Выбор судьбы: должна ли Россия ввести войска на Украину?

России необходимо защитить жителей Юго-Востока, и нельзя утверждать, что ввод войск может сыграть на руку американцам

Вводить сегодня войска на Украину, может быть, нужно, а может быть, и не нужно. Но только самое омерзительное и лицемерное – утверждать, что их не нужно вводить, потому что США очень хотят, чтобы Россия их ввела.

Абсолютно понятно, что активно включиться в поддержку Юго-Востока Украины, то есть ввести войска на ее территорию и остановить идущий там неонацистский погром, для России необходимо и оправданно – и с моральной точки зрения, и с точки зрения ее национальных интересов. И еще с точки зрения ее права на восстановление территориальной целостности страны. И, кстати, с точки зрения интересов народа Украины, попавшего, по сути, в историческую ловушку и оказавшегося, если называть вещи своими именами, оккупированным западными наемниками того или иного рода.

И точно так же понятно, что можно назвать массу причин, почему России не нужно (точнее, нецелесообразно) вводить войска на территорию Украины. Эти причины могут быть на самом деле – а могут и не быть. Тут вопрос уже в том, что для суждения об их наличии или отсутствии нужно иметь больший объем информации, чем тот, которым располагают и наблюдатели видимой картины событий, и публичные политики, и даже политические эксперты. Нужна информация на уровне той, которой должно располагать высшее политическое руководство страны.

Первое: возможно, Россия просто не готова сегодня к войне, как не была готова к ней в 1939 году.

Второе: возможно, высшее руководство страны не хочет начинать войну в условиях, когда ее не готова поддержать большая часть общества. По данным ВЦИОМа, за ввод войск выступают 27% граждан; считают, что этого делать не следует, 66%.

Причем 33% полагают, что вводить войска не нужно ни при каких условиях, 18% – что их нужно ввести в случае массовой гибели мирных жителей на Восточной Украине, столько же – при угрозе террористических актов на территории России, и столько же – при дальнейших нападениях на российские КПП на границе. 13% – при вводе войск НАТО на Украину; 10% – в случае просьбы Донецкой и Луганской народных республик о вводе российских войск; 7% – при дальнейшей гибели российских журналистов на Украине; 7% – при продолжении диверсий против российских поездов и на газопроводе; 5% – при возрастании потока беженцев с Украины; 4% – при дальнейшем отборе газа нынешним киевским режимом. И всего 3% полагают, что произошедшего уже достаточно для ввода войск, а 7% не могут определиться с ответом.

В целом по конфигурации странный опрос. Хотя бы потому, что опросчик не охватывает всех возможных вариантов событий, среди прочего – уже осуществившихся артиллерийских обстрелов российских городов и авиационных ударов по ним. Странный и потому, что, с одной стороны, все же 27% уже выступают за ввод войск, и одновременно только 3% считают, что для ввода войск уже достаточно произошедшего. И потому, что более половины из перечисленного уже произошло, а у ВЦИОМа получается, что люди этого не видят. Массовая гибель мирных жителей на Восточной Украине налицо, просьба республик о введении войск уже есть, нападения на КПП идут, поток беженцев возрастает, отбор газа идет…

Третье: высшее руководство рассматривает экономические отношения с западными партнерами как более приоритетные, нежели спасение Украины и восстановление территориальной целостности страны.

Четвертое: на самом деле оно готовит операцию, но выжидает и выбирает наиболее предпочтительный момент для ее осуществления. Осенью 1941 года Ставка тоже отвечала на все просьбы командармов о подкреплениях одним: приказом держаться любой ценой.

Пятое: возможно, имеет место ситуация, описанная Бондаревым в книге «Батальоны просят огня»: взявшие на Днепре плацдарм батальоны оставлены гибнуть, потому что главный удар будет нанесен в другом месте, а их задача – лишь отвлечь внимание противника и сковать его силы. Только они сами об этом не знают и не должны знать. Или, что похоже, ситуация «Горячего снега»: задача обреченных – до конца выбивать противника, обеспечивая своей жизнью его будущий разгром.

Шестое: армия не перевооружена и ей нужна отсрочка.

Седьмое: нужно время для вывода из западных банков средств РФ, учитывая, что в случае войны они будут заморожены.

Восьмое: элиты испуганы прежними точеными санкциями, и даже те ее представители, которые поддержали Путина в марте, не готовы поддержать его сегодня. Тем более что поддержавшие попали под санкции, а осуществляющих вассальный курс по отношению к западной коалиции демонстративно не тронули. И есть люди, которые сказали Путину: «Мы всегда были с тобой. Ты дал нам все. Мы готовы быть с тобой и в остальном, но здесь – извини. Еще шаг – и мы разорены. Каждый спасается в одиночку».

Девятое: Путин знает о том, что уже подготовлен заговор по его свержению, который будет реализован в случае ввода войск на Украину, и предполагает, что в этом случае он может быть поддержан и теми, на кого он до сих пор опирался.

Можно было бы перечислить и другие вполне возможные причины. О каких-то из них можно было бы говорить прямо, о каких-то – нельзя. Можно было бы просто придумать и другие – несуществующие, но убедительные и правдоподобные.

Только та, которая транслируется наиболее широко, вызывает абсолютное недоверие, брезгливость и неуважение к ее оглашающим. Это версия о том, что России нельзя вводить войска на Украину, потому что все происходящее – провокация США, которые только и ждут этого ввода, чтобы нанести по России ответный удар.

В рамках этой сервильной пропагандистской версии утверждается, что, во-первых, все происходящее на Украине вообще и на юго-востоке страны в частности организовано США, чтобы не то «поссорить братские народы», не то поссорить Россию и Европу. И как только Россия введет войска, первое – ее объявят агрессором, второе – вся Европа сплотится в противостоянии России, третье – США либо тоже введут войска, либо организуют и будут поддерживать длительную изматывающую войну всех кого можно против России, ослабляя и разоряя ее. Четвертое – транспортировка газа в Европу через Украину станет невозможной; пятое – против России будут введены полномасштабные санкции; шестое – на Украину войдут войска НАТО. Седьмое – число жертв возрастет во много раз по сравнению с теми, которые уже есть сейчас.

Все очень разумно. И все очень напоминает доводы, в силу которых Англия и Франция в 1938 году подписали Мюнхенский договор. И слова Чемберлена, сказанные по возвращении в Англию: «Я принес мир нашему поколению!»

Если идти от последнего и, возможно, на первый взгляд, самого существенного довода о возрастании жертв – вовсе не факт, что возрастет. В 2008 году в Южной Осетии не возросло. Но главное – число жертв всегда возрастает от отсрочки предотвращения насилия. Любое ненасилие лишь оставляет насилие безнаказанным. Если бы Россия вмешалась во времена Майдана – жертв практически не было бы. Если бы она ввела войска в марте, во время крымских событий, и довела их до Днепра – войны на Юго-Востоке вообще бы не было, и сейчас бы мирно шли переговоры о судьбе устройства Украины. И не было бы ни Одессы, ни Мариуполя.

Если бы она отреагировала на Одессу – не было бы Мариуполя. На Мариуполь – не было бы нынешних погромов на Юго-Востоке.

Бандиты реагируют не на уговоры, а на силу. Карательная акция в Новороссии стала возможной именно потому, что Россия не отреагировала адекватно на Одессу. Это была элементарная проверка: стерпит или не стерпит. Может быть, если бы Россия ввела войска, жертв было бы больше, чем имеющиеся на сегодня, но меньше, чем те, которые будут, если побоище мирных жителей Новороссии будет продолжаться.

Кстати, если фашистский режим возьмет Донбасс, он, скорее всего, все равно начнет войну за Крым. И если Россия начнет его защищать – западные партнеры все равно обвинят ее в агрессии и наложат санкции. И все равно «Европа сплотится», а США будут помогать отрядам неонацистов воевать против России. И все равно на Россию будут наложены полномасштабные санкции… И так далее.

Сила давления на Россию и противодействия ей будет зависеть не от того, какие поводы она даст для враждебных действий против себя, а от того, согласится она стать вассалом или будет стремиться к самостоятельной роли в мире.

Причем если согласится, она признáет право других наносить по ней показательные удары при каждом удобном поводе – просто для профилактики. А если не согласится и продемонстрирует жесткость и готовность наносить ущерб интересам конкурента – попытки нанести удары по ней будут сокращаться.

Еще раз: нужно или не нужно вводить войска – сложный вопрос, напоминающий о перипетиях и 1914 года, и Брестского мира, и 1939, и 1941 годов. Но все это, конечно, сложно и заслуживает отдельного анализа.

Может быть, действительно есть основания не вводить сегодня войска на Украину. И даже, может быть, они таковы, что о них сегодня нельзя говорить. Но даже если и так, не нужно мотивировать это решение лицемерной ложью о том, что «мы их не вводим потому, что американцы хотят, чтобы мы их ввели, и нас провоцируют».

И неприятно видеть, как «патриотические» публицисты, сделавшие карьеру на проклятиях Западу и призывах к «священной войне» против него, одномоментно стали умеренными и осторожными.

Кстати, аргументация «Нас провоцируют англосаксы, а мы не поддадимся» – это как раз из 1941 года. И закончилась она трагедией 22 июня.