Битва при Бэннокбёрне. Пехота против рыцарской конницы

В 1976 году Джон Киган опубликовал книгу «Лик битвы» (The face of battle). Задавшись максимально простым вопросом – как выглядели битвы прошлого, автор обнаружил, что текущая историография плохо отвечает на него, предлагая некие обобщенные конструкты. Киган попытался предложить свою концепцию – описание битвы, где каждый элемент и каждый момент мог быть максимально конкретно представлен, визуализирован. Книга стала если не поворотным событием, то, по крайней мере, важной вехой в историографии. Историки отказывались от общих описаний типа «конница атаковала», «пехота отразила». Возникла потребность максимально полно постичь механизмы столкновения – что и как делали солдаты враждебных армий. Не остались в тени и другие аспекты – разведка, принятие решений, цепочка командования. Огромное внимание стало уделяться воинской психологии – как индивидуума, так и коллективов. Историки перестали гнушаться опытом реконструкторов, настала эпоха опытов и экспериментов.

Изучалось воздействие холодного и метательного оружия на реплики доспехов, экспонаты музеев вновь понесли в лаборатории на анализ. Недостаток документов эпохи Античности и Средневековья историки стали дополнять, привлекая источники Нового времени. Пышным цветом расцвел компаративизм – закономерности, выявленные для лучше освещенных эпох стали применять к скудно освещенным периодам. Неизбежно возникали крайности и перегибы, но история как наука сделала новый мощный рывок. Пересмотру подвергались концепции, казавшиеся ранее само собой разумеющимися. Среди них было противостояние сомкнутого строя пехоты и атакующей конницы. Документы Нового времени в массе свидетельствовали о чудовищном психологическом давлении, которое испытывали и атакующие всадники, и противостоящие им пехотинцы. При этом свидетельства о непосредственном «механическом» столкновении были очень скудны и во многом происходили, благодаря разного рода случайностям. Противостояние двух родов войск начало вырисовываться как в первую очередь психологическая война. Масса конницы устрашает пехоту в атаке, пехота подавляет атакующих грозным видом и рядами штыков, на которые лошади Нового времени категорически не хотели насаживаться. Поэтому либо в последний момент всадники осадят коней, либо пехота начнет приходить в расстройство еще перед ударом чисто из-за морального давления, и всадники врубятся уже в расстроенные ряды. Эта простая и логичная концепция, да еще и принимающая во внимание моральный фактор, получила признание и распространение. Однако соблазн был слишком велик и ее порой стали переносить на более ранние эпохи.Более того, кое-кто был готов провозгласить эту модель не только основной и универсальной, но и единственно верной. Концепция прямого тарана конницей ощетинившейся копьями (пиками, ружьями со штыками) пехотной массы стала казаться глупой, самоубийственной и противоречащей психологии людей и коней. Тот же Киган был весьма категоричен:

Пехота против конницы

«Лошадь не бросится на препятствие, которое она не может перепрыгнуть или сквозь которое не видит проход».

В данной работе сделана попытка прояснить механизм противостояния пехоты и конницы в период Средневековья на основе классического примера битвы при Баннокберне. Рассматриваются по возможности все моменты столкновений между двумя родами войск – обстановка, препятствия, ход боев, тактические уловки и приемы, результаты каждого столкновения. Описание самой битвы становится лишь фоном и не является целью исследования. Принципиальное значение для определения характера битвы и понимания механизма противостояния пехоты и конницы имеют средневековые источники. Очень важно отделить собственно средневековые описания от позднейших интерпретаций историков, привносящих свое видение картины. Битве при Баннокберне в этом отношении повезло, и таких источников немало. Джон Барбор, живший в ХIV веке, оставил потомкам поэму «Брюс». Она занимает особое место в списке источников, поскольку дает наиболее подробное описание битвы, да еще и в поэтической форме. Барбор не был современником битвы и написал свой труд с очевидной целью прославления королей Шотландии, но его сведения достаточно хорошо выдерживают сверку с другими источниками. «Скалахроника» Томаса Грея дает версию битвы во многом со слов отца автора хроники, тоже Томаса Грея, бывшего участником битвы на стороне англичан.В хронике Ланеркоста описание битвы дается со слов ««заслуживающего доверия человека, который являлся очевидцем». К сожалению, само описание короткое и может служить лишь вспомогательным источником. Это далеко не весь список первоисточников по Баннокберну, даны лишь те, которыми пользовался автор. Ход битвы приводится по работам Армстронга, Брауна и Омана. Все три автора лично посещали место битвы.

Цели

Тактика боя пехоты. Шилтроны

Перед Баннокберном Роберт Брюс контролировал две трети Шотландии. В его армии сражались контингенты из разных частей страны. Тем не менее Армстронг пишет, что большинство пехоты составляли лоулендеры, поэтому кинематографический образ копейных колонн горцев в тартане с пиками просто дань общественному вкусу. Основная проблема в том, что сам термин «шилтрон» не имеет какого-либо конкретного содержания в средневековых источниках. При Фалкирке остатки лучников укрылись в центре шилтронов, что подразумевает круговое построение. Тем не менее для наступления типа Баннокберна и Дапплин-Мура круговое построение не годится и нужно что-то похожее на колонну. В заключительной фазе битвы при Баннокберне английская армия, по сообщениям средневекового источника, сбилась в «один шилтрон за исключением авангарда». То есть элемент строя в этом примере вообще исключается. Таким образом, шилтрон – это просто плотная масса людей, которая может быть построена различными способами или не иметь построения вообще. Основным оружием шотландской пехоты была длинная пика. Наличие щита дискуссионно. Более поздний декрет 1318 года устанавливает минимальную длину пики в 12 футов (более трех с половиной метров). Известно, что еще в 1295 году валлийцы упирали задние концы своих копий в землю, пытаясь отразить нападение конницы англичан сэра Уильяма, эрла Варвика. Этот прием естественным образом проистекает из необходимости противостоять коннице, и можно предположить, что он очень быстро стал широко распространенной практикой. Например, для битвы при Фалкирке у нас есть совершенно четкие сведения, что шотландцы не двигались с места и не предпринимали никаких попыток атаковать сами. Английские пехотинцы подходили к шилтронам настолько близко, что кидали в противника камни. Поэтому бросок шилтрона на противника даже «накоротке» исключен. Такая пассивность шотландцев становится естественной, если предположить, что они постоянно упирали задники копий в землю, опасаясь грозной кавалерии противника. Второй причиной было болото, частично прикрывавшее их фронт. При Стирлинге формация пехоты сама атаковала противника, но там англичане не успели развернуться в боевой порядок, проталкивая свою армию через мост, где лишь «двое всадников могли проехать бок о бок». Все это происходило на виду у противника на расстоянии около одной мили и не могло не привести к катастрофе.Армстронг осторожно предполагает что при Стирлинге шотландская пехота имела развернутое построение – около тысячи человек по фронту и шесть в глубину. К сожалению, он не указывает обоснование. При Фалкирке шотландцы имели четыре больших шилтрона численностью до двух тысяч человек каждый. Браун предполагает, что шотландцы на поле двигались колонной и выстраивали линию перед столкновением простым поворотом колонны в нужную сторону. Он отмечает сложность такого маневра перед лицом врага и не дает обоснований, но эта точка зрения, как будет показано ниже, имеет частичное подтверждение. Мы практически ничего не знаем о подготовке рядовых пехотинцев. Хотя какие-то базовые ее элементы были возможны. Некоторые авторы выражают недоумение, как шилтроны могли наступать в этой битве, не приходя в полное расстройство, будучи укомплектованными преимущественно людьми, никогда не сражавшимися в строю или даже никогда не сражавшимися вообще. Свою точку зрения на элемент подготовки я дам в заключении.

Тактика боя конницы

Хотя может сложиться впечатление, что рыцарская конница тех времен постоянно атаковала противника в лоб, это далеко не всегда так. При Фалкирке англичане маневрировали конницей, обошли болота, прогнали конницу шотландцев, вырезали лучников между шилтронами. Но сами шилтроны оказались для них непосильной задачей. Армстронг в своей работе Stirling Bridge and Falkirk 1297-98 указывает, что английские всадники при Фалкирке потеряли 111 лошадей (список сохранился, в отличие от потерь самих всадников). Сам Армстронг является противником возможности прямого тарана ощетинившегося копьями строя.

«Лошадь, как ее ни пришпоривай, не бросится на наконечники копий»,

– пишет он. Нет сомнений, что практически все потери лошадей были результатом атак шотландских шилтронов. Приведенная цифра потерь выглядит не слишком большой, но все-таки она подозрительно велика для версии, что все всадники благоразумно осаживали коней перед непроницаемой стеной копий, а все лошади равно благоразумно им в этом способствовали. Больше того, одной из причин гибели магистра тамплиеров при Фалкирке был назван его пыл, с каким он атаковал строй противника. Рыцари группировались в отряды – конруа (conroi) под знаменем рыцаря-баннерета. Несколько десяток и более конруа составляли баталию (battaglie, bataille, battle). Баталия могла насчитывать несколько сотен рыцарей, сквайров и профессиональных солдат (men-at-arms). Деление на баталии повышало управляемость и благоприятствовало маневрированию, при условии, что командиры авторитетны, а сами рыцари проявляют выдержку и благоразумие. А вот с последним, как и с дисциплиной, у рыцарей традиционно были проблемы. При Фалкирке баталия Энтони Бека, епископа Даремского, разумно обошла болото перед фронтом шотландцев и остановилась, поджидая центр во главе с королем Эдвардом I. Промедление привело в бешенство надменных дворян.

«Служи мессу, епископ, а не учи нас воевать»,

– крикнул Ральф Бассет и повел своих людей на крайний шилтрон шотландцев, увлекая всю баталию за собой. И это при том, что Бек считался уважаемой в целом фигурой и пользовался доверием самого короля! Увы, англичане не только безуспешно атаковали противника, но и сам сэр Бассет не совершил никаких славных дел. По крайней мере, в списке потерявших лошадей он и его люди не значатся вообще, вновь подтверждая избитую истину, что «болтать – не сражаться».К сожалению, в отношении боевых построений конницы у нас еще меньше сведений, чем для пехоты. Можно только гадать, строились ли «бригады» в одну или несколько линий. Вербрюгген в своей работе, посвященной искусству войны в Средние века, реконструирует боевой порядок конницы следующим образом: каждый отряд-конруа, по описанию Гийома Жиара, выстраивался квадратом. То есть 12–24 всадника строились в две или три шеренги, имея в первой линии 6–8 человек. Такие отряды примыкали вплотную друг к другу по фронту, формируя линию баталии. Вербрюгген убедительно показывает, что рыцари в бою обычно старались смыкать ряды как можно плотнее. До нас дошло немало фигур речи и поэтических образов, посвященных плотному, нерушимому конному строю. «Невозможно было бросить сливу, не задев воина в броне», «падающая перчатка не могла достичь земли, ибо не было промежутков (между воинами)», «ветер не мог задуть между копьями». В битве при Воррингене (1288 год), рыцари Брабанта смыкают ряды «плотнее и теснее» и побеждают противника, растянувшего линию с целью охвата. Растянутый строй их оппонентов Ян ван Хеелу, участник битвы и автор ее поэтического описания, называет ошибкой. Но нужно понимать, что такая практика была выработана для боя конницы с конницей. Можно только гадать, как повлияло на построение конницы появление плотных масс пикинеров. Возможно, кавалерия стала атаковать с меньшей скоростью или начали применяться менее плотные боевые порядки.

Поле битвы, силы сторон. Что и где копали шотландцы?

Битва произошла на участке, примыкающем к дороге на замок Стирлинг, осажденный шотландским королем. Возвышенность, ставшаяе местом битвы, располагалась к югу и востоку от часовни св. Ниниана. Судя по всему, на него можно попасть только двумя способами – по старой римской дороге и через Проход (the Entry) в Низину (the Carse, можно перевести и как «пойму»). Из источников известно, что перед битвой шотландцы вырыли сравнительно небольшие ямы «по обеим сторонам дороги» и замаскировали их дерном. Оман очень разумно замечает, что вряд ли в XIV веке существовала дорога через Низину, поэтому упоминание дороги или пути в источниках нужно соотносить, прежде всего, со старой римской дорогой. Может показаться странным, почему шотландцы не перекопали саму дорогу. Но тут нужно вспомнить, что Роберт Брюс уже использовал такой трюк при Лаудон-Хилл. Перекопав местность справа и слева от дороги, он тогда устроил искусственное дефиле, вынуждая противника атаковать в лоб. Вот и сейчас шотландский король позаботился об отражении противника с самого вероятного направления. Однако англичане, получив отпор здесь 23 июня, полезли через Низину, что, видимо, являлось неожиданностью для шотландцев. Поэтому бой 24 июня происходил уже без использования искусственных препятствий. Келли ДеВрайс рисует схему второго дня битвы с канавами перед фронтом шотландцев, но эта версия не выдерживает никакой критики. Барбор пишет, что ямы были выкопаны 21–22 июня, про земляные работы перед боем 24 июня упоминаний нет. Но самое главное – препятствия перед фронтом полностью противоречат ходу боя 24 июня, когда шотландцы обрушились на англичан, не успевших построиться перед битвой. Принять оборонительный бой под защитой искусственных препятствий означало бы для шотландцев повторить Фалкирк и упустить единственный шанс на победу. То есть препятствия могли сыграть роль только в столкновении на старой римской дороге («Эпизод 1» далее в тексте). В любом случае источники не дают оснований считать, что их вклад был сколько-нибудь значимым. Об их роли в бою не упоминает никто. Всего при Баннокберне англичане имели от двух до трех тысяч тяжеловооруженных всадников. Количество пехоты оценивается цифрой до 20 тысяч (Оман) или 14–16 тысяч (Армстронг и Браун). Шотландцы выставили против них 7–8 тысяч воинов. Из них до 1 000 рыцарей, сквайров и прочих профессиональных воинов (мен-эт-армз). Разобравшись с обстановкой, обратимся к самим боевым столкновениям.

Эпизод 1. 23 июня. Поражение авангарда англичан

Несколько сотен тяжеловооруженных всадников под командованием Жильбера де Клари и Хамфри де Боэна двигались по старой римской дороге и подошли к сравнительно узкому месту – Проходу (the Entry). С одной стороны дороги было болото, с другой – холмы местечка Баннокберн. Обе стороны поросли лесом. Здесь англичане встретили самого короля Шотландии Роберта Брюса, выстраивавшего свой пеший отряд (около 2 000 воинов) верхом на походной лошади. К сожалению, источники дают очень мало подробностей столкновения. Все внимание было приковано к единоборству Брюса и Генри де Боэна, племянника графа Хамфри, окончившегося для англичанина трагически. В результате столкновения с пехотой шотландцев конница англичан отступила, потеряв несколько человек. Шотландский король благоразумно не стал увлекаться преследованием.

Эпизод 2. 23 июня. Неудача отряда Клиффорда

300 всадников сэра Роберта Клиффорда и Генри де Бомона двигались в обход позиций шотландцев мимо Низины (the Carse), видимо, с целью разведки. Хроника Ланеркоста дает альтернативную версию – с целью помешать шотландцам отступить. Столкновение противников подробно описано Барбором и Томасом Греем и произошло недалеко от церкви Св. Ниниана практически сразу после боя авангарда. Завидев приближающихся англичан, шилтрон Томаса Рэндольфа, графа Морей, вышел из леса на равнину навстречу противнику. Барбор указывает, что с отважным сэром Рэндольфом было всего 500 пехотинцев. Такая скромная оценка выглядит скорее поэтическим приемом, призванным воспеть шотландскую доблесть. Разумнее предположить, что Рэндольф двинул весь свой шилтрон 1 500–2 000 – около трети шотландских пикинеров. Хотя, возможно, правы Армстронг и Браун, а граф Морей проглядел появление противника и, получив упрек от Брюса, согласно Барбору, поспешно выступил лишь с теми, кого смог собрать. Видя движение шотландцев, де Бомон предложил не мешать им и дать возможность выйти из леса. Сэр Томас Грей (отец автора «Скалахроники»), обеспокоенный силами противника, заметил, что уж больно резво шотландцы развертываются. «Если боишься – ступай прочь», – надменно ответил де Бомон. Оскорбленный сэр Томас пришпорил коня и бросился на противника, за ним последовал Уильям Дейнкорт, еще один рыцарь-баннерет.Перед атакой противника командир шотландцев призвал сомкнуться плотнее и выставить копья во все стороны для круговой обороны. Армстронг пишет, что две последние шеренги шилтрона повернули на 180 градусов для отражения атаки с тыла. Все это оказалось как нельзя более кстати. Отважный Дейнкорт погиб в атаке.

Мчался на них так отчаянно и был встречен (шотландцами) так твердо, что сгинул сам и лошадь сгубил, оставив (шотландцев) без выкупа.

(Джон Барбор, «Брюс», перевод автора).

Лошадь Грея была убита пиками, а сам рыцарь попал в плен. Их подчиненные действовали намного более осторожно, охватив противника со всех сторон. Тем не менее шотланцы уверенно отбивали любые наскоки. Англичане, согласно Барбору, явно опасались противника, стараясь держаться на расстоянии и кидая в него копья, ножи, булавы и даже мечи (!). Те, кто неосторожно сближался, подвергались смертельной опасности – шотландские пики работали исправно. Схватка затягивалась, ее исход не выглядел предрешенным, но в этот момент из леса появился второй отряд шотландцев. Роберт Брюс, наблюдая за схваткой, решил помочь смельчакам. Появление отряда лорда Дугласа вызвало смятение в рядах англичан, и они обратились в бегство. Данное столкновение описано наиболее подробно в имеющихся источниках, поэтому будет полезно сразу отметить его ключевые особенности. Шотландцы выдвинулись в сторону противника, но приняли удар, стоя на месте. Столкновение произошло на твердой почве, вне леса, без искусственных препятствий, а всадники имели возможность маневра. То есть у конницы англичан не было ни малейших оправданий, вроде местности «не той системы», но они не добились никаких успехов. Отдельно отмечу, что Дейнкорт и, по-видимому, Грей совершили таранную атаку строя пикинеров, то есть то, что многие считают невозможным.

Эпизод 3. 24 июня. Решающая битва

После двух столкновений перед англичанами встала проблема выбора – Проход или Низина. Позиция шотландцев у Прохода, где погиб незадачливый Боэн, выглядела сильной, но люди Клиффорда, видимо, донесли, что если пройти их путем – мимо Низины, то можно достичь сухой, твердой местности как раз там, где возвышенность у часовни Св. Ниниана имеет пологие спуски. Начался роковой марш к Низине. Остаток дня и ночь на 24 июня не дали английской армии никакой передышки. Двадцатитысячная армия вливалась в Низину через проход или проходы между лесом на возвышенности и заболоченной местностью. Авангард гатил обводненные участки. Прибывавшие подразделения располагались без всякого порядка. Арьергард вряд ли прибыл на место ранее рассвета, как считает Оман. По Армстронгу, часть пехоты могла вообще не успеть пересечь дефиле в Низину. Боевой дух, и без того подорванный двумя неудачами предыдущего дня, таял на глазах.На рассвете шотландцы вышли из леса на твердую землю у церкви Св. Ниниана. Знатнейшие люди страны, включая самого короля, спешились и встали в ряды шилтронов. Лишь несколько сотен всадников остались в качестве резерва. На виду у пребывавшей в беспорядке английской армии шотландцы во главе с королем пали на колени и стали молиться. Несмотря на кинематографичность, данный момент имел вполне практическое значение. Шотландцам предстояло пройти не менее мили и атаковать вдвое-втрое более сильного противника. Психологическая накачка и ощущение единства были исключительно важны. Относительно боевого построения шотландцев есть разные сведения. Хроника Ланеркоста говорит о двух «линиях» (duae acies в латинском оригинале) впереди и третьей позади, при этом добавляя смутное указание «ни одна линия не двигалась впереди другой». Томас Грей тоже упоминает о трех подразделениях (divisions в англоязычном переводе хроники) и ниже говорит о «линии шилтронов». Барбор пишет о четырех шилтронах, добавляя еще один под командованием Дугласа. Крис Браун придерживается версии о трех шилтронах, построенных в линию – Эдварда Брюса (графа Каррик), Рэндольфа (графа Морей) и самого короля, оценивая фронт шотландцев в 900 метров или более, и делает акцент на том, что основное столкновение произошло на твердой земле, а не среди болот. Оман буквально следует версии Барбора. Указания шотландского поэта о том, что шилтроны вступали в бой один за другим, он трактует как построение уступом влево. Это как будто не противоречит указанию Ланеркоста. Современные авторы сходятся на том, что правофланговый шилтрон Эдварда Брюса стоял ближе всех к противнику. Численность каждого шилтрона можно ценить в 1 500–2 000 человек. Кроме того, несколько сотен всадников составили резерв.Англичане имели построенный в спешке авангард графа Глостера в количестве не менее 500 всадников и успели выставить перед фронтом лучников, хотя, по-видимому, лишь меньшую их часть. Остальная армия судорожно пыталась образовать боевой порядок, большинство лучников к началу атаки лишь выдвигалось в первую линию. Девять баталий конницы располагались позади авангарда, но построиться также не успевали. Нас интересует, прежде всего, столкновение шилтрона Эдварда Брюса с баталией Глостера как противостояние развернутых и готовых подразделений. Видимо, англичане отчаянно пытались дать выиграть время для построения армии, потому что их атака была решительной. Насколько можно судить, Глостер и его люди бросились прямо на пики.

Они (англичане) пришпорили коней и поскакали решительно на шотландцев, а люди сэра Эдварда встретили их со всей отвагой и при столкновении раздался великий треск копий, слышимый издалека.

(Джон Барбор, «Брюс», перевод автора).

Оман считает, что столкновение было встречным – шотландцы тоже были в движении, но Барбор не дает оснований для такой интерпретации. Проще предположить, что шотландцы повторили прием вчерашнего дня в бою с отрядом Клиффорда. Видя атакующего врага, они останавливались и упирали древки копий в землю. Столкновение закончилось поражением англичан. Граф Глостер погиб. Он не успел надеть гербовую котту и не был опознан противником, лишив шотландцев возможного выкупа. Граф Морей тем временем сближался с девятью баталиями англичан, стоявшими несколько далее. Его бой очень походил на бой Эдварда Брюса.

«Враги атаковали без перерыва, безжалостно пришпоривая лошадей, будто желая растоптать графа и его отряд. Но шотландцы встретили их так стойко, что многих повергли наземь. Много лошадей было поражено, и много храбрых людей пали на землю, будучи не в силах подняться».

(Джон Барбор, «Брюс», перевод автора).

Автор хроники Ланеркоста подтверждает сообщения Барбора о лобовом столкновении рыцарей с шилтроном и атаке прямо на пики.

«Обе армии завязали бой, и боевые лошади англичан атаковали пики шотландцев, будто густой лес, и поднялся великий и ужасный шум от сломанных копий и ржания лошадей, смертельно раненых.

(Хроника Ланеркоста. Перевод автора с англ. перевода).

Когда в боевое соприкосновение с противником вошли отряды Дугласа и самого короля Брюса, битва все более стала напоминать резню. Девять баталий англичан так и не смогли построиться, и некоторое время держались только за счет численности. Отбив атаку, шилтроны вновь начинали движение вперед. Линия шотландцев выдавливала противника обратно в болотистую Низину. Грей пишет, что конницу англичан сдавили так, что она уже не могла атаковать повторно – слишком много лошадей было поражено копьями. Отряд английских лучников сосредоточился на фланге и начал губительный продольный обстрел боевой линии шотландцев, но был атакован конным резервом Роберта Кита и рассеян. Это увеличило панику и вызвало настоящий обвал боевой линии. Английскую армию постигла невиданная доселе катастрофа.

Выводы

Историки не могли не отметить роль личности Роберта Брюса как один из ключевых факторов победы. Действительно, распорядительность и лидерские качества короля Шотландии были в этом сражении выше всяких похвал. Взаимодействие шотландских отрядов было образцовым по средневековым меркам. Поражение авангарда англичан завершилось коротким преследованием конным отрядом шотландцев во главе с самим королем. При этом шотландцы не увлеклись преследованием. Отряд Дугласа подстраховал шилтрон Рандольфа в столкновении с конницей Клиффорда. Конница Кита рассеяла отряд английских лучников, едва те заняли удобную позицию. Наконец, три (или четыре) шилтрона буквально растерзали массу англичан согласованным движением, при этом отряд короля, если верить Барбору в интерпретации Омана, ухитрился провести атаку во фланг. Относительно противостояния конницы и пехоты можно сделать следующие выводы. Искусственные препятствия не сыграли в сражении сколько-нибудь значимой роли. Насколько можно судить, пехота встречала конницу неподвижно, чтобы упереть копья в землю и выставить их во все стороны. Даже в том случае, когда у всадников было пространство для маневра, они не могли преодолеть сопротивление шилтрона, быстро выстраивавшего круговую оборону. Вопрос о реальности тарана конницей строя пикинеров, видимо, следует решить положительно. Хотя «Эпизод 2» четко говорит, что рыцари зачастую с явной опаской воспринимали такие построения, и не торопились геройски умирать. В общем, было по-разному. Интересный момент – порывистость английских рыцарей и их броски на врага без оглядки на подчиненных, как делали Боэн, Дейнкот, Грей и граф Глостер, резко контрастирует с хладнокровием и педантичностью их брабантских коллег в битве при Воррингене, сражавшихся осмысленно, оценивавших обстановку и старавшихся управлять ходом битвы. Беспрецедентное насыщение шотландских пехотных масс дворянами, для которых война была делом всей жизни, зачастую остается без должной оценки. А ведь именно это включение в общий строй сотен рыцарей, сквайров и высшей аристократии обеспечило пехоте невиданную доселе стойкость и придало определенную управляемость. Абсолютное и относительное число рыцарей в пехотных формациях намного превысило таковое в битвах при Фалкирке и Куртрэ. Результат очевиден – пехота стала способна вести активные наступательные действия даже против более сильного врага.

Еще раз о шилтронах и тренировках

Продуктивным представляется связать протяженность фронта армии шотландцев с их построением. Итак, Браун писал о фронте в 900 или более метров. Карта Омана в целом подтверждает такую оценку. Таким образом, нужно представить, как шесть-семь тысяч пикинеров заняли пространство 900–1 000 метров. Шилтроны шотландцев имели промежутки между собой и вряд ли смыкались, но такие разрывы в боевой линии должны быть небольшими, иначе им бы не удалось стиснуть противника и выдавить его, подобно гигантскому поршню, обратно в Низину. Применяя оценку один метр на человека по фронту, получим оценку глубины построения в шесть-восемь человек. Применение более глубоких построений в 16–20 шеренг и более привело бы к созданию проходов между шилтронами, превышающими их фронт. Конница англичан практически неизбежно попыталась бы проникнуть в такие коридоры для охвата противника, как в случае с отрядом Клиффорда («Эпизод 2»). Шотландцы, в свою очередь, вынуждены бы были остановиться и принять затяжной бой в круговой обороне. Этого, как мы видим, не произошло. Значит, при Баннокберне мы имеем шилтроны, развернутые в фалангообразные боевые порядки, а не колонны. Как и предположил Крис Браун. Кому-то может показаться естественным и очевидным применение фаланги, но нужно помнить, что такой строй не характерен для Средневековья. Знаменитая «стена щитов» ушла в небытие за столетия до описываемых событий. Швейцарцы, ландскнехты и испанцы в более поздний период сражались в колоннах – глубина их порядка превышала протяженность по фронту. Следует отметить, что в атакующей колонне, в отличие от развернутой фаланги, проще сохранить боевой порядок и маневрировать. Поэтому он больше подходит для непрофессиональных воинов, коими в своей массе и являлись шотландцы при Баннокберне. Снова возвращаемся к вопросу, как шотландцы ухитрялись удерживать строй без группового обучения. Одним возможным объяснением могут быть марши. Шотландская армия собиралась со всех концов страны, и это означало десятки часов маршей к месту сбора и от точки сбора к месту битвы. Этого времени должно быть достаточно, чтобы обеспечить относительную согласованность движения коллективов людей. Против этой версии говорит шотландский указ 1318 года, требовавший от каждого ополченца наличия верхового животного. Даже беднейшие должны были прийти на место сбора хотя бы с ослом. Вполне возможно, что данный документ фиксирует более ранее положение дел. Если это так, то от предположения о тренировочной функции маршей придется отказаться.Если обратиться к историческим аналогиям, то сразу вспоминается афинская фаланга классического периода. Полисное ополчение было в состоянии сражаться в развернутых боевых порядках. При этом первое упоминание о боевой подготовке в составе подразделений датируется лишь 335 годом до н. э., то есть эпохой эллинизма (наличие эфебий). Хотя Рональд Ридли делает предположение, что эфебии или предшествующие им структуры существовали и раньше, он признает, что четкие сведения об этом отсутствуют. Особенно плохо с любыми упоминаниями тренировки действий в составе фаланги. Всячески поощряя индивидуальные упражнения, афиняне классического периода как будто полностью пренебрегали групповыми занятиями в строю. Непрофессиональный характер афинской армии был очевиден самим афинянам. Тем не менее они могли сражаться фалангой и порой добивались успехов. Опыт афинян, возможно, может свидетельствовать, что необходимость тренировок для действий в составе фаланги преувеличена, и само ведение боя фалангой не так сложно, как можно подумать.