Происходящее в мире сделало реальными те вещи, которые еще каких-то полгода назад казались совершенно невозможными, немыслимыми. Например, закрытие границ государств, входящих в Европейский союз, фактическое прекращение действия «Шенгена»… Безработицу в США на уровне Великой депрессии. Падение цены на нефть не просто до нулевых, а до отрицательных значений. Кто бы мог представить себе такое еще накануне нового 2020 года?
И это не говоря об оказавшейся буквально под замком большей части человечества, до этого так упивавшегося собственной свободой передвижения в современном мире. Теперь дело дошло и национализации предприятий в тех странах, в которых подобные, отдающие социалистическими и коммунистическими идеями начинания, считались дикостью чуть ли не на протяжении всей их истории. И тут нет никаких преувеличений: о возможности национализировать предприятия и компании, наиболее сильно пострадавшие от вызванного пандемией кризиса, официально заявила Европейская комиссия, тем самым дав понять: в нынешних катастрофических условиях абстрактные демократические и рыночные ценности отступают на второй план перед необходимостью предотвратить тотальный экономический крах Старого Света.
Как и следовало ожидать, подобная экстренная мера для Запада, вся система хозяйствования которого зиждется на неприкосновенности и свободе частного капитала, вводится со множеством оговорок. Так, предприятия, доля собственности в которых может стать платой государству за их выживание, должны быть непременно «системообразующими», а ведущая ими деятельность обязана вписываться в рамки «инновационных», «цифровых», а также «экологических» требований, к воплощению в жизнь которых стремится ЕС. Не обойдется дело и без колоссальной бюрократии: частично национализируемые компании обязаны будут подтвердить полный отказ от выплат своим акционерам дивидендов и бонусов, да и вообще самым подробным образом отчитываться о том, на какие именно надобности они потратили каждый полученный из казны евро.
При этом изначально подчеркивается, что государство не может иметь долю в спасаемых им компаниях и фирмах на протяжении более чем 6 лет. Если дело спасения затянется и компания будет попросту не в состоянии выживать без господдержки в течение долгого времени, ее ждет как минимум реструктуризация. Впрочем, 6 лет — срок немалый. И как там будет складываться с выходом из кризиса, никто пока достоверно прогнозировать не может.
Во всяком случае, Петер Альтмайер, являющийся в Германии министром как экономики, так и энергетики, заявил, что такие отчаянные шаги сейчас необходимы. А в Еврокомиссии честно признают, что национализация части экономики – возможно, единственный способ избежать прежде всего тяжелых социальных последствий кризиса, таких, как массовая безработица и обнищание населения. Кстати говоря, одной из первых компаний, претендующих сегодня на государственную помощь, в Германии является один из крупнейших авиаперевозчиков Европы – Lufthansa, из-за ограничения полетов оказавшаяся под угрозой полного разорения.
Надо сказать, что подобного рода мысли посещают умы державных мужей по обе стороны океана. Не так давно, говоря о гипотетической возможности государственной поддержки находящейся сегодня на грани банкротства американской нефтяной отрасли, министр финансов США Стивен Мнучин среди прочих прорабатываемых его ведомством механизмов подобных действий назвал и предоставление помощи за счет средств федерального бюджета в обмен на долю собственности в добывающих предприятиях.
Ничего удивительного тут нет, особенно с учетом того, что на сегодняшний день наиболее успешное преодоление экономических последствий COVID-19 продемонстрировал Китай. То есть страна, экономика которой при всех капиталистических моментах находится под самыми плотными контролем и опекой государства. Поспорить с этим не может никто. Как оказалось в трудную минуту, свободной и рыночной экономике Запада просто нечего противопоставить обрушившимся на нее испытаниям, в отличие от коммунистического Пекина.
Что с национализацией предприятий в России?
Возможно, России тоже стоит призадуматься над этим. К счастью, пока наша страна еще не настолько пострадала от пандемии, как Европа, однако не будем забывать, что именно по ней очень сильно бьет падение цен на энергоносители. Как долго еще продлятся карантинные ограничения и каков будет от них ущерб для экономики, точно предсказать невозможно. При этом основной угрозой для народного хозяйства и социальной сферы нашей страны, как, впрочем, и для всего остального мира, является потеря работы значительным количеством граждан и неизбежная в таком случае социальная напряженность, которая может возрасти в обществе до невиданных масштабов. В случае дальнейшего ухудшения экономической ситуации национализация части крупных отечественных предприятий может представиться единственным разумным выходом из критического положения.
С другой стороны, у большинства крупных компаний России давным-давно имеются конкретные собственники, которые вряд ли захотят расставаться с единоличным правом распоряжаться приносящим им огромные доходы бизнесом. Будем откровенны: многие из них предпочтут прекращение деятельности принадлежащих им предприятий их национализации. И тут главное слово будет за Кремлем. Что выберут там: пойти на конфликт с какой-то частью элиты, но спасти такой ценой экономику и предотвратить народное недовольство, или же, оставив в неприкосновенности священную частную собственность (на память приходит известное изречение о "невозможности пересмотра итогов приватизации"), предоставят народу «держаться» самостоятельно? Ответ на этот вопрос можно будет дать уже в ближайшее время. А по опыту Европы получается, что определённый пересмотр итогов приватизации всё-таки возможен.
