Экономические показатели России поддерживает активность в оборонной промышленности

Как сообщила газета «Коммерсантъ» в материале Алексея Шаповалова, Олега Сапожкова и Дмитрия Бутрина «Танки спада не боятся. Экономические показатели поддерживает активность в околооборонной промышленности», зафиксированная Росстатом стабилизация темпов падения промышленного производства в Российской Федерации в мае 2022 года во многом обусловлена динамикой военно-промышленного комплекса (ВПК), выпуском в смешанных отраслях, в которых выделить гражданскую продукцию сложно, и производством комплектующих для ядерных реакторов. Несмотря на то что в стимулировании ВПК, исходя из статистики, не нуждается, оборонный департамент правительства разработал законопроект о временном особом режиме работы отрасли, в том числе в ночные смены. По мнению экономистов, сильного вклада в динамику промпроизводства мотивированная законопроектом оборонка не внесет, ожидаемый эффект — около одного процентного пункта выпуска в отрасли. Выпуск же товаров массового производства, который отличается большей надежностью отчетных данных, по расчетам аналитиков ЦМАКП, продолжает довольно быстро снижаться.

 

Если в мае к апрелю с учетом сезонности промпроизводство, по данным Росстата, сократилось на 0,2%, то по оценке ЦМАКП — на 1,3% (в годовом выражении — на 1,7% и 4,2% соответственно). К аналогичному периоду докризисного 2019 года заметное усиление спада фиксируется в производстве товаров долгосрочного пользования (с 52,1% в апреле до 58,5% в мае) и инвестиционных товаров (с 7,7% до 10% соответственно).

Улучшается динамика выпуска лишь в электроэнергетике, водоотведении и производстве нефтепродуктов.

«Расхождение в оценках обусловлено во многом, но далеко не полностью тем, что мы не включаем в расчет индекса продукцию ОПК»,— говорится в аналитической записке центра. Владимир Сальников из ЦМАКП пояснил “Ъ”, что помимо военпрома речь идет о смешанных производствах, у которых невозможно выделить гражданскую продукцию (радиолокационное оборудование, судо- и авиастроение), и о комплектующих для ядерной энергетики.

В июне, по предварительной оценке, ослабление производственной активности в экономике продолжилось, фиксируют в ЦМАКП. Это вывод они основывают на опережающих данных о потреблении электроэнергии, о погрузке товаров на железнодорожный транспорт и на динамике индекса обрабатывающего сектора PMI (в июне он незначительно подрос — с 50,8 до 50,9 пункта). «В июне оценки изменения производства были негативными, а общее нейтральное значение индекса связано с увеличением объема новых заказов на внутреннем рынке»,— комментируют данные PMI в ЦМАКП.

В теории в ближайшие месяцы на ситуацию может повлиять внесенный в Госдуму правительством «мобилизационный» законопроект, которым предлагается разрешить властям обязать бизнес к принудительной работе по госзаказу в интересах армии и спецслужб, а сотрудников ОПК — к работе по ночам и без выходных (готовился в правительственном департаменте оборонно-промышленного комплекса, автором значится заместитель начальника отдела Даниил Конончик). Это рамочный документ, среди полномочий, которые он дает Белому дому,— «проведение мероприятий», распоряжение мобилизационными мощностями, объектами и резервами, динамическое перераспределение финансирования и объемов гособоронзаказа (ГОЗ) и даже установление особенностей правового регулирования трудовых отношений в оборонке, включая определение «порядка и условий привлечения к работе за пределами установленной продолжительности рабочего времени, в ночное время, в выходные и нерабочие праздничные дни, предоставления ежегодных оплачиваемых отпусков».

Проект звучит достаточно грозно и по-военному — в сущности, это первый законопроект с момента начала военной операции РФ на Украине, который можно считать прямой поддержкой этой операции со стороны экономики, хотя, отметим, его невозможно считать сколько-нибудь полноценным документом о переводе экономики в мобилизационный режим, если он и предполагает военно-экономическую мобилизацию, то только в секторе ВПК, который, по идее, и так должен работать в режиме, отличающемся от гражданской промышленности, даже в мирное время. Впрочем, документ содержит очень мало конкретики, а его прямое применение в том виде, в котором он зарегистрирован в Госдуме, видимо, невозможно. Например, проект допускает пересмотр условий контракта — увеличение и уменьшение закупок по ГОЗ — при отсутствии у поставщика возможности отказаться; однако вопросы наличия для этого сырья, оборудования и рабочей силы законопроектом не рассматриваются в принципе.

О расплывчатости предложенных новшеств трудового права в беседе с “Ъ” говорят и участники Российской трехсторонней комиссии, согласовавшей документ в минувшую пятницу. Собеседники “Ъ” предполагают, что вопросы реального применения «мобилизационных» норм правительству придется решать при подготовке поправок ко второму чтению законопроекта или вносить в него отсылочные нормы («порядок… определяется правительством») и затем разрабатывать целый комплекс соответствующих постановлений и распоряжений Белого дома или мириться с заключением невыполнимых договоров.

Наконец, проект может иметь и чисто символическое значение, как и множество законопроектов последних лет, и по замыслу разработчиков применяться только превентивно — ссылки на такой закон в принципе могут быть весомым аргументом при переговорах с поставщиками ВПК. Проблемность такой практики показана неоднократно: существование символических законов размывает правовое поле, служит почвой для коррупции и долгосрочно снижает управляемость регулируемой отрасли, усиливая неформальные практики в обход неэффективных норм; это одна из причин проблем ВПК в советское время.

В случае реального успеха запуска правительством «мобилизационного сектора экономики» вместо общего перевода экономики на мобилизационные рельсы (признаков чего, повторимся, по-прежнему нет), по оценке Владимира Сальникова из ЦМАКП, работа оборонки в три смены и принуждение компаний к выполнению госзаказа «добавят не менее 1 процентного пункта к выпуску, но на общую динамику промпроизводства сильно не повлияют».

Ухудшение деловой активности в промышленности в июне ранее уже фиксировали Росстат и Институт Гайдара (см. “Ъ” от 22 июня). «Индексы деловой активности отражают баланс ответов (хуже-лучше), то есть текущие настроения и ощущения, но не дают точного ответа о динамике. Доступные данные говорят как минимум о неулучшении ситуации в обработке. Спад погрузки РЖД во многом коррелирует с падением экспорта. Сохраняется риск негативной реакции производства на сокращение запасов при тормозящем импорте»,— отмечает Дмитрий Полевой из «Локоинвеста». Аналитики Райффайзенбанка добавляют, что динамика текущей рецессии не схожа с коронакризисной. «Сейчас отрицательные факторы более долгосрочны: проблемы с поставками импортных комплектующих, которые еще не коснулись широкого круга отраслей, спад внутреннего и ограниченность внешнего спроса (помимо логистических трудностей, рентабельность бизнеса экспортеров может пострадать как из-за ценовых дисконтов, так и из-за крепкого курса рубля)»,— заключают они.

(с) Коммерсантъ