Интервью с заместителем командира части по работе с личным составом.
*****
- Первый вопрос будет терминологический. Специалистов вашего профиля в армии так повсеместно «замполитами» и называют?
- Да. Это уже настолько прижившееся понятие, что… Ну сами посудите, как звучит «заместитель командира по работе с личным составом»?! Длинно. «Зам по личному составу»?! Не очень. А «замполит» звучит четко и емко. Это даже имя нарицательное: человек, который много и грамотно говорит.
- Какие учебные заведения готовят будущих заместителей командиров по работе с личным составом?
- Традиционно их готовит Военный университет. Не могу точно сказать готовит ли сейчас, но до недавнего времени обучение велось и в Новосибирском военном институте. До реформы армии подготовку специалистов по морально-психологическому обеспечению вели в 7 высших военных учебных заведениях.
- Должность «замполита» может занять офицер, не имеющий профильной специальности?
- По моему опыту: большинство офицеров, занимающих должности заместителей командиров по работе с личным составом, не имеют подготовки по данному профилю в учебных заведениях. Либо это инженеры, танкисты и т.п., которые волею судеб попали на эту должность, либо это офицеры, получившие гражданское образование в вузе с военной кафедрой. Последние могут иметь какие-либо культурологические, психологические, юридические специальности.
- То есть можно сказать, что пришел офицер после военной кафедры служить, а его специально ставят на должность «замполита», где качество подготовки вроде и не так важно и ответственности поменьше?
- По большей части так дела и обстоят, так как уровень подготовки в военном вузе и на военной кафедре несопоставим. Вот и ставят человека туда, где он, образно говоря, меньше всего навредит. Или же есть и такой вариант: «Давай пока сюда, а там, если проявишь себя, то посмотрим».
- На уровне батальонов, бригад «замполиты» есть, а в ротах их вернули? Были ведь такие планы.
- В тех подразделениях, где мне доводилось бывать, я их не видел. Но насколько я знаю, подготовка таких специалистов ведется. Просто их должности не вводят повсеместно и сразу, чтобы их место не заняли непрофильные специалисты. То есть должности вводят только под конкретных выпускников. Это очень грамотный подход, который исключает ошибки молодой российской армии начала 90-х.
- На ротном уровне специалисты реально нужны?
- Да. Но их вводят не везде. Общевойсковые подразделения, где численность личного состава превышает 100 человек, должны быть укомплектованы заместителями командиров рот по работе с личным составом.
- Что входит в обязанности нынешнего «замполита»?
- Давайте обратимся к уставу. «Замполит» - а в уставе еще написано, что заместитель командира по воспитательной работе, а не заместитель командира по работе с личным составом – отвечает за воспитание, воинскую дисциплину, морально-психологическое состояние, общественно-государственную подготовку личного состава и действенность работы по обеспечению безопасности военной службы.
В войсках бытует расхожее мнение, что «замполит» - это специалист по неясным вопросам. Если, положим, вопрос не входит в компетенцию ни одного из замов, то им должен заняться «замполит». Хотя «замполит» сам не понимает, почему именно он всем этим занимается [смеется].
- В работе «замполита» в современной российской армии сохраняются элементы работы «замполитов» советского времени?
- Например, в то время была общественно-политическая подготовка, а сейчас – общественно-государственная. Зачитаю темы занятий из плана по ОГП на текущий год. Первая тема для всех категорий военнослужащих «Россия в современном мире и основные приоритеты ее военной политики». И тут же «Задачи солдата и матроса воинской части/корабля на текущий учебный год». Потом изучаются важнейшие военные сражения, имевшие место быть в разные периоды, Дни воинской славы, примеры героизма, города-герои. Изучается система государственного устройства, государственной власти. Вопросы традиционных религий, традиций, присущих народам России. Эти вопросы очень важны, так как только в моем подразделении на данный момент проходят службу военнослужащие более чем десяти национальностей. Далее изучается российское законодательство, ответственность военнослужащего. Что такое воинский коллектив. Кроме того, мы изучаем основы международного гуманитарного права. По поводу него хочу сказать отдельно.
Я начинал свою службу в части, которая находится далеко от всех горячих точек, и в тот момент каких-либо активных действий наша армия вообще не вела. Аспекты международного гуманитарного права нас как бы вообще не касались. Я был убежден, что эта дисциплина не нужна. И вот первая же командировка дала осознание того, что это надо было изучить еще вчера. Сейчас, уже будучи руководителем занятий, я объясняю, что это актуально как никогда, что это должен знать каждый солдат. Что при получении приказа на выполнение боевой задачи уже не будет времени на обучение солдата этому. Поэтому надо сегодня знать, что – вот мой собственный пример – когда военнослужащий берет [в качестве трофея] и носит форму армии иностранного государства, потому что она лучше, то он нарушает нормы этого гуманитарного права.
Вот это основные темы занятий. Кроме того, у нас всегда есть резерв тем: одну тему в месяц мы можем самостоятельно предложить к изучению, исходя из текущей обстановки.
Есть еще система информирования – это 30 минут времени между завтраком и подъемом флага. Это какое-либо сообщение о событиях в стране или за рубежом. Кроме того, отдельно по распорядку дня есть просмотр информационных программ: либо «Вести» в 20 часов, либо «Время» в 21 час. Но неправильно просто смотреть, военнослужащим необходимо разъяснять, что значит то или иное событие, какие последствия они вызовут.
Обычно на информировании затрагиваются 3 темы максимум, одна из которых главная. В поиске профильных тем очень помогает сайт Министерства обороны, так как любые заявления первых лиц, руководства Вооруженных сил там выкладываются. Я читаю темы по 2 раза, запоминаю ключевые тезисы и говорю без бумажки. Потому что, если я читаю с нее, то мне веры нет. Если я говорю, то значит знаю, о чем говорю, и слушатель мне верит в таком случае.
Есть еще такое понятие как оперативное информирование, когда происходит какое-либо важное событие. Например, когда турки сбили наш самолет, я на ближайшем построении, которое было через полчаса после появления данной информации в новостных лентах, довел эту информацию личному составу. Чем кое-кого даже напугал. После подошел ко мне один из военнослужащих и спросил: «Теперь мы в Сирию поедем?!» Пояснил ему, что прямо сейчас не поедем, но знать информацию о таком событии должны.
- Как Вы подаете такую информацию?
- Любая информация, любые слова, которые доводит офицер личному составу, должны быть объективны. Никакого искажения не допускается. Все по факту: сегодня в такое-то время был сбит наш самолет. Есть предположения экспертов, что самолет был сбит ракетой «земля-воздух». Это нарушение таких-то и таких-то норм международного права, так как самолет, по заявлению Министерства обороны, находился там-то и его сбивать было нельзя. Одного летчика ищут, другой, скорее всего, погиб. Все это говоришь не от своего лица, а сообщаешь источник информации. Потом, когда появилось больше информации о том, как был сбит самолет, на плановом информировании сообщаешь новые факты.
Вообще же информирование военнослужащих возложено на их непосредственных командиров. Но в данном случае, зная, что уровень подачи информации будет ниже по качеству, взял их функции на себя.
- Такую оперативную информацию из каких источников берете?
- Про тот же самолет я услышал по радио в машине. Всегда, когда еду в машине, включаю «Business FM», «Вести FM», «Маяк» и еще одну местную региональную радиостанцию. Там каждые 15 минут есть новости. Если есть актуальная информация, которая касается военнослужащих, то я ее сообщаю. Как раз, когда приезжаю в часть, то подразделение уже построено на утренний развод. Либо, если что-то очень важное, то даю команду на срочное построение.
- Как часто проводится информирование?
- Обычное информирование проводится два раза в неделю. Военно-техническое информирование и правовое информирование проводятся раз в неделю через неделю, чередуясь. Кроме этого, если уж касаться всех моих занятий, то два раза в неделю проводится общественно-государственная подготовка. Кроме того, есть общие собрания, воспитательная работа и досуговые мероприятия на воскресенье, например, просмотр фильмов. Если вот у нас была Пасха, то тема беседы с личным составом «Светлое Христово Воскресение». Так как у нас нет штатного помощника командира по работе с верующими военнослужащими, мы приглашаем представителей Русской православной церкви, с которыми поддерживаем отношения в нашем районе. Приезжают члены православной общины, проводят небольшой концерт в клубе. На мероприятие приглашаются военнослужащие, исповедующие православие, причем исключительно по желанию.
- Сверху какие-либо идеологические установки спускаются?
- Все темы, по которым мы проводим занятия по общественно-государственной подготовке, приходят из Главного управления по воспитательной работе. Сами конспекты публикуются в журнале «Ориентир». Тут есть проблема, потому что данный журнал не всегда вовремя приходит в войска, а на сайте электронная версия выкладывается именно что без тем по общественно-государственной подготовке. Вопрос: зачем так делать, если это издание Министерства обороны, ориентированное на военнослужащих Министерства обороны? В журнале поясняют, что, мол, жизнеспособность издания зависит от напечатанных экземпляров. В интернете, конечно, есть ресурсы, которые публикуют эти темы из «Ориентира», но сложность возникает именно с актуальными темами, которых нет, скажем, в прошлом или позапрошлом выпуске.
- То есть время от времени просто приходится искать в интернете отсканированные доброхотами выпуски этого журнала?
- Не время от времени, а постоянно приходится. Еще приходится следить за командирами подразделений, чтобы они использовали актуальные темы на информировании. А то ведь могут взять какую-нибудь старую тему, где еще тот же Сердюков упоминается…
- Кстати, о бывшем министре. Разборы его деятельности проводятся? Результаты дела «Оборонсервиса» рассматриваются?
- Редко его вспоминают. Касаемо оценки деятельности. Я сам ее никогда не озвучиваю, потому что это вызывает бурю эмоций у личного состава. Большинство военнослужащих по контракту, офицеры крайне негативно к нему относятся. Если все же речь об этом заходит, то стараюсь сказать, что кроме негативных вещей были и позитивные. Например, при нем началось создание новой формы. Прекрасно помню, как он говорил, что у нас должна быть современная семислойная форма. Я тогда в своем воображении не мог представить, что форма может состоять из каких-то семи слоев. Вот я провожу такие параллели и говорю, что деятельность Сердюкова была достаточно многогранна.
- Вы уже упомянули журнал «Ориентир», в котором публикуются нужные по работе темы. Что еще читаете из учебных пособий что вообще читаете не по работе и есть ли на это время?
- Это проблема, читать просто некогда. Мне помогают в работе некоторые телевизионные программы, например, «Служу России» или «Военная тайна» с Виктором Прокопенко. Оттуда очень удобно брать клишированные фразы, слоганы, которые потом можно использовать в воспитательной работе для формирования общественного сознания. Которыми можно «мочить». Мы не должны бояться слова «пропаганда», потому что по руководящим документам моя работа значится «пропагандистской».
Что читаю не по работе. В основном, слушаю аудиокниги по пути домой, когда в командировку еду и т.п. Таким образом я перечитал всю классическую литературу и произведения, связанные с армией: Толстой, Бунин, Куприн, Пушкин, Достоевский. Сейчас есть много блогеров, которые пишут про военную тематику на форумах, в соцсетях.
Вообще все, что я читаю во внеслужебное время так или иначе связано с психологией, мировоззрением, с изучением оружия, опытом иностранных армий. Например, если ты «замполит» зенитного дивизиона, то ты не можешь не знать особенности техники, стоящей на вооружении в твоем подразделении. Это обязательно понадобится по службе. Хотя бы для того, чтобы иметь авторитет в глазах военнослужащих. Не надо бояться просить подчиненных показать тебе как делается то, в чем ты не разбираешься. Это добавит откровенности в ваши отношения.
- Вы сказали, что смотрите «Военную тайну». Не секрет, что в данной передаче немало ляпов и ошибок…
- Там нередко обсуждаются темы, по которым информацию в иных местах трудно найти. Например, что в западном обществе о нас распространяются шаблоны, что русские – пьяницы, а в передаче приводятся примеры, что там пьют не меньше. И это подается не обрывочно, а такими комплексными сюжетами по 20 минут об одном. Позволяют посмотреть на тему под таким углом, который в других СМИ не встретишь. Да, я вижу, что там есть ошибки, что их информация не неопровержима, но из этих передач можно почерпнуть полезный материал.
- Если посмотреть различные аналитические программы на государственных каналах, почитать и послушать провластных общественных деятелей, публицистов, то нетрудно заметить продвижение некоего общего тренда: Россия в кольце внешних врагов, а изнутри пытается поднять голову «пятая колонна». Поэтому, мол, надо сплотиться вокруг действующей власти, чтобы противостоять нападкам враждебных сил. Вы личному составу тнформацию подаете в том же ключе?
- Начнем с того, что среди военнослужащих по контракту и офицеров есть люди, которые зачастую мыслят клише типа «все власть придержащие воруют», «у нас опасно публично выражать свое мнение», «кровавый режим всех посадит». При этом глубоко в тему они не вникают. Я стараюсь реагировать так:
- Все воруют!
- Кто «все»?
- Да все об этом знают!
- Кто эти «все знают»? Приведите хоть один пример.
- Да вот тот же Путин!
- А что у него?
- Ну вот панамские оффшоры!
- Приведите пример, чтобы лично на него было хоть что-то там зарегистрировано.
- Да все знают, что он ворует!
Я пытаюсь на своих занятиях вести конструктивный разговор, а не довольствоваться слухами про «все знают». Разъясняю, что есть оппозиционные силы, которые стремятся склонить общественное мнение на свою сторону, но мы – военнослужащие и не можем рассуждать о том, будем ли мы выполнять приказ или не будем. То есть я отделяю мух от котлет.
Что же касается неких установок о проведении официального курса в жизнь. Такого нет. Сверху ничего не спускается. Есть понимание того, что мы [«замполиты» - прим.] не можем давать оценки деятельности вышестоящего командования. Я довожу офицерам, что этого делать нельзя. Политическим темам мы оценки не даем, потому что это общественно-государственная подготовка, а не политическая.
В армии запрещена какая-либо предвыборная агитация. Даже если командир части попытается сказать, что есть вот такая ведущая партия, которая повышает нам денежное довольствие, то я буду первый, кто скажет ему, что так делать нельзя. Что у нас кроме этой партии есть еще и другие партии, которые принимают эти же законы.
Я, как «замполит», могу подсказать как участвовать в политической жизни, но во внеслужебное время. Как бороться с коррупцией, например, посредством обращений в органы исполнительной власти. То есть я должен дать военнослужащему понимание того, как он может защитить свои права, в том числе, участвуя в политической жизни. Но не подталкиваю его к определенному выбору. Тем самым я закрываю вопрос с обсуждением конкретных политических персон, их деятельности на территории части.
- Занятия с контрактниками и с военнослужащими по призыву совместные?
- Нет. У занятий с этими категориями военнослужащих разная тематика. Уточню, что занятия со всем своим подразделением проводит командир, а вот отдельно с контрактниками занимаюсь я. При этом обеспечение всех занятий – планы, конспекты – это все «замполит».
Кроме занятий существует и индивидуальная воспитательная работа. Каждый офицер должен иметь план проведения воспитательной работы с личным составом. За день офицер обязан побеседовать в рамках этого плана хотя бы с одним военнослужащим. На практике же, зачастую, больше. Не все они фиксируются и оформляются, как положено. Например, на днях выходил с КПП и увидел, что дежурный выкинул окурок на проезжую часть. Наряд же до проезжей части убирает, а саму дорогу нет. Военнослужащий же «культурный», поэтому чтобы не сорить у себя он пошел и выкинул окурок на проезжую часть. Я не смог пройти мимо этого прапорщика. Три-пять минут спокойно и без раздражения проводил с ним беседу, что так делать нельзя. Объяснил почему нельзя, почему после этого он сам себя уважать не должен. Привел различные примеры, в том числе, из законодательства, из соображений морали. Поговорил о том, как сделать так, чтобы так больше не делать. И он это понял.
- А с самими «замполитами» вышестоящее командование какие-либо занятия проводит?
- Такие занятия должны проводиться раз в полгода перед началом очередного учебного периода на уровне гарнизона, армии, округа.
- Военные психологи в работе помогают?
- На уровне соединения – той же бригады – есть группы психологического обеспечения. Руководит ею офицер – это капитанская должность, у которого в подчинении находятся гражданские специалисты. Система эта очень действенная. Когда ранее в каждом батальоне была должность психолога, то этот офицер зачастую выполнял лишь общие обязанности. То есть перекрывал вопросы, на решение которых не хватало общевойсковых офицеров: заступал в наряд, привлекался к проведению каких-либо занятий. Когда должность психолога убрали, то его задачи попытались переложить на «замполита». Но специалист по работе с личным составом – не психолог, там ведь более тонкие материи, решаются иные задачи. И эти задачи могут оказаться «замполиту» и не по плечу.
Сейчас, когда есть группа психологического обеспечения, то трудно представить работу «замполита» без взаимодействия с ней. Психологи работают на уровне подразделения и полностью выдают рекомендации по каждому военнослужащему: что нельзя с ним делать, как организовать взаимодействие с ним. Если командир прислушивается к их рекомендациям, то он во многом может избежать каких-либо нештатных ситуаций.
- Есть отдельные подразделения, отдельные батальоны, где по штату не полагается группа психологического обеспечения. Как там организована психологическая работа?
- Есть периодичность психологического тестирования военнослужащих: минимум раз в полгода его проходят абсолютно все – и солдаты, и офицеры. Его проводит либо выездная группа психологов, либо непосредственно сам «замполит». В последнем случае необходимо работать очень четко. Бывает так, что офицер садит какого-нибудь смышленого солдата за себя, чтобы он тест заполнил. Не потому что он что-то там скрывает, а потому что у него времени нет. А потом выясняется, что по результатам тестирования этому офицеру нельзя доверять командование. Тогда такого офицера уже вызывают непосредственно к психологам, и он у них проходит тестирование. Такие случаи были.
Тестирование офицеров – очень важный момент. Они ведь не только сами за себя отвечают, а еще и за личный состав. Бывало же, что офицеры срывались, вели себя неадекватно. Почему так? Потому что контроль был упущен, с ним не проводилась работа. Внешне такой офицер вроде как негодяй, а начинаешь разбираться и видно, что он просто погряз в своих проблемах, внутриличностных противоречиях.
- Бывало ли так, что офицера отстраняли от службы после изучения результатов его тестов?
- Мне известны случаи, когда психолог приходил к командиру и, не вдаваясь в детали, говорил: «Данного человека необходимо немедленно выключить из той или иной ситуации, освободить от исполнения служебных обязанностей». Командир предоставляет ему отпуск, перед убытием в который с проблемным офицером работает психолог.
- Уточню: командир в таком случае обязан отпустить в отпуск или может отпустить?
- Может. Но опытный командир не откажется от тех рекомендаций, что дает психолог.
- Нынешнего штата психологов достаточно для охвата всех военнослужащих? Помню, что на моей базе 2 штатных психолога успевали только тестировать вновь прибывшее пополнение да каждодневно работать с личным составом, заступающим в караул.
- Сейчас в штате общевойсковой бригады 5-6 специалистов. Кроме того, главное в психологической работе – это выделить группу риска, то есть людей, которых необходимо поставить на динамическое наблюдение. А это далеко не весь состав бригады. Эти люди постоянно посещают психологов, выписываются рекомендации по работе с ними. Также в задачу психологов входит отбор людей на сержантские должности и работа с заступающими в караул.
- Как выглядит такой отбор на сержантские должности?
- Командир, если желает поставить какого-либо военнослужащего на должность сержанта, собирает ведомости проверки по всем предметам обучения – там, естественно, должны быть оценки «хорошо» и «отлично», – и рекомендации психолога на предмет наличия у кандидата способностей к командованию, работе с личным составом. Например, в них может быть написано о повышенной агрессии, возможности применения физической силы в случае неповиновения или неспособности делать выводы из сложившейся ситуации. То есть кандидат может быть семи пядей во лбу, с отличной подготовкой, но в тоже время иметь асоциальное поведение. Такой человек не подходит для занятия командной должности.
- Вы рассказали, как должно быть, а на практике…?
- Нет-нет-нет, в моем подразделении сержанта не назначат… Я даже больше скажу, контрактника у меня на службу не возьмут без рекомендации психолога. Есть, конечно, случаи, когда рекомендации психолога не берутся во внимание вообще. Это все от командира зависит.
- В караул могут поставить военнослужащего, если есть рекомендация психолога этого не делать?
- Конечно командир может пренебречь рекомендацией психолога, но в этом случае он берет всю полноту ответственности на себя. Вряд ли офицер так сделает, потому что сам своими руками прикрепляет заключение психолога к караульной ведомости и подтверждает, что ознакомился с ним.
- Вам вменена обязанность агитировать военнослужащих по призыву подписать контракт?
- Есть определенный перечень должностей, которые должны замещаться военнослужащими по контракту. Исходя из этого перечня перед каждым командиром ставится задача о проведении отбора военнослужащих на службу по контракту. Практика показывает, что свой контрактник из твоего батальона гораздо лучше, чем человек пришедший с гражданки. Приходящего ты не знаешь, а своего – знаешь, как облупленного, так как он себя уже проявил на службе так или иначе. Ты понимаешь, что ждать от него в той или иной ситуации.
Задачи по отбору ставятся количественные, то есть каждый месяц ты должен сагитировать на контракт примерно столько-то человек. Не может быть так, чтобы за месяц никого не предоставили.
- План отбора реалистичный? Его можно выполнить?
- В целом, да.
- Сколько человек в месяц Вы должны привлечь на службу по контракту за месяц?
- Грубо говоря, по одному человеку в месяц с роты. Один-два кандидата из 20 человек.
- А если не получается? Ну вот не идут люди, не хотят?
- Можно перенести на следующий месяц, но тогда потребуется в два раза больше человек. Можно, как я уже говорил, с гражданки привлечь. Как уже говорил, вариант с привлечением не очень хороший, так как такой человек неизвестен. Практика показывает, что потом он в любой момент может захотеть уволиться. Мол, нашел более высокооплачиваемую работу, жена на развод подает, зарабатываю мало, увольте меня. При этом по негативной статье он не хочет увольняться просто никак. Начинается формальный подход к службе, не желает выполнять свои обязанности. И получается то, о чем предупреждали: не надо брать контрактника со стороны.
- Я правильно понимаю, что и сейчас командиры всячески стараются затягивать увольнение контрактников, чтобы не получать нагоняй свыше из-за снижения уровня укомплектованности подразделения военнослужащими по контракту? Мол, чего ж ты, товарищ офицер, не удержал человека, не думаешь о показателях?!
- Да. «Вы слабо работаете [с личным составом]! Вы их не воспитываете!» Но когда человек изначально на службу идет, чтобы просто пережить тяжелые времена, а срок службы-то три года, то сложно изменить подход к делу такого контрактника.
Если у контрактника через некоторое время после прохождения трехмесячного испытательного срока появляется цель уволиться, то я им предлагаю три варианта.
Первый. Все-таки продолжить службу до окончания срока контракта. Но тогда цель контрактника не выполняется.
Второй. Служить плохо и уволиться сразу. То есть мы собираем весь негатив и увольняем его по «плохой» статье с соответствующими последствиями: восстановиться на службе нельзя, попасть в какие-либо силовые структуры и госорганы проблематично.
Третий. Пытаемся уволиться по «положительной» статье: заболели родственники – нужен уход, нашел более высокооплачиваемую работу.
Некоторые пытаются уволиться по третьему варианту, но я еще ни разу не видел успешных попыток.
- «Замполит» проводит какие-либо занятия с офицерами своего подразделения?
- Есть система работы с командным составом подразделений. На занятиях разъясняется как работать с разными категориями военнослужащих. На конкретных примерах разъясняем как, например, вести личные дела, применять дисциплинарную практику, взаимодействовать с контрактниками и призывниками, представителями различных национальностей, как организовать и о чем говорить на общегосударственной подготовке.
Для качественного проведения таких занятий необходимо, кстати, и присутствовать в конкретных подразделениях, чтобы посмотреть, как командир взаимодействует со своими подчиненными. Если он ничего, кроме как кричать и матом ругаться в духе сержанта из «Цельнометаллической оболочки» или персонажа Нагиева с пародией «10-я рота», не может… Я всегда привожу эти примеры, показываю этих персонажей, человек смотрит, смеется и не всегда понимает, что поступает точно также. Надо дать понять, что вот так делать нельзя и объяснить почему нельзя. При этом следует понимать, что точно также не следует говорить, что нужно работать только вот так, как вот этот человек, который все делает правильно. Все люди разные и у каждого свой стиль работы. Просто каждый должен понимать, что должен находиться в определенных рамках, за пределы которых не надо выходить.
Аксиома – бить нельзя. Почему нельзя – это офицеру надо объяснить. Потому что как только ты человека ударил, то тем самым показал ему экстремум своей негативной реакции. Значит человек будет думать, что все что до удара – все можно. Не бьет – и нормально, потому что крайняя реакция у него – это удар. Также и с криком: чем громче офицер будет орать, исходя на сопли и слюни, тем меньше его будут слушать, когда он говорит нормально. При этом офицер может искренне не понимать, в чем дело: «Я же ору на них, потому что они не понимают! Ору, а они не слушают! Они все тупые уроды!» А какого можно ожидать отношения от солдата, если ему говорят, что они все заведомо уроды?! Поэтому я офицерам всегда объясняю, что бить нельзя, орать не надо. При этом надо разделять два понятия: крик и командный голос. Одно дело, когда ты говоришь, чтобы все слышали, другое - когда багровеешь, таращишь глаза и переходишь на визг.
И еще о педагогике. Никогда не говори того, что не сможешь сделать, а если сказал, то ты должен это сделать. Педагогику проходят во всех военных учебных заведениях. Любой офицер ее изучает, но это не означает, что он овладел ее методами и принципами. К сожалению. Поэтому я всегда говорю: «Не обещайте того, чего вы потом не сделаете. Вы можете сколько угодно орать потом, не поможет. Надо объяснять правила «игры». Сказал, что накажешь за то и это? Накажи. Тогда тебя будут уважать хотя бы просто за то, что ты держишь слово».
- Офицеры на занятиях действительно слушают или же «раз надо, значит присутствуем»? Нетрудно себе представить возможную логику того же ротного: «Я каждый день с солдатами уже несколько лет общаюсь, знаю какой к кому подход нужен. А тут мне человек со стороны, у которого и личного-то состава в подчинении нет, что-то там рассказывает про работу с военнослужащими».
- Отношение к твоим занятиям проистекает от степени ответственности, с которой ты подходишь к выполнению своих обязанностей. Я в эту профессию пошел сознательно и мне нравится та работа, которой я занимаюсь. В любой деятельности есть негативные стороны, которые мне не очень нравятся, включая какое-либо негативное отношение, с которым относятся ко мне. Но это до тех пор, пока люди не сталкиваются с результатами моей работы. Это не говорю о том, что вот я какой классный «замполит». Нет. Просто если ты сам относишься к своим мероприятиям и предметам как к наиважнейшим, когда сам всем этим живешь, заставляешь офицеров этим заниматься и спрашиваешь с них за это, то и отношение будет соответствующее. «Посмотри, да он бьется до конца!» То есть мне уже не скажут, что ОГП не нужно, что информирование можно пропустить.
- К «замполитам» предъявляются требования по владению иностранными языками?
- Никаких требований по знанию иностранных языков к офицерскому составу не предъявляется, за исключением некоторых разведподразделений. Зачастую это является проблемой, особенно в мероприятиях за пределами Российской Федерации. Мне известен случай, когда наши военнослужащие в качестве миротворцев ООН участвовали в совместном патрулировании в зоне одного вооруженного конфликта. Переводчик, офицер одной из стран бывшего СССР, достаточно вольно переводил то, что говорили наши офицеры. Совсем вольно. Было понятно, что что-то не то, но никто из наших миротворцев не владел в должной мере английским языком.
*****
- Как сейчас выглядит использование мобильных телефонов военнослужащими?
- У военнослужащего есть личное время, когда ему выдают телефон. После телефоны сдаются. Но большинство военнослужащих сейчас себя без соцсетей представить не может, поэтому старается ими пользоваться тайком. Бороться с этой проблемой возможно будет только после того, как будут введены реальные наказания. Вплоть до ареста за нарушение режима секретности.
Обычно используют два вида телефонов, не дороже 3-4 тысяч рублей. Один с мало-мальски хорошей камерой, смартфон, позволяющий выходит в интернет и делать селфи. Это его главные функции. Зачастую он с разбитым экраном, переживший 3-4 владельца: солдаты активно друг у друга перекупают аппараты. Другой – это самый дешевый кнопочный телефон, чтобы наклеить на него бирку и сдавать ротному. С камерой-то телефоны запрещены.
- Каким приказом они запрещены?
- Есть директива из округа за 2014 год, которая основывается на директиве НГШ. Звонки по «носимым терминалам мобильной связи» разрешены с 20.30 до 21 часа. В директиве на командиров возложена ответственность за мониторинг страниц в социальных сетях своих подчиненных. Механизм, как это делать, не прописан, но ответственность возложена. На директиве округа основываются приказы по части. Там уже прописывается точное время, когда можно звонить, что телефоны выдают только командиры и ответственные, т.е. офицеры либо прапорщики, что звонки совершаются только в присутствии этих лиц, после чего телефоны сдаются. Выдаются они на постоянное ношение только военнослужащим, убывающим в госпиталь, в увольнение за пределы части и в отпуска. Оборудуются специальные места для хранения телефонов, ключи от которых находятся у командиров. На телефоны крепятся бирки, на которых, в частности, указан IMEI аппарата, номер, ФИО владельца. Все эти сведения также внесены в журнал учета средств мобильной связи личного состава. Все телефоны с фото-, видеокамерами и доступом в интернет изымаются до увольнения военнослужащего из рядов ВС РФ.
Сейчас уже «зэгэтэшники» отслеживают интернет, приносят бумаги командиру соединения, в которых указано, что рядовой такой-то имеет страницу в социальной сети такой-то, первая фотография со службы выложена тогда-то, всего фотографий столько-то, последняя фотография тогда-то, на фотографиях изображено следующее.
- Контрактникам запрещено пользоваться телефонами наравне с военнослужащими по призыву?
- Нет. Им пользоваться можно, но опять же без фотографирования, съемки видео на службе.
- В полевых условиях как быть с выдачей, хранением?
- Ящик специальный возили.
- В условиях боевых действий пользование телефоном как-то регламентировано?
- Не видел таких приказов.
- Содержится ли в директиве прямой запрет для военнослужащих иметь страницы в социальных сетях?
- Нет. Но раз информацию со службы нельзя выкладывать, то лучше не заводить.
- Какая-либо ответственность за нарушения положений приказа предусмотрена?
- Я полагаю, что будет в характеристике указываться что-то типа несоблюдение правил обращения с мобильной связью, что человек склонен к разглашению государственной тайны.
- То есть даже содержание на гауптвахте за это не предусмотрено?
- Нет.
- Расскажите какой-нибудь случай, связанный с несанкционированным использованием телефонов.
- Недавно ко мне один из командиров обратился, мол, не могли бы зайти. Прихожу: «Что случилось?!» Рассказывает о ситуации. Военнослужащий стоял в наряде, пошел отдыхать. Во время отдыха заходит командир роты и видит, что у него на кровати лежит телефон. Ротный говорит: «Сдавай его». В это время на этаж заходит старший по званию офицер, командир роты выходит его встречать и не успевает забрать телефон. Потом, когда вновь требует принести телефон, солдат приносит ему уже другой аппарат. Простенький, без возможности выхода в интернет. Мол, именно этот вы и видели, ни про какой другой знать не знаю.
Командир роты в затруднении, не знает, что с ним делать, как выйти из ситуации, зовет меня. Что мы делаем? Спрашиваем у солдата:
- Зачем ты врешь?!
- Я не вру!
- Точно не врешь?!
- Точно не вру!
- Предупреждаю тебя об ответственности за обман командира, за введение в его в заблуждение…
- Да я не вру!
- Садись, пиши объяснение как все было.
Он пишет объяснение. Как писать не знает, не умеет, подсказываем ему правильные формулировки. Так, мол, было? Согласен, нет? Если согласен, пишет. То есть, не давим на него, а просто помогаем грамотно написать. Потом даем ему еще одну бумажку и говорим: «Пиши рапорт, что у тебя нет еще одного телефона, кроме как того, который ты нам только что сдал. Что ты за время прохождения службы не выходил глобальную информационную сеть Интернет. Что не имеешь аккаунтов в социальных сетях. Что не выкладывал в интернет фото- и видеоматериалы, связанные с прохождением службы». Он утверждает, что ничего такого он не делал, пишет рапорт, ставит число и подпись.
Берем у него все эти бумаги, после чего демонстрируем на смартфоне его страницу во ВКонтакте. Солдаты у нас не все глупые, иногда маскируются, заводят аккаунты под чужим именем. Но очень хотят общаться, поэтому добавляют в друзья сослуживцев. Поэтому хотя бы за одного можно зацепиться, чтобы выйти на остальных. Так что страничка его с помощью нехитрых манипуляций находится. Там есть его фотографии со службы, прежде всего с оружием. По-моему, нельзя найти такого солдата, который в «оружейке» или на полигоне с оружием не фотографировался. Так вот, находим его фотографии, видим дату и время последнего входа. Делаем скриншот с этим данными, распечатываем.
Все равно не хочет телефон отдавать? Объясняем, что будет проведено административное расследование, так как есть приказы различного уровня, запрещающие использование мобильных телефонов военнослужащими. Если, мол, вы, товарищ солдат, так уверены, что вам за это ничего не будет, то можем это проверить.
Тогда солдат сказал, что просто хотел купить телефон у военнослужащего из другого подразделения. Я звоню в другой батальон, вызываю этого человека. Пока он идет, наш герой уже меняет показания, говорит, что ничего не покупал. Тем не менее, приходит указанный военнослужащий и спрашиваем у него:
- Знаешь этого солдата?
- Знаю. Но мы не друзья. Просто знакомы.
- Он говорит, что ты ему телефон продавал.
- Я ему не продавал. Это не мой телефон.
Что ж, говорю, хорошо. Рапорт написан, сейчас будем проводить административное расследование. Солдат говорит:
- А если я сейчас сдам телефон, то характеристику мне не станете портить?
- Если сдашь, то это уже будет другой вопрос. Подумаю.
Ушел, приносит телефон и объясняет, что ему нужна хорошая характеристика. Потому что после увольнения он хочет пойти служить в органы внутренних дел. Спрашиваем:
- Чего ж тогда врал нам все это время? Тебя что, командиры подводят, обижают, что ты им врешь?
- Я боялся, что вы этот телефон разобьете…
Еще один более ранний схожий случай разрешился так. Был у военнослужащего незарегистрированный «Айфон». Я на тот момент не знал еще, что можно сделать в таком случае. Зол был. Обязал его несколько часов ходить за мной (чтобы он телефон не спрятал), сам в это время занимался служебными делами и попутно объяснял, что он себя неправильно ведет. В конце концов, это мне надоело, и я ему сказал, что либо он в течение 15 минут сдает телефон, либо вызываю сотрудника контрразведки. Солдат не сдал свой телефон. Крепкий орешек был, морально-устойчивый. Через 15 минут вызвал контрразведчика. Тот с ним поговорил и еще через 15 минут телефон был у меня в руках.
Я, кстати, для воздействия на личный состав иногда показываю фотографию записи в военном билете. Которая, ну, помните, про «склонность к предательству»? Помогает.
- Ту самую, что я когда-то публиковал?
- Да. «Замполит» должен использовать различные источники получения информации и воздействовать оной на личный состав. Объясняешь солдатам, что можно ведь и вот так сделать.
- Как же все-таки убедить солдата, чтобы он не постил фотографии со службы в своем любимом ВКонтакте?
- Никак не убедить. Я на данной стадии не знаю, как это сделать с помощью слов. Только если это будет какое-то определенное наказание, утвержденное официально. Хотя бы содержание на гауптвахте.
- У Вас у самого есть странички в социальных сетях?
- Меня нет в соцсетях. Я когда-то там пытался завести страницы, но потом послал все в баню, потому что это слишком много времени занимает и никакой пользы не приносит.
- Судимых сейчас призывают?
- Со снятыми судимостями. Но у меня таких нет.
- Вероятно, с такими военнослужащими следует работать как-то по-особенному?
- Шаблонов по работе с ними нет, но они относятся к группе риска. То есть, как мне кажется, потребуется больше общения и акцент на правовую подготовку.
