Срочно выписать «польский» рецепт

Небезызвестный Лех Валенса на днях призвал не «церемониться» с Россией, если она, дескать, вторгнется на Украину. Сама же Польша «должна сделать всё, вплоть до набора добровольцев, в случае нападения России на Украину». Он признал, что раньше поддерживал Владимира Путина, но сейчас выступает за удар по России при её агрессии против Украины. Впрочем, в декабре 1981 года и позже пан Валенса – лидер столь же небезызвестной «Солидарности», профсоюзный босс, доросший до президента страны – был куда более аккуратен в высказываниях. Вероятно, потому, что всерьёз опасался более жёстких репрессий в рамках военного положения, введённого в тот период в Польше.

Спросите Валенсу

Фото: polskainfo2.tripod.com

Но, можно сказать, половинчатая реакция просоветских социалистических стран на те события тоже сыграла на руку Валенсе. Поэтому он был лишь интернирован, и уже 14 ноября 1982 года был освобожден... А введение в Польше военного положения в декабре 1981 года вызвало в буквальном смысле наполовину нейтральную реакцию в странах Варшавского договора. Они предпочли воздержаться от каких-либо совместных действий по её купированию. Резонно опасаясь распространения на свои страны того, что предшествовало введению военного положения в Польше.

Лучше Стасик Каня, чем на танке Ваня

Поэтому предложенное ЦК КПСС 12 февраля 1982 года совещание просоветских соцстран по вопросам развития ситуации в Польше не получило чёткого согласия с их стороны. По образному выражению Яноша Кадара, «нашу поддержку военного положения в Польше не нужно усугублять вмешательством Варшавского договора».Задолго до серьёзного обострения в социалистической Польше, ещё 5 декабря 1980 года в Москве состоялось совещание руководящих деятелей стран – участниц Варшавского договора. Обсуждался польский вопрос. Лидеры соцстран вообще-то уже тогда высказались за его «оперативное решение», но...Главные коммунисты Чехословакии и Венгрии Густав Гусак и Янош Кадар ограничились тем, что отметили положительный опыт военного сотрудничества с СССР в разрешении аналогичных кризисов в их странах. Почти то же после некоторой паузы повторил болгарин Тодор Живков. Схожее, довольно обтекаемое мнение высказал и лидер ГДР Эрих Хоннекер. И никто из них не высказал однозначной поддержки возможного ввода войск ВД в Польшу – «оперативное» ещё не значит «кардинальное». Кондукатор Николае Чаушеску – почти диктатор Румынии – сразу выступил за «укрепление суверенитета дружественной Польши» и однозначно против «дружественного, но всё же иностранного вмешательства» в польские события. По его мнению, это продемонстрирует «некомпетентность руководства ПНР, покажет его зависимость от внешней военной поддержки». Позицию, схожую с румынской, изложил тогдашний глава ПОРП Станислав Каня, хотя он отметил «актуальность помощи Варшавского договора в случае развития сопротивления» польскому руководству. По мнению подзабытого теперь лидера польских коммунистов, вмешательство Варшавского договора было бы возможно до военного положения в Польше, но «после этого решения Ярузельского сложится впечатление, что всевластие польской армии укрепляется оккупацией страны». В то же время Каня – в унисон позиции румынского кондукатора – процитировал популярную тогда в Польше русскоязычную поговорку: «Лучше Стасик Каня, чем на танке Ваня».

Необходимы консультации

Чаушеску и Каня предложили консультироваться с бывшим главой ПОРП (в 1956–1970 гг.) Владиславом Гомулкой по вопросам развязки внутрипольской ситуации, но советская сторона эту идею отвергла. Видимо, опасаясь возвращения из опалы хрущёвского протеже. Хотя именно Гомулка в 1956 году, когда «горела» ещё и Венгрия, смог урегулировать аналогичный польский кризис. Тогда Гомулка сумел добиться немыслимого – вывода дополнительных советских войск из Польши через считанные дни после их вступления в ПНР. Тем временем по решению политбюро ЦК КПСС от 27 ноября 1980 года СССР почти вдвое увеличил за 1981–1982 гг. совокупные поставки нефти и нефтепродуктов в Польшу, притом до трети – фактически безвозмездно, а остальное – по бартеру. Это было сделано за счёт сокращения на 15–20 % тех же поставок в ГДР, Венгрию, Чехословакию и Болгарию. Тогда же на треть увеличила поставки нефти в ПНР и Румыния.В октябре 1981 года мягкий Станислав Каня был заменён на жёсткого генерала Войцеха Ярузельского. А СССР и просоветские соцстраны в 1980 и позже так и не выступили официально о возможности совместной военной поддержки польского социализма. Скорее всего, сказывалось также советское военное участие с конца 1979 года в Афганистане, к которому «добавить» Польшу было в буквальном смысле не с руки. Характерно и то, что, по данным исследователя Е. В. Каменской («Введение военного положения в Польше: по страницам прессы», 2015), в советской печати редко показывали позицию социалистических государств. Выделялась только Чехословакия, которая весь период конфликта шла в фарватере советской политики и активно поддержала введение военного положения в Польше. Советские газеты «регулярно цитировали «Руде право» и Густава Гусака. «Известия» в декабре 1981 г. – первой декаде января 1982 г. разместили семь откликов из Чехословакии на польские события. Вьетнам, Болгария и ГДР отметились в советских СМИ лишь тремя откликами».

Румын не спрашивали

Зато румын Чаушеску всерьёз намеревался оказать «сепаратную» помощь польским властям… В беседах с польскими послами в Бухаресте, а также с В. Ярузельским в Варшаве в 1983 году кондукатор утверждал, что военное положение консервирует, но не выправляет ситуацию: нужны чёткие государственные действия по укреплению социалистических основ в экономике, социальной среде, в сферах культуры и СМИ. Одновременно предполагалась изоляция антисоциалистических элементов и жёсткие ограничения на въезд туристов из капстран. Чаушеску также предлагал направить в ПНР румынских советников для содействия в решении таких задач. В Варшаве не ответили на эти предложения – скорее всего, по совету из Москвы. Всё же на переговорах с К. Черненко в Москве уже в 1984 году Чаушеску предложил странам Варшавского договора выработать комплексные долговременные меры по укреплению социализма в Польше, но без ввода туда войск ВД. Советская сторона на эту инициативу так и не отреагировала. В том же году на встрече с лидерами просоветской и «сталинско-проалбанской» компартий Германии (см. Германские коммунисты против Горбачева

) в Бухаресте кондукатор заявил, что Москва «идёт на поводу» развития внутрипольской ситуации и не склонна вплотную заниматься польским вопросом. Что чревато его «экспортом» в другие соцстраны.

Корея озабочена, а Китай молчит

Руководство КНДР свою обеспокоенность ситуацией в Польше выразило в ходе визита Ким Ир Сена в Варшаву в том же 1984 году. Было заявлено, что в Польше опоздали с изоляцией антикоммунистической оппозиции и совершили к началу 80-х «прозападные» внутриполитические ошибки. Поэтому требуется срочно усилить дееспособность социалистической власти. В том числе в сфере культуры и пропаганды. Но, похоже, было уже поздно... Китайская политика в отношении «просоветских ревизионистских стран» (как их именовали с 1960 в Пекине) кардинально изменилась с 1982 года: Пекин почти прекратил критику «просоветского ревизионизма», инициировав быстрое развитие межгосударственных отношений с этими странами, с середины 80-х – и с СССР (а с Югославией – ещё с 1977 года!). Одновременно Пекин отказался от попыток «заменить» СССР в том же регионе. Потому практически все события и тенденции в тех странах комментировались в КНР лишь информационно. В Пекине никак не комментировали положение в ПНР даже в ходе визита в Пекин В. Ярузельского в 1986 году. Зато сам глава ПНР тогда же раскритиковал уже состоявшийся китайско-американский альянс. Известно, что Ярузельский спросил Дэн Сяопина:

«Как же это понять: американцы у вас, по существу, отняли Тайвань, часть вашей собственной территории, и это вы не считаете препятствием для политических отношений с ними, развиваете с США экономические и даже военные отношения? А вот ситуация в Кампучии, которая от Китая отстоит за тысячу километров и к которой Советский Союз не имеет прямого отношения, изображается вами как препятствие для политических отношений с СССР и КПСС?»

А вот руководство Кубы выразило официальную поддержку военного положения в Польше. Такая позиция была обусловлена «полувоенным» положением на самой Кубе под многолетней, с 1960 года, блокадой США.Руководство Вьетнама ограничилось в 1981 году несколькими публикациями в своих центральных СМИ о понимании причин введения военного положения в ПНР. СМИ социалистического Лаоса лишь сообщили о введении военного положения. Разнузданную критику политики Ярузельского и роли СССР во внутрипольской ситуации распространяло руководство Албании. В Тиране официально заявляли, что введение военного положения в Польше – это намеренный шаг Варшавы и Москвы для стимулирования прозападной оппозиции для последующей ликвидации ПНР и ПОРП. Критике подверглась и политика «растущих польских заимствований у Запада при намеренном попустительстве со стороны советских ревизионистов и пекинских двурушников». Схожие оценки высказывал Казимеж Мияль (см. https://topwar.ru/170117-kommunisty-vostochnoj-evropy-oni-ne-stali-strannymi-sojuznikami.html), руководитель нелегальной сталинско-маоистской компартии Польши (существовала в 1965–1996 гг., восстановлена в 2002). Он выступал за создание вооруженных коммунистических бригад из рабочих – членов ПОРП, чтобы вместе с польскими войсками и спецслужбами подавить или как минимум блокировать очаги «Солидарности» и её приверженцев. Впоследствии К. Мияль сетовал, что ещё с 1956 года – со времени кончины главы ПОРП Б. Берута – эта «всё более хрущёвская партия забросила идеологическую работу среди рабочего класса», поэтому его предложение о таких бригадах не нашло отклика в стране. Просоветские соцстраны никак не смогли и, скорее всего, не хотели повлиять на развитие ситуации в ПНР после введения там военного положения. Там попросту опасались «экспорта» польских событий 1980–1981 годов, что, собственно, и произошло всего через семь лет…

Куба с нами, но Албания непримирима