В Метрополитен-музее в Нью-Йорке можно увидеть целую гробницу-мастабу, принадлежавшую царедворцу Пернебу. А могла бы она стоять и у нас в Эрмитаже, если бы наши цари были бы поумнее!!!Однажды он отвел меня в сторону и обещал по серебряной четырехпенсовой монетке первого числа каждого месяца, если я буду зорко следить за тем, не покажется ли на берегу «моряк на одной ноге», и сейчас же дам ему знать о его приближении. Часто случалось, что, когда я являлся к нему после первого числа за своими деньгами, он только сопел носом и мерил меня пристальным взглядом с ног до головы, но не проходило и недели, как он менял свой образ мыслей, приносил мне мою четырехпенсовую монетку и повторял приказание глядеть в оба, чтобы не прозевать «моряка на одной ноге».«Остров сокровищ» Роберт Льюис Стивенсон



Люди и история. В нашей жизни подчас случаются вещи совершенно невероятные и удивительные. Например, считается, что прототипом одноногого пирата Джона Сильвера у Стивенсона в «Острове сокровищ» стал наш соотечественник – Авраам Норов, который, будучи чиновником для особых поручений на флагманском корабле русской эскадры адмирала Сенявина, в 1827 году оказался в Портсмуте. Понятно, что одноногий русский моряк, а у Норова действительно не хватало левой ноги по самое колено, не мог не привлечь внимание жителей города, ну и… узнал о нем и Стивенсон, а потом еще и вывел в качестве персонажа своей книги. Но кто такой был этот самый Норов, и почему рассказ о нем оказался связанным с историей российской египтологии? Между тем связь между ними существует самая непосредственная, а какая – сейчас об этом и последует наш рассказ.Мастаба внутри. Все это вырезали, тщательно упаковали, перевезли через океан, а потом собрали…А было так, что Авраам Сергеевич Норов (1795—1869) — будущий российский государственный деятель, учёный, путешественник и писатель, а еще к тому же и действительный тайный советник, брат декабриста В. С. Норова и поэта А. С. Норова, а еще и министр народного просвещения, родился, получил образование и выбрал для себя военную карьеру. И не просто выбрал, а попал в самое горнило Отечественной войны 1812 года. Там, участвуя в Бородинском сражении и командуя взводом из двух пушек, получил ранение ядром в левую ногу, после чего остаток ноги ему пришлось ампутировать по самое колено. Каким-то чудом он избежал сепсиса и гангрены и… продолжил служить до 1823 года и оставил военную службу в немалом чине полковника. Ну а потом уже на статской службе плавал даже вместе с Сенявиным. Причина этому была та: Норов знал множество языков, к овладению которыми, видимо, имел какой-то особый врожденный талант. Ведь он знал и английский, и французский, и немецкий языки, а еще испанский, итальянский (включая редкий диалект острова Сицилия), чешский и лужицкий, а также арабский, древнегреческий и древнееврейский. Более того, он ещё и первым в России освоил древнюю египетскую иероглифическую письменность и научился читать иероглифы.Вот он какой был, царский любимец Пернеб. Фараон Сенусерт I так его любил, что наградил вот такой впечатляющей мастабой. Хотел бы я внутри хотя бы одной такой побывать…Человек, судя по всему, он был не просто смелый, а по-настоящему отважный, потому что в 1834 году, когда в Египте свирепствовала эпидемия чумы, уносившая тысячи жертв ежедневно, отправился в Каир изучать египетские древности. Элементарная осторожность должна была заставить его поскорее вернуться в Россию, тем более что от чумы в Египте в это же самое время уже умер русский путешественник и востоковед, друг Норова, Гусев. Однако Норов остался. Более того, путешествовал не только по Египту, но и посетил ещё и Нубию. И всё это… без одной ноги, на протезе, за что местные арабы, никогда не видевшие такого чуда, прозвали Норова «отцом деревяшки».А это А. С. Норов в придворном мундире и со всеми регалиями. Портрет кисти Ксаверия КаеневскогоА вернувшись, написал целых два тома «Путешествий по Египту и Нубии», причем описал в них не только свои путевые впечатления, но и много внимания уделил египетской истории и культуре. А так как он знал многие древние языки, то читал он и греческих и римских авторов, повествовавших о Египте в былые времена, и мог сравнивать их описания с тем, что видел своими собственными глазами. Изучив труды Шампольона, он настолько хорошо научился читать иероглифические надписи, что стал разбирать египетские тексты и имена фараонов, не заглядывая в словарь. То есть сразу мог сказать, кому принадлежит тот или иной обелиск или статуя. Причем он искренне восхищался цивилизацией древних египтян и их постройками и писал, что создать такое под силу лишь «исполинскому народу», что воздвигались они «властию необычайной, народом многочисленным, в память событий важных…». А еще он обратил внимание на безусловный факт влияния древнеегипетской культуры и искусства на культуру и искусство Древней Греции, а через неё — на Рим и всю европейскую цивилизацию.Важно, и даже очень, что со многими подробностями описанные им памятники Древнего Египта сохранились далеко не полностью. И сегодня мы можем себе их представить только по его описаниям. Во-первых, турки и арабы продолжали практику варварского уничтожения древних сооружений, используя их в качестве строительного материала. Во-вторых, их разламывали европейские и американские туристы или беззастенчивые археологи. В-третьих, те же храмы на острове Филе сегодня навсегда похоронены под водами Нила из-за сооружения Асуанской плотины. Поэтому описания Норова сейчас являются одним из тех источников, по которым только и можно воссоздать эти памятники. Помогают этому и его мастерски сделанные рисунки с натуры. Норов обладал поистине деятельной натурой и умудрялся взбираться на пирамиды, куда не всякий человек с двумя ногами способен подняться. Побывав там, он спускался в подземелья, изучал гробницы, словом, проделывал вещи совершенно для обычных людей невероятные. Спутник Норова — сотрудник русского посольства в Каире А. О. Дюгамель — писал: «Вместе с Норовым я взбирался на Большую Гизехскую пирамиду и до сих пор дивлюсь тому, как мог он со своей деревянной ногой совершить такой трудный подъем».Норов в партикулярном платье. Действительный тайный советник, член Государственного Совета, «отец деревяшки».Путешествие в «Долину царей» — через хребет Ливийских гор — чуть не стоило ему жизни. «Во многих местах мы должны были слезать с лошадей и ослов, которые даже и без седоков нередко обрывались. В трудных дефилеях я менял мою лошадь на осла, но и это осторожное животное однажды оступилось на краю пропасти; я только что успел соскочить, или, лучше сказать, упасть, на другую сторону; осел обязан был своим спасением одной расселине, которая его удержала, и мои бедуины с трудом извлекли его на тропу». — пишет А. НоровПодобных происшествий было немало, например, забравшись с факелами в руках в одну из гробниц, Норов и его спутники едва не подверглись нападению ядовитых змей. «Мы приближались уже к спуску в мрачную комнату... как вдруг несколько огромных змей подняли шипящие головы при свете нашего факела; не быв приготовлены к такой встрече и не имев с собою никакого оружия, мы вынуждены были не тревожить прах Сезострисов [фараонов], оберегаемый такими стражами».Титульный лист его книгиЛазая по самым труднодоступным и неизвестным никому доселе местам, Норов сделал немало открытий и нашел памятники, не описанные Шампольоном. «Этот памятник не описан Шампольоном», — указывает А. Норов об одной из гробниц и дает ее точное месторасположение. «По рельефной и живописной отделке картин, там находящихся, — продолжает он, — памятник должен стать наряду с лучшими произведениями искусства египтян в этом роде. Стена, находящаяся направо от двора, представляет картину звероловства; тут вы найдете полное собрание животных Египта... На противоположной стене видно приготовление яств, приобретенных звериной ловлею... Мы надеемся, что эти прекрасные картины не будут забыты в издаваемых коллекциях памятников Египта».У мыса Джебель-Шейх-Саид Норов встретил старого слепого араба, от которого узнал о двух заброшенных древних гробницах, превращенных нищими феллахами в свое жилище. Обследовав эти гробницы, Норов подробно их описал:«Первая комната имеет 14 шагов в длину и 11 в ширину; все стены покрыты изящными рельефами, но их можно видеть только на той стене, которая направо от входа, остальные замазаны штукатуркою, которая, будучи снята, покажет еще лучше сбереженные картины. Те, которые видны, представляют земледельческие сцены; стада пасутся и резвятся по лугам; волы пашут землю; ослы бредут, навьюченные хлебом и плодами; всё это обрисовано и раскрашено очень живо...»Дал он и подробные координаты этих гробниц, то есть в немалой степени облегчил труд другим исследователям, которые пожелали бы к ним отправиться.Очень красивая модель египетской ладьи. Вот бы такую повторить, но… Проблему вызывают фигурки. Заказать одну такую стоит 10 тысяч… А лепить самому — надо быть хорошим скульптором, а этому учатся и не один год!Интересное открытие сделал Норов в неприступных скалах Птичьей горы (Джебелюль Тейр — по-арабски), возле заброшенного Коптского монастыря. «Я направился прежде всего к каменоломням и к немалому удивлению увидел на самой первой скале колоссальную рельефную картину самого древнего египетского стиля, изображающую две женские фигуры в покрывалах, стоящие перед Анубисом [песьеголовый бог бальзамирования]. С трудом я мог разобрать кое-что из начертания двух фараонических имен. За этой скалою открылась мне гробовая пещера с отличными героическими рельефами, легко забеленными; тут я мог разобрать имя фараона Рамсеса IV. Здесь весьма замечателен карниз, составленный из украшений, перемешанных с кольцами имен фараонов. Вот еще несколько листков для истории Египта, забытых в этих скалах; желательно, чтобы это место было исследовано... Много еще предстоит открытий в Египте, если мы отклонимся от обыкновенных путей и будем приподнимать песчаный покров пустыни».Кстати, Норов тем и отличался от других путешественников, что всё время лез туда, где до него никто не был. Он искал заброшенные и труднодоступные места, которые другие исследователи обходили. Поэтому-то ему и удалось обнаружить немало такого, что прочно вошло в научный обиход современной египтологии.Но даже в известном Карнаке Норов нашел небольшой рельеф, подтверждающий сообщение Шампольона об одном из походов фараона Шешонка (X век до нашей эры). Норов подробно описал свою находку, но и срисовал этот замечательный рельеф, отметив, что ранее он был известен в чрезвычайно искаженном виде.Египетская лодка из Эрмитажа. Древние египтяне часто не заморачивались с анатомическими формами своих фигурок – походит на человека и ладно, однако копировать такой примитивизм часто еще сложнее, чем слепить анатомически правильную фигурку.Кстати, он очень ругал того же Шампольона за то, что тот варварски выламывал стенные панели с росписями. И это было в то время, когда подобные археологические методы практически ни у кого не вызывали недоумения, а считались вполне допустимыми. К тому же объяснялось это тем, что таким образом древнее наследие спасается от варварства тогдашних египтян. Так вот, Норова такое отношение к культуре не устраивало уже тогда.Он даже поругался с французским консулом, который хотел выломать из стены некоторые изображения в Абидосе...«Я горячо вступился за остатки Абидоса, и без того уж малые. Он стал мне указывать на мою богиню Нейт; а я отвечал, что, однако, я не ломал стен, подобно Шампольону, и как он сам намеревался делать...»Досталось от него и невежественным правителям Египта. «Нельзя видеть без негодования на правительство положение, в котором теперь находится этот памятник. Внутренние чертоги, которые сохранились, одетые превосходными рельефными изображениями и иероглифами, служат загоном для ослов, искажены и поруганы с намерением». — пишет Норов об одном из храмов в Омбосе.И, кстати, это он купил и привез из Египта статую богини Нейт — львиноголовой богини, почитавшейся в Саисе. Правда, тут Норов ошибся. Гранитная статуя, которую он нашел среди груды разбитых статуй в Карнаке, принадлежала другой львиноголовой богине — богине войны Сохмет. Сейчас она хранится в Эрмитаже и является одним из украшений её египетской коллекции.Вот она – львиноголовая Сохмет, привезенная из Египта Норовым. Период правления Аменхотепа III. И как только он её довез в целости и сохранности, в какую копеечку она ему обошлась, включая перевозку. А сейчас вот стоит себе в Эрмитаже!А потом, вернувшись в Россию, он стал даже министром народного просвещения и много сделал для развития, прежде всего, женского образования в России, и даже стремился смягчить существовавшую тогда цензуру. Но это к египтологии уже никак не относится…