11 февраля американское сетевое издание The Drive опубликовало статью Э. Хевич и Дж. Тревитика «Ирак хочет отказаться от российских Ми-17 для вертолетов США из-за нехватки запчастей, вызванной войной в Украине». Материал, по утверждению авторов, основан на тезисах ежеквартального доклада, публикуемого генеральными инспекторами Министерства обороны США, Государственного департамента и Агентства по международному развитию (USAID). Последующие интерпретации этого материала в российском медиасегменте начали приобретать уже алармистскую, даже угрожающую коннотацию. В частности, что Ирак начинает замену парка российской авиатехники, а сама техника уже рискует попасть на Украину, в распоряжение ВВС ВСУ. И разошлось это более чем широко. Дескать, очевидно, что и эти вертолеты рано или поздно ждет судьба афганских аппаратов, которые были перемещены в Узбекистан и Таджикистан после установления движением Талибан (запрещено в РФ) контроля над Афганистаном.
Тема вертолетов
Тема вертолетов не просто так возникла в инфопространстве, и будет небезынтересно понять, какое отношение тема с иракскими вертолетами имеет к противостоянию ряда интересантов на Ближнем Востоке и Ирана, есть ли разница между ситуацией с афганской техникой и иракской, а также поразмышлять над тем, на какой стороне и зачем кто и как деятельно участвует. Ведь, с одной стороны, в Ираке завершился один из самых напряженных электоральных циклов, перераспределились между собой западная и иранская партии, а с другой – сегодня идет интенсификация давления, вплоть до диверсий на Иран, а сам Иран намерен выйти на уровень максимального взаимодействия с Китаем. Только что закончился визит крупнейшей и самой представительной за последнее время делегации Тегерана в Пекин. В октябре – декабре в Ираке завершился процесс формирования исполнительной вертикали. На этот раз процесс растянулся почти на год. Но уже в 2023 год Ирак вошел с новым президентом, новым премьером и новым кабинетом министров. В Ираке парламентская система, где парламент консенсусом утверждает президента, тот – премьера, премьер опять-таки через процедуры гласных и не очень согласований формирует кабинет. Процесс этот довольно увлекательный, хотя и значительно запутанный, но иначе никакого согласия между племенными конфедерациями, которых насчитывается только крупных более тридцати, не достичь никак. Раздел идет не столько по конфессиональной, сколько по территориально-конфессиональной принадлежности и геополитической ориентации, которая определяется степенью лояльности или участия в политике, проводимой Ираном. При этом того, что мы могли бы назвать прямо «проамериканским» кабинетом, в Ираке уже много лет нельзя сформировать априори. Тем не менее Вашингтон самым пристальным образом следит за тем, чтобы Багдад не лег окончательно на иранский курс. Инструментов у Вашингтона тут несколько. Первый – это контроль над крупными торговыми партиями: сырье, продовольствие и техника, закупаемые по квазигосконтрактам и на долларовой базе. Дело доходит до того, что более половины суточных платежей может просто не пройти фильтр «на отмывание» и блокируется. Ирак отвечает усилением натуральной контрабанды наличного доллара. Второй инструмент – свои представители в оборонном ведомстве, в вооруженных силах в целом. Одна из главных задач американцев – не дать проиранским силам провести полноценную чистку в армейских рядах. И это тем более важно, что давних соперников, садристов, «иранская партия» потеснила, а в отсутствие М. ас-Садра проиранским силам очень сложно выставить противовесы. На словах Госдеп поздравил нового премьер-министра с говорящим именем Мухаммеда Шиа ас-Судани и заверил через посла, что США настроены на конструктивную работу. Но это было, что называется, выбором без выбора, в расчете на возможности в будущем. Кандидатура премьер-министра находится де-факто в руках т. н. Координационного совета, межфракционной согласительной группы, а протестовавший против кандидатуры М. ас-Судани Муктада ас-Садр демонстративно «ушел» из политики, но в итоге сам же ослабил позиции иракских шиитов, выступающих за самостоятельный курс: «ни США, ни Тегеран». Это тема отдельного материала – как проходил за прошлый год т. н. «избирательный процесс», но в данном случае важен факт, М. ас-Судани, хоть и не является «проиранским», но мешать влиятельной проиранской группе (Н. аль-Малики, Х. аль-Амери, К. аль-Хазали и Ф. аль-Файяд и др.) не будет. Тем не менее в целом расчет США получился оптимальным, поскольку даже проиранские силы не стремятся в нынешних условиях как-то форсировать ухудшение отношений Багдада и Вашингтона.Некий компромисс был найден в распределении министерских портфелей, например, где финансовый блок получил, если не проамериканский представитель, то известный контактами с США – Тейф Сами Мухаммед аш-Шакарджи. Это не означает, что кабинет действует по принципу «одни налево, другие направо», но надо понимать, что главная проблема современного Ирака – это не конфессиональные вопросы, даже не военные, даже не присутствие американских сил, а финансовая система. Уже на это сегодня наслаиваются и взаимодействие с Иракским Курдистаном, и базы США, и все остальное.
Долларовый хаб
Сейчас Ирак – это полноценный долларовый хаб. Не будем приводить примеры, когда иранские представители ведут обмен на доллары, просто целый спектр торговых операций завязан на циркуляцию национальной иракской валюты (динара) в Иран, из Ирана обратно с последующей покупкой доллара США. В этот процесс включены все приграничные провинции, в том числе (и особенно) курдистанская Сулеймания. Иранцы обменивают товары (в том числе российские) на динар, потом динары меняют в Ираке на доллар или через представителей покупают на аукционах и везут обратно. Масштаб операций измеряется миллиардами долларов в месяц. Американцы их оценивают в 90 млн в сутки или 2,7 млрд в месяц, и это нижняя планка.Если США завинтят финансовый вентиль, то они с учетом инфляции в Ираке просто рано или поздно взорвут население, а ничего не делать – это продолжать финансировать Тегеран, Дамаск, йеменских хуситов и, кстати, ливанскую Хизбаллу, а еще многочисленные военизированные проиранские формирования в самом Ираке. Но большая головная боль для США, это, несомненно, торговля Багдада и Пекина. Оборот по поставкам нефти достигает уже 53 млрд долларов в год и, конечно, Тегеран тянет и будет тянуть Ирак в китайскую орбиту. Координация на этом направлении позволяет персам выторговывать у Пекина наилучшие условия сотрудничества. Китайцам предоставляется контролируемый иранцами громадный рынок сбыта, а через пустыню и ливано-сирийский. Премьер Ирака в течение последних полутора месяцев сделал сразу несколько шагов. Во-первых, он объявляет о том, что намерен разобраться с непонятно куда ушедшими долларовыми резервами на 2,5 млрд (куда они ушли понятно, конечно), во-вторых, объявляет о финансовой реформе, которая должна сократить разницу между ценой официальной и черного рынка (около 350 динаров за 1 доллар или 25 %). В качестве эксперимента М. ас-Судани ограничил ежедневные продажи американской валюты, но это скорее показная временная мера, сигнал Вашингтону. Идут шаги, направленные на снижение напряженности в вопросе финансов и пограничного контроля с Иракским Курдистаном, а также иракский премьер предложил подумать над тем, что военная помощь США и военные базы – это не только экзистенциальное зло, но и, как ни странно, немного даже добро, чем смутил даже американцев. Но в начале февраля Багдад принимает делегации МИД Китая и России, где словно в противовес прошлым шагам весь диалог идет вокруг американской финансовой политики, российская делегация продвигала тему «расчетов в нацвалютах». Китай предпочитает сам не расширять зону юаня, но не мешает всем вокруг об этом говорить, здесь все было аналогично.С учетом того, что все эти встречи произошли аккурат за несколько дней до визита премьера Ирака в США, все это можно трактовать вполне рационально – это сигнал о том, что, несмотря на все иранское влияние, Ирак готов предметно договариваться по теме присутствия США в регионе и снизить давление на американскую логистику, поставить процессы долларового обмена хоть в какие-то приемлемые, контролируемые рамки, попробовать погасить перманентный конфликт с Иракским Курдистаном, который является так или иначе опорой Вашингтона, но при этом сами США должны перестать чинить препятствия для инвестиционной и регулярной торгово-закупочной деятельности в рамках долларовых контрактов. Также Багдад готов расширить закупки американских и европейских систем вооружений – в том числе тех самых вертолетов, а также увеличивать объемы платной технической поддержки. При этом все сказанное одновременно подсказывает, что за этим стоит не только Багдад, но и сам Тегеран. И не зря представитель Китая на встрече в Багдаде, а позже стороны в Пекине еще раз подтвердили важность, казалось бы, почившей в Бозе ядерной сделки – СВПД. А как мы помним, совсем недавно по «случайному совпадению» перед активизацией переговоров по СВПД произошел налет БПЛА на объекты военной инфраструктуры Ирана. Не успел глава российского МИД подняться на трап самолета – пошла волна о поставках российских вертолетов из Ирака в США, а затем на Украину, дескать, делать с ними больше нечего, поскольку у русских нет запчастей (все ушло на фронт), да и санкции технически не позволят технику в полной мере обслуживать.
Медийный рычаг
И тут вопрос в том, что является реальной проблемой, а что проблемой медийной. Любое сообщение о поставках вооружений ВСУ от стран, так или иначе сотрудничающих с Россией – это медиакампания, это точка болевого рычага. Мы это можем проследить по тематике поставок бронетехники, а еще длящиеся уже полгода заходы на будущие поставки самолетов. Но это только часть вопроса. Другая его часть заключается в том, что авиатехника российского производства довольно разнообразна – это и Ми-17, и Ми-35 и Ми-28Н, а еще куда как более актуальные штурмовики Су-25. Но речи в американских медиа об актуальных для ВСУ штурмовиках нет, речь идет о замене конкретного парка Ми-17 на технику Bell 412. О возможной передаче штурмовиков из Ирака на Украину уже додумали успешно наши медиаплощадки. Вопрос – а зачем? Зачем американцам с медиаполе стыковать тему перспективного контракта с Ираком с учетом описанных выше политических перипетий в Ираке, позиции Ирана, торга за свои базы и одновременно с учетом СВО на Украине – это понятно, а вот зачем в этом участвовать нашим информационным площадкам, да еще наперегонки, понятно не очень. И это даже если не брать саму юридическую возможность реэкспорта подобной техники как таковую. Ведь аналогичная история была с афганскими вертолетами, которые «мигрировали» от талибов в Узбекистан и Таджикистан. Наши СМИ довольно хорошо разогнали летом тему того, что вот-вот и техника окажется на Украине, поскольку для США это вопрос приоритета – оторвать Среднюю Азию и поставить вертолеты ВСУ. При этом попутно пропустили то, что до этого часть вертолетов (три ед.) из Узбекистана уже была перемещена самолетами в ОАЭ, а оттуда в США. И потом почти год решался вопрос с остальной техникой – Узбекистан ее отдал, а Таджикистан, наоборот, договорился оставить себе для обеспечения вопросов безопасности. И как-то США на это пошли. Получается, что именно вертолеты не столь уж приоритетны на практике для Вашингтона в рамках поставок на Украину, чем иные вопросы? Ведь те же Су-25 Вашингтон на самом деле собирал и собирает отовсюду. Но Ирак из этой схемы выпадает. Автор вполне допускает, что иракцы и американцы негласно могут использовать старый вертолетный парк в качестве донора запчастей, но мы видим, что в данном случае тема вертолетных контрактов, пройдя через медиафильтры, удивительным образом точно попадает в ботинки сторон, ведущих переговорные процессы. Ровно по этой схеме у нас отрабатывались темы «начала Большой войны» в Иране после налета БПЛА, иранских протестов («режим аятолл заканчивается», а он все никак не закончится), перед инвестиционным форумом в Эр-Рияде и переговорами о нормализации с иранцами – снова материал, что Иран готов ударить по нефтяной инфраструктуре, и прочее и прочее, несть этому числа. Здесь ситуация аналогична, к сожалению, хотя реальность намного более интересна, чем все эти плоские нарративы. Американцы вынуждены, огрызаясь, искать компромиссы по Ираку.В заключении хочется высказать мысль, что наш отечественный сегмент «аналитики» и «экспертизы», как-то плавно переместившийся в т. н. «политический Телеграм» и многие ресурсы, черпающие оттуда, действует весьма и весьма избирательно. Копаться в весьма сложных сплетениях, что ближневосточной, что среднеазиатской политики многие авторы явно не собираются, но в результате мы имеем по шестьдесят и более копий в строго определенном ключе. Только почему при этом в исходники берутся американские источники, да еще и на выходе материал делается еще более проамериканским – вот это поистине загадка.
0
