Дорогие читатели, сейчас будет много букв. Простите ради бога, но, как говорится, накипело и «не могу молчать».
Я вполне отдаю себе отчет в том, что у меня имеет место профессиональная деформация личности. Несмотря на это, я лелею надежду, что разбираюсь и в других вопросах, помимо тактики, уставов и ттх различного вооружения. Я, например, читаю книги по истории Второй мировой войны, могу ловить рыбу на спиннинг (мой личный рекорд – судак на шесть кило, вот не мог не похвастаться сейчас), и многие готовы подтвердить, что я хорошо готовлю. Свой первый борщ (а это один из самых сложных супов, по-моему, всякие буайбесы нервно курят в стронке) я приготовил в двенадцать лет. Ну, это тот, который был вкусный и вообще съедобный, пробовать-то готовить борщ я, на радость окружающим, гораздо раньше начал. А если уж взять, скажем, алкоголизм как отдельную дисциплину, то тут я вовсе достиг небывалых высот. Истории, в которые я попадал по пьянке, достойны «Оскара», и когда я их вспоминаю, то жутко краснею, но исключительно от удовольствия.
И я всегда готов поделиться своим мнением и обсудить любые аспекты рыбалки, кулинарии, употребления алкоголя в не полезных для организма количествах или наступательных операций РККА в 1942 году. Устно и письменно.
Но заметьте, господа и дамы, мне никогда не придёт в голову писать, к примеру, о макраме, способах завивки волос или о кайтинге, если я никогда не катался на кайте, не завивал свои локоны и не сплёл ни одного самого простенького коврика из верёвок или тесьмы.
Однако в книжных магазинах огромными тиражами и в неимоверных количествах продают такие «перлы» про войну, что после их прочтения хочется громко и грубо орать, используя всё богатство ненормативной лексики и неограниченные комбинаторные возможности нашего великого и одновременно могучего русского языка. Люди хотят писать на военную тематику и, к сожалению, реализуют это желание, часто не имея ни малейшего представления о военном деле. Вопросы «Почему?», «Кто это разрешил печатать?», «Кто у них редактор?», «Есть ли у них консультанты?» беспомощно повисают в воздухе.
И вот открываешь очередной «шедевр» и с изумлением читаешь: «Патроны закончились, и затворная рама моего автомата залязгала вхолостую». Сразу становится понятно, что человек не посещал даже уроки начальной военной подготовки, иначе он хотя бы знал, что работа частей и механизмов АК основана на принципе отвода пороховых газов из канала ствола при выстреле. То есть из самых общих соображений понятно: нет патронов — нет выстрела, нет выстрела — нет газов, нет газов — нет работы механизма, нет работы механизма — ничего не будет лязгать! Физика же и элементарная механика.
Вот это вот всё из разряда «я мгновенно передернул затвор своего револьвера» или «я обеими руками вцепился в рычаги БМП, а третьей рукой метко стрелял из пулемёта» просто переполняет страницы чтива «про войну». Как? Зачем? Где находится мозг автора во время написания этой белиберды? Неужели они научились писать не приходя в сознание? Лично мне хочется отобрать у этих людей «литературное перо» и сломать его об колено или разбить им об голову клавиатуру.
Увы, подобные авторы на книжных полках с табличкой «военная литература» обитают целыми стаями. Единственный, кто не допускает такие «оплошности» — Лев Пучков, пожалуй. Хотя, может, и не единственный, я же всех-то не проверял, конечно.
И вот, дорогие читатели, после просмотра очередного «шедевра» из этой серии я задумался о том, чтобы написать небольшой текст, дабы некоторые моменты из моих рассказов стали понятнее тем, кто не имеет к военному делу непосредственного отношения. Господа военные могут этот текст со спокойной совестью пропустить, ибо вряд ли прочтут здесь что-то принципиально новое. Это тезисное изложение нескольких важных на мой взгляд моментов. Еще раз подчеркну — изложение сверхкраткое, в ВОКУ им. Кирова мы этим вещам посвятили аж четыре года. Итак, приступим.
Гранаты.
Не знаю как сейчас, вряд ли что-то сильно изменилось, но во время моей службы в ВС РФ, с 1990 по 2000 г., мы пользовались РГД-5, РГ-42 и Ф-1.
РГД-5 и РГ-42 - это наступательные гранаты, разлёт осколков (именно разлёт, а не зона сплошного поражения) до двадцати метров. Ф-1 — оборонительная, разлёт осколков уже до 200 метров, именно поэтому ее нужно бросать из-за укрытия. Укупорка — ящик на 20 гранат с гнёздами для них. Там же герметичная «банка» с запалами. Для всех гранат используются запалы одного типа, замедление – четыре секунды.
РГД-5 — это скорее хлопушка, чем граната, осколки очень лёгкие, и их мало. Особой популярностью эти гранаты не пользовались, их даже старались не получать.
РГ-42 — это уже кое-что поинтереснее, хоть осколки у неё лёгкие, но их много — уже и убить может. А если и не убьёт, то нафарширует железом так, что мало не покажется. Рубашка — свёрнутая металлическая лента.
Ф-1 — старая, добрая, проверенная поколениями граната. Осколков мало, в среднем от тридцати до сорока, но зато это тяжёлые куски сталистого чугуна, так что сами понимаете. Если ставите как противопехотную мину или мину-ловушку — самое то. Только в этом случае сначала нужно укоротить запал. Можно просто отпилить кусок замедлителя пилкой штык-ножа. Оставить так, чтобы подрыв произошел через полсекунды-секунду. Пилим аккуратно, иначе пианист из вас потом будет такой же фиговый, как из меня правозащитник — пальцы улетят нахрен. Запал удобно и безопасно прижать к твёрдой поверхности пластиной бронника. Потом остатки запала собираем изолентой.
Но с этими гранатами, конечно, тоже по-разному бывает. Возле меня один раз рванула «эфка» метрах в трёх. Когда я пришел в себя, то очень удивился тому, что остался жив. Осмотрелся и из стены выковырял осколок — ровно половину рубашки. Принёс на пункт боепитания и показал прапору, древнему, как говно плезиозавра. Он меня и просветил.
Коммунисты хоть и тоталитарные сволочи были, но ОТК на военных заводах при них работали серьёзно, не то что при Меченом или при ЕБНе. Поэтому между гранатами, произведенными в разные исторические эпохи, может быть существенная разница. Рубашка Ф-1 должна быть изготовлена из сталистого чугуна определённой марки. Если чугун перекалённый — её рвёт в пыль и осколки получаются мелкие и не убойные. Если же чугун недокалённый, как в моём случае, то гранату может просто развалить пополам, что, как понимаете, тоже не совсем хорошо. Так что лучшие гранаты на тот момент были те, что сделаны в период «застоя».
ПМ (пистолет Макарова) — оружие командира. Без комментариев. Хорош, пожалуй, чтобы застрелиться при угрозе захвата в плен. Хотя нет, стоп, им ещё очень удобно пивные бутылки открывать. Воевать с ним, в принципе, можно, но только если противник предварительно избит и связан.
Холодное оружие — малая пехотная лопата, без вариантов, лучше ничего нет. Широко известна под неуставным названием «сапёрная лопатка».
Патроны. Для АК — обычный ПС. Ни в коем случае не трассеры — по трассе вас мгновенно «выкупят». Трассер вставляем в магазин вторым, то есть это будет ваш предпоследний патрон в магазине, сигнал «пора менять магазин». Если стреляете одиночными и меняете магазин после трассера, то патрон после замены магазина досылать не надо, он уже в патроннике.
Подствольник ГП-25 «Костёр». Многие его не любят, так как у гранаты ВОГ-25 очень мало осколков и они очень лёгкие. Я слышал мнение, что из ГП можно убить, только если попадёшь прямо в лоб. Но в городе, по-моему, очень даже недурственно. Взрыв даже такой слабой гранаты в замкнутом помещении даёт неплохой эффект за счет других поражающих факторов — взрывной волны. Есть еще граната ВОГ-25П (прыгающая). Подпрыгивает вверх от точки попадания за счёт специального заряда, подрыв происходит на высоте полтора-два метра. Если противник за укрытием — самое то. Но она на 3 сантиметра длиннее ВОГ-25, поэтому её неудобно носить в портпледе.
У самого ГП-25 очень неудачные прицельные приспособления: мушка очень далеко выспупает вбок и цепляется за всё подряд, да ещё постоянно рвёт правую штанину камуфляжа. Кроме того, имеется ещё и устройство для ведения навесного огня «по миномётному». Нахера оно нужно — никто никогда так и не смог мне объяснить. У ГП-30 «Обувка» этих косяков уже нет, и я вам именно его настоятельно рекомендую. Немаловажный плюс подствольника в том, что баланс оружия меняется, и при стрельбе ствол подбрасывает уже намного меньше.
АК. Калибр 5.45 подходит только для войны в чистом поле. Пуля очень лёгкая, центр тяжести ближе к донцу, рикошеты даёт жуткие. В помещении в упор лучше не стрелять. Если противник находится даже за лёгким укрытием, вполне возможно, что вы его не поразите. После встречи с любой преградой траекторию этой пули предсказать уже невозможно. В отличие от пули 7.62, которая летит сквозь, к примеру, стену в полкирпича, как раскалённый лом сквозь сугроб. Единственный плюс — это то, что патрон 5.45х39 значительно меньше и легче 7.62х39. Я в РД таскал «цинк» — 1180 патронов, с 7.62х39, этот фокус у меня бы не прошёл.
По поводу «спаренных» магазинов. Тупорылые придурки их просто сматывали изолентой так, что приёмные окна были направлены в противоположные стороны. Ну, может, вы в кино такое видели. И вот вы такой падаете на землю, упираете приёмное окно магазина в грязь, потом переворачиваете свою «спарку» и это забитое окно суете в автомат. Поздравляю — у вас почти гарантированная задержка при стрельбе — недосыл патрона в патронник. Если кто-нибудь вам про эти спарки рассказывать начнёт, привет от меня передавайте, пожалуйста.
Пулемёты. В городе себя оправдывает ПКМ, хотя он довольно тяжёлый. Кому как, но лично мне под его огнём находиться было очень неуютно.
Снайперское оружие. Про СВД ничего не могу сказать. Я не снайпер, скорее марксман. Хотя наш снайпер говорил, что вполне достойное оружие.
Гранатомёт РПГ-7. Вещь, особенно если нужно положить гранату в подвальное окно. Оптика ПГО-7 как-никак.
Одноразовые гранатомёты — это палочка-выручалочка. А РПО-25 — это вообще вундервафля. Боеприпас — термобарическая граната. Если объём помещения менее 100 кубических метров, то шансы выжить при взрыве равны нулю. С увеличением объёма поражение идёт по нисходящей: от лопнувших глазных яблок до тяжелейшей контузии и т.д. Мощность и результаты применения этой гранаты ставят в один ряд с гаубичным снарядом 152 мм.
Вот это примерно одна тысячная информации про оружие. Ну а по поводу тактики я с вами буду делиться постепенно, по мере необходимости.
«Дорогая, не обращай внимания на то, что письмо немного обуглилось и буквы неровные – пишу тебе из горящего танка на сапоге убитого товарища. Прямо сейчас думаю только о тебе...»
Бородатый анекдот
Как-то раз начал я вспоминать, когда же впервые я непосредственно столкнулся с творчеством в жанре «военная литература», так сказать, изнутри? По всему выходит, что моё первое знакомство с тем, как создаются некоторые шедевры «военной литературы», произошло летом 1995 года. Я тогда собирался ехать в Петергоф, в СПб. ВОКУ им. С. М. Кирова. – на офицера учиться. Получилось это как-то само собой практически.
Я только что вернулся из отпуска после госпиталя, где оказался по вполне уважительной причине: полное нежелание организма нормально функционировать. На первой чеченской я заработал ножевое ранение в правую голень и контузию. Ну а в довесок ещё и гепатит. Пока был на войне, вроде всё было нормально, а как приехали – тут же стал хромать, в ушах шум, сам весь сделался унылого жёлтого цвета, в общем, морпех хоть куда. Видимо, организм расслабился после стресса и тут же потребовал немедленного медицинского вмешательства. В результате я, кстати, пропустил московский парад «50 лет победы», наши ребята съездили туда без меня.
Я к тому моменту уже был сержантом-контрактником, и питались мы в офицерской столовой, но во вторую смену, после офицеров. И вот как-то раз вышло, что мой комбат, начштаба и замполит пропустили своё время и обедали с нами. Зашёл разговор о том, кто планирует увольняться и что будет делать на гражданке.
Комбат вдруг повернулся ко мне.
- Новиков, а вот ты куда?
У меня само собой как-то выскочило:
- В бандиты.
- Вот сволочь! – это уже замполит голос подал, он на мне давно крест поставил.
Комбат заинтересовался.
- Ну а почему в бандиты? Обоснуй.
- А что? Малиновый пиджак куплю, цепуру, мерседес. А пистолет есть уже. Намана.
- Какой пистолет?! Новиков, ты чё, о*уел?! Мы же у тебя всё ещё в марте, как приехали, выгребли?!
- Ну, товарищ гвардии майор... Как же я на гражданке буду без инструмента для работы по специальности?
- Ну всё, Новиков. Ты допи*делся – сдам я тебя особисту.
- Я же пошутил!
- А поздно. Короче, слушай сюда: поедешь в Питер на офицера учиться.
- А может, уволим на*рен, по дискредитации? – это опять замполит в разговор вклинился.
- Не, нельзя. Если мы его за забор выпустим, человечество нам этого не простит. Нас потом с тобой интерпол разыскивать будет как международных преступников.
Комбат на секунду задумался и спросил:
- А если подумать, кроме как в бандиты податься, альтернатива есть?
- Иностранный легион.
Замполит опять не выдержал:
- Я же говорю, тварь каких мало.
И мечтательно продолжил:
- Его бы надо в Шатойский район на какую-нибудь гору десантировать. Парашютным способом. И раз в неделю с вертолёта тушёнку и боеприпасы скидывать. Ну можно ещё иногда боевые награды. Хотя нет, награды отставить, он «джентльменский» набор ещё в феврале выбрал, сержанту больше ничего не дадут всё равно.
Комбат терпеливо выслушал тираду зама, выдержал для значительности небольшую паузу и веско сказал:
- Короче, я принял решение. Сейчас звоню в кадры флота. Едешь туда с нашим ходатайством и характеристикой. Они тебя направляют в Питер с документами. Если в Питере берут – приезжаешь сюда с резолюцией, и мы тебя отправляем на учёбу.
В субботу, после ПХД, комбат с ротным писали характеристику. Замполит в этом участвовать отказался, так как ненавидел меня тихой грустью. Предварительно меня отправили в магазин за «письменными принадлежностями», как выразился комбат. Принадлежности один раз заканчивались и меня (я ждал в расположении роты) отправляли снова. Наконец, мне торжественно вручили плод вдохновенных трудов отцов-командиров.
- Вот, держи.
Я читал свою характеристику, и мои короткие седые волосы (седеть я начал на войне в двадцать два года) вставали под беретом дыбом.
- Товарищ гвардии майор, это что?! Мне эту бумажку не то что читать, мне её в руках держать страшно. С неё же прямо на землю кровь капает!
- Не, ну чё ты как маленький? Зато училищный комиссар будет в ауте.
Характеристика изобиловала выражениями наподобие: «Умело действуя штыком и прикладом, в рукопашной схватке лично уничтожил …» – ну и так далее в том же духе.
Эта характеристика, кстати, у меня до сих пор в личном деле в военкомате лежит. Там она такое впечатление произвела, что военком меня даже письмом к себе вызывал – так ему захотелось на меня посмотреть.
Ладно, я смирился и поехал в отдел кадров Балтийского флота. Там меня уже ждали. Прочитали характеристику и снисходительно усмехнулись:
- Сынки, ведь и не умеют толком, а туда же! Ну кто так характеристики пишет? Сейчас напишем тебе нормальную бумагу.
Потом кадровик поднял глаза к небу, ненадолго задумался, что-то посчитал, шевеля губами, и сообщил:
- Короче. Идешь в магазин, берешь (далее был оглашен очередной список «письменных принадлежностей»). Через два часа из магазина приходишь, будет ходатайство от командующего флотом (в то время командующим был Егоров).
Через два часа я вернулся и обменял принадлежности с пятью звёздочками на исторический документ. Прочитал. Нет, я примерно догадывался, что это будет за чтиво, но я никак не мог предположить, что по сравнению с ЭТИМ моя батальонная характеристика будет выглядеть как ПМ рядом с АГСом. Кадровик по моему виду догадался, что у меня сейчас снесёт крышу.
- Тихо, тихо. Ты только в обморок не падай. Вот присядь. Водички дать? Ну и морпех пошёл, просто институтка двора Его Императорского Величества. Нормально всё? Щас посидишь, успокоишься – и в бригаду. Машину вызвать? Сопровождающего дать? Сам доедешь?
Одним словом, если верить тексту этого ходатайства, то было вообще непонятно, как в Чечне осталось какое-то население. Да что нам население, скот и домашние животные! А я так вообще не вылезал из рейдов по глубоким тылам боевиков, причём ежедневно оставлял за собой горы трупов, развалины, руины и выжженную пустыню.
Потом я в соответствии с планом приехал в Петергоф. Там меня сразу замполит выцепил.
- Документы давай.
По мере прочтения плодов литературного творчества затейников из отдела кадров флота выражение его лица демонстрировало всю гамму эмоций от лёгкого удивления до полного изумления и даже, пожалуй, шока. Время от времени, видимо, в особо забористых местах он издавал какие-то невнятные звуки и междометия:
- Ага. Угу. Хммм... Ну-ну. Ой *ля! Хуясе!!! Та-а-ак, стой здесь!
Вопрос решили за полчаса. Так я попал в ВОКУ им. С.М. Кирова.
В училище я предпринял первую (не считая школьных сочинений) попытку самостоятельно писать и даже донести до читателя своё творчество. Это была статья на животрепещущую для каждого курсанта тему. Называлась она «К вопросу о взаимоотношении полов в условиях низкобюджетного финансирования».
Эта актуальнейшая публикация была размещена в ротной стенгазете с идиотским названием «Кировец». Тот, кто придумывал название, естественно, имел ввиду курсанта училища имени Кирова, но у всех оно отчего-то ассоциировалось только с трактором.
Статья смогла выйти в стенгазете благодаря удивительному стечению обстоятельств: наш ротный лежал в это время в госпитале со свинкой. Ну то есть как «стечение обстоятельств»... Его, на самом деле, четвёртый взвод целенаправленно заразил. Просто узнали, что в училищной санчасти в изоляторе лежит первокурсник со свинкой. Принесли ему тарелку с офицерского стола столовой, где ротный обедал, и заставили облизать. Ну а ротный в детстве свинкой не болел. Думаю, вы уже догадались, что курсанты его любили, как ротвейлер намордник. В оправдание им скажу, что был он тип скользкий и подленький, из «позвоночных». Майор, но в войсках прослужил полгода всего – удачно женился.
Комбат при проверке ротного помещения с моим творчеством, само собой, ознакомился. Я в этот исторический момент стоял дежурным по КПП и был тут же вызван для экзекуции. Комбат с ходу подверг моё творчество глубокому критическому анализу.
- Новиков, ты когда эту хрень писал, о чём думал? Подожди, я догадываюсь. Ты думал о НЕЙ.
- Не, товарищ полковник, ну чё сразу о НЕЙ-то? Хотя, конечно, согласно тематике…
- Да ты, судя по этой писанине, об этой «тематике» всё время думаешь, как в анекдоте!
- Ничего подобного. Я, кстати, отличник.
- Ничего, это мы исправим. Ты, наверное, на красный диплом рассчитываешь?
- Ну да, хотелось бы...
- Только через мой труп!
- Как скажете.
- ЧТООО?! В общем так. Ещё раз к стенгазете ближе чем на три метра подойдёшь, я тебе устрою «окончательное решение полового вопроса» по примеру нацистской Германии. Увольнение тогда получишь только после выпуска!!!
На этом моя писательская карьера в училище закончилась.
На ТОФе я творить даже и не пробовал. Сами понимаете, у молодого лейтенанта если и было свободное время, а это максимум пара выходных дней в месяц, то оно полностью уходило на «снятие стресса». Хотя был один эпизод... Как-то раз я поучаствовал в восстановлении «гениально про*банных» (это не ругательство, это, прошу прощения, военный термин) нашим замполитом боевых листков. Он их зачем-то полковому комиссару сдавал. Ну, у них такой фетишизм был на эту тему, надо же им было хоть чем-нибудь заниматься.
Я выступал в качестве приглашённого консультанта. Объём работы был большой, поэтому «допинга» было тоже много. Диктовал я сразу писарю, начисто. Но как-то упустил один момент – не проверил с утра на трезвую голову. Писарь же согласно приказу сразу отнёс боевые листки полковому комиссару. И понеслось...
Драли меня на полковом совещании офицеров. Особенно комиссара почему-то возмутили фразы: «Стоит на страже завоеваний капитализма» и «Когда наш народ беззаветно отдаёт все силы на создание и развитие организованной преступности».
Самое интересное, что боевые листки он не вернул и не уничтожил, как потом выяснилось. Он цинично оставил их себе и потом на пьянках зачитывал – товарищей по службе развлекал.
В общем, мой литературный талант не встречал поддержки, а плоды творчества предавались всяческому порицанию. Но я не унывал и не сдавался.
В следующий раз я «взял в руки перо» уже в Дагестане.
Как я уже писал, «классовая ненависть» к замполитам у меня наследственная – папа мой был офицером. На эту крепкую основу удачно легло ещё одно знакомство с представителями славной когорты замполитов. В училище философию преподавал классический советский зам. При коммунистах он неизвестно сколько читал «Историю КПСС», и при новых веяниях методику преподавания менять не посчитал нужным, и по-прежнему заставлял курсантов конспектировать первоисточники. Просто механически заменил Маркса с Лениным на Канта с Гегелем. Конспекты он проверял не по содержанию, а по объёму. Я проверял это, регулярно вставляя в тексты конспектов фразу «зае*ала эта фаллософия», но после проверки регулярно получал свои конспекты обратно с пометкой «просмотрено».
Поэтому вполне естественно, что у меня , впрочем, как и у всех остальных офицеров роты, главным объектом шуток и розыгрышей был наш героический зам Лёха.
План очередной операции родился у меня в голове спонтанно, был необычайно прост, но при этом гениален: нужно было невзначай проинформировать Лёху, что все офицеры по прибытии на войну должны сдавать в запечатанном виде замполиту роты «конверт 200» – завещание. Конверт именовался так по аналогии с «грузом 200». В соответствии с изобретенной мною процедурой ротный зам должен был сдавать «конверты 200» замполиту батальона. Необходимо было убедить Лёху, что дело это жутко ответственное и важное. Настолько важное, что похеривший это задание офицер к выполнению боевых задач не привлекался больше ни-ког-да.
После этого подготовительного этапа я планировал составить завещание, сдать конверт Лёхе и после того, как он отдаст конверт замполиту батальона, наслаждаться полученным результатом в компании боевых товарищей.
Когда я посвятил ротного в свой замысел, он завизжал от восторга и горячо заверил меня, что организует мне всеобщую поддержку на ротном уровне. И мы приступили к осуществлению плана.
Тут еще надо уточнить, что последнюю неделю после своего фееричного дебюта в качестве сапёра, Лёша служил «в позе бегущего египтянина». «Любили» его все кому не лень, до кровавых мозолей, поэтому совершить очередной косяк для него было смерти подобно.
И вот через день, после обеда, Лёха вошёл в офицерскую палатку.
- Шалом, товарищ старший политрук! – радостно приветствовал его наш ротный. Лёхе только что дали старлея, это звание автоматом присваивается, после выслуги. Но обратиться к Лёше по воинскому званию ротный, как он говорил, был не в состоянии физически. После бодрого приветствия ротный продолжил:
- Вас ещё за «конверты 200» батальонный комиссар не нагнул? А то прибегал только что, копытцем бил. Нас всех писать заставил, только вы с Новиковым остались, но он-то, как обычно, со своими партизанами в глубоком проё*е, а вы, судя по запаху, пиво изволили в кафе кушать.
Лёха сделал стойку.
- А это чё за хрень, конверт этот?
- Да завещания офицеров. Мы же, вроде как на войну приехали, ты ваще в курсе, что здесь иногда убивают? Случись что, будешь ходить как дурак – убитый и без завещания.
Лёша несмело улыбнулся:
- Да ладно...
Командир второго взвода, выходя из-за стола, всем своим видом, жестами и интонацией выказал крайнее возмущение:
- Костя, ты уже давай, принимай решение, да и меры какие-то. Мы с таким замполитом точно довоюемся!
И ушёл в курилку, горя праведным гневом.
Остальные офицеры горячо поддержали взводного.
- Слышь, фуцин? Ты, вообще, в училище учился? Или диплом на рынке купил?
- Ну чё вы пристали к агенту моссада? Видишь, занимается подрывной деятельностью и саботажем не покладая рук!
Ротный прервал этот тщательно срежессированный поток народного возмущения.
- Ты, Лёха, булками своими шевели, пока батальонный комиссар из Махачкалы не вернулся. Сразу предупреждаю: он тебя уже по этому поводу искал, как приедет – беги к нему. И вазелин не забудь.
Лёха сорвался с низкого старта.
В это время я со своим взводом спокойно чистил оружие в палатке. Мы только что вернулись со стрельбища, проверяли бой, выверялись - завтра ж на работу.
Лёха ворвался в эту мирную картину, готовый сеять хаос и разрушения:
- Поручик! Ну чё ты меня опять подставляешь!
- С этого места поподробнее.
- Ты чё, о*уел? Конверт двести где?!
- Лёша, Вы меня озверяете! Я человек, измученный комбатом. И ваще, базар фильтруй, здесь бойцы находятся.
Я ещё немного полюбовался на то, как Лёша хватает ртом воздух, готовясь разразиться обличающей мою несознательность тирадой, но довольно быстро смилостивился над несчастным замом:
- Ой, да ладно, не сцыте, Маша, я Дубровский! Всё готово уже, вот, держи.
Лёша схватил конверт и мгновенно исчез из поля зрения.
Завещание это я составлял дня три. Раз десять переписывал, даже ротную собаку Катьку в нём упомянул.
Лёха едва дождался приезда зама из Махачкалы и тут же ворвался к нему в кабинет. В руках он крепко держал два «конверта 200»: мой ну и свой, естественно. Прямо с порога Лёха зачастил, не давая батальонному замполиту вставить ни слова:
- Вот, товарищ капитан, хотел все сразу вам сдать, только Новиков меня опять подвёл! Еле заставил его!
Батальонный зам от такого напора малость обалдел. Он некоторое время пытался вникнуть в логику происходящего, судорожно соображая, что хотел ему сдать ротный замполит и как и почему его опять подвел этот гад – Новиков. Наконец, отчаявшись хоть что-то понять из бессвязных выкриков Лёхи про завещания, «конверты двести» и «убить могут», он просто вскрыл конверт. После прочтения он тут же распорядился:
- Понятно. Вместе с ротным – к комбату.
Через минуту и ко мне в палатку ворвался посыльный.
- Тащ лейтенант, вас к комбату, срочно!
Рёв батальонного зама я услышал задолго до того, как пришёл на место экзекуции:
- Старлей!!! Тебя воспитывать бесполезно! Я тебя пиз*ить буду!!! Какой пакет двести!!! Ты, вообще, соображаешь!!!
Захожу к комбату. Комбат сидит, низко наклонив голову над столом. Плечи его вздрагивают. Ротный стоит рядом, изо всех сил пытаясь сдержать смех.
- А вы чё ржёте?!
Это замполит ротному.
- Кстати, Новиков и про вас тоже не забыл. Вот, читаю: «А пару ненадёванных носков и новую зубную щётку я завещаю своему любимому командиру роты». Он даже своего замполита вниманием не обошёл, смотрите-ка: « А замполиту Лёхе, просившему упомянуть его в завещании, упоминаю: Привет тебе, Лёха!» Вы что, это вместе писали?
И повернувшись к комбату добавил:
- Товарищ командир, вы смеётесь или плачете?
Комбат поднял искаженное от нечеловеческих усилий сдержать смех лицо, по которому стекала одинокая слеза. Не выдержал и буквально взорвался от хохота. Отсмеявшись, он повернулся ко мне и, показывая пальцем на Лёху, прохрипел:
- Поручик, забирай этого! И иди уже отсюда. Доставил, молодец.
А вечером мы с офицерами сидели в кафе. Подходят два майора – вертолётчика.
- Поручика знаете?
- Да вот он.
- Держи. Это тебе за «конверт 200», повеселил от души! – и ставят на стол бутылку водки.
Наверное, я вполне могу считать это своим первым гонораром за литературные труды.
А Лёха потом со мной три дня не разговаривал.
Окрылённый первым успехом, я продолжил свою писательскую карьеру в Дагестане.
Как я уже вам говорил, у меня во взводе служил студент-годичник, снайпер, младший сержант Изя Розенфельд. По причине его образованности матросы-срочники постоянно просили его оказать помощь в написании писем. Не поймите меня неправильно, читать и писать все, конечно, умели. Но есть такие письма, к написанию которых бойцы подходят с особой серьёзностью. Чаще всего это «письма любимой девушке». Тут уж взвешивается каждое слово, особенно если отношения с девушкой находятся в конфетно-букетном периоде. Считается абсолютно необходимым поразить девушку своим интеллектом и глубоким внутренним миром. И это при том, что уже сразу после свадьбы вы можете быть автоматом переведены в разряд идиотов. Моя бывшая жена меня так и называла «эрудированный дебил».
Итак, желая поразить своих подруг не только описанием подвигов и героических будней, но и количеством запятых и сложных литературных оборотов, матросы обращались к «самому образованному» – Изе. Но бойцы не учли одного: Изя был классический технарь, и факультет у него был в институте, если я не ошибаюсь, робототехника или что-то вроде этого. Поэтому Изя исправлял грамматику и пунктуацию, совершенно не обращая внимания на содержание и стилистику. То есть тексты писем по-прежнему оставались слегка корявыми и не соответствовали ожидаемым высоким стандартам. Никаких тебе: «Прощай, моя любовь! Судьба разлучает нас, но в моём сердце ты будешь жить вечно!»
И вот в очередной раз я заглянул Изе через плечо, поразился бедности литературного слога и загрустил. На сей раз я решил не молчать и открыть прямо в расположении литературный салон. Свою рецензию я начал так, чтобы не отпугнуть аудиторию слишком высокими материями и сложными понятиями.
- Б*ядь! Боец, ты кому пишешь? Своему председателю колхоза? Что это за сопли?! «Погибли-убили...» Ты понимаешь, что она твоё письмо будет подругам вслух зачитывать! Не спорь, бабы так делают. Это мужики свои письма никому читать не дают! Ты должен так писать, что бы твой дембельский поезд на вокзале эскадрон девок встречал! С матрасами, и трусы в скатку! Чтобы отдаться тебе прямо на перроне, со всей страстью и фантазией, не растраченной на твоих односельчан – запойных трактористов. Запомни: НАД ТВОИМ ПИСЬМОМ ДОЛЖНЫ РЫДАТЬ ВСЕЙ ДЕРЕВНЕЙ!
- Тащ лейтенант, напишите сами, пожалуйста! Мы же знаем, вы умеете, а?
Я устало вздохнул.
- Дневальный. Объясните военному.
Дневальный заучено пробубнил:
- Ты к нам в гости пришёл. Не дома. А у нас к отцу-командиру, дай бог ему здоровья и долгих лет жизни, обращаются «господин лейтенант».
- Господин лейтенант, ну помогите, а?
- Нет у меня времени. Я очень занят. Мне щас к спецназёрам – пиво пить.
- Не беспокойтесь, я всё организую!
-Десять минут времени.
- Есть!!!
Через десять минут боец вернулся в компании двух боевых товарищей. В руках пакет. С содержимым пакета я ознакомился – весьма неплохо, парни небезнадёжные, но пару замечаний всё-таки сделал. Пиво не очень холодное, и чипсы я не ем, к пиву предпочитаю рыбу.
- А это кто такие? «Опалённые войной»?
- Господин лейтенант, им тоже надо, ну пожалуйста!
- А ВОТ УЖ *УЙ ВАМ!!! – неожиданно раздалось из угла.
Я изумлённо обернулся и уставился на Изю. Лицо «сына богоизбранного народа» пылало праведным гневом. Он уже всё просчитал, как компьютер - ну генетика такая у человека. Я для него, может, и был командиром, но в этот момент Изя понимал одно: как простой «русский Ваня» я сейчас прогажу обалденный бизнес, а этого Изя снести молча не мог. Я мгновенно всё понял и кивнул:
- Ладно, ты давай здесь договаривайся, а я пока пойду перекурю.
Вот так, практически спонтанно, мы с Изей организовали очень успешный литературно-коммерческий тандем. Изя в нём отвечал за коммерческие вопросы и грамматическую проверку. Литературная часть легла на мои плечи.
Дело было поставлено на поток. В нашей палатке собирались бойцы, нуждающиеся в «писательских» услугах. Во время предварительной встречи Изя как настоящий литературный агент решал с каждым вопросы оплаты. Я его сразу предупредил, что никаких денег быть не должно, только натуральная оплата, если что будет не так – прибью. В результате у нашего взвода появился довольно существенный источник всяческих ништяков. Я диктовал аудитории текст письма. Потом все сдавали его Изе на редакцию, после чего бойцы переписывали письма набело. «Литературные вечера» проходили пару раз в неделю. Кроме того, Изя привлекал личный состав нашего взвода для защиты моих авторских прав, прецеденты были, но в подробности я не вникал, это была не моя епархия, я парил в высоких творческих сферах.
Как вы понимаете, за услугами к нам обращались парни неплохие, но простые до невозможности. Как-то раз мы с матросами батальона писали письмо на тему «рукопашная схватка», в прошлый раз тема была совсем героическая, что-то вроде «отражение чеченской танковой атаки». И вот я диктую:
- Любимая, после кровопролитных штыковых атак, я думаю только о тебе...
Ну и так далее, в том же духе. Когда дело уже подходило к концу, я задумался, как бы поэффектнее завернуть концовку, ну а пока решил пошутить с бойцами, чтобы немного снизить градус напряжения и пафоса.
- И ещё. Не хотел тебе писать, но будет лучше, если ты узнаешь это от меня. Вчера чечены взяли меня в плен, всю ночь пытали, а сегодня утром расстреляли.
Посмотрел на матросов, ожидая хотя бы улыбок, но нет. Смотрю – записывают, аж языки высунули от усердия. В этот момент с Изей случилась истерика.
Невыездной Нетаньяху. Западные страны признавшие выданный МУС ордер на арест Нетаньяху и Галланта. Также к списку присоединилас