Крымская война стала самым настоящим пиар-мероприятием, показавшим всему миру возросшие возможности военных флотов Англии и Франции, но… И не более того. От союзников ожидали большего, а именно: когда же наконец их солдаты ступят на землю континентальной России, а не каких-то там никому не ведомых земель и островов с непроизносимыми названиями. И вот оно, это событие наконец-то свершилось. Эпидемия холеры, настигшая армию союзников в Варне, в конце концов сошла на нет, после чего 7 сентября 1854 года их войска были переброшены на Крымский полуостров. Секретность десантной операции была соблюдена абсолютная. Конверты с указанием места высадки разрешалось вскрыть только в море. Однако распространялись слухи, что собранные в Варне силы готовятся к высадке в районе Одессы. Это привело к тому, что там было сосредоточено около 180 тысяч солдат, ещё 32 тысячи находились между Одессой и Николаевым, а вот в Крыму располагалась всего 51 тысяча, то есть несравненно меньше, чем на Одесском направлении.
Флот высадке союзников никакой помехи не сделал. Не была предпринята даже попытка атаковать район десантирования ночью с помощью брандеров. В итоге союзный экспедиционный корпус численностью около 61 тысячи человек был переброшен в Крым без потерь. Правда, проблемы начались уже после высадки. К. Маркс и Ф. Энгельс, внимательно разбиравшие ход войны, писали, что те же британские солдаты оказались на чужой земле без запасов продовольствия, лишенные элементарных удобств, а командование ими осуществлялось из рук вон плохо.
Впрочем, досталось от основоположников марксизма и вооружению британских солдат, и их обмундированию:
«Вооружение английского солдата сделано из хорошего материала отличной выработки, но оно во многих случаях изуродовано старомодными узаконениями. Старые, крупнокалиберные, гладкоствольные ружья хорошо сделаны, но, пожалуй, тяжелее, чем нужно. Старая брауншвейгская винтовка была в своем роде хороша, но она превзойдена лучшим оружием.
Недавно введенная винтовка Притчетта, считающаяся улучшением французской винтовки Минье, по-видимому, будет превосходным оружием, но она была навязана руководящим кругам лишь после ожесточенной борьбы. И сейчас она внедряется так бессистемно и беспорядочно, что иногда половина полка имеет старые ружья, а другая – винтовки, что вносит полный беспорядок в вооружение.
Кавалерийские сабли хороши, более приспособлены для того, чтобы колоть и рубить, нежели сабли, находящиеся на вооружении в войсках континентальных стран. Кони тоже превосходны, но всадники и вооружение слишком тяжелы. Полевая артиллерия обладает лучшей в мире и во многих отношениях удивительно упрощенной материальной частью, но она обладает слишком большим разнообразием калибров и весов, в результате чего требуется большое разнообразие зарядного материала».
По их мнению, униформа французских солдат была намного практичнее. Кроме того, перед атакой они снимали свои походные ранцы и шли в бой налегке, а патроны носили в карманах. Правда, потом за этими ранцами им приходилось возвращаться, но действовать без них в бою было куда более удобно. Французские легкие стрелки вольтижеры не только метко стреляли, но и умело приспосабливались к местности. Правда, при этом их зачастую выдавали их красные штаны…
«Обмундирование и личное снаряжение британского солдата, напротив, самая неудобная вещь на свете. Высокий, тугой, жесткий воротник вокруг шеи; жалкого вида узкая куртка с фалдочками, плохо скроенные, неудобные, узкие брюки, безобразного вида шинель, уродливая шапка или кивер, такая система ремней и поясов для ношения боевых припасов и ранца, которой не могут похвалиться даже пруссаки. Обо всем этом так много писалось в последнее время в газетах, что можно на этом не останавливаться.
Не следует к тому же забывать, что при таком как будто нарочно придуманном неудобном обмундировании британскому солдату приходится нести на себе гораздо больший груз, чем какому-либо другому. И как будто для того, чтобы возвести «подвижность» в высший принцип армии, ее еще обременили таким огромным обозом, какого нет ни в какой другой армии.
Во многом тут повинна неповоротливость интендантских учреждений; но подобные полковые обозы и, в частности, такое обилие офицерского багажа можно встретить разве только в Турции или в Индии» (Ф. Энгельс. Современное состояние английской армии, ее тактика, обмундирование. Т. 10. С. 247).
И вот именно таким армиям пришлось встретиться в сражении на реке Альме 20 сентября 1854 года, где светлейший князь А. С. Меншиков, командующий российскими войсками, в Крыму попытался задержать армию союзников, наступавшую на Севастополь. В его распоряжении находилось 36 тысяч человек при 84 орудиях. Англо-франко-турецкие войска насчитывали 59 тысяч, включая 30 тыс. французских, 22 тыс. английских и 7 тыс. турецких солдат, а также 202 орудия (разные источники приводят различные цифры, но все равно считается, что союзники имели превосходство в артиллерии). Командовали союзными войсками с английской стороны генерал-майор Фицрой Генри Сомерсет лорд Раглан, с французской – маршал Арман Жак Ашиль Леруа де Сент-Арно.Позиция, занятая Меншиковым, была очень сильной, так как находилась на холмах, господствовавших над долиной реки Альмы, и ещё дополнительно укреплена двумя редутами. Левый фланг упирался в море, в центре и на правом – находились господствующие над рекой холмы.
Союзники договорились, что англичане будут атаковать правый фланг русской армии, а французы – левый. Туда была направлена дивизия генерала Боске, которой пришлось наступать через реку, болотистую пойму реки, заросли кустарника и вдобавок ещё и лезть на крутые откосы прибрежных холмов. Естественно, посмотрев на эту местность сверху, командовавший левым флангом русской армии генерал-лейтенант Кирьяков посчитал её для противника недоступной и… ограничился тем, что разместил здесь лишь небольшие силы прикрытия.Англичане и турки, как и было условлено, перешли Альму и начали атаку в центре, где встретились с ожесточенным сопротивлением полков русской армии, несколько раз бросавшихся в штыковые атаки. И вряд ли бы им удалось здесь продвинуться дальше, если бы не запоздавшая на естественных преградах дивизия Боске, которая наконец-то поднялась на господствующие на левом фланге высоты и начала атаку на левый фланг российской армии. С моря французов своим огнем поддерживали французские корабли, но даже полевые орудия французы все же сумели сюда доставить, несмотря на узкие тропы и крутизну откосов.
В итоге русские войска заколебались и начали отходить с позиции. К тому же они понесли большие потери, так что Меншиков решил сражение не продолжать, а отступить к Севастополю, что и было исполнено под прикрытием темноты. Историк Е. В. Тарле писал, что российские войска в битве на Альме потеряли 145 офицеров и 5 600 нижних чинов. Потери союзников оказались также весьма значительными: 648 убитых, 2 828 раненых, 21 пропавший без вести. По Тарле, союзники потеряли 4 500 человек. Больше всего потерь было у англичан. Отмечается, что, помимо превосходства союзников в численности и вооружении, свою роль сыграла нерешительность самого Меншикова, который не использовал конницу для удара по солдатам Боске, когда они еще только взбирались на холмы. И общая неорганизованность: все три генерала, командовавшие русской армией при Альме, зачастую отдавали противоречившие друг другу приказы и не имели, по сути, единого руководства боем. В «Большой советской энциклопедии» о Меншикове было написано так:
«Проявил себя бездарным полководцем, проиграл сражения при Альме и Инкермане».
С другой стороны, Меншикову все же значительно небольшими силами удалось и задержать армию союзников, и нанести ей потери. Продвижение противника к Севастополю замедлилось, что дало возможность его защитникам укрепить и подготовить город к осаде.
