На самых опасных направлениях Киев бросает в бой неподготовленных пятидесятилетних резервистов, сообщает военкор «КП» Александр Коц
— Интересные ощущения, когда едешь по тем местам, которые совсем недавно приходилось отбивать с боем, — молодой офицер разведчик вызвался с нами провожатым до переднего края.
Наш пикап пылит по пробитой танками полевой дороге на юг от Изюма. Туда, где российские войска вскрывают оборону противника, чтобы выйти на трассу, ведущую в Днепропетровскую область. И перерезать ее. Для группировки вооружённых сил Украины на севере Донецкой области это — дорога жизни, по которой идет бесперебойное снабжение. Именно поэтому, к примеру, уже неделю сопротивляется небольшой украинский гарнизон в селе на три улицы Долгонькое. Это последний населенный пункт Харьковской области на пути в оккупированную Украиной часть ДНР. И на пути в Славянск, куда и наступает наша группировка. Если логистика будет нарушена, смысл оставаться в Долгеньком у украинцев окончательно пропадет.
— Вон там мы «двухсотых» вытаскивали, — показывает разведчик на водонапорную башню. – А тут все заминировано было. Необычно спокойно ехать там, где неделю назад колошматился с противником.
— Необычнее приезжать в такое место спустя восемь лет, — замечаю, намекая на Славянск. – Ты впервые на передовой, Леха?
— Да, в 2014-м, когда тут все начиналось, я еще в училище плац топтал.
— Ну и как – нравится тут?
— Что же тут может нравиться? Ровным счетом ничего. Людей-то жалко…
— На обочину не съезжаем, — хрипит рация головной машины.
В окаменевшем на солнце черноземе вдоль дороги зелеными пятнами маячат противотанковые мины. Отходя, украинские войска не жалели сил на минные заграждения. С ними пришлось повозиться российским инженерам. И еще придется после окончания боевых действий. Поля вдоль дороги утыканы хвостовиками от реактивных снарядов, остатками боевых частей боеприпасов и несработавшими кассетами.
От Бражковки до Сулиговки машины набирают максимальную скорость: «Птуроопасный участок», — поясняет офицер. Это видно по подбитым боевым машинам. За Сулиговкой – передний край, за который щедро со всех сторон насыпает наша артиллерия. Она грохочет, не переставая, предваряя наступление пехоты.
— Про нас противник тоже не забывает. Утром и вечером, как по расписанию. Вчера вот в соседний дом прилетело, — делятся особенностями проживания на передовой бойцы.
В зоне боевых действий удобств нет – селятся, где придется. В полуразбитых хатах, сельских клубах, лесных землянках. Где-то организовано трехразовое горячее питание. Где-то приходится перебиваться сухпайками. Но парни все равно налаживают какой-никакой военный быт. На веревках по ветру болтаются постиранные тельняшки, к деревьям прибиты самодельные умывальники, некоторые даже позагорать умудряются в свободное время. Которого, впрочем, бывает не много.
На бронемашине выдвигаемся на передний край, где еще совсем недавно были оборудованы противотанковые позиции украинских войск. Из лесополос, которыми разрезаны поля, по дорогам били натовскими противотанковыми «Джавелинами» и NLAW. Сейчас этот рубеж находится под нашим контролем. А бывшие обитатели хилых украинских фронтовых землянок разбросаны вдоль лесопосадки. За 15 минут я насчитал под два десятка тел.
— И это не все, есть еще две такие же позиции, — говорят бойцы.
Подбираю документы – Виктор Руденко, 1964 года рождения. На самую опасную позицию украинское командование загоняет неподготовленных резервистов, которые прошли короткий курс обучения и сразу попали на передок (передовую. — Ред.). Их Киеву не жалко.
— Мы выходили по связи на их начальство, предлагали гуманитарную паузу, просто в качестве жеста доброй воли – приезжайте, забирайте своих, — рассказывают наши военные. – Но они отказываются. Зачем им знать о реальном положении дел на фронте. У них же по телеку сплошные победы-перемоги.
Над головой прогудели несколько снарядов и через секунды разорвались за соседней лесополосой. За ними – сразу три пакета «Градов» принялись перепахивать землю. Артиллерия демилитаризировала очередные позиции ВСУ…
0
