Приемлемость зла
Тяга ко всему порочному, очевидно, у человека зашита в подсознании. Раскопки грязного белья, смакование извращений и грехопадение всегда были популярны среди определённой части публики. Со временем это опошлило культурный код человечества – стало модно и современно писать об этом книги, снимать кино. Тяжёлые психические отклонения стали обретать флёр романтики. Вспомните, какой фурор произвёл триллер «Молчание ягнят» и многочисленные его подражатели. Ненормальность в культуре неожиданно оказалась синонимом гениальности. Отныне человек, проявляющий недюжинные умственные способности, обязательно должен быть в чём-то психом. Если раньше на первый план выходил феномен «лишнего человека» для своего времени, то сейчас чем тяжелее у героя деформация личности, тем лучше. Это, в частности, подтвердила успешность сериала «Доктор Хаус». Но и этого для части публики казалось недостаточно. Всемирную известность приобрели омерзительные по своей сути «шедевры» «Пила», «Человеческая многоножка» и им подобные. Однако от постоянных упражнений порог чувствительности повышался, и зрителям потребовались новые зрелища. Так мы пришли к обстоятельной документалистике о маньяках и жертвах. То, что раньше не выходило за пределы экспертно-криминалистического сообщества, стало настоящим мейнстримом. Гораздо увлекательнее наблюдать за интервью с живым, настоящим маньяком, чем за перипетиями вымышленных персонажей. Маньяки, в свою очередь, этим пользуются и за вознаграждение рассказывают на камеру, как они докатились до такой жизни. Скрашивают, так сказать, нелёгкие будни тюремного заключения.
О маньяках снимают фильмы, пишут книги, исследуют под микроскопом психоанализа и бихевиоризма. На Западе такой жанр даже получил название true crime или «настоящее преступление». Одним из самых известных произведений на эту тему стал фильм Netflix «Беседы с убийцей: записи Теда Банди». Зачем создавать подобное? Официальное объяснение: чтобы подобное больше не повторялось. Свобода слова, обнажающая самые тёмные углы человеческой психики, должна объяснять человеку, что такое хорошо, а что такое плохо. Но ведь не работает! Последние десятилетия мы в России только и успеваем запоминать клички умалишённых убийц – «Скопинский насильник», «Ангарский маньяк», «Липецкий душитель» и ещё с добрый десяток подобных. Такие репортажи строились вокруг лиц, уже осуждённых (обычно на пожизненное заключение), и зритель обычно видел маньяка за решёткой, в кандалах или, максимум, во время следственного эксперимента. Этические и моральные нормы, казалось бы, не нарушались. Серийные убийцы и насильники достойны смертной казни, но раз уж у нас мораторий, то пусть испытают хотя бы все прелести пожизненного. Так можно было трактовать всё предыдущее.
Но Собчак с командой профессиональных операторов переступила через все нормы морали и этики. «Скопинский маньяк», отсидевший 17 лет за издевательства над двумя девушками (одна из которых была несовершеннолетняя), стал главным героем 66-минутного фильма. Надо отдать должное Ксении Анатольевне, она достойно держалась и разговаривала с насильником-педофилом Моховым на равных.
4,5 миллиона просмотров
В фильме «Скопинский маньяк. Разговор на свободе», который практически в свободном доступе размещён на YouTube, почти все действующие лица кажутся не в ладах с рассудком. Ксения Собчак комментирует свою очередную «журналистскую» активность следующим:
Весь сценарий фильма построен вокруг смакования интимной жизни маньяка, а также подробностей ужаса, творившегося почти четыре года в бункере под гаражом. Для человека со здоровой психикой Мохов совсем не кажется олицетворением банальности зла. Когда слышишь его недвусмысленные намёки относительно одной из жертв: «надо опять мне заняться ей», на душе становится мерзко. Этот зверь на свободе? Кто даст гарантию, что Мохов завтра не займётся кем-то ещё? К слову, в десяти метрах от дома сохранился тот самый гараж и тот самый бункер. Общественный резонанс заставил главу СК Бастрыкина распорядиться провести проверку относительно содержания интервью маньяка.
Кстати, о силовых ведомствах. Следователь по особо важным делам рязанской прокуратуры Дмитрий Плоткин, один из героев фильма, выглядит очень неоднозначно. С одной стороны, он герой-криминалист, прошедший огонь и воду следственной работы. Приходилось, как говорил Плоткин, и трупы из дерьма вылавливать. С другой стороны, он в подробностях и, кажется, с упоением рассказывает, как насильник следил за физиологическими циклами своих рабынь. Мохова работник прокуратуры называет совсем не маньяком, а придурком. Именно так – простым придурком, испортившим себе и другим жизнь. Что это? Профессиональная деформация личности или что-то большее?
Мировоззрение отсидевшего 17 лет маньяка Мохова заставляет задуматься о справедливости. Заключённый после столь долгого тюремного срока ни на йоту не изменил своих взглядов. Произошедшее он видит не более чем досадной ошибкой. Он спокойно пьёт, ест, спит, справляет нужду. Кстати, Собчак практически всё это показала в подробностях. Сейчас Мохов озабочен поиском сексуального партнёра и заработком. Это не банальность зла, Ксения Анатольевна, это излишняя гуманность российской судебной системы 17-летней давности, а также патологическое желание заработать на самом дешёвом и токсичном хайпе.
Надо что-то делать
Как это часто случается в нашей действительности, российские законотворцы выразили решительное желание запретить подобное раз и навсегда. С инициативой выступил лидер ЛДПР Владимир Жириновский, и, похоже, это одна из идей парламентария, которая действительно имеет право жить. Научную базу под мнение Жириновского подвёл Георгий Костюк, главный врач московской психиатрической больницы № 1 имени Н. А. Алексеева. С его экспертной точки зрения, такие фильмы могут стать для психически нездорового зрителя руководством к действию. Собчак под соусом мифической банальности зла показала типичную «историю успеха» насильника-педофила. Порезвился от души четыре года, отсидел 17 лет и счастлив как никогда. Теперь вот на всю страну показывают, какой Мохов герой-любовник и сколько половых актов он может совершить за ночь. 4,5 миллиона просмотров и всего 75 тысяч дизлайков.
История с Моховым и Собчак заставляет задуматься о том, сколько же ещё свободы нужно нашему обществу, чтобы прийти, в конце концов, в себя. Шлак, который льётся из западного YouTube и ему подобных, мы ни запретить, ни блокировать не можем или не хотим. В этой связи западному обывателю можно только позавидовать. И дело здесь не в либеральных ценностях. Почему у них можно подвергнуть публичному осуждению Кевина Спейси или Джонни Деппа, а мы не можем дружно игнорировать Собчак? Где это светлое будущее, когда у столь одиозных «журналистов» заберут трибуну, микрофон и заблокируют аккаунты в социальных сетях и видеохостингах? Американский Twitter президента США лишил дара речи в нужный момент, а токсичному видео Собчак с Моховым только ограничение по возрасту поставили. Вся история скопинского маньяка и шум вокруг будут лишь повышать доходы авторов, что создаст очередной прецедент для обогащения. Дно, которое нащупала бывший кандидат в президенты России, похоже, будут углублять. Кто там следующий из насильников-педофилов освобождается из мест не столь отдалённых?
