Продолжаю выкладывать записи из фейсбука украинского офицера-артиллериста, проходящего службу в 184 учебном центре Академии сухопутных войск имени гетмана Петра Сагайдачного:
2 марта
Ребята! Спасибо за то, что читаете меня. Рад, что проблемы нашей армии не чужды Вам… Да, я NN, капитан Вооруженных Сил Украины. Из семьи военнослужащих. В армии с детства. Мой отец был военным, и погиб при исполнении. Я служу в одной из учебных частей МО Украины. Еще не был в АТО. Возможен вариант, что после последних публикаций я туда попаду.
И если NNN — это оптимизм нашей армии, я ее реализм. Прости, NNN, ты выгораживал меня в своих публикациях, как мог. Но молчать и приукрашивать — это не выход. За те полгода, что я в армии, тут ничего не изменилось. А изменения давно назрели. И если кадровые офицеры еще могут промолчать, то я, пришедший из «пиджаков», молчать не могу.
[Отвечая на вопросы] Оксана, кто такой офицер по крови??? Я себя таким не считаю. Я учился в Суворовском, потом закончил Политех. Сделал карьеру в энергетике. Потом армия.
Легальная отмазка? Почему нет? Если на налоги, собранные с человека, можно содержать солдата, зачем призывать этого человека? У нас множество специалистов IT-индустрии. Есть энергетики, машиностроители, железнодорожники, на подготовку которых уходят десятки тысяч государственных денег. Зачем призывать их в армию?
Отправка. Часть 3. Поезд.
Ура, наконец поехали. Упали на сиденья плацкартного вагона. Меня начал трясти нервный смех. Странно, всегда думал, что нервы железные. Диспетчер энергокомпании все-таки.
В пайке оказался еще и сахар. Пакет разорвался, сахар мы не раздали. Пришлось отдать проводнику, чтобы делал ребятам чай со скидкой.
Народ потихоньку затихает, кто-то ложится на полки, кто-то начинает есть. Или закусывать, кто его знает. При офицерах пить боятся. Что происходит в других вагонах пока не знаю.
Пришла делегация, требовавшая перед отправкой показать военные билеты с печатями учебки. Все боятся, что их надурят. На свою голову пообещал, что как только получу на руки военники, покажу любому желающему отметки о прохождении учебки. А военников-то нет. На станции остались. Как мог объяснил ребятам. Без претензий, все понимают, что мы такие же заложники ситуации.
Через полчаса Львов. И тут железная дорога подложила нам свинью. Да еще какую! Вместо того, чтобы загнать состав на грузовой терминал, или тупик, эшелон начал торможение прямо в пассажирском, посреди вокзала. Мы с М. сорвались с мест, и бросились к проводникам:
— Двери не открывать!!!
Но всех не оповестишь. Тем более, когда на проводника наезжают военнослужащие с требованием срочно открыть дверь, потому что надо покурить/пописать/покакать. Нужное подчеркнуть. В нескольких вагонах открылись двери. Народ пошел на штурм ларьков на перронах. Увещевания, что поезд вот-вот пойдет, т.к. мы остановились только для замены локомотива, ничего не дали. Военные группами забегали по перрону.
Быстро сработала вокзальная милиция. Через пару минут после остановки на перроне появились вооруженные наряды. Потом прибежали ВСП-шники.
Через 20 минут состав дернулся и пополз. Военные на улице забегали быстрее. Тут уже проводники быстро сориентировались, и начали открывать двери в вагонах, впуская опоздавших. Итого 20 минут веселья. Молимся, чтобы станций больше не было.
Пришел старший эшелона, подполковник Ч. Вот уж кому несказанно обрадовались. Мы не одни! Первый вопрос – что с документами??? А ничего, остались в Шкло. Их не успели передать. Сунули в руки билеты и удостоверения о прохождении учебки на всех. Дальше несся сломя голову вслед за нами. Майор И. и капитан К. тоже успели. От сердца отлегло. Стало спокойнее. Пошли, взяли чай, перекусили. Потихоньку успокаиваюсь. Мозг начинает работать, подкидывая интересные мыслишки.
К примеру: нетрезвый боец, снимавший на видео сослуживцев на плацу, а потом возле состава (там я его еще раз шуганул), имел камеру Canon SX280. Сначала я не обратил на это внимание, не до того было. Теперь вспомнил – да, Кэнон, и неплохой. С такого видео можно спокойно наделать четкие фотографии лиц бойцов. Откуда у бухаря такой фотоаппарат? А может я просто параноик?
Поделился мыслью с М. Решили утром на построении выловить оператора. Позвонили из учебки. Пошли слухи, что один из поездов был раскачан бойцами, требовавшими документы, и сошел с рельсов. Вопрос – какой состав, наш или аэромобильный? Оказалось, ни тот, ни тот. Оба спокойно едут в пункты назначения. Интересно, какая тварь слухи распускает? Позже я услышал еще один слух. О том, что в нашем поезде сорвали стоп-кран на полном ходу и люди побились. Это наш-то эшелон, на котором я еду!
Попытался на смарте через GPS узнать наше местоположение. Получилось с большой погрешностью. Учитывая расстояние, которое на тот момент проехали, вышло, что ехать еще часа три.
Пришел проводник:
– Через час прибываем.
— Откуда такая точность? Вы ж еще полчаса назад не знали время пути.
— А я у вашего старшего билеты посмотрел, там время прибытия и отбытия указаны.
Время отбытия! Смотрим с М. друг на друга, чувствуем себя идиотами. Выходит, руководству в Шкло достаточно было в билеты посмотреть. И мы бы не бегали за поездом. Это же железная дорога, у них-то порядок. В отличии от нас.
Запиликали телефоны по вагону. СМС-ки о начислении зарплаты. Народ радостно загудел. Мы с М. помрачнели. Блин, ну когда это все закончится??? Почему нельзя было начислить деньги на день позже?
В темноте за окном показались огни городка. Подъезжаем. Прошлись, подняли заснувших бойцов.
Пора!
[Отвечая на вопрос, будет ли продолжение] Не уверен. История получила такое распространение, что в части меня будет ждать теплый прием. Да и история дальше будет трэшевая. А вообще — кто знает? Злость у меня еще не прошла.
3 марта. Отправка. Часть 4. Город.
Прибываем в темноте. Станция прямо в городе, огни которого светятся в ста метрах от нас. Поезд немного не дотягивает до бетона перрона, поэтому спрыгиваем прямо на землю. Я собираю проходящих людей, М. пошел по вагонам, поднимая уснувших и отстающих. Люди сгрудились на путях. Не дело. Повели к зданию вокзала. Там море народу, не развернуться.
Попытались хоть как-то построить. Рядом встали люди из первого дивизиона. Их старшему, капитану К., даже списка людей не дали. Он знает только количество. Нужно будет потом спросить, как он умудрился им паек раздать. И вообще, раздал ли? К. приехал без вещей, собраться не успел. В принципе, так же как и я. Народ прибывает дальше, и скоро на пятачке перрона места не остается. Нужно идти. Дикое желание увидеть хоть одного офицера …бригады, но их нет.
Поэтому принимаем единственно правильное решение идти в часть самостоятельно. Какой-то Сусанин сказал, что до части всего три километра. Ха! Три… Выводим команду на площадь перед вокзалом. Естественно, никаких грузовиков и сопровождающих из мехбригады тут нет. Движение тут же перекрывается. Пробуем оттеснить своих на тротуар, но такая орава с вещами там не умещается. Очень напоминает отару овец, и пастушьих собак, бегающих вокруг.
От постоянного гавкания быстро садится голос. Рядом зычным матом строит своих майор И. Ему не повезло еще больше. Везет сводную команду из трех учебок. Все мотострелковых специальностей. Он пытается провести перекличку, но это уже нереально. На глаз видно, что многих не хватает. Остальные быстро теряют интерес к происходящему, тем более перед ними светится вывеска «Кафе-бар».
Капитан К. со своими людьми быстро теряется. Мы своих просто считаем по головам. Необходимо как можно быстрее прибыть в часть, иначе будем собирать людей по всему городу. Многие уже нетрезвы. По карте на смартфоне определяем направление, перестраиваем людей в колонну в нужном направлении.
Вдруг из темноты выныривает какой-то офицер. Звучит команда «Стой!». Еще пару минут тормозим колонну. Подхожу, спрашиваю кто такой. Оказывается, офицер из …мехбригады. Аллилуйя!!! Расцеловать его, что ли? Или в нос дать?
— Где транспорт??? Где Ваши люди? Что здесь вообще происходит? — Сейчас приедет замполит бригады, он все скажет. Я выехал первым.
Хоть какая-то определенность. В н-ный раз бросаем вещи на асфальт, ждем. Через 15 минут и правда приезжает замполит бригады. Подтверждается самая страшная наша догадка. Нас НЕ ЖДАЛИ. Транспорта нет, он весь на местном полигоне. Основная часть офицеров там же. Мы нахрен никому не нужны. Замполит указывает направление выдвижения противоположное тому, куда построили колонну мы.
Как это по армейски. Опять отара, опять лай. Перестроение. Многие плюют, и берут такси, благо таксистов понаехало много. Бедные таксисты… Рядом стоит грузопассажирский «Ивеко», с водителем которого тут же уговаривают подвезти. Даем команду на выдвижение. Время потеряно. Колонна пошла в темноту.
Замечаю возле кафе-бара магазинчик. Дверь в него уже не закрывается из-за очереди, организованной военнослужащими. Епт, что они все там покупают? Захожу в магазин. Бинго! Винноводочный! Кричу «Артиллеристы!» Повернувшихся на крик вытаскиваю из очереди, и отправляю на улицу. Слушаются не все. Тот, кто пьян, и увидел вожделенную бутылку, в строй уже не пойдет. А бить морды я не собираюсь.
Прибежал М., не хотел бросать меня в водочном. В темноте еще виден хвост колонны, бросаемся вдогонку. Толпа скандирует «Путин х…ло», пьяные почти все. Цепляются ко всем прохожим, особенно если это женщины. Ведут толпу два лейтехи из мехбригады. Тоже пьяные. У них выясняем, что толпа — саперы, а наша арта свернула куда-то в переулок.
Местные жители прячутся во дворах. Окна гаснут. Город вымирает, а еще нет девяти.
Быстрым шагом отрываемся от саперов, и через 15 минут вырываемся на оперативный простор центральной улицы. Здесь на каждом шагу банкоматы и бары. У банкоматов очереди, в каждом баре видна канадская униформа. Этих людей уже не собрать, нужно думать о себе.
Наконец, КПП части. Здесь толпа, стоит несколько такси и «Ивеко», водитель которого безуспешно ищет пассажиров, которых привез. Пьяные военные оставили вещи в бусе, и ушли в часть. С концами. У некоторых таксистов ситуация не лучше.
Подошли мои самоходчики. Приехали на такси. Держатся вместе, все трезвые. Как глоток свежего воздуха. Стоять здесь смысла нет, идем в часть.
[Отвечая на вопрос, где командный состав] сержанты-инструкторы остались в части, они в постоянном составе. Командиров отделений нет, потому что отправка идет не целыми взводами, а отдельными командами.
С лейтенантом К. Стоим на плацу, разговариваем. Вечерняя поверка только что завершилась, курсанты рассасываются в палаточный городок. Подходит к нам тело, из новоприбывших. Долго рассматривает плечи К. Потом выдает:
— Товарищ подполковник, а можно вопрос?
Лучше б рот не открывал. Мощный выхлоп, и жестикуляция в сантиметре от моего лица. Но лейтенант у нас интеллигентный:
— Да, конечно, обращайтесь.
— А как мне в разведку попасть?
— А Вы по специальности кто?
— Наводчик.
— Наводчик чего?
— А х.. Его знает, но мне надо в разведку!
На ногах еле стоит. Штирлиц, блин.
4 марта. Выезд.
Воскресное утро. Завтра стрельба прямой наводкой. А сегодня еще можно поваляться. Звонит мобильник:
— Артур, это Саныч. Забрал твоих в боксы, готовим технику. Остальные на стрельбище готовят позиции. Твоя задача забрать самоходки, колонной выдвинуться на стрельбище, занять подготовленные позиции. Потом организовать ночное охранение. Буду ждать на огневой.
— Понял, выполняю.
Саныч, подполковник Е., один из наших преподавателей. Отличный мужик с боевым опытом. Мне повезло, что он ведет мой взвод. Многое дает, нещадно гоняет и меня и моих людей. Генератор идей.
Бросаю в рюкзак воду и консервы. Нож, фонарь и сухой спирт всегда с собой. Бегом в боксы! Издалека вижу своих ребят. Они, как суррикаты, торчат на башнях выведенных из боксов самоходок. Кого-то высматривают. Я знаю кого.
Подбегаю, забрасываю рюкзак, взлетаю на башню сам. По коням! Моих сдуло с машин. Быстро рассаживаются по люкам. Прыгаю на место командира, нахожу шлемофон почище.
Засвистел двигатель СОБовки (машина старшего офицера батареи на базе МТЛБ), затарахтел мотор стоящей рядом «девятки». СОБовка, лихо развернувшись, вылетает за ворота. Следом ползет самоходка с девяткой на броне. Моя восьмерка и стоящая рядом единица пойдут за ними. Ходу, ходу! Или не пойдут?
— Товарищ капитан, не спешите, вы еще единицу потяните.
Высовываюсь из люка. А мехвода у меня нет. Два солдата тянут трос, цепляют за самоходки. Пришел капитан К., командир батареи обеспечения, сел на место мехвода в мою машину. Капитан Ч. поведет буксируемую единицу.
Капитана К. можно обвинять в чем угодно, кроме отношения к технике. Из ремонтов не вылазит.
Сам с ним конфликтую из-за чистки оружия. Как бы мы не отдраивали стволы, К. все равно будет недоволен. Но он не Господь Бог. Не родит запчасти, не мобилизует недостающих срочников и контрактников. Людей хронически не хватает. Один мехвод на несколько машин. А чаще всего самоходки водят два друга — капитаны К. и Ч.
Прицепили. Взревела моя восьмерочка. Трос натянулся, единица дернулась и развернулась. Меня крепко ударило об люк. Не щелкай клювом! Провалился вниз, поедем по-боевому. Один из бойцов рядом, на месте заряжающего. Это в кино все на броне ездят. В реальности вполне можно веткой по морде заработать.
Едем. Трясет и кидает нещадно, все-таки 27 тонн за собой тянем. После очередного удара головой по железу, плюю на технику безопасности, и вылезаю наверх. Упираюсь спиной в люк, руками в крепление пулемёта. Так значительно лучше. Периодически посматриваю назад, не оборвался ли трос. Особо не засматриваюсь, чтоб не получить ветками по башке.
СОБовка и девятка ушли далеко вперед. За деревьями уже и не видно.
Выползаем на лесную поляну. Стоит заглохшая девятка. Колонна, стой. К девятке подогнали СОБовку, кинули «сопли» на аккумулятор. Завели, поехали.
Через 200 метров заглохла. Опять стой, опять спецмашина, ломая лес, подъезжает к застывшему монстру. Опять «сопли». Поехали.
Стой, заглохли. К. с матюками бежит к девятке, вытаскивает с места мехвода контрактника, садится сам. Но девятка уже умерла. Принимаем решение. Восьмерка и копейка выдвигаются на огневую, затем восьмерка возвращается и тянет девятку…
Так и катаемся. Так и стреляем. Надеюсь, на передовой техника в лучшем состоянии. У меня нет писательского таланта. Пишу то, что накипело.
4 марта. Отправка. Часть 5. Прославленная орденов … и … мехбригада.
В бригаде самое современное здание — КПП. Остальные постройки времен Брусиловского прорыва. В темноте проходим через открытые ворота КПП, обходим здание казармы и выходим на плац. Здесь будем собирать своих людей. Если будет, кого собирать.
Я, майоры М. и И. встаем на освещенное место, периодически выкрикивая названия своих учебок. К нам подтягиваются люди. Самые шустрые бросились занимать места в казарме. Предупреждаю их о том, что такой команды не поступало, и занявших чужие места потом выгонят. Не доходит.
Через час стояния на плацу понимаем, что больше людей, чем собрали, уже не соберем. Некоторые в таком состоянии, что даже не могут внятно назвать свою специальность.
Наконец, прибежал какой-то лейтенант. Узнав, что мы артиллеристы, обрадовался, и потащил в казарму, показывать места. В казарме тепло, есть следы недавнего ремонта. Это радует. Нам отвели одно крыло на втором этаже. Блин, если здесь и душ теплый есть, я здесь останусь.
Облом. Кроватей нет, матрасов нет. Только разорванная упаковка от стройматериалов на полу. Отлавливаем опять того лейтенанта, что нас сюда привел. Выясняется, что быльца от кроватей и часть сеток на первом этаже. Остальные сетки — на складе через дорогу. Матрасы в каптерке, старшину с ключами сейчас пришлют.
Начинаем заселение. Все, кто устойчив, отправляются за запчастями от кроватей. Попутно координируем заселение другого крыла. Наших шустрых артиллеристов оттуда таки выгнали. Селят другие специальности.
Сетки на первом этаже подходят к концу. За оставшимися нужно ехать на склад. Руководство бригады даже выделило для этого дежурный ЗИЛ. Однако, желающих ехать на склад не находится. Пробуем назначить, начинается скандал. Те, кто трезв, успели взять сетки, и собрать кровати. Нетрезвые не хотят уже ничего. Некоторые ходят по казарме и собирают упаковочный картон. Ну и хрен с вами, спите на полу.
Второй скандал разгорается возле дверей каптерки. Прибыл старшина. В гражданке, пьяный. Каптерку открывать отказывается.
— Дайте мне накладную, без нее не открою.
— Да где ж мы Вам ее найдем среди ночи? Кто должен ее выписать?
— Не знаю, давайте накладную.
И такой диалог несколько раз, по кругу. Народ начинает закипать. Чувствуется, что старшина тупо тянет время. И тут появляется капитан К. Выслушивает нашу перепалку, нежно берет старшину за рукав и выводит его на лестницу со словами:
— Пойдем, дорогой, я выпишу тебе накладную.
Я киваю своим ребятам головой на запертую дверь каптерки и молча покидаю казарму. Взрослые люди, разберутся. Пора о себе подумать. Утром узнал, что матрасы выдали без взлома каптерки. Видать, капитан К. умеет выписывать накладные.
Сопровождающих офицеров на ночь определяют в медроту. Небольшое старинное двухэтажное здание. Есть дежурный фельдшер и медсестра, прибыл командир медроты. Нас селят в одну из палат на втором этаже. Простыни и наволочки цвета асфальта, чем-то заляпанные, но на родном полигоне у меня и того нет. Зато тепло. Зато рядом чистый туалет, в котором есть мыло и ТЕПЛАЯ вода. Как мало нужно для счастья…
Появляется подполковник Ч. Он тоже расселял людей. Разделись, поставили стол. У медсестры одолжили чайник и посуду. Разогрели перловку из сухпая. Открыли паштет. Никто даже не предложил выпить. На водку у нас еще долго будет аллергия. Час ночи. Пора спать.
[Отвечая на один из вопросов] Необходимо реформировать армию. Да, упущено неоправдано много времени. Но начинать когда-то надо. Мы работаем над количеством, а нужно качество. Нужен контракт нового типа, по нему отбирать офицеров и сержантов, обеспечивая их хорошей зарплатой. Нужно еще много чего, и я, к сожалению, не вижу всей картины. Но если дальше топтаться на месте, раздувая армию случайными людьми, толку не будет.
5 марта. Отправка. Часть 6. Заключительная. Утро.
Всю ночь спал как убитый. Как оказалось, многое пропустил, о чем абсолютно не жалею. Подполковник Ч. уже убежал, мы с майорами М. и И. одеваемся и спускаемся вниз.
Комната дежурной медсестры набита пациентами. Кто с разбитым лицом, кто с переломанными ребрами. Одно тело лежит в коридоре на носилках. Раздет до пояса, на плечах татуировки, босой. Избитый. Епт, труп, что ли? Подошел ближе. Дышит. Спрашиваем у сестры,что за тело.
— Дежурные с КПП ночью привели. Говорит, что ваш, с артиллерии.
— А кто ж его так? — пожимает плечами. Ночка у нее та еще была. Несколько пациентов, плюс трое в окружающих больницах. Интересно, скольких еще подобрала милиция?
В тамбуре, на входе в медроту, побиты стекла. Кто-то хорошо пофестивалил. Около казармы кучками уже стоят курильщики. Отправляем их на завтрак. Поднимаемся на второй этаж. Многие уже проснулись, начинают задавать вопросы, но никакой информации у нас еще нет. Решаем отправить всех на завтрак, а в десять, когда все оклемаются, проведем построение.
Может хоть что-то будем знать к тому времени. Поговорил с самоходчиками. Кто-то пустил слух, что распределения не будет как минимум до 5 числа. Народ начинает разбегаться по домам. Это самое плохое. Нужно всех собрать и прекратить слухи. Спрашиваю своих, что за тело в медроте валяется?
— А это солдат С. В прошлом карманник, несколько ходок. Напился, ночью шарил по чужим вещам. Поймали, начали бить. Вырвался и удрал на КПП.
Жесть. Этого человека военкомат, с присущей ему гениальностью, отправил к нам, да еще в группу топографов. Кто-то всерьез полагает, что он будет воевать? Да я удивлен, что он не соскочил по дороге.
Позавтракали. Ничего необычного, все как у нас. Та же кормежка, та же посуда. После завтрака прогулялись по части. Казармы времен первой мировой, памятник погибшим в концлагере, который был на территории части во время оккупации. Чистенько. Только лица в канадской форме со следами похмелья не вполне вписываются в утренний пейзаж.
Начинает накрапывать дождь. До построения еще час, решаем переждать в медроте. Солдат С. уже проснулся, и шастает по первому этажу. Один глаз у него заплыл, бровь заклеена пластырем. Вторым глазом агрессивно всех рассматривает. Прибегает фельдшер, требует забрать С. из медроты, потому что он буйный. Объясняем, что в казарме его просто прибьют.
— Пусть лежит у вас до распределения.
— Но он ко всем пристает!
И что теперь? Не в милицию ж его везти. Потом медики найдут выход. Уколют карманнику успокоительное, и до вечера он так и будет спать на носилках.
Приближается время построения. Позвонили Ч., есть ли новости? А новостей нет. Военники еще не привезли, сопроводиловку тоже. Кто вообще их везет, неизвестно.
То есть, людям опять сказать нечего. Ну хоть перекличку проведем. Оставшееся до переклички время проводим под козырьком склада напротив плаца. Пошел сильный дождь, который, однако, быстро стих. Люди, потихоньку, начинают собираться.
М. делает объявления, а я пробегаюсь по строю, быстро пересчитывая людей. 75… еще 5… 80! Из 127. Начинаем перекличку, оказывается, что многие в коматозе в казарме, плюс несколько человек охраняют вещи. Нет бойца Ф., не видать «фотографа», отсутствуют еще пару человек. Потери некритичны. Могло быть намного хуже. Заглянул еще раз в казарму, посчитал количество коматозников и дежурных, вроде сходится.
После построения отправили всех в казарму. Сами решили пройтись по городу, заодно узнать расписание маршруток на Львов.
Уходя с плаца, встретили начштаба бригады. То, что он сказал, повергло меня в ступор:
- Вы зря сюда людей привезли. Вы должны были их в наш учебный центр везти! И вообще, ловите своих людей сами, я приму только столько людей, сколько будет в наличии, на плацу. Мертвые души мне нах… не нужны. Повезете назад!
Учебный центр …мехбригады где-то в лесах в соседней области, на полигоне. Выходит, нам еще и туда кого-то везти???
Майор И. срывается, начинается перепалка с начштаба. С трудом уводим И. с собой.
В город! Нужно разгрузить мозги. Небольшой уютный город. Девятиэтажки по центральной улице и частный сектор за ними. Бросаются в глаза кафе и бары на каждом шагу. Возле некоторых, которые уже открылись, видна знакомая зеленая униформа.
Многие, завидев нас, скрываются в подворотнях, или уходят в кафе. Другие не скрываются, нагло смотрят в глаза. Блин, ну почему не пустить по городу несколько патрулей? Почему не перекрыть выход на КПП? Неужели в бригаде вообще не осталось людей?
В супермаркете возле автостанции натыкаюсь на субъекта в спортивном костюме с обветренным лицом. Завидев меня, быстро скрывается в соседнем магазине.
Автостанция. Последняя маршрутка домой уходит в 18-35. Будем отталкиваться от этого времени, хотя, чувствую, что придётся торчать в части еще день.
Идем назад, засекая время на маршрут от части до автостанции. По дороге И. обзванивает руководство нашего Учебного Центра, по нескольку раз пересказывая нашу историю. Все нам сочувствуют. А где ж раньше-то были? Мы с М. отзваниваемся своему командиру батареи и командиру дивизиона, докладываем обстановку. Хотя комбат и так в курсе, держали связь всю дорогу. Кого мог, он уже поднял на ноги.
Новостей нет. Военники поехали, следом отправили парочку отставших бойцов. Это все. На случай, если придется везти людей дальше, инструкций нет.
Последний звонок. Звонит кто-то из руководства. У И. отваливается челюсть. Дар речи пропадает. Наконец он отбивает звонок, и произносит:
- В наш Учебный центр приехали офицеры …мехбригады. Те самые покупатели, которых мы вчера ждали в Шкло. Приехали из учебки мехбригады.
Ну почему у нас все через ж…??? Наш состав пришел на сутки раньше, причем не туда, куда надо. Естественно, в пустой бригаде его никто не ждал. Епт, спасибо, что не в Москву отправили.
Попадалово. Я дальше не поеду. Так и заявляю мужикам. Хотите, не хотите, а маршрутка 18-35 увозит меня домой. Подумали, согласились.
— А как же Ч. и К.?
— Придем в часть, будем с ними говорить.
Набираю К., телефон не отвечает. Заходим в казарму, отсылаем людей на обед. В казарме зенитчиков находим Ч., объясняем ему ситуацию. Делимся новостями. Есть хорошая новость. Военники приехали, списки на распределение формируются в строевой.
Плохая новость в том, что обработка списков может занять много времени. Принимаем решение. Если до 16-00 списка не будет, устраиваем побег. Юридически нас здесь нет. Ни за одного бойца мы не расписывались. Командировочных у нас нет.
Дальнейшее ожидание приведет лишь к тому, что придется либо сопровождать людей на местный полигон, с которого потом хрен выберешься, либо бегать по городку и отлавливать мертвые души, чтобы не везти их назад. Местные военные с удовольствием переложат на нас свои проблемы.
Да, это жестоко и недостойно. Но пора выбираться из этого дебилизма. В 15-00 приходит известие, что списки готовы. Объявляем общее построение на 16-00.
Где-то в полпятого собрались. Навскидку, наших процентов 70. Мои самоходчики все. Начштаба начинает зачитывать список. Звание, фамилия, имя, отчество. Это надолго. На маршрутку не успеть.
Нас задвинули в конец очереди. Сначала комплектуют мехбатальоны, потом танковый, только потом мы. Перекличка пошла быстрее, похоже, у махры меньше половины состава. И тут за спиной:
— Товарищ капитан, разрешите обратиться?
— Обращайтесь, — поворачиваюсь. Передо мной лейтенант. Честь отдает. Стройный, подтянутый, форма подогнана, как с картинки. Где ж тебя такого взяли?
— Куда мне моих танкистов поставить?
Метрах в двадцати в колонну по четыре стоит коробка военных. Все по стойке смирно. Молодец, лейтенант. Как он умудрился их собрать?
— Вставайте чуть дальше, за бойцами первого дивизиона.
Лейтенант отдает команду, и колонна строем проходит мимо нас. Вот только строем первые ряда четыре. Остальные не так стройно, а у последнего ряда вообще ноги заплетаются. Лица почерневшие и вовсе не от загара. Но идут! Орлы! Подавляю хохот в рядах артиллеристов.
Потихоньку строй редеет. Отобранных людей уводят новые командиры. Отводят подальше, зачитывают списки новых рот и взводов. Первый батальон, второй, третий, танковый… Вот и наша очередь. Оглашают фамилии моих самоходчиков. На плац выходит высокий капитан, возле которого собираются названные начальником штаба командиры и наводчики орудий.
Наш список окончен, остались еще ракетчики, но они мне уже не интересны. Капитан уводит с плаца некогда моих еще людей. Иду за ними. Идут недалеко, строятся за трибуной. Подхожу, представляюсь. Знакомимся, капитан — начштаба самоходного дивизиона, где теперь будут проходить службу мои курсанты.
Начштаба зачитывает свой список, распределяет людей по орудиям, потом подходит ко мне. Коротко даю характеристику своим бойцам, уровень знаний, способности. Слушает внимательно, быстро делает пометки в своем списке. Никакого негатива в моих словах все равно нет. Привезенные мной все учились на совесть.
Ну вот и все. За трибуной сгрудились кучкой командиры орудий из моего учебного взвода. Те, кого мы с Санычем учили месяц. Обнялся с каждым, попрощался. Пора. Ухожу. До маршрутки меньше получаса.
— Товарищ капитан!!!
Обернулся. А они мне честь отдают. Мои пацаны. 30, 43, 47, и двое по 48 лет. Блин, что ж так дышать тяжело стало?
На маршрутку успели, останавливали прямо на дороге. Несколько часов дороги домой, несмотря на усталость, я так и не сомкнул глаз.
17 марта. Моему другу, подполковнику Б. Рапорт.
У меня забухал боец. Не пошёл на занятия, не вышел на построение. Лежал в палатке в отключке. Груз 250, короче.
Я зашел в палатку, потряс за плечо, похлопал по щекам, потом в сердцах пнул бойца по неснятым берцам. Бесполезно.
Надо было что-то делать, боец и так проблемный. Придётся писать рапорт. Ох, как я этого не люблю. Но пресечь надо. Алкаши понимают только силу или наказание рублем.
Написал, понес в штаб. По дороге встретил нашего замполита. Неплохой мужик, ему бы людьми командовать, а не воспитанием непонятно кого заниматься.
— Куда бежишь?
— Рапорт несу.
— Рапорт? А ну-ка покажи.
Прочитал, помрачнел.
— Рапорт, это, конечно, хорошо. А ты знаешь, что будет, если дать ему ход?
— Что?
— Комиссия, расследование, и т.д. В итоге, получишь по шапке ты, твой командир батареи, и командир дивизиона. За низкую дисциплину в подразделении.
— И что делать?
— Пойдем, проведем профилактическую беседу.
Пошли. Боец уже проснулся, и, довольно резво перемещался по палаточному городку. Поймали тело, затащили за палатку.
Поняв, что бить не будут, и рапорта нет, боец прослушал лекцию о вреде алкоголизма, при этом кивал головой, таращил виноватые глаза, и, дыша перегаром, обещал, что «больше так не буду, мамой клянусь!». Отпустили.
На следующий день у меня забухали три бойца.
Отвечая на многочисленные советы «как наказать»
1. Начать с того, что мы имеем дело с мобилизованными дядьками, большинству из которых больше 40 лет. Хотите их заставить заняться ФИЗО? Я бы посмотрел.
2. Часть тыловая, использовать телесные наказания нельзя. Прекрасно помню, как ВСП разбиралось с заявлением одного пьяного придурка о том, что его, якобы, избил офицер. Подняли на ноги всю часть.
3. Замполит — такой же заложник ситуации.
4. Истории уже несколько месяцев, урок из нее мы вынесли. Надеюсь, руководство тоже.
18 марта. Лютик.
Служили в нашей части два товарища. Два тезки. Назовем их Андрей А. и Андрей С. Оба мобилизованные, оба капитаны, оба командиры учебных взводов, оба честно службу тянули. Один — технарь, из инженеров, другой — гуманитарий, из преподавателей. Один в технике ковырялся, другой стихи писал да рассветы фотографировал. По вечерам впечатлениями делились, койки-то рядом.
Однажды обоих вызвали в штаб.
— Капитан А., готовьтесь получать людей, будете обучать их на артсистему «Лютик».
— Да я ее никогда в глаза не видел, как я по ней людей учить буду?
— Справитесь, Вы полгода назад о своем «Кактусе» ничего не знали.
А теперь вон, ездите, стреляете. Еще людей учите.
— А это ничего, что у нас нет этого самого «Лютика»?
— За машиной мы отправим хорошего специалиста. Снимет с консервации и привезет сюда.
— Сколько людей дадут?
— Двоих.
— Так у «Лютика» расчет 8 человек. Как двое его развернут?
— Идите, капитан, и не задавайте глупых вопросов!
Вышел на крыльцо, почесал репу, пошел дальше службу тянуть. Следующий!
— Капитан С., Вы направляетесь на ремзавод. Получите артсистему «Лютик».
— Да я ее в глаза не видел, как я ее получать буду?
— Справитесь, Вы полгода назад о своем миномете ничего не знали, а теперь вон, стреляете, да еще людей учите.
— А это ничего, что я никогда не участвовал в приемке техники?
— Идите, капитан, и не задавайте глупых вопросов!
Вышел на крыльцо, почесал репу, пошел вещи собирать. Завод потрясал воображение. Три ряда охраны, колючая проволока и ряды ржавого железа до горизонта. Огромные цеха, где невозможно дышать от вони соляры, краски и технологических жидкостей. После степей и лесов родной учебки стало совсем тоскливо.
Нужный «Лютик» нашли довольно быстро. Вторая категория, хотя, какая она, нафик, вторая? Вторая, это когда технику законсервировали по всем правилам, и она меньше года простояла. А тут несколько лет под открытым небом.
Машину загнали в цех, начали восстанавливать. Андрей помогал, чем мог. Хотя какая помощь от преподавателя университета? Подай — принеси — не мешай. Зато посмотрел, как обслуживается пушка, двигатель, ходовая.
Перезнакомился с артмастерами и двигателистами. 50-тонным монстром одновременно занимались несколько человек.
Прошел месяц, ремонт был окончен. Конечно, еще множество недочетов и шероховатостей, но их уже будем устранять в части. Не терпелось, наконец, вернуться в родную учебку. На заводе в свободное время даже стихи не писались.
И вот вызывает руководство завода:
— Так, капитан, Ваш «Лютик» уходит в боевую часть в АТО. Вашей тыловой части вторая категория вообще не положена.
Можете получить машину четвертой категории, но трейлера для перевозки у нас нет. Возвращайтесь в свою учебку. Вот тебе и раз! Месяц проторчал неизвестно где, занимался неизвестно чем, да еще и ничего не привез. Вернулся, пошел в штаб, сдаваться.
— Капитан, что Вы здесь делаете? Вы должны были получить самоходку!
— Так не дали вторую категорию, сказали, что не положено.
— Получите четвертую. Выезжайте немедленно!
— У них нет трейлера.
— Уже есть, звонили с завода. Можно забирать.
— Мне за прошлую поездку еще не заплатили.
— Заплатят. Потом.
Четвертая категория — это гроб, кроторый не ездит и не стреляет. Не удивительно, что у нас полно проблем с техникой.
Ладно, поехал.
Опять три ряда охраны, опять ржавчина до горизонта и жуткий запах. Трейлера, естественно, нет. Суббота же! А вот в понедельник да, обязательно приедет. Ладно, подождем. Но ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду трейлер не приехал.
Нужно было что-то делать. Для начала сам выбрал «Лютик», благо их, четвертой категории, оказалось несколько десятков. Отобранную машину загнали в цех. Андрей метнулся в магазин, проставился артмастерам. Вокруг «Лютика» сразу началось роение. Откуда-то взялись инструменты, приспособления, баллоны с азотом. Пушку проверили, почистили. Ствол нормальный, рабочий. Докачали откатники, накатники.
На очереди мотористы. Опять магазин — поляна — инструменты — баллоны. Но двигатель был мертв. Многое пришлось менять, искать запчасти.
Через три недели приехал трейлер. К тому времени самоходка получила возможность стрелять и ездить. Правда, заводиться самостоятельно отказывалась наотрез.
Оставалось только забрать сопроводительные документы и погрузить монстра. И если с документами разобрался быстро, с погрузкой пришлось повозиться.
Грузили под проливным дождем. Затянулось на полдня, Андрей промок до нитки. Ерунда, сейчас погрузимся, залезу в кабину, а там уже тепло…
— Товарищ капитан, Вас не возьму, не имею права. — водитель захлопнул дверь перед носом.
— Но в кабине полно места!
— Имею право перевозить только офицера охраны.
Пришлось добираться своим ходом, с двумя пересадками. И вот родная учебка. На душе легко. Наконец доехал — это раз, привез «живой» «Лютик» — это два. Реальность дала по морде уже в центральном штабе:
— У Вас неправильно оформлены документы! Поедете назад на переоформление!
— Не поеду. Документы мне вручили на ремзаводе, машина оформлена на меня. Принимайте как хотите.
Приемщики облазили «Лютик» сверху донизу, сверяя номера на орудии, двигателе, шасси. Хрен с тобой, капитан, придраться, вроде, больше не к чему.
— А поржавее не нашел? Нам его на постамент ставить.
— На какой постамент?
— На обычный, как памятник. Нафик нам еще машина четвертой категории?
P.S. А капитан А. до сих пор ждет, когда ему дадут людей на новую артсистему.
Источник: Денис Мокрушин
