Глава третья. Прапорщик Хайретдинов.
Рассказывает прапорщик Хайретдинов Г.И.:
В ноябре 1983-гоя я попал в Кабульский ЗРП (зенитно-ракетный полк). По замене. В этом ЗРП два года отслужил прапорщик, его из Афгана вывели, а меня вместо него ввели. Я попал на его место и стал командиром хоз. взвода полка. Место хорошее. Оплата высокая. Я уже подумал, что жизнь, это сплошная малина. И тут один солдат накурился чарза и ударил офицера. Да так сильно ударил!
Те, кто видел эту ситуацию, подняли крик: - Лови его! Лови!
Солдат не стал дожидаться, пока его поймают, и побежал за баню, чтобы спрятаться. А за этой баней мы сидели: два прапора и капитан. И тут кричат нам же: - «Ловите, ловите его!». А это - мой солдат. Ну, мой солдат, я и ловлю. И, не знаю, как … удачно, или не удачно, но я солдата ударил.
А там, в ЗРП, два месяца прапор сидел, и ему не могли найти место. А я самый молодой из всех прапоров. И у меня – Девятый разряд. Я получаю больше всех. У всех Пятый разряд. А у меня – девятый. Я, молодой, получаю больше, чем старик.
А Командир Полка был татарин, Тагиров Рашид. Я его помню ещё с Союза. Он приходил ко мне - «Земляк, земляк»! Он тогда ещё капитаном был. Когда он был капитаном, то я для него был земляк. А когда он стал Командиром полка, то я стал – червяк.
И вот в Кабульском ЗРП сидит прапор, места для него два месяца не могут найти. В Кундуз-шмундуз собираются его отправить. А этот прапор – родной братишка библиотекарши. А библиотекарша – любовница Тагирова Рашида. Смекаешь, что к чему? Я молодой, я больше всех получаю, место у меня козырное, а у любовницы Командира полка не могут пристроить родного брата…
И тут я ударил солдата. Меня сразу – за шманты, устроили суд чести, хренести… Сделали преступником. И вот – меня увольняют! А на моё место ставят брата библиотекарши. Место для него надо было освободить. Короче, очень удачно я врезал тому солдату.
А в этот момент в Баграме танковый полк сокращают. Выводят его, и вводят на его место пехотный полк. Ваш, 682-ой! Этот пехотный полк, он же потом всю жизнь со знаменем танкового полка ходил.
И тут меня вызывают в Штаб Армии, в «кадры», в отдел по прапорам. К полковнику! Я прихожу:
- «Ме-ме-ме…» – Трясусь! Меня ж из армии увольняют. Я остаюсь без квартиры, вот в чём вопрос. И вот, я прихожу, а там – шум-гам! Прапора в кабинет залетают, из кабинета вылетают. Он там орёт на них, гоняет всех. И тут я к нему в кабинет захожу с трясущимися руками:
- Товарищ полковник, прапорщик Хайретдинов прибыл!
- Та-а-ак! – Это, вот, он грозный такой. – Как фамилия? А зачем ты сюда пришёл?
- Сказали, вызвали Вы.
- А откуда ты?
- С ЗРП.
- А! Ну да! А ты за что солдата ударил?
Ну, я объяснил ему.
- А служить хочешь, прапор?
- Желательно бы, товарищ полковник. – Я ему.
- Ну, служи. Можешь не переживать.
Ну, я и улыбнулся. А он:
- Сынок, если ты до отпуска доживёшь, я тебе пузырь поставлю!
Это полковник мне говорит! Он там орал на своего клерка. И тут я захожу, дурачок. С трясущимися руками. И улыбнулся, когда он мне сказал - «служи». Ты, грит, если оттуда живой вернёшься, если до отпуска доживёшь, я, грит, тебе пузырь поставлю.
А я сказал: - Есть, - повернулся и ушёл.
Меня в течение суток рассчитали. Беру я свой чемодан, и приезжаю я в этот полк. А полк тогда готовился на операцию в Панджшер. Ну, я беру в дукане литр водки. Приезжаю, а там - капитан Сакаев. Ну чё, грит, прапор, давай, вливайся в коллектив. Ну я и вынул литр водки. И начал вливаться…
А там тогда, в этом полку, там командиров пулемётно-гранатомётных взводов комплектовали прапорщиками. И вот дали мне взвод в роте Сакаева. А в Девятой роте такой же взвод дали прапору с Бандеровщины. Он гуцул был. Мы с ним одну учебку заканчивали, скорешились. Он не женатый был. Саня, такой. И вот он говорит мне: - «Поедем в отпуск. Приглашаю тебя на мою свадьбу. Я буду жениться в отпуске. Поэтому приезжай. Со всей роднёй приезжай!»
И вот, на той стороне Панджшера, где Чимальварда, убили этого Саню. Не дожил он до отпуска. И весь взвод его там убили. Так что, полковник в Штабе Армии не шутил!
Тут Тыр-р-р-р! Тыр-р-р-р! Очередяки по расположению 108-йдивизии. Кто херачит, зачем херачит, в кого херачит – мне до сиреневой звезды. Я же тупо спать хочу. Я помираю, как ХОЧУ СПАТЬ!
Тут хераксь, команда – «Караул, б*я вружьё!»
Не спроста были эти «Тыр-р-р-р! Тыр-р-р-р!»
Мы подхватились, ружбайки из пирамиды разобрали и побежали куда-то в сторону выстрелов.
Бегу. Спросонья по темноте – кто пробовал когда-нибудь так побегать? Пьяная корова по льду элегантней бегает, чем ты с недосыпа по афганской ночи среди палаток стовосьмой дивизии.
Куда бегу? А х@й его знает, тарищМаёр – одним словом.
Блин, бегал-бегал по темноте и по полной дурке. Хотел кого-нибудь одолеть. Никого не одолел, но, очень устал.
Дальше откуда-то поступила команда «отбой». То есть все из режима подавления вражеского автоматчика вернулись в режим грусти и тоски. Закинули оружие за спину. И поплелись в караульное помещение.
В караулке начинаются разборки.
Начкар задаёт вопросы. Рузи Байназаров отвечает на них.
Оказалось, что какой-то молодой лейтенант принял сосудорасшряющего. Почувствовал молодецкую удаль и принял решение, что Родина зовёт его на подвиги. Взял тогда удалой молодец автомат и побежал сотворять эти самые подвиги.
Вот тут и прозвучала команда «караул, б*я в ружьё». А команда эта нехорошая. Потому что, когда она звучит, то запросто кому-нибудь могут выпустить кишки. Будут стрелять на поражение. В каком психологическом состоянии находятся люди с автоматами и какими они обладают морально-волевыми качествами, я только что рассказал. Лично я вооружен ручным пулемётом и от недосыпа я невменяем. А ещё вся это суетня-беготня. Мы невыспанные, злющие, толком ничего не соображаем.
И вот в этой ситуёвине Рузи Байназаров добежал до пьяного лейтенанта. И ударил его по хлебальнику кулаком.
Негоже, ежели рядовой бьёт кулаком лейтенанта. Но, в данной ситуации лейтенант был очень накачан сосудорасширяющим и очень невменяем, а Рузи был накачан штангой и гантелями. И был решителен и трезв. Лейтенанту пришлось упасть.
Автомат отлетел в одну сторону. Лейтенант в другую.
Рузи подобрал автомат, отсоединил магазин, передёрнул затвор, и сделал контрольный спуск в сторону жирных Афганских звёзд.
- Лэтэнант! На*уя так нажраль? – Рузи стоял в темноте ночи над икающим силуэтом, сидящем на жопе. - Пасани, катори атжималься, турнык качаль – уважаю. Катори курыль, нажраль пьяни – нэнавижю.– Рузи наклонился над сидящим на земле человеком. - НЭ-НА-ВИ-ЖЮ!!!
- Афтамат аружэлька здаваишь. Иды спат, дурак. Магазын х@й атдам, пака трэзвыль нэ будэшь. – Сказал Рузи и попёрся в сторону караулки.
А я тихо дурел от услышанного.
Во-первых, не очкануть дёрнуться на вооруженного автоматом человека.
Во-вторых, не сосцать врезать по пятаку старшему по званию.
В-третьих, отправить его спать, а не конвоировать в караулку.
Это всё вкупе и под дембель.
Мог медальку схлопотать.
А мог и пулю в живот.
А я, интересно? Я б так смог?..
- Хуля ты пи@дишь, Байназаров? – Недоверчево спросил Начкар.
- Кто пы@дишь? Я пы@дишь? – Рузи оглянулся на нас, стоящих с тупыми солдатскими рожами.
- Х@й с ним. Я ошибалься тэмната. – Рузи бросил на стол караулки автоматный магазин. И пошел в комнату отдыхающей смены.
Что он имел ввиду под словом «ошибалься»? Что он совершил ошибку, отпустив нарушителя? Или он имел ввиду, что ошибся в темноте и не нашёл автоматчика? Или, чтобы нам удобней было так думать?..
Как бы то ни было, Начкар перестал приставать к Рузи с вопросами и отпустил его спать. Наверное, за то, что Рузи молодец. А может, ещё и за то, что он пополнил словарный запас нашей роты прекрасным словом НЭ-НА-ВИ-ЖЮ!!!
Начиная с этой ночи каждый из нас будет произносить это слово каждой консервной банке, которая не хочет открываться. Портянке, которая не хочет ровно наматываться. Детали, которая, не устанавливается на положенное место. На любое происшествие, на любую неприятность у бойцов нашей роты есть теперь отличная реакция - НЭ-НА-ВИ-ЖЮ!!!
Нам её Рузи Байназаров подарил.
Пришли в Руху. Потом это у нас будет называться словом – «Внизу».
Ослятник – это не ругательство. Ослятник, это – констатация факта. Во всех помещениях первых этажей у душманов проживали животные скотины. Либо ослы, либо бараны. Скажем, в расположении моего второго гвардейского горно-стрелкового взвода на стенке висела коровья лепёшка. Заметили её не сразу. Через несколько дней разглядели этот натюрморт на стенке. А по центру этого лепохана отпечатана человеческая ладошка. То есть, кто-то из душков подсунул под свежевысранный коровяк ладошку, приподнял и с размаху припечатал к стенке. Чтобы потом наделать кизяка. А мы-то ходим и думаем – чем же это так у нас в расположении воняет?! Да, и, скажу сразу, клопы, клещи и прочая кровососущая гадость, рассчитанная прокусывать коровью кожу, так раскачала на коровах свои хлебальники, что мы аж подпрыгивали, когда эта зараза принималась за нас. Из-за них, даже, какой-то чин в майорских погонах прилетал. Вот об этом дословный рассказ Андрея Завьялова. Привожу с выражением автора:
- А у меня, парни, была такая тема в Рухе. Где-то летом прилетел в полк из Союза один майор в недельную командировку. Ну и прикомандировали его к нам в сапёрную роту. Ротный меня к нему приставил. Оказался этот дядька военным медиком. Мужик был он немногословный. Моя задача была помогать ему. Ну, и ходили мы с ним в пустующие дувалы, там, где мостик через Пандшер был. Значит, заходим в любую тёмную комнату, стелим простынь. Выходим, курим полчаса. Затем, выносим простынь на свет и начинаем собирать каких-то маленьких жучков, типа клещей, и так далее. И так 4 дня он их собирал в спичечные коробки и складывал в контейнер. Насобирали мы коробков 5 этих клещей. Всё, что я у него выудил, так это то, что он их везёт в какой-то военный институт. Изучать, что ли… Ну, а смысл я понял один, что заразы всякой в Афгане – дохрена и сверху!
А потом мы пользовались мешком дуста. На тот случай, если майор переловил не всех. И вот с дустом же тоже история получилась! Тоже дословно пересказываю:
Зампотех 6-ой роты Саня Ложкин вместе с бойцом взялся подправить печку в своей каморке. Попросил командира 3-го взвода Витю Новикова помочь – принести цемент. Витя принёс. Когда печку сделали, затопили, то вонь стояла страшная. Оказалось, что Витя вместе с цементом принёс дуст, которым травили насекомых, и его намешали в раствор. После этого Витю стали звать – Витя-Цемент.
Ну, и ещё крысы! Привыкли жрать из одного корыта с коровами и баранами. Разожрались! ...
Но про крыс – потом. И про мышей потом… А что же получается на сейчас? Если на стене прилеплена ладошкой коровья лепёшка, то мне следует называть наше расположение словом «коровник»? Я думаю, что не следует. Коровники много кто из нас видел. И поэтому от такого слова сделает себе неверное предположение. О том в каких условиях Рота жила, отдыхала, набиралась сил и готовилась к выполнению следующей Боевой Задачи. Поэтому я говорю слово «ослятник». И все мы так говорили. Подразумевая в тишине собственной души, что это речь – не о нём самом. А об его однокашниках. То есть, о боевых товарищах.
А вот же и фотка этого ослятника. На фотке виден внутренний дворик, заваленный стройматериалами, видны культурные растения, оставленные душманами. И видны культурные люди. Особенно, я.
1.Огонёк. Рядовой Огнев. 2.Техник роты прапорщик Седых. 3.Яша Нейфельдт. 4.Рязанов И.Г., командир роты. 5.Баканов, старший водитель БТР. 6.Федя Полищук, водитель БТР. 7.Бабаев, водитель БТР. 8.Гурбан Рахмонов, водитель БТР.
А за стенами нашего ослятника в результате проведённой армейской операции духи так сильно драпанули из Панджшера в разные стороны, что не только по Рухе, но и, вообще, по всем окрестностям можно было ходить без автомата. Духов наша Армия с таким треском выломила из Панджшера, что Ахмад Шах драпал до самого Пакистана. Абдул Вадех, его соратничек, удрать не успел и теперь в дружеской беседе бакланил всякие неточности афганскому дознавательному комитету…
Да-а-а!.. Я, после всех этих историй, ржу над термином «советско-афганская война». Какая, нафиг, советско-афганская, если Масуд прячется в Пакистане. Это кто должен был пакистанским пацанам позвонить и попросить за Ахмадку? Сам Рональд Рейган?! Чтобы сперва на территорию к себе пустили, потом дали патронов, дали пополнение. И через пару недель отправили обратно на территорию ДРА? Нормально так, да? Через границу суверенного государства шляются туда-сюда пяток тысяч вооружённых автоматами пацанов. И какая же, после этого, война советско-афганская? И какое же, после этого, государство суверенное?..
Но, сейчас, пару спокойных неделек у нас в запасе есть. Пока Армия ходит по горам и обратно не выдвинулась, мы можем настолько сильно ходить без автоматов, что в Рухе даже проведено… ПОСТРОЕНИЕ ПОЛКА!!! Стоял на том построении и я. С автоматом, конечно же. Вернее, со своим ручным пулемётом. Так-то, по жизни, я в приметы не верю. Но это хорошая примета, если в Афгане у тебя на плече болтается заряженный ручной пулемёт.
И вот, значит, стою я на том построении. И лично КЭП (кэп – это КэПэ, аббревиатура от Командир Полка), лично подполковник Чикал ставит разным подразделениям разные боевые задачи. Что касается Седьмой Роты, то ей он ставит Боевую Задачу - занять посты Боевого Охранения. Чтобы не было, как у спецназовцев – либо бегом, либо ползком. Поэтому, Седьмая Рота пойдёт в горы, займёт стратегически важные высоты, вот, например, Зуб Дракона. И Чикал махнул рукой на нависающую над нами жуткую фиолетовую гору.
И вот, после полкового развода, Рязанов проводит развод ротный. Завёл нас к нашему ослятнику, застроил и зачитывает список бойцов по постам. Ии-и-и - на тебе! Получай, фашист, гранату! Моя фамилия числится в составе лиц, отряжённых для покорения Зуба Дракона! Й-й-й-йо-Май-й-йо!!!...
Я же знал, что заряженный пулемёт на плече, это - к добру! Это - хорошая примета!
