Призрак Халифата: как взрывали Брюсcель

Около десяти часов утра по московскому времени (восемь часов по местному) в зоне регистрации международного аэропорта Брюсселя раздался взрыв. Один из очевидцев теракта: «Я был в магазинчике, когда первая бомба взорвалась буквально в 50 метрах от меня и обрушила часть потолка. Люди тут же начали кричать и плакать, особенно дети. А я подумал, что если бы не журналы, то я бы оказался в эпицентре взрыва». Через минуту грянуло второй раз. Через час в вагоне метро на станции Мальбек, расположенной в 5 минутах ходьбы от зданий Еврокомиссии и штаб-квартиры ЕС, взорвалась еще одна бомба.

Всего, по уточненным данным, погибли 32 человека: 12 в аэропорту и 20 в метро. Федеральный прокурор сообщил о 270 раненых. Работали смертники. Жертв могло быть больше, но, к счастью, одна из бомб в аэропорту не взорвалась. На всякий случай полиция совершила еще несколько управляемых подрывов подозрительных объектов по всему городу. Вскоре выяснилось, что перед взрывами неизвестные у аэропорта кричали на арабском, а несколько часов спустя, ближе к вечеру, Исламское государство устало держать драматическую паузу и официально взяло ответственность на себя.

В Брюсселе начали с введения необычно жестких мер безопасности. Приостановили работу общественного транспорта, закрыли школы и детские учреждения, евроквартал и правительственный квартал блокировали войска, короля и королеву эвакуировали из города — короче говоря, бельгийская столица перешла на осадное положение.

Уже 23 марта установили личности двух предполагаемых смертников: это братья Брахим (Ибрагим) и Халед Бакрауи. Брахим взорвался в аэропорту, Халед — в метро. Оба они граждане Бельгии, причем давно известны полиции как уголовники-рецидивисты. Брахим в 2010 году устроил бельгийцам вестерн: он совершил вооруженный разбой, уходил от погони, отстреливался из автомата, тяжело ранил офицера полиции. Потом его освободили условно-досрочно. Его брат тем временем получил условный срок — правда, не за такое зрелищное преступление: угонял автомобили. Характерно, что у Халида в доме тоже нашли АКМ. К 2016-му оба брата-разбойника вышли на свободу и жили спокойно, без всякого полицейского надзора.

Лучшее: Брахима в июне 2015 года задержали в Турции на сирийской границе и экстрадировали в Нидерланды, где он… потерялся. Министр юстиции Бельгии утверждает, что власти ничего не знали о террористических склонностях Бакрауи. Великолепная история — опасный преступник походя уклонился от спецслужб сразу трех стран: Турции, Нидерландов и Бельгии.

На квартире братьев полиция обнаружила 15 килограммов перекиси ацетона. Это взрывчатое вещество, которое довольно легко изготовить в домашних условиях. Перекись ацетона слишком чувствительна для промышленного или военного использования, на ней легко подорваться, зато это довольно мощная взрывчатка. Ещё при обыске нашли 150 литров ацетона, взрыватели, детонаторы и чемодан с обычным набором поражающих элементов для самодельных бомб — гвоздями, шурупами и металлическими шариками. В мусорном баке неподалеку обнаружился ноутбук, на котором сохранилась запись Брахима: «Я не знаю, что делать, меня ищут повсюду. Если я попадусь, меня посадят». Вскоре задержали третьего террориста, чье имя пока неизвестно.

Еще один… бельгиец, участвовавший в теракте — Наджим Лашрауи. Этот персонаж бежал и сейчас находится в розыске. Его начали искать ещё в связи с парижскими терактами. Лашрауи успел побывать в Сирии и уже фигурировал в сводках полиции под творческим псевдонимом Абу Идрис.

Сейчас бельгийцы арестовали как минимум десять человек.

Аллах Акбар, детка, Аллах Акбар

Исламисты начали взрываться в Европе не вчера: взрывы в мадридских электричках в 2004 году, после которых Испания вывела войска из Ирака, лондонские теракты 2005 года, обстрел еврейского музея в Брюсселе в 2014-м, и, разумеется, кровавые парижские теракты 2014 (Шарли Эбдо) и 2015 (резня в театре «Батаклан») года.

Парижские террористы (по крайней мере, те, чью личность удалось установить) были гражданами двух стран ЕС — Франции и Бельгии, а по происхождению — выходцами из Северной Африки. Большинство успело повоевать в Сирии и Йемене и вернуться в Европу. Они не утруждали себя сложными планами, хитрыми схемами минирования и работой с общественным мнением как, например, чеченцы на Дубровке: самодельные бомбы, АК и обычная резня — вот и вся их стратегия. Но даже такого прямолинейного теракта хватило, чтобы потрясти Европу.

Почему боевики в этот раз выбрали Брюссель? Бельгия в борьбе с ИГИЛ до сих пор участвовала разве что символически. В Ираке у неё шесть истребителей, в Сирии — вообще ничего нет. Короче говоря, на современных крестоносцев бельгийцы никак не тянут.

Но тут есть два момента: во-первых, Брюссель — столица ЕС и штаб-квартира НАТО. А во-вторых, за ИГ воюет две сотни бельгийцев политкорректного происхождения, а в самой Бельгии есть большая мусульманская община и обширные гетто. Четверо из семерых убитых в Париже террористов приехали из бельгийского района Моленбек, огромного и закрытого от внешнего мира мусульманского государства-в-государстве, которое почти не контролирует полиция и где мигранты годами могут жить среди своих, никак не контактируя с коренными бельгийцами.

Вице-мэр Ахмед Ханусс согласился, что ситуация в Моленбеке вышла из-под контроля: «В некоторых наших кварталах люди живут довольно бедно, аренда жилья там дешёвая, и население постоянно меняется. Если кто-то вынашивает тайный заговор, то там легко найти сообщников и замешаться в толпе».

За районом давно закрепилась слава гнезда боевиков. Еще в 90-е туда вели следы «Вооруженной исламской группы», террористической организации, предвосхитившей многие современные группы джихадистов. И только теперь министр внутренних дел Бельгии объявил о намерении «зачистить» Моленбек.

Почему террористы нанесли удар так близко от дома? Возможно, у них не осталось выхода, пришлось импровизировать на ходу — 18 марта именно в Брюсселе задержали одного из участников резни в Париже, Салаха Абдесалама. Вероятно, боевики опасались, что он сдаст сообщников, и полиция вскроет некие ячейки и сети. Пришлось взрываться безотлагательно.

Собственно, о существовании террористической ячейки в Бельгии было известно давно. О том, успеют ли европейские спецслужбы вовремя отреагировать на новый вызов, заспорили сразу после парижских терактов.

Европейские спецслужбы не успели. Усилили разве что меры пассивной безопасности — и то очевидцы утверждают, что в здание аэропорта можно было попасть вообще без всякой проверки, а иногда люди проникали прямо на взлётную полосу через обычные дырки в заборе.

В Бельгии был человек, всё это время требовавший усилить охрану брюссельского аэропорта и увеличить штат местной полиции — это глава профсоюза полицейских Венсан Жилль. Но его призывы оказались воплем в пустыне. С предсказуемо катастрофическими последствиями.

Переселение народов

Самое печальное в брюссельских терактах: в них нет ничего нового, никакой революционной стратегии, заставшей спецслужбы врасплох. Сам метод отработан исламскими радикалами очень давно — в России, в других европейских столицах. Но если русские свыклись с мыслью о существовании террористического подполья, то Европе только предстоит познакомиться с ним по-настоящему.

Причина? Мигранты и беженцы.

Мусульмане разных поколений — значительная часть населения Евросоюза. Как минимум двое из брюссельских террористов тесно связаны с сирийскими делами, но это не нелегалы или бежавшие от войны мигранты, это полноправные бельгийские граждане. Тот же Лашрауи родился в Брюсселе. И теперь к этой диаспоре, большой, агрессивной и закрытой, присоединяются в буквальном смысле миллионы ближневосточных мусульман.

Фильм Vice о «детях ИГИЛа». На 3:50 переехавший в ИГ бельгийский мусульманин учит своего сына: «Кто живет в Бельгии? Неверные, они убивают мусульман» и после со слезами на глазах произносит манифест: «Мы захватим вас, как вы захватывали нас, мы возьмем в плен ваших женщин — как вы брали наших. Мы сделаем ваших детей сиротами — как вы делали наших».

Сами по себе беженцы — кошмар для спецслужб и полиции. Во-первых, они проникают в ЕС нелегально и не поддаются никакому учету. Во-вторых, это почти исключительно молодые, здоровые и агрессивные мужчины. После кельнских новогодних изнасилований в немецкой прессе начали всплывать совершенно безумные детали — выяснилось, что в одну только Германию за 2015 год вместе с миллионом зарегистрированных беженцев проникли 250 000 незарегистрированных. За этой группой нет никакого надзора — власти вообще не знают, кто они, где и чем занимаются. Положение с зарегистрированными мигрантами не сильно лучше: у большинства нет документов, а заявлений оказалось столько, что решение о предоставлении статуса беженца пришлось принимать кому попало, вплоть до практикантов.

Сирийцам достаточно было заявить, что они сирийцы. Всем остальным — тоже; миграционным службам катастрофически не хватало специалистов, способных хотя бы отличить настоящего сирийца от албанца, ливийца или афганца. Не было даже нужного количества переводчиков с арабского, не говоря уже о более экзотических языках. Некоторые уникумы умудрялись зарегистрироваться в ЕС по нескольку раз, под разными именами и разными легендами.

Председатель профсоюза германской полиции Райнер Вендт высказался еще жестче: он считает, что полиция Германии регистрирует на границах только около десяти процентов прибывающих в страну беженцев, в большинстве случаев даже не записывая их имен. Еще в ноябре 2015 года «Вельт» обеспокоенно отмечала, что идентификация личности часто просто не производится (подробнее о вскрывшихся проблемах).

Беженцы в Брюсселе

Беженцы же, несмотря на слабую управляемость толпы, показывают потрясающие способности к стихийной самоорганизации. Благодаря смартфонам и интернету информация о любой дырке в пограничных кордонах и любой лазейке в полицейских процедурах расходится мгновенно.

С точки зрения очень сильно запрещенной организации ИГИЛ — это террористический рай. Учитывая прозрачность границ ЕС и обилие законно въехавших туда мигрантов и беженцев, террористы могли растворить в хлещущем через границы людском потоке хоть полк шахидов. Оружие и взрывчатку доставить труднее, но это тоже посильная задача. С перемещением — никаких проблем, границы внутри ЕС открыты.

Собрать пояс смертника при некоторой сноровке и подкованности вообще можно даже из ингредиентов, доступных в хозмаге. Кто-то, конечно, при этом подорвётся, но невидимые организаторы процесса переживут такую потерю стоически: к ним всегда стоит очередь новых рекрутов. Главная проблема с терактами: они стоят дёшево. Бюджет лондонских террористов не превышал 8 тысяч фунтов стерлингов. Дешевые убийцы взрывают Европу при помощи нехитрых приемов и копеечного снаряжения, а эффект от их действий оказывается огромным.

Джихад от Лиссабона до Владивостока

Закрытость диаспор затрудняет работу полиции. Мужчина, убитый при попытке напасть на парижских полицейских в годовщину расстрела «Шарли Эбдо», оказался постфактум известен полиции Люксембурга, Франции и Германии, и даже успел посидеть в тюрьме за кражу. Этот беженец успел зарегистрироваться в качестве тунисца, марокканца и грузина, пять лет нелегально прожил во Франции, а в 2013 году въехал в Германию — как раз под видом сирийца. Несмотря на яркую биографию, ему пришлось явиться в полицейский участок с ножом и поддельным поясом шахида, чтобы полиция его наконец заметила.

Акция в Кельне, таким образом, приобретает довольно зловещий смысл. Даже если сама она была спонтанной, руководители подполья наверняка пристально следили за поведением европейских чиновников и полиции, и делали выводы. В конце февраля немцы по сути расписались в своем бессилии: шеф кельнской полиции объявил, что большая часть преступников, скорее всего, не будет поймана. Увы, ислам запрещает алкоголь — а то в какой-нибудь неприметной квартире в немецком или французском гетто после этого откупорили бы шампанское.

Устойчивость европейских стран к террористической угрозе неочевидна. Испанское правительство в 2004 году вывело войска из Ирака после единственного удара. Французы пока держатся, но неизвестно, что будет дальше — европейские страны, в отличие от России, ещё никогда не сталкивались с долгой серией кровавых терактов.

Спецслужбы и полиция ЕС в тяжелом положении. Европа обладает колоссальным запасом прочности, и никакого крушения Старого Света, которым любят грозить радикальные философы и беллетристы, конечно, не произойдет. Но пока европейская полиция не на высоте, а кроме того, прикрыть необходимо такое огромное количество объектов, что обеспечить полную безопасность невозможно чисто физически.

Пассивные меры работают плохо; противник уже внутри, и может атаковать хоть Брно, хоть Лиссабон. По-настоящему может помочь только тщательная работа с диаспорами и налаженная контрразведка. Для разгрома подполья необходимо поймать или убить организаторов терактов, уничтожить идеологов, подломить инфраструктуру джихада — но как раз это получается у европейцев плохо.

До сих пор расследования крупных терактов давали… неоднозначные результаты. Организаторов мадридских взрывов так и не поймали, под суд пошли только рядовые боевики. После лондонских терактов 2005 года удалось схватить нескольких террористов — но спецслужбы так не выяснили, какая группировка их направляла. Расследование парижской бойни пока что тоже выглядит двусмысленно.

В феврале глава Европейского полицейского агентства Роб Уэйнрайт заявил, что вместе с волной мигрантов Европу проникли от трех до пяти тысяч джихадистов. Забавно, что в начале миграционного кризиса он же заверял публику, что угроза со стороны беженцев преувеличена. Если это реальная оценка, то трудно представить, какие ресурсы придется бросить на борьбу с подпольной армией джихада.

Не стоит недооценивать европейцев — они наверняка поймают брюссельских террористов. Проблема в том, что на расследование, внедрение осведомителей в ряды противника и разработку новых мер безопасности требуется время. Ловить террористов банально сложнее, чем взрываться на площадях.

Не нужно быть пророком, чтобы понять: Европейский Союз впервые в своей истории стоит перед действительно серьезным вызовом.