Некоторые исследователи американской истории предполагают, что институт рабства умирал накануне Гражданской войны, подразумевая, что сама война велась из-за более общих, философских принципов прав государства, а не из-за самого рабства. Экономические данные показывают, что этот вывод в значительной степени неверен.
Введение
Нет рабства, нет выживания
В течение десятилетий, последовавших за представлением знаменитого доклада Александра Гамильтона о промышленном производстве, в котором Конгресс призывал поддержать отечественное производство и технологические инновации, чтобы уменьшить зависимость от дорогого иностранного экспорта и освободить США от экономического дефицита, на Севере произошел взрыв фабричной промышленности, поддерживающей рост рабочего класса. Юг, хотя и использовал некоторые плюсы от этого, оставался преданным своей структуре рабского труда, поддерживая господствующую аристократию, сформированную через систему богатых владельцев плантаций, бедных издольщиков и бесправных чернокожих рабочих.В довоенный период, наряду с расширением обрабатывающей и текстильной промышленности, на Севере наблюдалось расширение его сельскохозяйственной экономики, с разнообразием выращиваемых культур. Юг, однако, по-прежнему сильно зависел от международного спроса на стабильную хлопковую культуру, которая постоянно поддерживала южную экономику.К 1830-м годам более половины стоимости всего экспорта из США приходилось на хлопок. К 1850 году более половины рабов в Южных штатах работали на хлопковых плантациях, причем примерно 75 % их продукции экспортировалось за границу в качестве важнейшего компонента глобальной промышленной революции XIX века.В 1860 году, по консервативной оценке одного из исследований, количество рабов составляло 45,8 % от общего числа жителей пяти ведущих хлопковых штатов, хотя только две трети населения Юга владели не более чем пятьюдесятью рабами. Чтобы представить это в перспективе, весь земельный капитал, здания и другая недвижимость вместе составляли 35,5 % от общего богатства в пяти ведущих государствах-производителях хлопка. Эта вопиюще неравная система держалась вместе чувством своеобразного превосходства белых и расового контроля над черным населением.Таким образом, экономика, как Севера, так и Юга находилась на пике роста производительности труда в довоенный период, что опровергает гипотезы многих историков, которые утверждали, что рабовладельческая система застопорила экономическое развитие Юга в середине 1800-х годов и стала невыгодной для рабовладельцев накануне Гражданской войны.Причина, по которой рабовладельческая система сохранялась, была исключительно в целях контроля над неграми, которые считались дикими полуживотными.Имеются многочисленные свидетельства того, что институт рабства не замедлялся, а фактически расширялся и оказался более прибыльным, чем когда-либо, как раз накануне Гражданской войны. До яростных дебатов об отмене рабства, предшествовавших Гражданской войне, чернокожие люди рассматривались в лучшем случае нееврейскими людьми, довольными своей ролью порабощенных рабочих и домашних работников, поэтому подавляющее большинство белых американцев, как на Севере, так и на Юге, считали, что рабство в конечном счете «хорошо» для чернокожих.
Капитализация труда и предельный продукт труда
В экономическом контексте имеется много свидетельств того, что «рабократия» Юга ни в коей мере не препятствовала ни южному сельскохозяйственному процветанию, ни его собственному вымиранию накануне Гражданской войны. Согласно анализу, проведенному историком экономики Джеральдом Гандерсоном в 1974 году, около половины населения хлопковых штатов было порабощено. Доход на душу населения свободных белых был особенно высок в Миссисипи, Луизиане и Южной Каролине. В этих штатах доля этих доходов от рабства составляла в среднем 30,6 %, достигая 41,7 % – в штате Алабама и 35,8 % – в Южной Каролине.С 1821 по 1825 год капитализированная арендная плата за 18-летнего раба-мужчину составляла 58 % от средней цены. Это число быстро росло в течение десяти лет, достигнув 75 процентов в 1835 году, прежде чем подскочить до 99 процентов – к 1860 году. Здесь наблюдается явная тенденция к росту рыночной стоимости 18-летнего раба-мужчины выше затрат, которые тратились на него до этого возраста, почти достигнув двойного порога накануне Гражданской войны.Еще одна составляющая капитализированной ренты – это доход, приносимый в детские годы раба, доход, восходящая траектория которого четко прослеживается в совокупном росте стоимости с 1821 по 1860 год. В результате изучения этих факторов роста стоимости порабощенного труда можно прийти к выводу, что на довоенном Юге рабство неуклонно укрепляло свои экономические позиции.Рабство отнюдь не вымирало накануне Гражданской войны. Оно процветало, расширяясь с каждым днем.Но, с точки зрения прибыльности, можно сказать, что долгосрочная тенденция к снижению цен на хлопок свидетельствует о снижении прибыльности порабощенного труда.Правда, хлопок по-прежнему оставался главным товаром на Севере и среди международных покупателей, а производство хлопка не проявляло никаких признаков отсталости.Простой взгляд на цены на хлопок был само собой разумеющимся ограничением, исключавшим возможность распространения рабства на другие сельскохозяйственные отрасли, такие как растущая зерновая промышленность Среднего Запада, а также на иные потенциальные культуры на расширяющейся западной границе.Некоторые исследователи утверждают, что в целом, пока предельный продукт труда рабов за вычетом прожиточного минимума превышал предельный продукт свободного труда за вычетом рыночной ставки заработной платы, существовала прибыль и экономический избыток для эксплуатации.Есть явные доказательства, что как через призму экономики, так и через изменение культурной динамики, окружающей культурное восприятие чернокожих людей, «рабократия» Юга процветала в довоенную эпоху и не проявляла никаких признаков вымирания сама по себе. Заинтересованные стороны Конфедерации имели очень реальный экономический интерес в отказе от отмены рабства и борьбе против Союза во время Гражданской войны.
