18–19 октября в Пекине состоялось весьма значимое мероприятие – третий международный форум «Один пояс, один путь», приуроченный к десятилетнему юбилею этой китайской экономической, культурной и политической инициативы.С учетом того, что, помимо лидеров ряда стран, на этом форуме был представлен политический и экономический истеблишмент 130 государств и еще тридцать международных организаций, было логично ожидать в российском медиапространстве широкого освещения этого события. Тем более что от России там присутствовала одна из самых многочисленных делегаций, и именно российско-китайским отношениям было посвящено немало времени. В конце концов именно проект «Один пояс, один путь» является реальной стратегической альтернативой западному ультралиберальному проекту, и именно от успешности реализации этой альтернативы зависит и общее положение нашей страны. Это ведь не только и не столько «логистика», сколько одна из концептуальных моделей будущего.К сожалению, даже в плане российско-китайских контактов и результатов переговоров отечественные СМИ оказались крайне скупы на освещение, по большому счету ограничившись действительно примечательным видеорядом с российским лидером. Тем не менее итоги некоторых двусторонних переговоров у нас показали – зерновые контракты, активизацию трубопроводных проектов и логистику через Монголию, проекты по железнодорожным коридорам.
Общие результаты
Относительно же общей концепции форума и общих результатов мероприятия, не говоря об анализе политики Китая и других игроков, очевидно, наблюдается некоторый пробел. Попробуем в какой-то степени этот пробел восполнить, опираясь на персоналии, обстановку, итоговые документы форума, а также на ретроспективу действий ряда важных его участников.То, что Пекин подойдет к мероприятию со всей серьезностью, было понятно по тому, как китайский лидер проигнорировал и «Большую двадцатку» и ГА ООН. Не в последнюю очередь юбилейный форум «Один пояс, один путь» ложится на чашу весов против другого масштабного мероприятия, уже под американским патронажем – саммита стран АТЭС, который пройдет в ноябре в Сан-Франциско.В условиях, когда США не только не скрывают, а прямо заявляют о том, что будут стараться максимально ограничить амбиции Китая в Европе и Юго-Восточной Азии, саммит в Сан-Франциско и форум в Пекине становятся своего рода «смотром сил» восточного и западного полюсов. Очевидно, что события в Израиле довольно существенно повлияли на участие целого ряда важных игроков. Например, лидеры Ирана, Египта и Сирии сейчас всецело сосредоточены на палестинской проблематике. Хотя Египет и прислал второе лицо в государстве – премьер-министра. Арабские страны, которые традиционно участвуют (ОАЭ и Кувейт), также несколько сократили делегации. В целом же в регионе китайскую инициативу подписали практически все страны, кроме Израиля и Иордании.От африканских стран первые и вторые лица были от Эфиопии, Кении, Мозамбика и Конго, остальные были представлены правительственными делегациями. Из тех стран континента, от которых было бы логично ожидать максимальной представленности, можно отметить Алжир. Последняя встреча лидеров Китая и Алжира состоялась еще в середине лета, но на форум приехала обычная делегация.Китайская инициатива долгое время подавалась как «торговый путь в Европу». Нынешний форум хорошо показывает, что в ЕС следовали и будут следовать в рамках американских стратегий. От Европы присутствовали первыми лицами только главы Венгрии и Сербии. Здесь все укладывается в логику последних двух лет и просто еще раз подчеркивает, что «Один пояс, один путь» – это не столько логистика в Европу, сколько интеграция Китая с евразийскими, азиатскими и африканскими рынками и ресурсами.Политику же со стороны ЕС приезжал обсуждать за три дня до проведения форума Ж. Боррель. Обсудил и уехал. Ведь не зря Вашингтон организовал свое мероприятие – саммит «США – Европа» сразу после китайского форума. И тут примечательно то, что председатель Еврокомиссии У. фон дер Ляйен еще раз подтвердила намерение «довести до ума» инициативу «Глобальный портал» на европейском форуме в ноябре. Идея «портала» заключается в формировании на месте Евросоюза «глобального транспортного узла» в противовес как раз китайскому проекту «Один пояс, один путь». Это официальные цели, которые прямо фигурируют в документах. Понятно, что ЕС как мировой логистический узел – декларация политическая, и заявляемым 322 мрлд долларов на ее реализацию США найдут лучшее применение в рамках проектов вроде PGII, но оно еще раз подчеркивает, что с точки зрения развития торговли ЕС и Китая достигнут некий предел. Просто то, что раньше подразумевалось, сегодня закладывается в программные документы. Для инвесторов и логистов – это очевидный и прямой сигнал: торговля Китая и ЕС будет теперь двигаться строго в рамках естественного роста или падения экономики ЕС, но не за счет дополнительных инициатив.Интересно рассмотреть представленность по первым лицам из ЮВА, которые традиционно активно участвуют в китайских мероприятиях. Приехали главы Вьетнама, Лаоса, Камбоджи, Индонезии, Пакистана. Не приехали Малайзия, Филиппины, Мьянма и Бангладеш. И здесь интересно посмотреть на то, как были реализованы уже американские дипломатические шаги на этом направлении. Понятно, что Малайзия в сентябре резко ответила на новые морские карты Китая, заявив протест, и довольно жестко. Но та самая «линия из девяти штрихов», что проведена на карте, затрагивает не только Малайзию, но и Индонезию, и Вьетнам. Для Индонезии и Вьетнама это не стало поводом для отказа. Кстати, на этой же серии карт есть и вопросы по российско-китайской границе. Эти атласы выпускаются регулярно, и ясно, что дело не совсем в вопросах картографии. Если Филиппины уже несколько лет строго движутся в русле вассалитета США, то Вьетнам Вашингтон окучивал в этом году долго и старательно. Вот с Вьетнамом не получилось, но зато получилось шатнуть позиции в отношениях Китая и Малайзии. И еще не очень понятно, что для Китая лучше, поскольку Малайзия все-таки контролирует часть Малаккского пролива. В целом для Китая расклад по ЮВА не выглядит чем-то критичным, учитывая, какую ставку делают США именно на Вьетнам, но понятно, что производственная площадка и рынок Малайзии для Пекина весьма значимы, и там ему придется что-то делать.Весьма занятно выглядит конфигурация с точки зрения представленности и по Центральной Азии. На форум приехали лидеры Казахстана, Узбекистана и Туркмении, а вот главы Киргизии и Таджикистана на мероприятии не появились. От этих государств приехали главы таможенных служб и энергетики. Отсутствие лидера Таджикистана еще как-то можно связать с присутствием в Пекине делегации от талибов (запрещено в РФ), хотя здесь надо вообще делать отдельный материал по политике Душанбе за последнее время – это уже особое явление. А вот позиция Бишкека с большой долей вероятности связана с относительно низким удельным весом в китайских инвестициях. Также интересно и то, что лидер Белоруссии предпочел форуму (а он всегда активен в подобных мероприятиях) встречу с главой Венесуэлы Н. Мадуро. Явно не хватало в Пекине и И. Алиева, который встречался по Карабаху с представителем Госдепартамента США по Европе и Азии.В общем, с точки зрения представленности по многим странам у Пекина явно не получилось закрасить мировую карту таким образом, чтобы дать США однозначный силовой ответ. Даже по интересантам в Центральной Азии.
Ценностная модель
Соответственно и вторая часть стратегической задумки Китая – ценностная модель «Сообщество единой судьбы», на этом форуме осталась практически нереализованной, хотя предварительно заявлялась для широкого обсуждения. По документам Китай планировал уже перейти на новый этап строительства – к обсуждению проектов по цифровизации торговли и формированию «безбарьерной» торговой среды. Но выяснилось, что и в рамках первого этапа пока нет однозначного ответа от многих участников. Понятно, что ситуация в Израиле и Карабахе вносит коррективы, но все на это не спишешь.Казалось бы, не все ли равно, что в наше время записать в категорию «ценностей»? Вон США туда что хотят пишут, что хотят вычеркивают.Нет, не все равно. И не просто так Пекин посвятил примерно 1/3 всей программы именно культурным аспектам и культурному обмену. Для Китая крайне важно в таком стратегическом проекте уйти от навязываемого политикой и СМИ США и Европы тезиса о «китайской колонизации», «китайской кредитной кабале», «кредитном рабстве у Пекина». Вся западная либеральная машина работает этими нарративами как отбойным молотком, в России в том числе. Не стоит забывать, что Китаю пришлось одно время жестко одернуть своих представителей в Африке, которые допускали к местным работникам не всегда корректные жесты. И каждый такой инцидент брался либеральными СМИ на карандаш. Тезисы о «китайской экспансии» вполне живы и в России, а в Киргизии, Казахстане, Бангладеш, Мьянме и тем более во Вьетнаме, вообще весьма устойчивы на исторической почве. Сложная позиция у Китая и в Малайзии, и Индонезии, где китайская диаспора и мусульманское население зачастую просто конкурируют в производстве и торговле. США этим активно пользуются и в пакистанском Белуждистане. Т. е. списать это просто на западную пропаганду и спустить на тормозах у Пекина не получится – надо искать подходы. Это для нас, жителей России, тезис о том, что русские и китайцы – это «ось колониального зла», является диковатым нарративом, а он используется сегодня Западом вовсю. И не зря Си Цзиньпин употребляет такое выражение как: «инициатива «Один пояс, один путь» стоит на правильной стороне истории».Поэтому то, что Китаю в полной мере не удалось перейти к этой повестке через продвижение идей «Сообщества единой судьбы», поскольку не в полной мере состыкованы на первичном уровне интересы всех основных участников, является для Пекина проблемой и серьезной задачей.Эти идеи опираются на три тезиса: невмешательство во внутреннюю политику, принцип «честного голоса» каждого, равные правила и подходы в торговле, производстве, культуре и безопасности. Но под ними должно лежать единство экономических интересов и выгод, а этот вопрос, как мы видим, до конца не решен.Если предметно разбирать программу и документацию китайского форума, то мы увидим, что в Пекине эту проблему в целом осознают и пытаются предлагать решения, которые отличаются от того, что мы встречали в прошлом.
Восемь шагов
Китайский лидер обрисовал это как «восемь шагов в поддержку инициативы». Первым из них является максимально широкая логистическая сеть, т. е. не опора на крупные узлы, а формирование многих потоков. Второй шаг – это максимальная цифровизация всех процессов и, что не менее важно, постулат о безусловной «защите инвестиций». Третий шаг, пожалуй, самый значимый, это направление многомиллиардных инвестиций в политику «1 000 небольших проектов», а не сосредоточение на «мегапроектах». Четвертый шаг – «зеленая энергетика» и направление инвестиций в нее как особый приоритет. Пятый шаг – содействие инновациям и готовность Китая делиться технологиями с партнерами. Шестой шаг – инвестиции в культурно-гуманитарные связи. Седьмой – выработка документа с перечнем правил «честного сотрудничества в рамках стратегии «Один пояс, один путь». Восьмой шаг – создание отдельных международных площадок.Все это означает, что Китай готов учитывать интересы многих не очень крупных игроков, которые пока не видят себя в рамках тех самых «мегапроектов». Например, Белоруссия сегодня явно не самый подходящий «путь в Европу», хотя и самый очевидный. Сколько товаров пройдет через логистику Киргизии, устраивает ли ту же Малайзию позиция «производственного цеха» для сборочной площадки и торгового агента, которым является Китай, и много подобных вопросов. Сианьская декларация для Центральной Азии в мае была грандиозна, но оказалось, что некоторые страны не понимают, как она будет работать на уровне, что называется, бытовом.Вот, собственно, на эти вопросы и хотели дать некий концептуальный ответ китайцы в Пекине. Тысяча небольших проектов плюс предоставление технологий при прописанном в документах наборе единых правил и принципе защите инвестиций. Да, это серьезное изменение в идеях Шелкового пути, что в целом отражает реалии европейской и американской политики последнего времени и переход к разделу мировой торговли на макрокластеры.Другое дело, что пока как прорыв нынешний юбилейный форум охарактеризовать нельзя. Скорее, это актуализация китайской концепции в условиях крайне жесткой конкуренции с американскими идеями и инвестициями, ликвидация узких мест и недопонимания со стороны небольших государств-участников. Это для России и Ирана стратегического выбора по сути нет, а вот для многих других игроков выбор как раз имеется, и здесь китайцы как раз и отвечают разом на многие сложные вопросы.Чем для участников китайского проекта он выгоден относительно американских идей? Широтой охвата. Всем прекрасно известно, что политика США всегда сосредоточена на нескольких ключевых точках, т. е. ровно то, что делал ранее Китай. Но вот для остальных все финансирование идет по остаточному принципу, путем банального подкупа политической верхушки. В китайском концепте, по крайней мере, декларируется как раз обратное – много небольших по масштабу, но крайне практичных на региональном уровне вещей. Это интересно для бизнеса в небольших странах, если Китай сможет институционально и в самом деле решить технические вопросы кредитования на уровне среднего бизнеса. Заявка на это сделана. И здесь перед Китаем встанет во весь рост очень непростая задача – такую стратегию небольших проектов в ряде стран очень сложно администрировать, даже с точки зрения кадрового обеспечения. У Китая опыта такой работы еще не было, а те же США обычно на этом свои инициативы заваливали, даже имея кадровые резервы и технологии.Такова общая модель прошедшего форума «Один пояс, один путь» и с этими китайскими предложениями уже предстоит ответным ходом работать США на предстоящем саммите АТЭС. Россию в данном случае нельзя поставить на одну планку с большинством государств, которые участвуют в этой китайской стратегии, поскольку Россия тут выступает как своего рода как младший «соинициатор», хотя и соинициатор важный и необходимый. Без российских ресурсов и «стратегического тыла» концепция Китая не может быть реализована, с другой стороны, еще следует разбираться, насколько адекватно своему весу и задачам на будущее, мы выстраиваем двустороннюю экономическую модель.
