние два года своей жизни он провел в своем родном городе.Энрико Кавилья скончался 22 марта 1945 года. Примерно за десять дней до этого он перенес инсульт [4].
Мавзолей генерала Энрико Кавильи22 июня 1952 года тело Кавильи, покоившееся в семейном склепе, было торжественно перенесено в мавзолей в старой сторожевой башне над Финале-Лигуре. На церемонии присутствовали президент Итальянской Республики Луиджи Эйнауди, В. Э. Орландо, члены парламента, правительственные чиновники, представители гражданской, военной и религиозной власти, а также ветераны Великой войны, ее солдаты, прибывшие со всех концов Италии [4].
