Приветствую вас. Это не новость, не статья, а рассказ, правдивый или нет, решать вам. Написал я его еще в 2014 году по следам битвы за Славянск, но публиковать не стал, даже не знаю, почему. Может, в то время таким рассказом никого удивить было невозможно, но сейчас другое время, и мы стали забывать. Забывать, как украинские нацисты бомбили города и поселки Донбасса, как убивали мирных жителей, в том числе и детей. В общем, вам судить.
СЕРЕЖКА
Сереге было пятнадцать. Жил он на окраине славного города Славянска. Обычный пацан, один из миллионов. Учился в школе, любил математику, да в физике не был последним. Что ещё? Ах да, любил он «рубиться» в игры на компьютере. После школы бежал домой, бросал школьный рюкзак и, забыв переодеться, погружался в мир «Сталкера», «Call of Duty» и прочих шутеров. Не было бы преувеличением сказать, что компьютерный мир заменял ему мир настоящий. Там, за экраном, он становился сталкером, воином, исследовал другие миры и вместе с другими бойцами громил орды фашистов или инопланетян.
Все последние новости о «майдане» в Киеве, о расстрелах людей проходили мимо сознания Сергея. Школа и мир компьютерных игр занимали всё его время. Выступления в Киеве, референдум в родном городе, начало войны — всё пролетело мимо. Но война неотвратимо приближалась…
Сначала Сергей отмахивался от матери и старшей сестры, которые просили его сходить в магазин за продуктами: «Я занят!» Но как-то ночью, услышав звуки летящих снарядов и разрывы, тихий плач сестры и молитвы матери, он понял: в этом доме он один мужчина, который может и должен защитить своих женщин. Он – мужчина! А что делает мужчина? Правильно: он защищает свою семью и обеспечивает её продуктами. Пришла пора становиться взрослым!
Славянск обстреливали со всех сторон. Артиллерия, «Грады», авиация. Пройти по улице, да не то что пройти, пробежать — уже был подвиг. И заключался он в том, чтобы не погибнуть и донести еду и воду до дома. Ведь живешь ты на окраине, и туда-то в первую очередь и долбят войска, в которых служат твои бывшие соотечественники.
Сергей бегал. Бегал за продуктами, потом за водой. Он углубил погреб, где во время обстрелов скрывались мама и сестра. Он был добытчиком. Бегал он и на блокпосты, приносил ополченцам воду — правда, те оттуда его гоняли. Не место пацанам на передовой.
Он даже попросился к ополченцам, оборонявшим Славянск от фашистов украинского разлива. Не получилось. Сказали: сынок, подрасти еще чуть-чуть, а потом давай к нам. Сергей не расстроился, ведь его первостепенной задачей было сохранить маму и сестру.
А потом настал ад кромешный. В один день ополчение ушло из Славянска, и в тот же день в дом попал снаряд «Града» ВСУ. Сергей ходил за водой, а мама и сестра были в доме. В погреб спуститься они не успели. Увидев на месте дома руины, Сергей бросился к развалинам. Обдирая ногти, он отбрасывал кирпичи, не замечая, что его пальцы кровоточат. Всё было напрасно…
Вытащив из-под завала родных, Сергей перенес их тела за дом, в огород. Найдя в сарае лопату, там же, на огороде выкопал яму. Неглубокую — такую, чтоб хватило на двоих. Из развалин дома вытащил остатки оконных занавесок, в которые и завернул тела. Аккуратно уложил их на дно могилы и сел рядом. Руки не поднимались засыпать их землей…
Сзади послышались шаги. Сергей обернулся.
— Эк, вот как, Сережа, получилось… Давай-ка, помогу. — Сосед, дед Слава, почти девяностолетний ветеран Великой Отечественной войны, подошёл поближе. — Ты это, внучок… ты поплачь. — Дед тяжело опустился рядом с Сергеем. — Слеза, она ведь нужна. Она боль снимает. — Дед взял горсть земли в ладошку и кинул в могилу. — Пусть земля вам будет пухом! А ты поплачь, легче будет. А мамка твоя и сестричка — в раю, безвинно они убиенные. Не бойся за них, там все хорошо, но вот похоронить их надо. Жалко, что батюшки нет, но это не проблема, я в церковь схожу, отпоем. — Покряхтывая, дед встал с кучи свежей земли.
— Давай-ка, Сергей, похороним твоих родных, как положено. Брось горсть земли, попрощайся.
Сергей, словно во сне, поднялся, набрал в ладонь сырую землю и бросил ее на тела своих родных.
— Деда Слава, а им не больно?
— Нет, сынок, им не больно, они не здесь, здесь просто их тела.
Дед взял лопату и начал забрасывать могилу землей. Сергей стоял рядом и молча смотрел, как его родных укрывает земля. Хотелось плакать, но слез не было. Была пустота, которая с каждой минутой всё больше и больше заполняла душу. Он так простоял всё время, пока дед Слава засыпал яму и делал над ней аккуратный холмик. Очнулся только тогда, когда дед положил лопату на землю и заговорил.
— Пойдем-ка, сынок ко мне, переночуем, а завтра крест хороший сделаем, да и установим на могиле. У меня и материал есть, для себя берег, да видно, не судьба…
Но Сергей молча замотал головой, а потом произнес:
— Деда, ты иди, а я еще здесь побуду.
— Правильно, сынок. — Дед провел рукой по Сережкиным вихрам. — Посиди, попрощайся, а я, если что, рядом буду, зови.
Он пошел, прихрамывая, в сторону своего дома.
Но Сергей не собирался его звать. Он молча присел около холмика. В душе было пусто. Всё, во что он верил, в один миг исчезло. Исчезло всё: дом, семья, остались лишь развалины дома и аккуратный холмик, скрывающий под собой тех, кого он любил больше своей жизни. Обхватив руками холмик, Сергей прижался к земле щекой и мысленно произнес:
— Мама, Олеська, я скоро к вам приду. Вы там меня дождитесь.
И тут его как прорвало: слезы хлынули ручьем, орошая землю, но Сергей не замечал их, текущих по щекам, он что-то говорил, что-то обещал своим родным, лежавшим там, под спудом земли. В таком состоянии его и застал дед Слава, который чуть ли не силком увел Сергея к себе домой, где уложил спать.
А утром в город вошел батальон новой Национальной гвардии Украины.
Луч утреннего солнца сначала робко пробрался в щель между занавесками на окне, а потом нагло пробежался прямо по лицу Сергея, заставляя проснуться. Проведя по лицу руками, отгоняя наглый лучик, Сережа открыл глаза и с недоумением огляделся вокруг.
Он лежал на кровати, на пуховой перине, под пуховым одеялом, а вокруг него была совсем незнакомая ему комната. На противоположной от кровати стене висели две черно-белые фотографии, на которых были запечатлены молодой мужчина в военной форме времен Великой Отечественной войны и рядом с ним улыбающаяся женщина, видимо, супруга.
Не успев как следует рассмотреть фотографию, Сергей услышал шаги и негромкое покашливание, а вслед за этим в комнату вошел дед Слава. Он поймал взгляд Сережки и, улыбнувшись, сказал:
— Это я с супругой моей, Марией Семеновной. Мы с ней, почитай, два года вместе воевали. Сестренкой она была с медсанбата, а я в разведке служил. Вместе мы Украину от фашистов освобождали, да, видимо, не до конца освободили, если тварь фашистская сейчас голову подняла. — Дед улыбнулся — Выспался, внучок? Тогда вставай, дело у нас с тобой неотложное, надобно и могилку поправить, да к батюшке сходить.
Два дня для Сережки пролетели, как в тумане. То они с дедом Славой правили могилку во дворе Сережкиного дома, ставили саморучно сделанный крест, то ходили в церковь, где батюшка отпевал погибших маму и Олеську, то просто сидели в горнице дедовой избы и молчали, просто молчали, каждый думая о своем.
А на утро третьего дня Сергей понял, что все то, о чем говорил дед о фашистах, вернулось. Сначала дед Слава почему-то почистил свой китель с орденами, а затем просто сел за стол на кухне. Он ничего не говорил, лишь иногда вздыхал и качал головой. С улицы доносились то пьяный хохот, то одиночные выстрелы. Предчувствие беды как будто тяжелой тучей ходило над домом и вот-вот грозило упасть вниз всей свой массой. А выстрелы и хохот, и даже дикое ржание раздавались все ближе и ближе.
Дед внезапно поднял голову:
— Беги, Сережка, сейчас они сюда придут.
— Кто, деда?
— Степановну убили вроде. — Дед Слава перекрестился. — Сейчас и к нам придут.
Буквально через пару минут от удара ногой распахнулась ветхая калитка и во двор, усмехаясь, ввалились четверо украинских националистов в военной форме с автоматами в руках. Трое сразу же пошли к сараю, где у деда были свинки и птица, а один, перебросив автомат на грудь, направился в дом.
Не утруждая себя стуком, он бесцеремонно вошел в дом и прямо с порога бросил в лицо деду:
— О, яка зустріч! Ну що, пень москальський? Пройшло твоє час, тепер ми, вас, росіян, будемо вбивати. Ну де твої медалі? Давай, одягай, а я подивлюся, скількох ти хлопців українців за свою Московію постріляв.
Дед Слава спокойно приподнялся с табурета и сказал:
— Понял я тебя, нацистскую сволочь. Подожди, сейчас надену. — И вышел в другую комнату.
Боец спокойно облокотился на дверной проем и посмотрел на Сережку:
— А ти чий? Напевно теж москаленок? Та не бійся, ми вас не боляче будемо вбивати! — И, направив на Сергея палец, произнес: — Пух-пух! Ти убитий, москальський виродок. — После чего спокойно снял свой АК-74 и прислонил к дверному косяку. — Що, страшно? Зараз з москальским дідом розберемося і до тебе прийде час. Заберемо з собою, будеш українську мову вчити, а потім ми з тебе зробимо бійця проти москалів. Слава Україні!
Сережка ничего не ответил на этот спич бойца, а лишь насупился и молча отвернулся. Не хотел он говорить с этими выродками.
В соседней комнате чем-то гремел дед Слава, но «бандеровец», не обращая на это внимания, рукой откинув Сергея в сторону, начал обыскивать кухню, пинками и руками расшвыривая мебель в стороны. Сережка хотел возмутиться, но, не успев ничего сказать, получил сапогом в живот и отлетел в угол кухни, где, согнувшись, пытался восстановить дыхание.
— Козел! — прошептал и тут же получил еще один удар в живот.
— Лежати, щеня! Не здумай рипнути, я тебе на шматки покромсаю!
И отвернулся.
Со стороны комнаты раздался какой-то щелчок. В кухню зашёл деда Слава в военном кителе и при всех орденах и медалях, а в руках — охотничье ружье-двухстволка, которую он сразу навел на бойца.
— Пшел вон! Иначе вгоню тебе сейчас в пузо дробь! — Дед махнул ружьем. — И чтобы духу вашего здесь не было!
— Все, все, дід! Зараз піду! — Нацик сделал шаг назад, кинул взгляд на автомат, который он оставил около дверного косяка, затем опять посмотрел на деда и, видимо, приняв решение, кинул руку к поясной кобуре.
Он успел выхватить из кобуры пистолет и сделать выстрел, но и дед Слава тоже не сплоховал. Выстрелы раздались почти одновременно. Сидя в углу, Сережка с ужасом наблюдал, как на груди деда Славы расплывается красное пятно, но и противник, хрипя, упал на пол.
— Деда, деда! Что с тобой? — Сережка бросился к старику.
Тот, выпустив ружье из рук, прошептал:
— Отвоевался я, сынок, подстрелил меня фашист. — Дед глубоко вздохнул. — Помяни меня внучек, пойду к бабке, заждалась она меня. А ты беги, там за сарайкой дырка есть в заборе. — На губах деда запузырилась кровь и он, выдохнув, замер.
Сережка бросил взгляд на бандеровца, но он уже не дышал. Дробь разворотила ему голову, убив на месте. «Бежать, бежать!» — билась в мозгу мысль. Только куда? Сережка вскинулся от тела и увидел автомат, который боец оставил около дверного косяка. Бросился к нему. Спасибо компьютерным играм: Сережка сразу опознал в автомате АК-74, с которым он не раз там, в «Сталкере», бил псевдособак и бюреров. Спасибо игре, которая довела до него всю механику автомата.
Со стороны ворот раздались крики, и Сережка понял, что не успеет. Не успеет убежать, но успеет отомстить. За всех. За маму, за Олеську, за деда. Надо только взять автомат и отомстить. Схватив оружие, он на коленях подполз к трупу бойца и, как будто в игре, снял с него три запасных магазина. «Ну вот и повоюем». Передернув затвор АК и направив его в сторону калитки, откуда бежали нацики, прошептал он, нажав на спусковой крючок…
— Ти дивись, який щеня попався! Трьох наших поклав, поки підстрелили. Москаленок! Дай я його ще разок пну, поки не здох!
Сережка почти ничего не чувствовал, только горели ладошки от раскаленного ствола и где-то там на задворках сознания, притаилась боль от пуль, попавших в него, пуль, бивших тупо в тело, а он уже бежал по солнечной дорожке, бежал туда, где его ждала мама и Олеська, туда, где были его родные. Там, впереди, его ждали…
— Мама! Олеся! Я иду к вам!
