Даже самый простой человек понимает смысл выражения «личное подсобное хозяйство». Если есть «подсобное», вспомогательное – то должно быть, согласитесь, и личное основное хозяйство. Более того, в мире экономики оно человеку и ближе, и важнее всего.
Семейный бюджет – это альфа и омега участия человека в экономике. Гигантские электростанции выступают средством, а лампочка на кухне – целью работы. Производство танков – лишь средство защитить свой огород от чужих танков. Составы с мазутом – средство, а конечная цель – тепло батарей вашей спальни…
Ошибка традиционной микроэкономики в том, что домохозяйство она оценивает по-бухгалтерски: есть мол основные фонды, и есть оборотные. Основные фонды семьи – дом, квартира, земельный участок и т.п. Оборотные фонды – зарплата и иные доходы.
Но все это ничего не объясняет. Например человек имеет дом и заработок. Это факт – или ничто?
Как все основные фонды домохозяйства (или иного предприятия), так и все оборотные фонды не значат ничего. Человек может иметь и дом, и заработок – но умереть от голода и холода прямо у себя дома или на рабочем месте.
Ничто не имеет смысла без ресурсного наполнения. Зарплата (нам ли этого не знать?) может номинально оставаться неизменной, но терять покупательную способность до полного нуля. Формально она у вас есть, а фактически – её нет. Дом превратится в ледяную ловушку, если в него не поступают тепло, электричество, газ и т.п. То есть ни обладание рабочим местом, ни регулярные выплаты зарплаты, ни документы на недвижимость сами по себе ничего не значат.
Во многих углах необъятной нашей страны стоят одноэтажные и многоэтажные руины: то тут, то там мелькнёт разрушенная ферма, элеватор, сторожка, а то и целый посёлок! Эта недвижимость является брошенной, через неё прорастают деревья, и она не имеет никакой цены.
В чём же дело? Может быть, там другой кирпич, другой цемент, другая арматура? Нет. Все дело в неудобном месте. Если бы точно такие же постройки стояли посреди мегаполиса, они бы стоили миллиарды и желающих освоить их выстраивались бы очереди.
Отсюда вывод: стоимость дома не в кирпиче, не в стёклах и не в трубах, а в местоположении. Инфраструктурная включённость тоже является формой ресурсного наполнения собственности.
Без ресурсного наполнения частная, кооперативная, государственная собственность – ничто. И потому человек цепляется не за саму собственность, а за связанную с ней возможность ресурсоизвлечения.
Если частный собственник имеет швейный цех или автомастерскую, но они убыточны – он никто. Убыточная собственность ничего не даёт человеку, и он старается от нее избавиться.
Поэтому мы снова и снова говорим о таком понятии как «оклад-надел», то есть долевое участие человека в потреблении ресурсов. Речь идёт о выделении и закреплении ресурсного пая – то есть лично вами потребляемой доли ресурсов. Это ответ на вопрос – «сколько земли задействовано для выращивания съеденных вами помидор?», «сколько лично на ваш бензобак работает нефтекачалок в Сибири?» и т.п.
Только этот выделенный и закреплённый ресурсный пай и определяет по-настоящему положение человека в обществе. Остальное – обман. Иногда обман со стороны мошенников, иногда – то, что называют «оптический обман зрения».
Почему человек, получавший 150 советских рублей, имел в реальном пользовании благ значительно больше, чем человек, получающий сегодня 20-30 тысяч рублей? Не только потому что стоимость рубля изменилась, но и потому что получательский баланс у советского человека был совсем другой. Огромное количество ресурсов выделялось ему вне механизма платежа.
И потому когда наша власть ставит цели увеличить доходы населения в рублях – это разговор ни о чём!
Можно хоть завтра сделать всем зарплату по 100, 150 тыс. рублей – но цены вырастут, и ресурсный пай окажется у человека прежним.
А можно сохранить его и не вздувая цены: добавляем людям к зарплате – и на эту же сумму увеличиваем квартплату, навязываем страхование жилья и т.п. Человек больше получает на руки – но и отдаёт больше…
То же касается и натуральной формы собственности, которая, казалось бы, не может съедаться инфляцией. Но это только кажется! Собственность коварна. Две абсолютно одинаковые квартиры в Москве и Чернобыле, будут абсолютно несовместимы по стоимости.
Оборудование для производства видеокассет для кассетных видеомагнитофонов вчера могло стоить миллиарды. Но с появлением новых носителей для видео целые заводы превратились в груду металлолома…
Ремесленные мастерские сапожников много веков обували всё население Ирана – но со строительством трёх обувных фабрик все сапожники-ремесленники пополнили ряды голодающих. Что у них отняли? Мастерские? Инструменты? Нет, у них отняли ресурсный пай участия в потреблении благ. Без такого пая собственность – лишь обуза и жернов на шее, тянущий ко дну быстрее и вернее…
Если мы вообразим ситуацию, в которой есть и 100 человек и 50 пирогов, то сразу же увидим в ней два измерения.
Первое измерение – элито-эгалитарное.
Каким образом можно распределить эти пироги? Эгалитарное распределение – это когда каждый получает по полпирога. Немного, но зато никто не обделён.
Элитарное потребление – когда 50 человек получают по пирогу, или 25 самых важных по 2 пирога. Соответственно 50 или 75 остальных людей остаются совсем без ничего.
Вокруг модели распределения пирогов всегда шла и будет идти жёсткая борьба. Эгалитарные силы будут требовать повышения равенства, элитарные – настаивать на повышении личного пая доминантов. По формуле: «Половина пирога всех оставит впроголодь, всем будет плохо, пусть лучше лишние сдохнут, зато нужным и уважаемым в этом обществе будет нормальное потребление».
Но кроме первого измерения, элито-эгалитарного, есть и второе, технософское.
Суть его вот в чём: а почему пирогов именно 50? Это что, рок – или это можно одолеть? Если у нас 100 едоков – почему нельзя сделать 100 пирогов? Да, чёрт возьми, даже 150 – пусть лучше лишние черствеют, чем кто-то останется голодным!
Если проблема распределения находится в «плоском времени», то есть в миг настоящего, то технософия находится в трёхмерном времени, она учитывает опыт прошлого, возможности настоящего и потребности будущего.
И вот тут, внимание, вопрос для умных: а почему бы, собственно, правителю не приказать сделать благ как можно больше?
Ему же не самому придётся возиться, у него исполнители есть. Ему только приказать! Мол велю всех благ сделать с запасом – и точка…
Кое в чем так и есть. Например бланки паспортов: сколько нужно, столько и напечатают. Рекламные буклеты и газеты – их дают каждому, хоть бомжу. Хочешь – несколько штук, не жалко!
Или вот мобильные телефоны: уж какая была редкость! Только у мафии были – а сегодня у любой пенсионерки… А видеомагнитофоны на которые когда-то квартиры меняли?
Никакой загадки или тайны тут нет: предметов с низким содержанием ресурсов (даров природы) можно нашлёпать любое количество. Чаще всего так и делают: если ресурсное содержание товара стремится к нолю, то уровень его производства и доступности стремиться к бесконечности.
Если бы не ресурсная компонента, завязанная на дарах природы – автоматизированные линии наштамповали бы запредельное количество автомобилей, домов, обустроенных земельных участков и т.п.
Ведь автомобиль дороже мобильного телефона не потому, что он сложнее. Технически-то он не сложнее устроен, даже наоборот! Просто автомобиль требует больше вещества, а вещество, в отличие от технологических операций, не может возрастать до бесконечности.
Возвращаясь к нашему вопросу о пирогах: почему их 50, а не 100, и не 150? Выпечь-то их можно любое количество! Но пирог содержит в себе ресурсную компоненту: муку, яйца, начинку и т.п.
А она берётся, в конечном счёте, из земли. Печь можно сделать многоэтажной, чтобы выпекать побольше. Но нигде ещё не встречал я многоэтажных пшеничных полей – а их ограниченность ограничивает и количество муки.
Можно ускорить штамповку стальной шайбы – в 10, 100, 1000 раз. А можно ли в 1000 раз ускорить вызревание зерна в колосе?
Если бы не ресурсное ограничение, то тогда квартир, домов, дач, яхт и самолётов у нас было бы у каждого столько же, сколько аккаунтов в соцсетях. Это связано с тем, что ресурсная составляющая в виртуальном мире минимальна (она есть, конечно, но она мала).
Квартира же – не только огромное количество затраченного на неё вещества, но и место в престижном районе. И нельзя расширить физическое пространство, как мы расширяем количество номеров в памяти телефона или количество файлов в одном компе.
А потому 50 пирогов на 100 человек в нашем примере, возможно, не просто халатность власти. Просто нет ресурсов для выпечки большего количества пирогов. И люди обречены делить то, что есть – выбирая между равенством в ограничениях или изобилием избранных, совмещённом с геноцидом изгоев.
Поэтому для человека, понимающего экономику, важны не номиналы на купюрах, и не собственность на руках. Ему важен «оклад-надел», совокупность реальных потребительских благ – а не условные значки в кошельке и не обладание никчёмными руинами.
Жить без «оклада-надела» человек не может. Не может и всё. Есть критическая величина сокращения выделяемых на него благ, после которой начинается умирание, погибель…
Ужас рыночной модели экономики в том и заключается, что она представляет из себя непредсказуемую зыбь, старательно обходящую вопрос «оклада-надела».
Рыночная «законность», выдуманная аферистами, гарантирует либо сохранность денежного номинала, либо формального владения собственностью. Но и то, и другое – фикция. Ведь 100 рублей из 1982 года – в корне отличаются и от 100 рублей 1992, и от 100 рублей 2017 годов. Формальное владение собственностью (если она перестала приносить прибыль) – не даёт ничего, кроме налоговой и амортизационной нагрузки на собственника…
А единственного реального понятия экономики домохозяйства – «ресурсный пай», «оклад-надел» – в рыночной теории вообще не существует.
Здесь никто не хочет исходить из потребностей человека, а исходят только из его возможностей. Может ли он раскидать всех в битве за выживание – или слабоват для такого?
В любом случае что он выгрызет у общества, с тем и останется. Потребности человека здесь вообще не рассматриваются.
Это делает жизнь «хождением по минному полю» – жестокой, очень рискованной и непредсказуемой. «Оклад-надел» могут отобрать в любой момент (он вообще никак не закрепляется за человеком, поскольку ни денежный номинал, ни формальное собственничество зафиксировать нельзя).
Отбирают ресурсный пай по-разному:
- Прямой отбор – когда согнали с участка, выгнали с работы, лишили должности, зарплаты, отняли урожай и т.п.
- Косвенный отбор – когда зарплату сгрызла инфляция, собственность перестала приносить прибыль, формально сохраняемые источники существования перестали давать средства к существованию.
Отнятый ресурсный пай может быть и использован по разному:
- Его могут передать другому человеку – чтобы он богател за твой счёт
- Его могут просто потерять «в никуда» – в связи с бесхозяйственностью. То есть тебя лишили всех благ – и никому от этого стало не лучше, разве что администрации хлопот поменьше…
Возникает классическая ситуация рыночных реформ в РФ:
- Вначале было два человека, и оба жили в достатке.
- Затем один обогатился, а другой обнищал, то есть один разбогател чужим достатком.
Материальные блага бывают двух видов.
1. Электоральные блага – то есть возникающие или исчезающие по выбору людей, в силу их доброй или злой воли.
2. Императивные блага – которые либо есть, либо нет, и люди никак на это повлиять не могут.
То есть, например, сарай на моём участке построил я сам, я решил – быть ему или не быть. Но нефть на моём участке от моей воли не зависит. Я не могу её обрести или потерять по собственному желанию.
Если имеется водный поток, то натаскать воды в баню или не натаскать – моё дело. А вот само по себе существование воды – уже не моё. Я не могу натаскать воды – если её нет.
Таким образом, главная задача выживания – добиться выделения и закрепления за собой ресурсного пая, «оклада-надела» в рамках прав человека и гражданина.
Ведь если человек имеет право на ресурсный пай – то всякая новая техника ему помогает. А если не имеет – тогда новая техника его убивает.
Например советский дворник, изобретя робота-дворника, стал бы начальником (оклад идёт, а работать не надо – только за роботом присматривай). А дворника в рыночной экономике такое изобретение сделает безработным, лишив средств к существованию.
Если человек – совладелец национального хозяйства и национального дохода, то техническое перевооружение обогащает его, как новая техника хозяев фабрики. А если человек – наёмный персонал, не цель, а средство производства – тогда техническое перевооружение убивает его.
Это было понятно уже во времена луддитов и индийских ручных ткачей.
Ещё короче говоря: советские принципы социализма делают прогресс слугой человека, обеспечивающим человеку удобства и облегчение.
А десоветизация делает прогресс убийцей. Она позволяет лишать людей их доли в потреблении, ссылаясь на то, что люди больше не нужны на производстве.
У советской линии развития есть светлое будущее.
У антисоветской, современной – такого будущего нет. В ней машина из помощника человека превращается в его убийцу.
И спорить с этим – всё равно что спорить с примером 2х2 =4…
Источник: https://publizist.ru
