Звонок из штаба Зеленского

Мне сегодня позвонили. Звонил очень хороший человек. Мой давний знакомый, с которым я уже не виделся может быть два или три года. Человек он и в самом деле хороший, потому как в былые времена я знал его и народным депутатом, и своим подчиненным, и потом еще большим начальником. В любой из этих ипостасей он всегда был исполнителен, доступен, честен. Со мной, во всяком случае, он держал себя одинаково благородно будь то в самые лучшие мои времена или в самые худшие.

Я обозначу его ХЧ (хороший человек).

ХЧ: Привет, Василий! Давно не слышались!

Я: Привет, Сергей Александрович! (имя не соответствует)

ХЧ: Не отвлекаю?

Я: Нет.

ХЧ: Хотел бы поговорить. Мы можем встретиться?

Я: Встретиться не можем. Меня сегодня нет в Украине. Если что-то срочное, давай по телефону.

ХЧ: Не срочное. Принципиальное.

Я: Ок. На следующей неделе буду, поговорим. Но ты хоть тему начерти.

ХЧ: Зеленский.

Я: Ого! Он для тебя проблема или надежда?

ХЧ: Я работаю в его штабе. Отвечаю за …

Я: Да, ну тебя. Как это тебя угораздило, Сергей Александрович? Ты ведь всегда был человеком принципиальным. Не разочаровывай. Ты давно встал на побегушки к Коломойскому? Это кто просил тебя мне позвонить?

В трубке возникла скрипящая пауза. Даже мне стало неудобно, от того, как, по всей видимости, стало неудобно, на том конце провода.

Сергей Александрович, проскрипел, прокашлялся и сказал: «Я звоню тебе по собственной инициативе».

Я: Ну, разве что так. Только зря, Сергей. Ты же не можешь не знать моего отношения к этим выборам.

ХЧ: Да, знаю. Читаю тебя, смотрю. Но я думаю, что ты заблуждаешься. Зеленский должен победить.

Я: Ого. Я даже не верю в то, что я слышу это от тебя. Вот ведь интрига. Ты же не из тех, кто легко с ума сходит. Да и чтобы ты за «длинным рублем» подался я тоже не поверю.

ХЧ: Это мои убеждения.

Я: Чего? У Зеленского есть убеждения? Или может быть я что-то пропустил? Может он какую книгу написал? Или сериал какой новый снял?

ХЧ: Нет. Не то. Убеждений у него нет. Я вижу, что он и сам обалдел от того, что происходит. Ни он, ни Коломойский такого не ожидали. Но он должен победить. Ни Порошенко, ни Тимошенко больше к власти допускать нельзя.

Я: А Коломойского значит можно?

ХЧ: И Коломойского нельзя.

Я: Так. Не понял, Серега. Расшифровывай.

ХЧ: С удовольствием. Для этого и звоню. Если не примешь нашего предложения, то хоть выслушаешь мою позицию. Хочу, чтобы ты знал об этом. Я по совести поступаю.

Я: Ну, что ж. Давай.

Я пошел взять из холодильника пиво, а хороший человек с той стороны телефона стал закуривать сигарету.

Я: Ты не дома?

ХЧ: Нет. В штабе. На работе.

Я: Деньги хорошие платят?

ХЧ: Да. С этим здесь проблем нет. Но огромные массы разнообразных спецов готовы не то что бесплатно работать, они доплачивать готовы, чтобы только на глазах у Зеленского крутиться.

Я: Какая честь. Не зли меня, Серега. Переходи к делу. А то, когда я слышу подобные речи, мне сразу как-то тяжело становиться от одного только осознания принадлежности к совместному гражданству с такими вот «спецами».

Сергей Александрович усмехнулся и продолжил:

ХЧ: Василий, Зеленский выиграет неизбежно. Мы ведем свою социологию и массово проводим фокус-группы для того, чтобы отслеживать динамику настроений. Люди очень его хотят. Он уже почти на десять процентов опережает Тимошенко, и при этом сохраняется устойчивая динамика роста. Есть некоторые исследования, которые говорят о возможности его победы уже в первом туре.

Хороший человек замолчал, ожидая моей реакции на слова о выигрыше в первом туре.

Я тоже молчал. Открыл бутылку «Короны» и отрезал кусочек лайма.

Так прошла минута.

ХЧ: Алло. Ты чего молчишь?

Я: Тебя слушаю. Пока я слышу похвальбу твоим кандидатом и ничего о твоих убеждениях.

ХЧ: Понимаешь, у нас нет на сегодня человека, который мог бы разговаривать с пророссийски настроенным избирателем, а именно в этой части сегмента мы ожидаем дальнейшего роста рейтинга.

Я: И ты хочешь мне предложить, чтобы я за это взялся?

ХЧ: Я хотел с тобой об этом поговорить. Это моя инициатива. Если ты будешь не против, то я предложу тебя.

Я: Нет. Если у тебя все, я рад был тебя слышать.

ХЧ: Подожди.

Он вздохнул, опять как-то заскрипел в трубке и продолжил: «Василий, ситуация неизбежно заваливается в полный абсурд. Исследования общественного мнения показывают тотальную деморализацию избирателя. Мы имеем дело с почти что общественной шизофренией. Люди, которые будут голосовать за Зеленского, разделились на несколько больших кластеров. Первые (а это – пятнадцать-двадцать процентов) совершенно отождествляют его с его учителем истории из сериала «Слуга народа»; вторые (тоже около двадцати процентов) просто безумно в него влюблены. И первая и вторая группа – это его ядерный электорат, который невозможно разбить никакими аргументами. Третьи (около тридцати процентов) – это те, кто проголосует за Зеленского «по приколу», чтобы «показать», чтобы «а вот вам, жрите», чтобы отомстить — это графа «против всех», только в расширенном варианте. Но так же есть еще одна группа. Большая. Тоже около тридцати процентов. К этой группе принадлежу и я».

Я: Ну, вот. Добрались. Если ты думаешь, что ты открыл мне Америку, говоря о шизофрении, так ты ошибаешься.

ХЧ: Я понимаю. Просто я хотел сказать, что я не отношусь к тем другим группам, но я верю, что поступаю честно, добиваясь победы Зеленского, и что это вообще наш единственный выход.

Я: Подожди, подожди, подожди… Ведь не хочешь же ты мне сказать, что Коломойский – это и есть наше спасение?

ХЧ: Василий, а кто тебе сказал, что Зеленский – это будет совершенно однозначно Коломойский?

Я: Ну, Серега. Кто девушку ужинает, тот и танцевать её будет.

ХЧ: Мне кажется, что Коломойский тоже так думает. Но он ошибается, Василий. Вы все ошибаетесь. Понимаешь ли, я сегодня наблюдаю Зеленского в упор. Он очень непрост. Он умен, хитер, но главное(!) он тщеславен. И как бы этот творческий человек не скрывал свое истинное лицо под сотней самых разнообразных и отшлифованных масок – он до истерики, и даже до мести ранимый человек. Ранимо именно его непомерное тщеславие.

Впервые я услышал что-то интересное о Зеленском. Что-то такое, о чем я раньше даже и не думал. Хотя мне приходилось, конечно, встречать людей творческих в политике, приходилось (и не раз) видеть их истерики и обиды только лишь от того, что кто-то сделал им незначительное замечание, но чтобы подумать в этом ракурсе о Зеленском – такого не было.

Я: Продолжай.

ХЧ: Когда Березовский со компанией ставили ВВП на царство, они ведь тоже думали, что он не больше, чем фомка от велосипеда, но ошиблись как жестоко.

Я: Серега, ну ты сравнил, огурец с кукурузой.

ХЧ: Хорошо. Пусть у них кукуруза, но пусть у нас хоть огурец будет. Да и не об этом я. Я просто так, пример тебе привел. Но он пошлет Коломойского сразу, как только булаву получит.

Я: Да с чего ж ты это берешь, Сергей Александрович?!

ХЧ: Я вижу его, Василий. Каждый день вижу, как ему больно. Какое глубокое оскорбление он носит в душе. У него еще есть силы сдерживать эту обиду, хотя и срывается иногда, но это только потому, что ему самому не вериться в происходящее. Но как только он пройдет инаугурацию, он никому больше не позволит называть себя «болонкой Коломойского», и Коломойскому в самую первую очередь.

Я: М-да, Сергей. Интересно девки пляшут. Ну, и что ж потом?

ХЧ: А потом все, Василий. Он совершенно ничего не понимает в системе государственного управления. Без Коломойского ему не справиться, а подчиняться ему он откажется. И либо произойдет чудо — Зеленский разберется с олигархами, либо будет большая свалка. Но ведь ты же именно этого и хочешь?

Я: Так это и есть твои убеждения? Ты там ради того, чтобы все окончательно рухнуло?

ХЧ: Я разделяю твои взгляды, Василий, о том, что олигархическое государство – есть государство глубоко преступное по отношению к своему народу и оно должно быть уничтожено. Но в отличие от тебя, я не фантазирую о социалистической революции, а предпринимаю конкретные шаги по доведению абсурда до высшей точки его кипения. Революционной ситуации сегодня в Украине нет, и разрушить олигархию может только междоусобная война олигархов. Для этого у власти должен оказаться Зеленский.

Я допивал уже вторую бутылку пива. Сергей курил наверное уже пятую сигарету. Он вообще много курит. Удивил он меня. Не могу сказать, что его позиция для меня не понятна. Удивил своей убежденностью в том, что Зеленский откажется быть «болонкой».

Но вдруг мне пришла одна мысль.

Я: Сергей, а что если и Коломойский думает так же, как и ты? Он-то ведь человек многоопытный. Если Зеленский и вправду таков, как ты мне его описал, то Коломйский не может этого не знать. Как ты думаешь? Ведь в этом случае он не даст Зеленскому дойти до булавы-то? Снимет его на чью-то пользу.

Хороший человек обмяк.

ХЧ: это самое страшное, Василий, что может произойти. Это будет катастрофа.

Я: Ну, вот и ладненько, Сергей Александрович. Рад был тебя слышать.

ХЧ: Так значит нет?

Я: Так значит нет. А катастрофа, Сергей Александрович, будет в любом случае. Только я не хочу играть в эти грязные игры. Больше не хочу. Прощай.

 

Василий Волга