Войны памяти: как Польша из адвоката Украины превратилась в ее обвинителя

Украино-польские отношения никогда не были простыми и однозначными, и в годы после Евромайдана Киев и Варшава так же редко приходят к взаимопониманию, особенно когда дело касается исторической памяти. Как показывают последние заявления Анджея Дуды по случаю Дня независимости Украины, тенденции к примирению обоих народов есть, однако для окончательного улаживания конфликта киевским властям придется признать собственных героев прошлого преступниками и бандитами.

Во времена открыто прозападной и антироссийской политики киевских властей Польша позиционировала себя как однозначного друга Украины и ее адвоката перед остальной Европой. Она же стала для Украины образцом успешного вступления в ЕС, на нее ориентировались руководство и идеологи украинской евроинтеграции.

Однако жесткая антироссийская позиция обеих стран сыграла недобрую шутку в двусторонних отношениях. Принципиальное стремление Польши оторвать Украину от России привело к созданию реальной угрозы у польских границ в виде роста националистических настроений в соседней республике. Память о Волынской резне с одной стороны и всплеск популярности идей Бандеры — с другой заставили Польшу из стана друзей Украины перейти в разряд ее прокуроров и обвинителей.

На сегодняшний день ни Польша, ни Украина не готовы отступать от своих позиций и трактовок истории.

Витольд Ващиковски еще в должности главы польского МИД в 2017 году во время интервью изданию wPolityce подал Украине абсолютно четкий сигнал: «С Бандерой в Европу вы не войдете». Для Польши данный вопрос еще более принципиален, нежели для Украины, находящейся в поиске национальной идеи: все-таки Бандера как герой приемлем только для определенной части украинских граждан.

Прошлогодний опрос, проведенный социологической группой «Рейтинг», показал, что как борца за независимость Бандеру признает 49% населения Украины. Из их числа 80% проживает в западных областях. И хотя эти показатели достаточно высоки, их разбивка по регионам свидетельствует о неоднозначном восприятии деятельности Организации украинских националистов и ее лидера внутри самой Украины.

Со своей стороны Польша демонстрирует последовательное сопротивление той политике памяти, которую проводят нынешние украинские власти. Еще в июле 2013 года польский Сейм в формате резолюции классифицировал Волынскую резню как геноцид польского народа. Позже, 7 июля 2016 года, Сенат выпустил специальное постановление «по вопросу увековечения памяти жертв геноцида, совершенного украинскими националистами в отношении граждан II Речи Посполитой в 1939–1945 годах». Наконец, 1 февраля этого года Польша приняла поправки к закону «Об Институте национальной памяти», болезненно воспринятые на Украине из-за запрета пропаганды бандеровской идеологии и строгих мер, которые грозят нарушителям закона.

Что характерно, принципиальная позиция в вопросах исторической памяти и в Польше, и на Украине вызвана усилением политического влияния правых сил. Эта тенденция в итоге вызывает довольно жесткое столкновение на уровне официального межгосударственного взаимодействия.

Инициативу в этом столкновении все чаще проявляет именно Польша. Тем не менее, при всем стремлении надавить на Украину и всячески воспрепятствовать ее интеграции в европейском направлении Польша не может отказаться от своего антироссийского нарратива. Как страна более сильная экономически и имеющая прочные позиции в «европейской семье», Польша имеет больший потенциал для давления на соседа, однако и он лимитирован.

Ведь там, где возникает «российская угроза», появляется необходимость возвращения к интегрированию Украины, по сути, перетягиванию ее на западный фланг.

Однако помимо официального уровня взаимоотношений есть уровень более низкий, но не менее важный для анализа — обывательский. И здесь ситуация отнюдь не лучше: «взаимообмен» сожженными автобусами, акты вандализма на местах захоронений, накал страстей в польских и украинских СМИ — все это выдает сложность взаимоотношений двух обществ. Более того, все чаще проявляет себя польская тоска по былым территориям: к примеру, государственное Polskie Radio запустило целую серию передач о Львове, в том числе о довоенном, «польском» периоде его истории.

Обывательский уровень отличается от государственного тем, что со временем становится все тяжелее переломить восприятие народа единичными политическими решениями и акциями. И чем дальше зайдет конфликт, тем сложнее будет говорить о реальном примирении поляков и украинцев.

Совместные заявления Петра Порошенко и Анджея Дуды во время мероприятий 11 июля по увековечиванию памяти жертв Волынской резни показывают, что попытки примирения на официальном уровне осуществляются крайне проблематично. Польская сторона, как и прежде, остается непоколебимой в своих оценках: Волынская резня — это геноцид поляков, совершенный украинскими националистами.

Взаимное отчуждение из-за исторического прошлого нереально преодолеть с помощью политических компромиссов: в таких случаях невозможно найти ответ, который устроил бы всех. Другой вопрос, что польская сторона имеет больше шансов добиться своей правды. Ведь при желании можно легко поднять вопрос о недопустимости героизации Бандеры и УПА на международном уровне. И сделать это можно как за счет более широкого освещения Волынской резни, так и путем акцентирования внимания на участии украинских националистов в Холокосте, в том числе на территории Польши в период ее оккупации нацистами.

Пойдет ли Польша на столь серьезный и громкий шаг, рискуя лишиться почетного статуса защитницы Украины от «восточной угрозы»? Не станет ли это «потаканием» Кремлю в глазах самих поляков? Так или иначе, игнорирование очевидных разногласий невозможно: общество и политики не готовы идти на компромисс в вопросах исторической памяти. И если государство не примет меры, то роль вершителей судеб могут со временем взять на себя активисты из народа. Вот только сделают они это стихийно, что лишь подбросит дров в огонь взаимного непонимания двух народов. Пока же шансов убедить в правильности своей трактовки истории больше у польской стороны.

Виктория Иванченко