Кто на новенького?

Судьба Афганистана самым прямым и непосредственным образом затрагивает всех его соседей, в т.ч. – страны Центральной Азии, три из которых являются членами ОДКБ. Соответственно, она затрагивает и Россию.

Разумеется, США, не добившись в Афганистане никаких реальных военных успехов, постараются «зацепиться» за регион, сохранив после 2014 г. несколько военных объектов на территории Афганистана и, видимо, базу Манас в Киргизии. Однако президент Киргизии Атамбаев уже неоднократно заявлял, что после завершения операции в Афганистане база Манас должна быть выведена из его страны. Очевидно, это является жестким условием со стороны России: Москва не препятствует пребыванию базы в Киргизии до окончания афганской операции США и НАТО, но после этого требует ее немедленной ликвидации. Впрочем, Россия уже заявила о том, что не будет возражать против продления западной миссии в Афганистане, но только в том случае, если на это будет выдан новый мандат ООН с объяснением того, зачем потребовалось это продление (т.е., фактически, Вашингтон и Брюссель должны будут публично признать свою военную и политическую несостоятельность).

По-видимому, США попытаются сохранить базы в Афганистане в обход ООН, на основе двусторонней договоренности с Кабулом. Военнослужащие этих баз будут, в первую очередь, готовить афганский персонал, а не участвовать в боевых действиях, поэтому их пребывание в стране не будет считаться продолжением операции. Афганистан уже признан главным союзником США вне НАТО, что является важным подготовительным этапом для подписания соглашения о базах.

Однако нельзя не видеть того, что с военной точки зрения такие базы не только не укрепляют позиций США в регионе, но, наоборот, делают их заложником как кабульского режима и его силовых структур, так и окружающих Афганистан стран, включая Россию и Китай.

У нас почему-то придается прямо-таки сакральное значение понятию «военная база», как будто ее наличие автоматически придает владельцу базы неограниченные военные возможности. Между тем, военное значение зарубежной базы определяется тем, насколько с нее можно вести боевые действия в случае реального конфликта. А это, в первую очередь, зависит от того, обеспечено ли снабжение базы расходуемыми материалами (боеприпасами, ГСМ, продовольствием, медикаментами, запчастями).

Афганистан, как известно, не имеет выхода к морю, следовательно, все коммуникации с базами в этой стране должны проходить через территорию и/или воздушное пространство нескольких соседних стран. Причем ни одна из этих стран не является однозначно дружественной США, а Иран прямо враждебен им. Усугубляет для Вашингтона ситуацию то, что данный регион находится на противоположной от США стороне Земли. Соответственно, в случае любого обострения ситуации переброска снабжения и подкреплений для баз в Афганистане, либо эвакуация этих баз потребует массы политических согласований, огромных финансовых и временных затрат.

Пробивание коридора к базам силой невозможно ни по политическим, ни по военным соображениям, поскольку это обернется крупномасштабной войной с очень высокими потерями для США. Вести же самостоятельные автономные боевые действия в течение хоть сколько-нибудь продолжительного времени контингент баз не сможет, даже если противником окажется афганская армия, отличающаяся крайне низкой боеспособностью, но, одновременно и крайне сомнительной лояльностью к США. Оставляя на Гиндукуше 20-25 тыс. военнослужащих, Вашингтон сделает их объектом для практически гарантированного удара со стороны местных радикалов. Ведь успехов не смог добиться даже контингент, в 5 раз больший. Если будет оставлен меньший по размерам контингент, то его устойчивость, соответственно, будет еще меньше.

При этом нет никаких сомнений в том, что режимы Пекина, Тегерана и Исламабада будут целенаправленно способствовать именно такому развитию событий. В итоге американские базы, находящиеся, по сути, в режиме самосохранения, не смогут оказывать серьезного воздействия на ситуацию даже в самом Афганистане. Влияние же Вашингтона на страны Центральной Азии после вывода из Афганистана основного воинского контингента станет чисто символическим, совершенно несопоставимым с влиянием Москвы и Пекина. Даже влияние на страны региона Анкары, Тегерана и Исламабада может оказаться выше, чем американское за счет этнической, языковой, конфессиональной, демографической и географической близости.

Мы сейчас можем наблюдать, как после вывода войск стремительно падает влияние США в Ираке. Об этом, в частности, свидетельствует готовность Багдада приобретать значительные партии вооружений в России и превращение Ирака в «воздушный мост», по которому идет иранская помощь Асаду. Уход американцев из Афганистана (пусть поначалу и частичный) будет иметь для них аналогичный или даже еще более сильный (в силу описанных выше геополитических обстоятельств) эффект. Собственно, Вашингтон и Кабул начали активно ссориться уже сейчас.

Существующая в мире «завороженность» американской мощью не позволяет многим понять того, что попытка Вашингтона сохранить объекты в Афганистане создает Вашингтону лишь очень большие проблемы, не обеспечивая никаких возможностей. Но некоторые наиболее заинтересованные участники регионального процесса, видимо, уже начинают об этом догадываться. В частности, догадываются нынешние афганские власти, которые уже сейчас не только без стеснения ссорятся с американцами, но и активно ищут новых покровителей. Таковые, скорее всего, найдутся в Пекине.

Карзай уже несколько лет, при «живых» американцах, активно налаживает связи с китайским руководством, которое отвечает ему полной взаимностью. Афганские лидеры давно и регулярно посещают Пекин, высокопоставленные представители КНР не менее регулярно бывают в Кабуле. При этом китайцы не демонстрируют никаких антиамериканских настроений, они терпеливо ждут, когда американцы уйдут сами. И уже почти дождались.

Афганистан нужен Китаю по нескольким причинам. В этой стране есть огромное количество природных ресурсов, в которых экономика КНР испытывает острейший дефицит. Американцам эти ресурсы не достанутся по причине гигантских издержек при добыче и транспортировке из-за крайней неразвитости инфраструктуры, крайне низкого уровня безопасности, отсутствия выхода к морю при огромном удалении от США. У китайцев запросы к безопасности гораздо ниже, а расстояние до своей территории гораздо меньше. Кроме того, в отличие от американцев, у них есть более чем достаточно людских ресурсов для добычи полезных ископаемых и для охраны месторождений. Есть мощные государственные компании, готовые работать не только по соображениям чисто коммерческой выгоды.

Ничуть не меньше экономических и геополитические интересы Китая в Афганистане. Контролируя эту страну, Пекин углубляет стратегическое окружение одного из своих главных потенциальных противников – Индии. Китайцы занимаются этим окружением давно, последовательно и целенаправленно, в данный проект уже включены Пакистан, Бангладеш, Мьянма, постепенно «затягивается» в него Шри-Ланка. Афганистан в этом плане будет китайцам исключительно полезен. Кроме того, через эту страну Пекин устанавливает прямую связь с еще одним своим союзником, Ираном. И вообще получает сухопутный выход к региону Ближнего и Среднего Востока. У Китая появляется возможность строительства наземных нефте- и газопроводов из этого региона на свою территорию, что позволяет заметно снизить зависимость от уязвимых в случае войны танкерных перевозок.

Наконец, заходя в Афганистан, Китай автоматически усиливает свое влияние в Центральной Азии, борьбу за которую ведет уже практически открыто. Не столько с уходящими США, сколько с Россией.

Российские официальные лица уже почти открыто признают, что имеет место борьба за влияние в Центральной Азии между Россией, США и Китаем. Это объясняется слишком высокой активностью Китая в Центральной Азии без всякого согласования с Россией и вопреки ее интересам. Очень значительная часть товарооборота стран данного региона переориентировано с России на Китай, Пекин предоставляет им крупные связанные кредиты, что еще больше способствует вытеснению России из их экономик. Наиболее вопиющим моментом антироссийских действий Китая является его намерение построить через Центральную Азию железную дорогу со своей территории через Иран и Турцию в Европу, причем эта дорога должна иметь не российскую, а европейскую ширину колеи. Это нанесет очень сильный удар по политическим, экономическим и военным интересам России, причем не только в Центральной Азии, но и в Евразии в целом, поскольку такая дорога становится важнейшим конкурентом Транссибу и потенциально – Северному морскому пути.

К сожалению, у нас почти неизвестен тот факт, что в Пекине к постсоветской интеграции относятся ничуть не лучше, чем в Вашингтоне. Там даже довольно слабый ЕврАзЭС воспринимали негативно, а ОДКБ и ТС/ЕЭП, переходящие в Евразийский союз, вызывают полное отторжение. Китайцы справедливо видят в этих структурах конкурента ШОС, который сейчас перешел под полный контроль Пекина и стал инструментом экономической экспансии Китая в Центральную Азию. В частности, вышеупомянутый откровенно антироссийский проект железной дороги предполагается реализовать именно в рамках этой организации!

Как показали последние саммиты ШОС в Пекине и Бишкеке, Москва изо всех сил пытается вставлять палки в колеса китайским экономическим инициативам, но процесс зашел уже достаточно далеко. В первую очередь речь идет о поставках нефти и газа в Китай из Казахстана, Узбекистана и Туркмении, а также о вышеупомянутом строительстве транспортных коридоров из Китая в Европу через Центральную Азию в обход России. Россия была полностью исключена из этих проектов. Для стран региона поставки энергоресурсов в Китай имеют исключительно важное значение. Например, в марте 2012 г. Узбекистан полностью прекратил поставки газа в Таджикистан, поскольку иначе не мог обеспечить требуемый объем экспорта газа в Китай. Есть немалые подозрения, что, по крайней мере, одной из причин прошлогоднего выхода Узбекистана из ОДКБ стало давление на Ташкент со стороны Пекина.

Уже начавшемуся заходу Китая в Афганистан будут очень способствовать особые отношения Пекина и Исламабада. Пакистан из последних сил терпит свой вынужденный «союз» с американцами. Однако и отношений с Пекином, установленным еще в 60-е гг. ХХ века на почве общей борьбы против Индии, он не ослаблял никогда. Сейчас пакистанское руководство сделало окончательный выбор в пользу Китая, что подтверждается теснейшим военно-техническим сотрудничеством двух стран. Техническое обновление и перевооружение пакистанских ВС идет теперь почти исключительно за счет китайских систем (танков, самолетов, кораблей и подлодок), часть которых производится в самом Пакистане (причем при активной технической поддержке со стороны Украины).

При этом «секретом Полишинеля» является тот факт, что афганские талибы всегда находились под контролем пакистанской разведки (собственно, она их и создала в начале 90-х, причем в то время – при полном согласии Вашингтона). Цель пакистанцев – возвращение талибов к власти в Кабуле, что позволит Исламабаду контролировать Афганистан и обеспечить, тем самым, себе стратегический тыл на случай войны с Индией. И именно через Пакистан пройдут коммуникации между Афганистаном и Китаем.

С другой стороны, режим Карзая, видимо, надеется, что Пекин уговорит Исламабад не свергать его руками талибов, поскольку он и сам готов обеспечить Китаю максимально благоприятные условия для деятельности в Афганистане. Таким образом, Китай может получить роль «третейского судьи» в треугольнике Кабул – Исламабад – талибы. Что еще более повысит его возможности по влиянию на ситуацию не только в этих странах, но и в Центральной Азии, где уже вполне обоснованно опасаются экспансии талибов после ухода американцев.

Данное обстоятельство окажет самое прямое влияние на наши позиции в регионе. Нет особых сомнений, что в дальнейшем российско-китайское противостояние здесь будет лишь обостряться, поскольку для обеих стран регион Центральной Азии имеет жизненно важное стратегическое значение. Преимуществом России на данный момент остается готовность обеспечивать военную безопасность этих государств, чего Китай пока не может гарантировать. Однако вполне вероятно, что в будущем данная ситуация коренным образом изменится, учитывая быстрый рост боевой мощи НОАК и приобретение ей опыта зарубежных операций. И, кроме того, Пекин, не исключено, сможет воздействовать на талибов политическим путем, контролируя, тем самым, их экспансионистские планы. И, соответственно, обеспечивать (или не обеспечивать, в зависимости от собственного желания) безопасность Таджикистана, Киргизии, Узбекистана. Тогда этим странам Россия станет окончательно ни для чего не нужна. И ее попросят мирно «очистить помещение»…