Брошенный дом посреди войны. Хозяин сбежал от наступающей русской армии, что-то значит было нечисто. Сколько я видел таких брошенных домов? В скольких жил. Сколько потом до конца убили нацистские снаряды, превратив в горы битого кирпича и обгорелых бревен. Дом не виноват, что его хозяин сволочь. Дом создан хранить человеческое тепло, хранить людей, своих хозяев. И этот брошенный, местами побитый дом, принял новых хозяев.
Во дворе мрак наступающей ночи. "Передвигаться только по тропинкам" - предупреждает встретивший крепкий парень - "вокруг мины и наши, и ещё фашистские". Видимых источников света нет, светомаскировка, так положено. Не включая фонарики, можно сказать наощупь, проходим в дом.
Составленный из подручных средств стол. Лампа на самодельной переноске над столом. Пятно света от лампы освещает только стол, в углах прячется темнота.
Стол по военному времени барский, даже звезда нового года оливье на месте.
Сегодня день рождения нашего товарища офицера. Но сейчас здесь нет деления по классам и кастам, здесь за столом сидят боевые товарищи, друзья.
Тосты за здравие именинника, здоровья семье, родителям, конечно, третий за тех, кого уже с нами нет.
Сколько раз я замечал, что этот третий тост в мирное время звучит совсем по-другому. Сколько я чувствовал фальшь в третьем тосте среди тех, кто никогда не терял товарищей в бою.
Здесь на войне, третий - настоящий, полный не наигранной боли, скорби и ненависти.
Мы долго сидели и говорили. Говорили о доме, о войне, о любимых, об ушедших товарищах. Водка, стоявшая в небольших количествах на столе, так и осталась стоять почти нетронутой, а мы говорили и говорили.
Знаете, этот небольшой коллектив - это реально семья, где у каждого свое достойное и уважаемое место. Даже за столом каждый сказал свое слово. Знаете, о чем мечтали эти люди? О том, что скоро закончится передислокация, и они займутся работой! Своей непростой армейской работой.
Эти люди те, кого наши враги привыкли клеймить "кровавыми палачами", показывать в кинолентах придурковатыми пьяницами с садистскими наклонностями. Этот воинский коллектив - особый отдел.
Знаете, кто приволок, взял со стрельбой и потерями большинство затихарившихся Азовцев и Айдаровцев? Кто каждый день, рискуя жизнью, задерживает торговцев оружием, диверсантов вооруженных и не очень? Кто не спит неделями на передовой, ошкуривая перебежчиков и своих предателей. Кто делает ещё тысячи незаметных дел, без которых армия и страна исчезли бы? Это делает военная контрразведка. Здесь за этим столом сидят обычные мужики, солдаты и офицеры, которые так же, как и все здесь, а может и больше некоторых, рискуют своими жизнями, несут потери, теряя товарищей. Нет, пожалуй, они кое-чем отличаются от многих. Я не слышал за этим столом нытья и жалоб. Не слышал упаднических мыслей. Слышал и видел чёткую уверенность в своих силах и в Победе.
На следующий день мой товарищ уходил в отпуск за позапрошлый год. И за него искренне радовались все и стрелки, и водители, и опера, и руководители. Да, наверное, немного завидовали, как завидуют здесь каждому, кто скоро увидит близких, обнимет семью и ненадолго забудет о войне.
Утром в темноте из двора разъезжались машины. Погашенные фары, напряжённые лица за лобовыми стеклами. Дай Бог, чтобы ночью, все так же вернулись и пусть так будет всегда.
