Султанат Эрдогана: турецкий джинн выходит из-под контроля

Нападение Азербайджана на Армению, оправдываемое освобождением оккупированных армянами поселений в Карабахе, — это часть большого геополитического проекта Турции в Евразии.

Турки не просто поддержали Баку в конфликте — Анкара долго готовила эту войну в рамках своей многолетней и далеко идущей стратегии по восстановлению былого могущества Османской империи.

Турецкий лозунг про единство с Азербайджаном «одна нация — два государства» более чем откровенно указывает на истинные цели Анкары и лично Эрдогана, а значит, конфликт в Карабахе отнюдь не будет исчерпан уступкой Ереваном этого региона.

Недаром ведущие страны мира настолько обеспокоились, что Париж, Вашингтон и Москва в кои-то веки выступили с общим заявлением, которое затем поддержал и Берлин.

Но загвоздка в том, что они призвали к миру Армению и Азербайджан, в то время как главный поджигатель войны сидит в Анкаре.

Активизация турок на Южном Кавказе укладывается в логику действий Эрдогана последних лет по всему периметру границ и не только.

В Сирии турки финансировали исламистов-террористов, пытаясь их руками убрать законного президента Асада и развалить страну; когда же не получилось из-за вмешательства России, Анкара начала военную операцию на севере против курдов, фактически оккупировав этот регион.

В Ливии турки открыто воюют за группировку террористов, которые когда-то убили Каддафи — и с опорой на них договорились о создании военно-морской базы в ливийском городе Мисурата. Сделано это для усиления позиций в Средиземном море и для продвижения в Северной Африке, а также как ворота в чёрную Африку.

Параллельно Анкара пытается отжать у Греции часть средиземноморской акватории, где обнаружены богатые газовые месторождения. Кроме того, Анкара завершает строительство второй базы в Катаре — как ожидается, осенью её откроет лично Эрдоган.

Все эти шаги совершаются в рамках логики возвращения исторически турецких регионов влияния — некоей Большой Турции.

Геополитические претензии не просто объясняются прагматизмом, но обусловливаются высокими материями: исторической справедливостью, идейными и религиозными ценностями. Без них невозможно полностью понять стратегию Анкары и предположить дальнейшие действия турков на Кавказе, в Средиземноморье, на Ближнем Востоке, в Африке и по всей Евразии.

Султанат Эрдогана

Фундаментом турецкой политики при Эрдогане является сочетание панисламизма (новая Османская империя) и пантюркизма (Великий Туран).

Основой первого является объединение под знаменем Турции всех правоверных мусульман и подчинение ими всех территорий в рамках границ Османской империи (и не только).

Основой второго является объединение под тем же турецким началом всех тюркских народов, которые считаются разделёнными турками, — на Кавказе, в Средней Азии и вплоть до татар в России и уйгуров Китая.

Если сопоставить границы прежней Османской империи и расселение тюрков, то получится огромная часть Евразии, которую Эрдоган и его единомышленники видят своей территорией.

Естественно, что такое видение вступает в противоречие с национальными интересами России: турецкий проект является прямым вызовом Русскому миру, так как претендует на господство в Евразии.

Прежде чем рассказать, как Анкара действует в обоих направлениях — по объединению исламистов и тюрков, — важно пояснить, что из себя представляет Реджеп Тайип Эрдоган.

Он человек идеи в худшем значении, то есть фанатик, видящий целью своей жизни господство турков ради всемирного торжества ислама.

Так, в 1997 году, уже будучи мэром Стамбула, Эрдоган на одном из митингов прочитал такие строки: 

«Минареты — наши штыки, купола — наши шлемы,
Мечети — наши казармы, верующие — солдаты,
Это божественная армия ждёт нашу религию,
Аллах велик, Аллах велик».

Поскольку тогда во власти Турции стояли проевропейские силы, которые боролись с исламизом, Эрдогана даже посадили на несколько месяцев в тюрьму за призывы к насилию и религиозной ненависти.

Однако уже в 2001 году миллионы турок поддержали политический ислам партии Эрдогана как способ вернуть величие турецкой нации правоверных мусульман — таков был эффект пропаганды его сторонников.

А пропаганда эта велась очень масштабно — как среди турок, так и турками среди мусульман и в тюркских странах.

Одним из главных пропагандистов политического ислама Турции был проповедник Фетхуллах Гюлен — это потом он попал в опалу премьер-министра Эрдогана, но в начале пути они были полными единомышленниками.

Можно даже сказать, что Эрдоган был учеником Гюлена, но, как это часто бывает с учениками, в какой-то момент он пошёл дальше учителя, стал радикальнее, что привело к разрыву.

***

Пропаганда турецкого исламизма

Гюлен десятилетиями выстраивал, по сути, масонскую сеть организаций, которые под видом умеренного религиозного образования мягко продвигали ислам в турецком прочтении для воспитания миллионов лояльных туркам иноземцев.

После развала СССР Гюлен и его сотрудники, финансируемые американцами, наладили тесные связи с республиками Средней Азии, открывали исламские школы и центры не только там, но и во всех мусульманских регионах России.

В турецких изданиях 1990-х годов сообщалось, что команда Гюлена создала целую «школьную империю просвещения»: учебные центры в Якутии, Туве, Хакасии, Башкирии, Чувашии, Татарстане, Дагестане, в государствах Центральной Азии, Азербайджане, Грузии, Молдавии и в Крыму.

В этих школах под видом общечеловеческих ценностей исподволь проводилась мысль, что единственной подлинной религией является ислам, в то время как другие религии потеряли свой первоначальный облик. А поскольку истинный ислам исходит от представителей Турции, то понятно, где находится источник благочестия.

При этом в ранних работах Гюлен не скрывал экспансионистских целей, призывая турецких граждан «вернуться на родину наших предков», имея в виду страны Центральной Азии. Всё это сопровождалось обильной благотворительностью и просвещением.

«Джамаат Фетхуллаха Гюлена», или движение «Хизмет», будучи мощной организацией в сфере образования и культуры, медиа и пиара, в начале 2000-х занимался продвижением Эрдогана через сеть своих газет, телеканалов и культурных учреждений.

Политический ислам, который объединял Гюлена, Эрдогана и всю нынешнюю верхушку Турции, — на самом деле, это идеологическое обоснование того, почему Турция является центром мира (пока мусульманского).

Ислам здесь используется в политических целях как оправдание экспансии.

***

Турецкий джинн выходит из-под контроля

Изначально турецкий исламизм был направлен с подачи ЦРУ в направлении стран бывшего СССР.

Но Эрдоган, укрепившись во власти, сместил акцент экспансии, вспомнив о южных и западных регионах Османской империи — и, возможно, здесь кроется причина дальнейшего расхождения с Гюленом, который контролировался США и даже осел там.

Когда Анкара претендовала на влияние в Центральной Азии и финансировала исламистов в России, в том числе в Крыму, это играло на руку США, но когда Эрдоган стал своевольно вмешиваться в дела Северной Африки, сотрудничать с Россией на Ближнем Востоке — тут он пересёк дорогу США и англосаксонскому капиталу.

Похоже, именно это привело к попытке ЦРУ руками гюленистов сместить Эрдогана в июле 2016 года в ходе военного переворота. Тогда его наверняка приговорили уже к смерти.

Согласно фильму-расследованию «Турция.Переворот», в момент начала мятежа он находился в аэропорту Стамбула и уже готов был распрощаться с жизнью, так как ему казалось, что заговорщики достигли своих целей.

Но вовремя переданная Анкаре информация российскими военными с базы Хмеймим в Сирии позволила Эрдогану быстро мобилизовать сторонников и подавить мятеж.

Зачем Москва это сделала? Сейчас часто можно слышать критику такого решения, тем более что оно было принято после того, как Турция сбила российский самолёт.

Однако если бы американцам удалось ликвидировать Эрдогана, то вместо него к руководству Турции привели бы такого же исламиста из школы Гюлена, но полностью подконтрольного США. То есть мы бы получили условный Катар, но в гораздо больших размерах.

Расчёт Кремля был в том, чтобы, как минимум, Эрдоган продолжил свою политику отрыва от США и сотрудничества с Россией, а максимум — из-за благодарности за спасение стал бы дружелюбнее к Москве и отказался бы от поддержки исламистов и террористов. Ситуативно российская тактика была правильной, но в долгую она оказалась, к сожалению, несостоятельной, так как исходила из прагматизма.

Но у Эрдогана как фанатика своё понимание прагматизма (полезно только то, что делается на пользу идеи), ему неведомо чувство благодарности, а логика его идеологии диктует ему необходимость строить Великий Туран и Османскую империю в одном флаконе, что ведёт за собой вмешательство в дела российских мусульман и приграничные с Россией государства.

***

Большая Турция как угроза миру

Эрдоган, жестоко расправившись с внутренней оппозицией и почувствовав ослабление гегемона, с каждым годом проводит всё более откровенную политику экспансии, построения Большой Турции.

Он уже почти не скрывает своих агрессивных намерений, хотя пока не объединяет их в единое наступление типа «Дранг нах Остен». Турция действует будто бы ситуативно, активизируясь в разных регионах, но всё это звенья одной цепи.

Только за последние два года Анкара начала военные операции на севере Сирии и в Ливии; при этом как борьба с курдами, так и защита Триполи — лишь повод, чтобы установить зону своего влияния на Северную Африку и Ближний Восток.

После начала пандемии в апреле 2020 года Эрдоган откровенно объявил своим сторонникам, что впервые после Второй мировой войны Турция получила возможность принять активное участие в процессе перестройки существующего миропорядка.

Похоже, то был сигнал о переходе к более решительному этапу построения Большой Турции.

За ними последовали другие сигналы: превращение храма Святой Софии в мечеть — это сигнал о мобилизации панисламизма. Фактически протурецким исламистам по всему миру дали понять, что борьба с неверными будет вестись под стягом турецкого султана.

Вместо незаконного «ИГИЛ»* идеальным исламским государством станет один из членов ООН — Турция.

Конечно, действовать она будет другими методами, более институализировано, но отнюдь не менее кроваво.

Переброска боевиков из Идлиба в Ливию и Карабах показывает, как это будет происходить.

Третьим сигналом — уже приверженцам Великого Турана — может стать запланированное 29 октября на саммите Совета сотрудничества тюркоязычных государств (турецкой организации) объявление о создании объединённой армии тюркских стран под знаменем Турции.

В число стран-участниц Совета, а значит, и потенциальной армии Великого Турана, входят Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Узбекистан. В идеале же сторонники султаната Эрдогана видят такой свою территорию в Центральной Азии и даже на Дальнем Востоке:

Принцип «Одна нация — две страны», применяемый турками по отношению к Азербайджану, распространяется на все эти страны, поскольку в Турции уверены, что нет никаких узбеков или казахов, киргизов — но все они один турецкий народ, разделённый неверными.

На самом деле это политическая манипуляция, присвоение чужого имени.

Философ Александр Дугин при всей симпатии к Эрдогану, тем не менее, развенчивает эту ложь и объясняет, что турки не имеют никакого отношения к Турану:

«Туранский мир представлял собой на самом деле именно кочевые воинственные племена… Собственно Туранскими народами можно назвать немногие. Например, осетины — последние носители сарматов, некие пуштунские племена, прямые потомки индо-европейских кочевников в Великой степи». 

Однако этот турецкий миф вовсе не отвергается элитами стран бывшего СССР, которые вроде бы так дорожат своей независимостью, хотя Великий Туран фактически отрицает эту независимость.

Конечно, эти страны не спешат объединяться под началом Турции, но турецкое влияние на Азербайджан или, скажем, Таджикистан всё сильнее и жёстче.

И если даже 29 октября будет заявлено только о намерении объединить военные потенциалы стран т. н. Великого Турана, это первым делом подорвёт ОДКБ и российское влияние в регионе.

Уже сейчас многие тюрки-мусульмане этих стран и в России смотрят на Турцию как на надёжного лидера, который не бросает своих в беде — что в Сирии, что в Ливии, теперь в Азербайджане.

Эрдоган действует всё наглее, каждый раз проверяя соседей на слабость, и пока ему многое сходит с рук. 

Скажем, НАТО позволяет конфликтовать туркам с Грецией, создавая внутриблоковое противостояние, так как сильно зависит на востоке от турецкой армии. Германия платит Анкаре за то, чтобы та не пускала поток беженцев, но она сделает это в любой удобный момент.

Россия вынуждена закрывать глаза на фокусы Эрдогана, чтобы сохранять сотрудничество по Сирии (впрочем, астанинские переговоры всё больше напоминают минский процесс). Эрдоган меняет статус Святой Софии и видит, что мы, повозмущавшись, смиряемся, называя это внутренним делом Турции.

Почему бы теперь не развязать войну в подбрюшье России руками Азербайджана? И вот Эрдоган объявляет, что вдруг почему-то пришло время решить проблему оккупированных территорий в Карабахе. И никто ему даже не возразил, не то чтобы нанёс ответный удар.

Пробито ещё одно окно Овертона — значит, султанату Эрдогана позволительно разжигать войны во имя интересов освобождения исламских территорий от неверных. Именно так это воспринимают миллионы мусульман Евразии.

Война в Карабахе, если её не остановить сейчас, станет катализатором для новых конфликтов, развязанных Турцией во имя ислама.

 

***

Сила и слабость Эрдогана

Впрочем, позиции Эрдогана не так сильны, как может показаться.

Турция испортила отношения со всеми соседями, и по всему периметру её окружают либо соперники (Россия), либо откровенные враги (Греция, Сирия).

Внутри страны до сих пор много противников Эрдогана, даже после репрессий он остаётся будто в осаде: с одной стороны, его ненавидят сторонники европейского пути, которые хотят спокойно торговать и принимать туристов, с другой — презирают более радикальные исламисты, которые воспринимают его как временного попутчика.

Тем не менее, Эрдоган сильно рискует и повышает ставки, понимая, что от следующей попытки мятежа его никто уже не спасёт.

Но пока что он набирает очки, во многом благодаря тому, что его действия сопровождаются провозглашением великих целей и высоких идеалов. Его риторика созвучна многим даже в России — она не просто происламская, она традиционалистская, антилиберальная и антиколониальная.

Эрдоган охотно и резко обличает Евросоюз и США. Но это неискренняя риторика, так как при любом удобном случае Анкара с ними кооперируется против России.

Сила Эрдогана в том, что он не ограничивается прагматичными интересами, так модными из-за увлечения real politic, но не боится заявлять ценностные императивы.

Турция не только подкупает правительства и элиты, но пытается нести исламским и евразийским народам некую большую идею — политико-религиозную альтернативу западному миру и, шире, прогнившему обществу потребления.

Пропагандисты Эрдогана показывают привлекательную сторону Большой Турции, но утаивают настоящие мотивы своей деятельности.

Примерно так же нацистская идеология Гитлера поначалу подкупила многих традиционалистски настроенных людей, так как ещё до прихода к власти упирала не на расизм, а на социальную и нравственную критику капиталистического общества.

Прагматизм в столкновении с идеологией, пусть даже фанатичной, бессилен. Пока Россия ограничивается нефтегазовой политикой и словами о взаимовыгодном сотрудничестве, она будет уступать тем, кто предлагает большой идейный проект.

В геополитике на самом деле многое решают не деньги, а борьба за умы (пример большевиков во время Гражданской войны). Вот почему идеология Эрдогана, Великого Турана и новой Османской империи способна оторвать огромную часть Евразии от России.

Противопоставить этому можно только собственный большой проект, великую общую идею Русского мира, которая будет обращена ко всем русским и евразийским народам поверх границ.

Эдуард Биров, ForPost