Василий Волга: я – украинец

Что есть национальность? Отвлеченное понятие. Человек выбирает свою национальность сам.

Так во всяком случае было со мной.

Отец мой украинец. Насколько я могу судить по своим воспоминаниям, сегодня он был бы в рядах украинских националистов. У меня с отцом было мало разговоров, Царство ему Небесное, но я помню, как он читал мне что-то из Шевченко и говорил о том, что это есть «наш украинский пророк». Еще я помню, как он говорил мне: «Ты украинец, сын, и этим ты должен гордиться».

Честно скажу, что такое «украинец», что такое «пророк», и почему я должен был гордиться этими неясными для меня словами я тогда не очень-то и понимал. Я рос в Советском Союзе. Меня учили любить всех людей вне зависимости от их национальности или языка, на котором они говорили. Помню, что после фильма «Мимино» я даже завидовал грузинам за их грузинский акцент.

И еще я помню многосерийный фильм «Дата Туташхия». Этот Дата был то ли чеченцем, то ли черкесом, одним словом воинственным и справедливым горцем, который наказывал плохих людей и защищал людей хороших. Так вот, после этого фильма я, наверное, три месяца разговаривал так же размеренно, как Дата Туташхия, и всеми своими детскими силами стремился быть таким же невозмутимым, как и он.

Матушка моя русская. Родилась он в городе Сикука на Сахалине. Почти всю свою сознательную жизнь она прожила на Украине (а потом и в Украине), но ни украинского языка, ни суржика так и не освоила. У нее и до сих пор красивая русская речь.

Когда я родился, меня никто не спрашивал кем меня записывать в свидетельстве о рождении: писать по маме – русским, или по папе – украинцем? Записали русским. Но если бы кто и поинтересовался моим мнением, так мне было все равно. В моем понимании даже сегодня – это была до такой степени искусственная и ничего не значащая категория, что она только и годилась для того, чтобы заполнить соответствующую графу в официальных документах.

Все свое детство, и особенно юность, я гордился тем, что живу в самой прекрасной стране мира. В стране, где я был хозяином своей судьбы, где я был по-настоящему свободен. Одним словом, в самой лучшей стране мира – в Советском Союзе. И все люди, которые встречались на моем жизненном пути, вне зависимости от их национальности, были мне интересны и только добавляли гордости за мою Родину: Вот какой мы сильный народ! Дружный, разный, трудовой!

Помню, как моя сестра, которая сегодня стала «бандеровкой» и отъявленной националисткой, зачитывалась книгами о юности Ленина и с упоением изучала географию Советского Союза. Помню с каким чувством она читала стихи о Родине, о Пионерии, о Мире во всем мире.

Потом я закончил школу, закончил Военное Училище, служил на Северном Флоте, и потом развалился Советский Союз.

Вернулся я уже не «на», а «в» Украину. Из республики моя малая Родина стала государством. Правда нас всех тогда обманули. Сказали, что это только лишь на время, а потом мол снова будет Союзный Договор. Мы поверили. Мы вообще тогда ничего не понимали и всему верили. Это именно та ситуация, когда простота хуже воровства.

И вот те, кто еще совсем недавно был известным коммунистом, буквально в несколько дней или месяцев превращались в активных националистов.

Я уволился в запас и оформлял уже новые Украинские документы. Отец мне сказал: «Сын, послушай меня старого. Пиши во всех анкетах, что ты украинец. Тебе все равно, а мне будет приятно. Да и времена нынче новые».

Я не спорил. Матери тоже было все равно, я же совершенно не понимал, чем украинец отличается от русского, и еще мне хотелось сделать приятное отцу. Я сделал. И в один день, при оформлении украинских документов мне изменили национальность.

Так я стал украинцем.

Я никогда не знал украинского языка. Я всегда читал много, читал на русском языке и всегда был влюблен в русскую классику. Ну, и справедливости ради, надо сказать, что я не очень-то и слышал красивый украинский язык. Суржик меня всегда раздражал и был показателем недостаточного образования и плохого воспитания, а язык Тараса Григорьевича Шевченко, которого так любил мой отец, ничего общего не имел с современным украинским языком.

Но как-то меня судьба свела с людьми, которые говорили на красивом украинском языке. Я был поражен, когда в быту услышал этот настоящий, полный, без западенских полонизмов, чистый украинский язык.

Я решил язык выучить. Через год я уже совершенно чисто говорил и писал на украинском языке. Мне это очень нравилось. Мне нравилось быть двуязычным и нравилось видеть удивление на лицах людей, которые вдруг слышали чистую украинскую речь.

Во второй половине девяностых годов я создал крупную финансовую компанию (которая одно время была крупнейшей в Украине), и признаком хорошего тона у нас, в компании, считалось говорить на работе исключительно и только лишь на украинском языке.

Так было до 2004 года. До Оранжевой «революции».

Тогда первый раз я воочию увидел оскал западенского украинского национализма. Но только лишь оскал. Тогда еще «демократический Запад» не смог использовать всю звериную силу украинских нацистов для захвата власти и порабощения Украины. Удалось это через десять лет. В 2014 году.

Сегодня быть украинцем, в общепринятом смысле этого слова, это быть не «за», а «против». Не строить, а разрушать. Не любить, а ненавидеть.

Некоторые такие «традиционные» новые украинцы готовы сегодня саму душу свою в клочья разорвать от жгучей ненависти, горящей внутри них. И главный предмет их ненависти – это русский человек, русский язык, русская культура, Русский мир.

Причем, ненавидя и уничтожая все вокруг себя, эти «новые украинцы» не несут ничего взамен, кроме ненависти и западенского суржика. Они не призывают строить заводы, запускать спутники в Космос, развивать науку и делать доступной медицину. Он призывают к войне. Они разжигают войну. Они окормляют друг друга ненавистью. Ведь ненависть – это топливо с высоким октановым числом. Оно быстро сгорает. Надо постоянно добавлять, подогревать, подпитывать. И они питают друг друга, и окормляют всё новых желающих. А их все больше. Чем жизнь в Украине становиться невыносимее, тем больше питательного материала для «новых украинцев», тем больше ненависти, главное направить её в нужном русле. Важно объяснить, рассказать, ткнуть пальцем – вон они во всем виноваты!

У Гитлера это были евреи. У «новых украинцев» — это русские, и, конечно же, евреи тоже.

Сегодня они набросились на Церковь. Сегодня они только готовят почву. Пока только приняли закон и дали два месяца. Через два месяца они начнут.

Они лишат Украинскую Православную Церковь регистрации.

Это означает, что нельзя будет подписать договор аренды, нельзя заплатить за газ, нельзя открыть счет в банке. Это означает, что Церковь будет запрещена.

И с каким же сладострастием они уже сегодня подвывают. Эти «новые украинцы». Они в предвкушении расправы. Их лидеры, издеваясь, смакуя каждое слово, рассказывают перед телекамерами о том, с какой любовью они будут «убивать московских попов». И толпа подвывает. На полусогнутых. Еще пока тихо, но уже с удовольствием, уже питая друг друга предвкушениями. Тупое зверье.

Это не украинцы. Я не они.

Я отказываю им в праве называться украинцами, называться христианами, называться людьми.

Это вурдалаки, укушенные, чужие, янычары.

Человек выбирает свою национальность сам.

Я — украинец. Я одной крови с Богданом Хмельницким. Я принадлежу к народу, воспетому великим Гоголем, к народу, защищавшему Православную Веру и Землю Русскую, к народу, заключившему Вечный Союз с народом русским.

На сем стою, и стоять буду. Какие бы времена нас не ждали впереди.

Василий Волга

Источник