Капитализм: формула войны

Системы бывают стабильными и расширяющимися (и гибнущими – но это уже не системы). Стабильная система может пробыть в спокойном состоянии сколько угодно долго. Клады, зарытые древними скифами, лежат себе в земле тихонечко, и кушать не просят. Иногда их находят через тысячелетия, а они – не слишком изменились… Система, достигшая стабильности, может в этой стабильности «зависнуть» и уснуть – и на очень долгое время. Мамврийский дуб в Палестине – старше евангелистов. Как положено, он выпускает листву в природой отведённые сроки…

Бывают и системы, существующие без деформаций только при условии постоянной динамики, расширения. Яркий пример – акула.

Она способна дышать только на скорости, и поэтому всю жизнь плывёт с немалыми скоростями. Если акула остановится (например, если её посадить в аквариум, где негде разогнаться) – акула умрёт, потому что задохнётся…

В экономики тоже бывают системы стабильные и расширяющиеся. Это рециклы и динамические системы. Чтобы простому читателю легче было понять, чем они отличаются, возьмём человека на окладе и сдельщика.

Допустим, человек устанавливал на фирме компьютеры. А когда установил – то его оставили их же обслуживать на неограниченный срок. Оклад к нему поступает регулярно, один и тот же.

Если есть работа (ремонт, наладка и т.п.) – он делает. Если нет работы – ему же лучше! Он горя не знает – потому что он в стабильной системе.

Такова была советская система, в чём был не только её плюс, но и, диалектически говоря, и её минус.

Человек в стабильной системе не слишком заинтересован в работе. Непосредственный труд для него скорее обуза, чем средство выживания. И очень многие пороки советского уклада вытекают именно из этой закономерности – незаинтересованности в непосредственном труде.

А если человек сдельщик, тогда, конечно, работа (а не место) для него – источник дохода. Если его пригласили устанавливать компьютеры, но следить за ними не оставили, то он получил разовые деньги и ушёл в никуда. Ему необходимо, чтобы его снова и снова приглашали: иначе он попросту погибнет без заказов.

Можно говорить о сильных сторонах расширяющейся системы перед стабильной (застойной).

Но главный её порок в реальном мире – отсутствие бесконечного сферического вакуума, в котором она могла бы бесконечно расширятся, не утыкаясь и не сдерживаясь ничем…

+++

В реальном мире, в отличие от бумажной теории, любое расширяющееся тело рано или поздно встретится с непреодолимыми препятствиями.

Шарик надувался и упёрся в стены ящика. Расширятся дальше он не может – но и впасть в сонное состояние покоя тоже не может. Такая система обречена на гибель, катастрофу.

Если человек не может войти в рецикл, сесть на оклад – он нуждается в новых и новых подрядах. Когда они кончаются – происходит личная катастрофа человека. Когда таких людей много – происходит гуманитарная катастрофа системы.

Если в какой-то замкнутой местности строитель строил дома, и жил весьма хорошо – то однажды он столкнётся с тем, что всё нужное – уже построено и его услуги никому больше не нужны. От нужды и беды у бывшего строителя может возникнуть соблазн сжечь деревню – и на пепелище получить новые подряды на строительство…

Подобно этому строителю развивается и капиталистическая экономика. Она не может двигаться по кругу, повторяя один и тот же цикл.

Она разомкнута и нуждается в постоянном расширении. И хорошо, если есть куда. А если упёрлась в границы существующего мира?

+++

Конфликт капитализма с реальным, материальным миром начинается с того, что среди материальных предметов имеются три вида, а среди их финансовой тени – только один.

Предметы под воздействием времени либо растут (например, тыква), либо остаются неизменными (камень), либо сжимаются, сокращаются (за юностью приходит старость). Деньги капитализма рассчитаны только на рост. Они не могут пребывать в виде «сокровища», как древние клады – они бумажные, их ест инфляция, и если они не растут – то тают, исчезают…

Поэтому капитализм вынужден ломать реальность (чтобы реальность его не сломала) – превращая всё в рост. Сейчас мы рассмотрим формулу оборота – и поймём, почему капитализм делает войну неизбежной.

+++

Итак, формула оборота. Некто взял у ростовщика (банка) 100 рублей или долларов. Договорился через год отдать 110 (неплохие условия!). Расчёт строится на том, что за год деньги «вырастут».

Но деньги ведь не кабачки и не кролики, чтобы расти самим по себе. Имеется в виду, что на 100 р. будут произведены товары, и проданы уже дороже. Допустим – за 120 р.

Только в этом случае схема имеет смысл. Взять на год 100 р., продержать их под матрасом – а потом отдать 100 чужих и 10 своих – нелепость. Вот и получается формула оборота:

100 + 120 – 110 = 110

Иначе, более алгебраически выражая:

Х+ YX – (0,N)YХ > Х.

Такая формула оборота имеет смысл только для одного из трёх логически возможных состояний системы.

Система может иметь три логических состояния:

-Расти

-Быть в неподвижности

-Сокращаться

Четвёртого не дано. Но формула банковского кредитования имеет смысл и приложение только к состоянию роста системы. Она бессмысленна и вредна как при сокращении производства, так даже и при простой стагнации.

Ну, в самом деле, задумайтесь, друзья: если для производства определённой партии товара требовались расходы Х (cost- издержки всех видов), то после первого оборота Х уже имеется на руках производителя.

Мы же установили, что Х+ YX – (0,N)YХ = Z > Х.

Если величина Z по итогам оборота меньше исходных затрат Х, то предприятие убыточно, и его по всем правилам нужно закрывать. Если же оно не убыточное – то Z по итогам больше исходных затрат Х.

А раз так, то для ПОВТОРЕНИЯ оборота предпринимателю не нужны никакие займы, никакие банки или иные ростовщики. Произвести ПРЕЖНЕЕ количество товаров он может уже сам по себе, опираясь на собственную выручку предыдущего цикла.

Если же спрос сокращается, то сокращается и производство. Себестоимость (0,Y) Х, естественно, ниже чем Х. То есть, чтобы выпустить меньше товаров, чем в предыдущий оборот, выручки тем более достаточно.

Так где же отыскать место для банковского кредита? Или в отчаянии погибающего субъекта, который чрезвычайными мерами пытается продлить себе агонию, или – в растущих рынках сбыта.

Первую ситуацию рассматривать не будем, хоть она и распространённая, но вне экономической науки. Смысл же второй ситуации в том, что на предпринимателя давит резко возросший платежеспособный спрос.

И предпринимателю нужно сделать значительно больше предыдущей партии товара. На предыдущую-то ему хватает, мы в этом убедились математически, иначе (если не хватает) – надо закрываться. Но у него спрос вырос в 2, 3, 5 раз. И ему издержки производства cost = уже не Х, а 2, 3, 5Х.

Но вот тут-то мы и приходим в тупик, сперва математический, абстрактный, а потом и системный, экономический. Чреватый «Великой Депрессией». Могут ли рынки спроса расширяться бесконечно? Планета, извините, конечна, это же не Космос, на который мировой капитал «забил болт»… И ресурсы, и общины на планете не бесконечны...

Если например, строилось бы бесконечное количество жилья - тогда каждый, не утесняя другого, мог бы иметь любое количество квадратных метров. Но мы же понимаем, что количество квадратных метров больше или меньше, но всегда ограничено. Это значит, что рост квадратных метров у одного - есть отобрание их у другого. Или двум две средние квартиры. Или одному огромную, другому - никакую. Этот принцип касается и любых иных благ.

Пока рынки растут - несправедливость как бы выкупается этим ростом. Но если рынки прекращают расширяться, спрос перестаёт расти – то вся ростовщическая система стрижки купонов навернётся с неизбежностью. А зачем она нужна в стабильном или сокращающемся состоянии рынков?

+++

В нашей формуле оборота «100 + 120 – 110 = 110» («Х+ YX – (0,N)YХ > Х») величина «100» является необходимым телом производства, плотью индустрии. Величина «10» - смыслом деятельности банка, а другая величина «10» - смыслом работы производителя. Величина же «20» является внешним притоком в систему, она позволяет увеличить 100 р. до 120, так, чтобы и банку и фабриканту хватило смысла для их деятельности.

Если эта величина перестанет приходить ИЗВНЕ, то тело производства, может быть, и останется (100 = 100), однако смысл это производство потеряет как в глазах ростовщика, так и в глазах исполнителя.

+++

Но это требование – чтобы Z > X всегда, по сути, и есть экономическая формула войны. Чтобы оборот не стабилизировался на уровне достаточности – капиталистической системе нужно постоянно расширять сбыт, находить новые и новые рынки сбыта.

А поскольку никто из нормальных людей не хочет войны – система сперва выкручивается внутренними резервами. Чтобы товар чаще покупали – его делают ломким, снижают качество до минимума, вводят в товар специальные «закладки» - чтобы он с гарантией ломался после гарантийного срока. Система ликвидирует нормальное понятие «ремонта», делает товары неремонтируемыми, чтобы их сразу выбрасывали, и сразу покупали новые.

Система стремиться сделать как можно больше товаров одноразовыми. Она хочет, чтобы в авторучках не меняли стержни, а зажигалки не заправляли газом или бензином по второму разу. Она хочет, чтобы тарелки и стаканы служили не дольше пищи, которую на них подают. Она хочет, чтобы салфетки были не матерчатые, а бумажные, чтобы одноразовые пакеты сменили сумки и т.п.

Это буйство неспособной войти в рецикл системы наносит страшный, непоправимый, и неоправданный вред экологии. Но это лишь временная мера, она не может спасти ПОСТОЯННО РАСШИРЯЮЩУЮСЯ систему.

Даже однодневных и одноразовых предметов нужно ведь не бесконечное количество: вскоре система обеспечивает все потребности, и снова упирается в пределы расширения…

И вот тогда – как бы ни противна была людям война – система прибегает к войне, как к своему последнему средству спасения. Акула задыхается – и прыгает через стекло аквариума, порой вспарывая себе брюхо этим же стеклом…

Ведь ситуация, в которой Z = Х ликвидирует банковский кредит и банки, всю ростовщическую систему, в самом имени которой заложено требование РОСТА. Бесконечного, неостановимого, безумного роста – снова и снова, за рекордом рекорд…

Это похоже на лошадь Мюнхгаузена, разрезанную пополам: она пила, а сзади всё выливалось, и напиться она не могла.

Капитализм не может однажды остановиться и просто жить – как не может этого сделать сдельщик. Получка за прежние работы проедается, оклада нет – значит, чтобы жить, нужны новые подряды. А если их нет – значит, их нужно придумать! Сжечь дома – чтобы возобновить строительство…

Разовые работы предусматривают череду постоянных наймов, снова и снова нужно устраиваться по своей профессии, а сделанное дело лишает тебя твоей профессии. Устроится, как в СССР – раз и навсегда, невозможно. Дело заканчивается – а вместе с делом заканчивается и твоя жизнь…

+++

Вырываясь из ловушки «Великой Депрессии» страны ядра Запада поджигают то Ирак, то Сирию, то Югославию, то Ливию, то Украину, то Афганистан. Они подвергают экономическим геноцидам то негров, то греков, то румын, то болгар, то русских, то индонезийцев. Они вырывают ресурсы планеты, чтобы дать своей бешенной карусели ещё один оборот. Но оборот недолог, потребность же расширятся – никуда не девается.

Это как печь, в которой дрова постоянно прогорают, и постоянно нужно подвозить дрова, чтобы не замёрзнуть. Описанная мной динамика послужила основной причиной обеих мировых войн, и на наших глазах складывается в конфигурацию новой мировой войны.

Ведь в этой топке вместо дров сгорают страны и народы. Первым полешком в ней сгорело английское крестьянство эпохи «огораживаний» - когда его съела потребность в постоянном расширении производства шерсти.

Так человечество вместо необходимого и достаточно подсаживается на наркотик кровавого потребительства, в котором патологическое обжорство диктует агрессию, а агрессия – кормит патологическое обжорство.

+++

Людям скромным и аскетичным – договорится между собой легко, даже при полном разночтении мнений. Людям жадным и ненасытным – невозможно договорится между собой, даже если они дуют в одну дуду.

Меня всегда приятно удивляло, как легко сходятся люди разных конфессий – если их не разделяет финансовый и земельный вопрос. Как охотно, в одном ряду, локоть к локтю, садятся верховный муфтий РФ и митрополит РПЦ на концертах и культурных мероприятиях.

А чего такого? Бог бесконечен и дух есмь, любая часть бесконечности равна самой бесконечности…

Но как отчаянно, без правил – дерутся единоверцы, внутри одной конфессии – если делят что-то материальное, ограниченное!

Поэтому путь к миру один, очевидный и бесспорный: ограничение потребностей, отказ от их бесконечного расширения, от постоянного ростовщического роста. Соседи, которые друг друга не обворовывают – могут жить мирно. Но если ваш сосед постоянно у вас что-то ворует – он непременно нарвётся.

Или сразу – если вы храбры. Или потом – когда объём его хищений станет уже несовместим с вашей жизнью, и даже трусоватый при таком раскладе начнёт сопротивление…

+++

Но прекратить шулерство, воровство, аферы, разводилово, прекратить неэквивалентный обмен, разоряющий народы и обогащающий компрадорские верхушки в пользу Запада, вездесущую коррупцию – означает отмену капитализма, как такового.

Если капитализм замкнётся в себе, и прекратит свои набеги, если его самого заставить жить на том пепелище, которое он устраивает… Если, скажем, ельциноидов самих заставить жить на ту пенсию, которую они старикам назначили; или американцев заставить жить на те доходы, которые оставили их экономические советники[1] россиянам в 90-е – то…

…Капитализм поневоле очеловечится и прекратит разбой. Если вы живёте в замкнутом пространстве – то всё излучённое вами зло рикошетит в вас же.

Ограбить незнакомого без последствий можно. Но ограбить без последствий знакомого, с которым обречён жить до конца своих дней – значит, получить статус «крысы» со всеми вытекающими. Как только пропадает обезличенность, анонимность грабежа и подлости – пропадают и все их бонусы.

+++

Всякий рост в материальном мире упирается в предел. А вот рост алчности в духовном мире, и потому у него пределов нет. Он перерождается в монстра всепожирательства, который или сам начинает агрессивную войну за очередной куш своей жадности, либо получает войну в результате своих грабежей и афер.

[1] Футуролог Максим Калашников, работавший в начале 90-х парламентским корреспондентом для федеральных изданий, поделился с Накануне.RU своими воспоминаниями о "ста американских советниках" Ельцина. «…хочу сразу сказать. Я ненавижу реформаторов потому что, работая в те времена журналистом федеральной прессы, я видел этот процесс своими глазами, а тот, кто это видел, не забудет никогда. Это были сознательные убийцы и творцы геноцида, они знали, что делают. Естественно, что американских консультантов было при Кремле пруд пруди. Я сам, когда входил Госкомимущество, глох от английской речи. Советники сидели везде, включая пресс-службу Госкомимущества. Собственно, 92-93 годы - в этот период реформаторства сначала был гайдаровский кабинет, потом был черномырдинский кабинет, а рядом - рабочий центр экономических реформ при правительстве и вездесущая администрация президента. Американские советники, так называемые "гарвардские", везде там дневали и ночевали. Доходило до того, что чуть ли не самые первые постановления гайдаровского правительства были просто плохо переведены с английского. Характерные выражения, "уши" американо-английского источника, буквально бросались в глаза, хотя бы потому, что вводились словесные конструкции, которые России еще только предстояло узнать.

 

Источник