«Военное обозрение» продолжает знакомить читателей с главами из книги воспоминаний «Ни шагу назад!». Ее автор – начальник 117-го Московского пограничного отряда полковник в отставке Василий Кириллович Масюк. Предыдущая глава завершилась, когда офицер Масюк был назначен начальником Московского погранотряда.
Итак, я приступаю…
После согласования и утверждения моей кандидатуры руководством КООГ МГБ РФ я получил распоряжение приступить к принятию должности начальника Краснознамённого Московского пограничного отряда. Обстановка не располагала к какой-либо волоките и промедлению. Все надо было сделать как можно быстрее и эффективнее. Оставив семью в Мургабе и попрощавшись с командованием и офицерами отряда, я с водителем на автомобиле УАЗ выехал в соседний Хорогский пограничный отряд. Прибыл к вечеру, представился начальнику отряда, разместился в офицерской гостинице и решил основательно выспаться. Мой сон был прерван звонком командира экипажа капитана Соловьёва, который попросил уточнить время вылета в Московский. Решение принял вылетать по холодку утром в 06:30. На следующий день мы вылетели из Хорога вертолётом Ми-8 в Московский пограничный отряд. На взлётно-посадочной полосе меня никто не встретил. Рядом стоял ещё один вертолёт Ми-8, который готовился к вылету на Душанбе с больными и отпускниками.
Перекурив на кромке ВПП и понаблюдав за всем происходящим, я взял сумку с нехитрым офицерским скарбом и направился в сторону КПП. Прапорщик, дежурный по КПП, попросил меня предъявить документы, что я безоговорочно сделал. Он уточнил цель прибытия и к кому я прибыл. Ответил, что я новый начальник отряда, прибыл к месту службы, следую в штаб и хотел бы видеть кого-то из командования отряда. Он сразу заметался, начал звонить, побежал к дежурному по части и оперативному дежурному. Буквально через пять минут со стороны штаба, перепрыгивая через арыки и кусты, на КПП прибежали два подполковника. Представились: начальник отделения боевой подготовки подполковник Н. В. Рулев и заместитель начальника отряда по работе с личным составом подполковник В. М. Мареев. Они сопроводили меня в штаб отряда. Далее было представление НШ ОГ в Душанбе полковнику В. В. Кочневу и начальнику военной контрразведки оперативной группы генерал-майору В. Н. Середе. Они, в свою очередь, представили меня командованию и личному составу гарнизона в клубе части. По пути следования на встречу с пограничниками встретился со своими однокашниками по училищу: майорами Г. Первеевым и В. И. Литвиненко. С последним мы к тому же ещё учились в одной группе. Пройти просто мимо я никак не мог, поэтому принёс извинения НШ полковнику В. В. Кочневу и подошёл к ним. Мы поздоровались, крепко, по-мужски обнялись. Я дал им команду прибыть ко мне в рабочий кабинет в 21:00.
Однокашники не подведут
В установленное время они доложили о своём прибытии. За полчаса отведённого времени мы вспомнили своего батю, командира дивизиона полковника А. И. Сахарчука, а также всех своих однокашников по выпуску, затронули тему боевых подруг и детей. Задал им несколько конкретных вопросов по службе и что сейчас больше всего волнует офицеров отряда и членов семей.Ответы их были предельно четкими и честными: «Нужна ясность и определенность: чьи мы в параде суверенитетов и какова судьба и будущее границы на фоне всего происходящего?» Мы отчетливо понимали, что бросить и уходить с таджикско-афганского рубежа в трудную для Таджикистана годину не только нельзя, но и было бы непоправимой ошибкой.В ходе короткой, но знаковой для меня встречи и беседы понял одно, что в их лице вижу единомышленников и офицеров, на которых можно целиком и полностью положиться, а это дорогого стоило. Передо мной уже были далеко не курсанты, а офицеры, хлебнувшие сполна Афгана, пришедшие в штаб отряда на должности офицеров отделения охраны границы и боевой подготовки, имея за спиной боевой опыт и руководство заставами и мотоманевренными группами, а также опыт работы в штабе отряда. Через неделю из отпуска вернулся ещё один однокашник подполковник П. Н. Армизонов, начальник ДШМГ отряда. Это был боевой и заслуженный офицер, пользующийся непререкаемым авторитетом у личного состава ДШМГ, всех пограничников отряда и за его пределами. У Петра Николаевича за спиной было восемь лет выполнения специальных задач в ДРА. О его делах говорил его иконостас боевых орденов и медалей. Вверенная ему ДШМГ была моим резервом постоянной боевой готовности, и он ни разу ни в чём меня не подвёл. На протяжении своей совместной службы у меня с ними были не только командирские, но и доверительно-дружеские отношения. К их чести, они никогда и ни при каких условиях не бравировали и абсолютно не показывали свою расположенность к командиру.Ну а я не просто им доверял, но и отправлял их на самые сложные и ответственные участки, как того требовала обстановка. Они никогда меня ни в чем не подвели. Во всех самых сложных пограничных операциях, которые я проводил, они всегда были рядом со мной.
Судьбы офицеров границы подчинены ее законам, и к моему большому огорчению порою цена этому – человеческие жизни. Так и в случае с подполковником Г. Первеевым, который трагически погиб при исполнении воинского долга на участке Шуробадской комендатуры. Посмертно был награждён медалью «За отвагу». Подполковник В. И. Литвиненко в ходе проведения пограничной операции получил тяжёлое ранение, но после излечения в госпитале по ходатайству командования отряда перед Директором ФПС РФ продолжил свою службу до полного календарного исчисления.
Принять дела у земляка
Приём и передача дел и должности у бывшего начальника отряда подполковника В. В. Голинко носили планомерный характер. В нём самом чувствовалась какая-то внутренняя усталость, замкнутость и неопределённость, желание как можно быстрее сбросить с себя груз и бремя ответственности и убыть на Украину для прохождения службы в национальных пограничных войсках. Парадокс, а где-то и трагизм ситуации заключался в том, что мы с ним были земляками. Оба из Черкасской области, только он из Шполы, я с Ватутино. Между этими двумя населёнными пунктами чуть более 30 километров. А почему трагизм? Потому что мы с ним до недавнего времени были офицерами-пограничниками одной великой державы, которой гордились, и ей служили. Но развал Союза (и исчезновение его с географической карты) развел нас по разные стороны баррикад, отделил друг от друга забором и КСП, и привел к трагическим, порою необратимым процессам. Я по сей день задаюсь вопросом: «Почему это произошло? Как так могло случиться? Почему мы не отстояли страну, как это делали наши отцы и деды?»Сегодня очевидно одно, что за это малодушие мы сегодня рассчитываемся сполна. При этом с обеих сторон. Моё назначение офицерами и прапорщиками отряда было встречено неоднозначно. За спиной роптали и поговаривали, мол, один представитель Украины уже определился, вот и этот к нам наверняка ненадолго. Я понимал, что только мои реальные дела могут быть основой оценки моего командирского авторитета. И от того, насколько грамотно и умело я организую всю служебно-боевую деятельность в сложной военно-политической обстановке, будет зависеть авторитет как мой личный, так и всего командования отряда. Альтернативы этому не было. Времени на лекции и уговоры уже не оставалось. Поэтому при первой же встрече с личным составом в клубе чётко всем объявил:
«Программы от меня не ждите, её не будет. Читайте уставы и наставления, там всё написано. Основное – рубеж, где сегодня решается судьба Таджикистана, России и СНГ в целом. Люди границы – основа успеха, кто не желает проходить службу в отряде, лучше сразу садитесь и пишите рапорты. Это будет честно. Но все, кто останется со мной, должны помнить, что нас всех без исключения ждёт серьёзная, кропотливая работа. Отступать нам с вами пока некуда».
Не скрою, часто приходилось спать по четыре-пять часов, вникать в каждую мелочь служебно-боевой деятельности отряда, требовать от штаба и всех органов военного управления системного анализа и конкретики в работе. Ну а дальше – рабочие совещания, доклады по обстановке, изучение сил и средств и их возможностей, доскональная проработка участка границы и работа с местными органами власти и населением. Отдельным пунктом стоял вопрос по возможностям разведки по прикордону, которому я уделял первостепенное значение. В центре внимания были подразделения первой линии – заставы, комендатуры и мотоманевренные группы, а также артиллерийские и инженерные подразделения, которым была отведена особая роль и задача в общей системе служебно-боевой деятельности.
Чем живёт граница
Я побывал на всех заставах, вникая во все вопросы служебно-боевой деятельности подразделений границы до мелочей. Изучил участок отряда не по карте, а ногами и в конном строю. У меня была возможность увидеть каждого офицера, прапорщика и сержанта в работе. Встретился с заставскими семьями, увидел всё, чем живет граница реально, без прикрас. С личным составом срочной службы были проведены занятия, тренировки и учения. Личный план моих командирских задач был исписан конкретными задачами и мероприятиями, которые необходимо было воплотить в жизнь. Командующему ОГ генерал-лейтенанту А. Н. Мартовицкому было отправлено подробное донесение с просьбой внести кардинальные изменения в систему охраны границы на участке отряда. Через три дня он лично прибыл в пограничный отряд. В течение трёх суток мне пришлось обосновывать, доказывать и убеждать в необходимости создания зон безопасности в приграничье на глубину от 5 до 10 километров, а также в выставлении временных пограничных постов на Дасти-Джумском, Шуробадском и Сары-Чашминском направлениях и усилении застав и комендатур подразделениями от 149 МСП.
В ходе проведенной командно-штабной тренировки удалось окончательно убедить командующего в целесообразности моих доводов и предложений. Изменения в приказ были внесены и, как показали ближайшие два месяца, весьма своевременно, так как полностью подтвердили правильность заблаговременно принятых изменений и практических мер. Обстановка требовала чёткости и слаженности в работе органов военного управления. Начальником штаба пограничного отряда был подполковник С. Ф. Игнашичев, офицер, имеющий за плечами большой опыт командно-штабной работы и прошедший Афганистан. С поставленными задачами руководимый им штаб справлялся уверенно. Тем не менее он с самого начала не скрывал чувства внутренней обиды и ревности, что не его, а моя кандидатура стала решающей в назначении начальником пограничного отряда. Я был прямым и доступным для подчинённых, все точки быстро ставил над «и». Моему удивлению не было предела, когда узнал, что он, российский офицер, не знающий ни одного слова по-украински, собрался переводиться для дальнейшей службы на Украину. Роковую роль в его судьбе сыграла жена, которая была оттуда родом. Был у меня с ними предметный и честный разговор, но они меня не услышали. Это их воля и решение, они свой выбор сделали. Я Сергею Федосьевичу прямо тогда сказал, что это авантюра, и служить он там не будет – это просто дело времени. Так оно и произошло, и насколько известно, спустя некоторое время он попытался восстановиться обратно в ПВ России, но тщетно. К сожалению, это был не единичный случай – такое затронуло судьбы многих офицеров.
