Только что, наконец, закончил новую книгу о борьбе на Украине органов ОГПУ с бандподопольем в 1931 году. Погрузился основательно в ту эпоху, чтобы вынырнуть из нее, осмотреться с удивлением и воскликнуть: «а ведь ничего не меняется, друзья!»
И тогда украинцы бузили. И Польша зарилась на территорию Украины, намереваясь военным путем оттяпать свой сладенький кусочек, а украинский интеллигент мечтал ей продаться весь, с внутренностями и скелетом. И шла украинизация, притом такими темпами и административными мерами, о которых всяким бесноватым Фарионам остается только мечтать. И тогда везде лез, во все дырки, с селюковским своим глубоким миропониманием сущности национальности и государства, западенец, ненавидящий все живое. И украинская бюрократия изощренно издевалась над народом. А умным людям было понятно, что без большой России судьба этого огроменного и благодатного куска суши жалкая и непредсказуемая.
Вот только войны не было. Хотя бандитизм царил знатный, помноженный на недовольство коллективизацией.
Тут уж неспокойный народный характер проявлял себя во всей красе. Кровушка текла рекой, потому как народ в тех местах свиреп и скор на расправу.
Теперь о моментах, которые показались мне наиболее интересными.
Украинизаторы
«Голос украинизатора» - это был такой толстый журнал. Там в подробностях освещалось, как из русского, еврея и поляка сделать щирого хохла. Важный был журнал, актуальный.
Украиниазция окарины, именовавшаяся загадочно «коренизацией», носила характер бескомпромиссный, на редкость дурацкий, поддерживалась революционным энтузиазмом и всей тяжестью советского государственного аппарата.
"Каждый член партии, каждый гражданин должен знать одно: что национальная политика в действительно ленинском понимании на Украине неминуемо ведет к полной украинизации всего рабочего класса на Украине, украинизации прессы, школы, научной работы", - писал заведующий отделом прессы ЦК КП(б)У Хвыля, удачно расстрелянный в 1937 году как истинный враг народа.
Процесс «коренизации» был многоплановый. Начиная от культуры и кончая расстановкой везде преданных национальных кадров. И самое главное в нем было то, чем заняты и сегодня хохлопитеки– насильственное внедрение украинского языка, сопряженное с его целенаправленной вивисекцией. А также перевод делопроизводства, всей общественной, повседневной жизни на мову.
Когда после революции сшивали белыми нитками Украинскую ССР, то к ней отошла масса российских земель. Их жители никогда украинцами себя на считали. А их в документах массово записывали украинцами, так что численность украинского населения стала расти, как на дрожжах.
- Ты где живешь? На Украине. Значит, украинец. Получи и распишись. Не обучен грамоте? Ну так хоть крестик поставь.
Украинизации подлежали служащие всех учреждений и предприятий, вплоть до уборщиц и дворников. Завелась новая порода служащих - «коренизаторы». Это такие паразиты, как правило из национальной интеллигенции, которые толкали везде, где надо и не надо, «соловьиную мову» и «великую украинскую культуру». Они вели кружки, бывшие для рабочих и служащих обязательными, создавали культурные центры, куда заталкивали силой обалдевший от такого напора народ. Это была шикарная синекура. Они хвастались, что «народный комиссар (министр) получает самое большее 210 рублей в месяц, а украинизатор, работающий в пяти кружках, зарабатывает 500».
С 1925 г. при украинском Совнаркоме работала Государственная комиссия для разработки правил правописания украинского языка. В 1927 г. была проведена так называемая Правописная конференция, на которой предметом обсуждения стала единая система орфографии, она введена в действие в 1928 г. постановлением СНК УССР. Активно трансформировалось малоросское наречие, превращаясь в некоего мутанта с искусственно внедренными заимствованиями из галицийского наречия и польского языка. На этой ниве трудились не жалея сил последователи «светоча» украинской исторической науки Грушевского. Но реформа пошла еще дальше его смелых начинаний в деле отрыва украинского языка от русского и создания национальной химерической обособленности. Что, собственно, мы наблюдаем и сейчас – правда нынешние пошли еще дальше, нафаршировали язык таким количеством польских и английских слов, что он стал малопонятен даже старым уроженцам Украины.
Образование. Русские школы массово закрывались, на их месте появлялись украинские. Доходило до бреда. Близнецы в одной семье – один шел в украинскую, другой в русскую. В 1930 г. численность школ с украинским языком обучения составляла 85%. В русско-еврейской Одессе украинизированы все школы.
Делопроизводство. К концу двадцатых на украинский язык переведено 75% делопроизводства государственных учреждений. Ну а количество украинцев среди служащих госаппарата выросло с 35 до 54%.
СМИ. На украинском языке издавалось 90% газет и более половины книг и журналов. В итоге в 1930 году оставалось только 3 большие русскоязычные газеты - по одной в Одессе, Сталино и Мариуполе.
Культура. Как грибы росли всякие литературные, театральные, живописные кружки, где лилась соловьиная мова. Всех их отличало агрессивное противопоставление русской культуре и пещерный национализм. Был фактически уничтожен русский театр.
Надувался до небес фантом великой украинской культуры. Накачивались культурные фигуры, на имперском фоне даже не второго, а десятого плана. Нашли свидомые своих идолов – Тарас Шевченко, Леся Украинка и прочие неудобоваримые «творцы». Притом обходилось все это недешево. Уже в 1921 г. было принято решение о субсидировании зарубежного львовского «Наукового товариства им. Шевченко». Выплаты по тем временам достигали немалой величины. Например, на 1927 г. планировалось выделить этой организации дотацию в размере 24 тыс. рублей (примерно 12 000 долларов, бешенные по тем временам деньги).
Оказывалась материальная помощь и наиболее известным деятелям «украинской культуры», проживавшим в Галиции, между прочим, иностранным гражданам. Например, в 1928 г. было принято решение о назначении пенсий «украинськым пысьмэнныкам» — О.Ю.Кобылянской, проживавшей в Черновцах, В.С.Стефанику из Галиции и другим. В том же году назначена пенсия вдове еще одного галицкого деятеля — В.Гнатюка. Пенсию получала и вдова Ивана Франко. Эти пенсии были отменены только в мае 1934 г. (кроме пенсии семье И.Франко). И это когда шла индустриализация и валюты катастрофически не хватало на самое необходимое.
Все это вызывало ропот, неприятие не только русских, но и самих украинцев, большинству из которых эти пляски с их языком и национальной исключительностью никаким боком не уперлись. Украинизаторов мягко говоря недолюбливали все, кроме их жирующей родни и руководства Наркомпроса, эта нелюбовь перекидывалась на все украинство. Посещаемость к началу тридцатых украиноязычных спектаклей резко упала. Чтобы заполнить зрительные залы, властям приходилось организовывать принудительные «культпоходы» в театр рабочих коллективов. Туго прививался украинский и в школе. Но линия партии была неизменна. И гнули, гнули, гнули народ.
Самое интересное, что украинизации подлежали не только территория Украины, но и якобы украинские районы России. На той же Кубани все шло ровно по тем же лекалам, включая перевод делопроизводства на украинский язык. Народ, живший там веками, с изумлением вдруг узнавал, что они украинцы. И следовали кары тем, кто этого не понимал. ОГПУ, анализируя обстановку, сигнализировал о категорическом неприятии такой политики даже среди самих украинцев.
Отдельная песня – территориальные запросы. Национальные элиты УССР в лучших хохляцких традициях «что не съем, то понадкусываю» затеяли в Политбюро СССР длинную тяжбу с целью отгрызть у РСФСР и Белоруссии лакомые территории. В мае 1927 г. ЦК КП(б)У направил в ЦК ВКП(б) докладную записку. Ссылаясь на то, что на непосредственно прилегающей к УССР территории РСФСР оставалось около 2 миллионов украинцев, расселенных компактными группами в Курской, Воронежской губерниях, Северо-Кавказском крае, на Кубани, украинский ЦК предлагал передать Украине часть районов Курской и Воронежской губерний, заселенных, по мнению Харькова, украинцами, а также вернуть УССР Шахтинский и Таганрогский округа. Ну и еще по мелочам землицы нарезать.
Достали они Москву этими своими запросами. Постоянно это муссировалось, приводились доводы о многовековых исторических страданиях великого украинского народа от русских шовинистов, ссылались на заветы Ленина, который этих шовинистов сильно ненавидел. Все это закончилось в начале тридцатых, когда Сталин лично сообщил украинским функционерам - побаловались и довольно. Все останется как есть…
«Коренизацию» проводили беспощадно и неумолимо. Решением Политбюро за ее ходом следила рабоче-крестьянская инспекция. И карали нещадно всех, кто не желал себе такого счастья – стать с бухты барахты украинцем. По вышестоящим указаниям тех чиновников, которые не овладели украинским языком и не перевели на него деловую переписку, надлежало гнать поганой метлой с работы без предварительного уведомления, без выходного пособия, без права получения пособия по безработице и с волчьим билетом. Что украинизаторы и делали с видимым удовольствием, выметая не только управленческие, но и инженерные кадры.
Профессор Киевского политехнического института Маркович получил год тюрьмы и был выслан в Нижний Новгород «за нежелание читать лекции на украинском языке». Хотя уже тогда встала проблема – сложные технические термины на украинский не переводятся. Не для техники этот «соловьиный» язык, а чтобы петь по ночам при костре заунывные песни, как доблестные козаки привязали Любу к дубу и сожгли заживо.
Вообще, исторически кто только не украинизировал Украину. И поляки. И австрийцы, которые додумались до простой и овладевшей сейчас всем западом навязчивой мыслью – сделать «Украину не Россию», превратив эти земли в военный, идеологический и прочий плацдарм для борьбы с Российской Империей. Тогда как по волшебству и возникли всякие безумные идеи о волшебной силе вышиванки, невероятной красоте украинской мовы и древности украинского народа. Тогда, кстати, австрияки построили лагеря смерти Телергоф и Терезин специально для своих граждан, уличенных в употреблении русского языка.
Ну с врагами России все понятно. Ими двигал холодный расчет и звериная ненависть к русскому миру. А вот почему на все это купились большевики? Им-то на фига этим Тарасы Шевченко, мрии о величии украинского народа, мракобесная, полностью оторванная от реалий националистическая околесица, которую внедряли в мозги людям?
В революцию и на начальном этапе строительства советского государства все было понятно. Раскачивали царизм, готовя революцию, по всем точкам излома, в том числе и по национальному. «Россия – тюрьма народов» - это достаточно идиотская, надо отметить, фраза Ленина, и гнилая идейка в борьбе за власть использовалась всеми – и большевиками, и Временным правительством.
Советам удалось обуздать национальные фобии и где-то поставить на службу создания нового государства, когда оно висело на волоске. Прояви они тут упрямство и отринь весь это нацбред, так, может, Гражданская война затянулась бы еще на годы, да и единой страны не было бы. Так что тут поступили вполне рационально.
Но зачем дальше было тешить национальное самолюбие? Когда необходимость в этом давно отпала. К тридцатым годам власть была уже достаточно крепка, а все эти игры с «коренизациями», украиниазциями и прочими только выводили этот идиотизм на новый уровень.
Трудно сказать. Напрашиваются несколько объяснений. Возможно, власть все еще не ощущала себя достаточно крепко. Стояли огромные задачи – индустриализация, коллективизация. И одним из резервов считали пресловутый нацвопрос, который позволял сплотить народ и худо-бедно управлять им. Хотя уже тогда становилось ясно, что рано или поздно все это выйдет боком.
Кроме того, это иллюстрация дурной силы фальшивых, на злобу дня, идей и заскорузлых догм. «Россия - тюрьма народов» – этот тезис отлично сработал в деле развала Российской Империи и перехвата власти. А потом как-то незаметно проник в базы марксистско-ленинского учения и стал догмой. Если эта тюрьма народов, значит, есть невинно пострадавшие. А значит их надо лелеять и носить на руках. И значит, Россия снова всем должна.
И почему только Россия тюрьма народов? Чем СССР хуже? В итоге доигрались в бесовские игры.
Кроме того, классический пример – стоит только начать какое-то массовое и неоднозначное общественное движение, как вскоре оно начинает жить своей жизнью, в результате, при определенном упорстве, захватывает все, что только можно, становится самостоятельной величиной, живущей по своим законам, и вполне может в итоге подгрести под собой весь социум. Яркий пример – пропаганда всяких ЛГБТ. Начиналась вроде с невинной идеи - ну нечего угнетать таких милых и беззащитных уродцев-извращенцев, все же они тоже люди и имеют гражданские права. Подняли это на знамена. Идея зажила своей жизнью, приобретая все более фантастические и агрессивные формы. И вот мы видим мировой диктат ЛГБТ, извращение всей человеческой сути и сатанизм на марше, который сделали общеобязательным, а выступления против гомосеков приравнивается к измене государству. Притом лучше всего развиваются в социуме, пораженном демагогией о свободе и равенстве, самые гнусные начинания.
Тоже самое и с украинством и вообще национальным величием меньшинств. Для нас это вообще похлеще ЛГБТ стало. Те демоны, которые тогда насосались силы. А сейчас рвут на части некогда русские земли и их население, тоже некогда русское.
Ну и кроме этого, на той самой ниве был создан целый класс паразитов, нацкадры и нацинтеллигенция, которых вывести с кухни куда труднее, чем тараканов. Они безостановочно требуют свою крошку со стола. Бороться с ними после революции – это оберечь себя на потрясения. А страна в стадии перехода. Коллективизации и индустриализации. Так что приходилось считаться и с такими паразитами в ответ на их содействие или хотя бы бездействие в решении глобальных проблем.
Кроме того, мне кажется, для большевиков все эти игры в нации были больше такой детской игрушкой. Они жили перспективами на тысячелетия – построение коммунизма, единое человечество, мировая революция. Они признавали только борьбу классов, а нации – это так, игры в песочнице. То есть им тоже отказывало ощущение реальности.
Так и Союз угробили. Однажды выяснилось, что на данном этапе развития человечества национальность куда важнее, чем классовая принадлежность. Закончилось все развалом страны…
Нацкадры
Национальные украинские кадры – это такое наказание, посланное на щедрые украинские земли за какие-то старые страшные грехи. Сколько сделал для воцарения самостийного сумасшедшего дома, разрушающего ныне в хлам эту территорию, жадный и властолюбивый украинский чиновник – ни одному врагу Украины не снилось.
После революции основными идеологами украинского национального коммунизма стали заслуженно канувший в безвестность писатель Хвилевой, одиознейший нарком просвещения с 1924 по 1926 годы Шумский, экономист Волобуев. При этом они даже не находили нужным скрывать презрительного и вместе с тем потребительского отношения к Москве, которая смеет управлять свободолюбивым украинским народом.
Так, Александр Шумский, доказывая необходимость ускорения темпов украинизации, настаивал на отзыве с Украины генерального секретаря ЦК КП(б)У Лазаря Кагановича, который якобы злонамеренно тормозил процесс тотальной украинизации. За что сей мутный персонаж получил по шапке и был изгнан, а позже и посажен на длительный срок в середине тридцатых, когда эту украинизаторскую лавочку Москва все же прикрыла, предъявив ее апологетам по полной за все перегибы.
Его на посту сменил Николай Скрыпник, близкий товарищ Ленина. Украинизаторству он придал новое дыхание, доведя его до полного абсурда. В середине тридцатых, когда его призвали к ответу, с горя застрелился.
Михаил Волобуев убеждал, что экономика Украины должна составлять единый народнохозяйственный комплекс, который может интегрироваться в мировую экономику без посредничества России. Тоже получил в тридцатые годы срок. Но во время войны реабилитировался, честно воюя в подполье.
Такие вот верные ленинцы там процветали. И в помощь себе стали привлекать такой сброд от которого Украина стонет до сей поры.
В результате «коренизации» и вымывания русских, не желавших украинизироваться, управленческих кадров стало хронически не хватать. А где взять знающих язык, притом галицийский говор, который становился официальным? Ну, конечно же, в самой Галиции.
И пошло-поехало. Стали заманивать варягов из Австрии и Польши калачом: «приезжайте, всех пристроим». В результате государственный и партийный аппарат был начинен галичанами, как дыня семечками.
В конце двадцатых академик-националист Грушевский писал, что с неподконтрольных СССР галицийских территорий переехало пятьдесят тысяч человек, и это не считая членов их семей. И всем нашлись теплые местечки.
В принципе, ну и ладно, работают и работают. Да вот только имели они некие культурно-национальные особенности. Галичанин с молоком матери впитывает, что во всех его бедах виноват барин-поляк, хитрый жид и коварный кацап. Естественно, этот слой «специалистов» стал благодатной почвой для антисоветской и националистической деятельности. Росли как грибы и легальные, и подпольные украинские националистические организации. И бороться с ними было тяжело из-за политических игр и идеологического раздрая в ЦК ВКП(б). Как же, «великорусский шовинизм» и заветы Ленина по национальному вопросу.
Население этих пришельцев из другого мира, понятное, ненавидело искренне и самозабвенно. А они плакались на то, как их не любят и не ценят в Харькове и Полтаве. Но жрали в три горла.
Тут есть еще один момент. К началу тридцатых годов антисоветскому подполью, находящемуся под контролем спецслужб Запада, уже стало ясно, что советскую власть никакими бунтами и восстаниями не сковырнуть. И было принято решение – перейти к массовому проникновению в органы власти с целью подрыва государства изнутри. И у них это получалось, что принесло республике неисчислимые беды.
Не зевали и герои тайной войны в Польше и других европейских капстранах. Специально взращивали коммунистические организации, начиняли их своими агентами, потом предпринимали против них показательные репрессии. Агенты под видом пострадавших от буржуазного произвола коммунистов бежали в СССР, в основном, на Украину, где проникали в органы власти, занимались теми же саботажем и шпионажем. И сильно украсили нацэлиты Украины, да и других национальных республик.
Да и вообще, то ли национальная особенность, то ли воздух на Украине такой, но украинский начальник – это сосредоточение стремления выслужиться перед вышестоящими, смешанного с тем, чтобы нижестоящие выслуживались перед тобой.
Украинская верхушка что при СССР, что при УНР, что при царе, всегда была поражена лизоблюдством перед столицами, сочетаемым с глубоким агрессивным провинциализмом – мол, мы всяким Петербургам нос утрем. Зачем нам сдался ваш Эрмитаж, когда у нас самих есть музей сельской мотыги? И вместе с тем у этого начальства дикая тяга к самостийности, стремление быть медведем на воеводстве, чтобы сверху тебя не одергивали, и творил все, что тебе заблагорассудится. Хохол не начальник – это горе в семье.
Трудно представить всю силу тяги к власти и карьере украинского чиновника. Ради нее он сожрет свою республику. И будет стремиться обустроится повыше – в те времена в Москве, а ныне – в Голливуде близ Оскара. И угробит все, потому что иначе он не умеет. Они как моль. Если их не травить, пожрут всю ткань нормальной жизни…
Ну а еще алчность, мздоимство и желание утянуть в свой погреб все, что не прибито гвоздями. Процветало взяточничество оно в те годы бурным цветом. И в судах, и в органах власти. А еще пустоголовая безответственность. Отчитаться, а дальше хоть трава не расти. Вот и доотчитывались до Голодомора.
И сегодня они такие же, только куда хуже. Безвозвратно испорчены. И, по большому счету, подлежат утилизации вместе со своим паном президентом и прочими панами Вотрубами…
Продолжение в следующем номере...
А вы говорили в России нет других Лидеров... Есть. И когда они станут у руля, наши "партнёры" будут вспоминать Темнейшего, как самого доброго в мире Санту!