Глава 15. СУДЬБА КАМИКАДЗЕ.

В шесть сорок семь Ясхар появился на этаже, где собрались десять бойцов во главе с командиром взвода. Появился через три минуты после того, как в дверь его отсека постучал взволнованный посыльный.

Натюрморт выглядел безрадостно.

Трое мертвых косоваров лежали возле стены. Рядом топтался врач с брезентовой сумкой через плечо, бойцы осматривали коридор и ответвления от него, подсвечивая мощными фонарями и громко переговариваясь.

Начальник службы безопасности втянул ноздрями воздух.

Сомнений не осталось. На этаже кто-то курил анашу. Причем совсем недавно.

— Все — трупы?

— Все, — кивнул командир взвода. — Уже часа два-три.

— Запах чувствуешь?

— А как же! Сразу внимание обратил…

— Кто из них?

— Все, — обреченно повторил командир взвода, склонил голову и показал Ясхару полиэтиленовый пакетик, на дне которого еще оставалось немного травы. — Валялся возле инструментов.

— И как ты это объяснишь?

— Ума не приложу, — развел руками молодой албанец. — Разве что ханку принес кто-то из носильщиков.

Ясхар открыл пакетик, вытащил щепотку анаши и понюхал. Растер между пальцами.

— Совсем свежая. Собрана неделю назад, не раньше.

— Значит, носильщики.

— Черт! — агент американской разведки подошел к трупам. — Тела трогали?

— Да, — врач оперся плечом о стену, — когда я пришел, их уже положили здесь. Для меня работы нет.

— Что с ними? Я имею в виду характер травм.

— У одного проломлена затылочная кость, у второго — смяты лобовые, у третьего — перебито горло. Черепа явно раскроили о стены или об пол. Вот и вот пятна, — врач указал на бурые подтеки на стене и в пыли под ногами.

— Кто это мог сделать?

— Да они сами! С такого количества травы башку сразу клинит, — врач продемонстрировал короткую трубочку. — Забили где-то по грамму на брата. А с непривычки, да на усталый организм… Что тут говорить.

— И поубивали друг друга? — язвительно поинтересовался Ясхар.

— Запросто. Слово за слово, сцепились; болевой порог поднялся. Вот и дубасили со всей дури, не соображая…

— Что то я синяков не вижу.

— А их может и не быть, — недовольно проворчал врач, присаживаясь на корточки. — Вот этого сразу уронили, затылком вниз. Думаю, он потом уже не вставал… Эти двое схлестнулись — один другому горло передавил, а тот его жбаном в стену. И все дела. Когда ломаются трахея с пищеводом, у человека есть в запасе пять-шесть секунд. А этот бугай здоровый, ему и одной хватило. Тем более на наркоте.

— Тела лежали кучно, — подтвердил командир взвода.

Ясхар молча прошел вдоль коридора, заглядывая в каждый боковой проход, и вернулся, бросив окурок на пол.

Интуитивно он чувствовал здесь какой-то подвох. Но беспочвенные подозрения к делу не пришьешь, а в версию врача укладывались многие факты — и характер повреждений, явно вызванных обычной дракой, и стойкий дух марихуаны, и наличие тел. Особенно последнее. Если на базу проникли посторонние, то они бы уволокли трупы и спрятали где нибудь в безлюдной зоне. Диверсанты стараются не оставлять свидетельств своей работы.

Но посторонних в подземелье быть не может. Внешний пост никого не фиксировал в окрестностях, кроме прибывших два дня назад «носильщиков» с грузом — тридцатью молодыми женщинами с тридцатью младенцами. Груз остался на базе, а косовары давно вернулись в расположение своего отряда.

— Трупы в печь, — распорядился Ясхар. — Провести полный шмон личных вещей. Я хочу знать, нет ли у кого шмали или спиртного. Постройте бойцов у спальных блоков. Я лично этим займусь…

— Есть, — отдал честь командир взвода. — Когда приступать?

— В восемь смена постов. — Ясхар посмотрел на часы. — Значит, в полдевятого.

— Есть!

Начальник службы безопасности вошел в лифт, нажал кнопку второго этажа и по дороге мрачно размышлял о том, что Хирург со своими ехидными замечания о ментальности и привычках бойцов попал в точку. Албанские террористы, которыми Ясхар был вынужден командовать, разборчивостью не отличались. Появись у них нечто, способное доставить удовольствие, — будь то ракия, гашиш или женщины, — они незамедлительно этим воспользуются, наплевав на службу и свои обязанности.

Когда он вошел в исследовательский блок, стоявший у работающей центрифуги Хирург повернулся и брезгливо прервал открывшего было рот Ясхара:

— Мне уже сообщили.

— Вы, как врач, не видите других объяснений? Действительно ли обычная анаша способна полностью блокировать здравый смысл?

— Естественно, — Хирург сложил губы сердечком, что означало крайнюю степень раздражения. — Сила наркотика зависит от дозы. И марихуана не исключение. На людей с низким интеллектуальным уровнем она оказывает растормаживающее влияние в направлении агрессивности. А ваши бойцы — именно из таких людей. Тупые и злобные… Я вас попрошу: запретите им даже близко подходить к лаборатории. Не хочу стать следующей жертвой.

— Этого больше не повторится.

— Не знаю, — отмахнулся Хирург. — Но сегодняшнее происшествие послужит вам хорошим уроком. Охранники вконец разболтались. Принимайте меры, иначе я доложу наверх.

— Приму, не беспокойтесь, — уверил Ясхар. — С сегодняшнего дня свободные смены охранников будут заняты делом. Под наблюдением взводных.

— Замечательно, — Хирург выключил центрифугу и извлек из нее толстостенную пробирку. — Я на вас надеюсь.

— Когда вы приступите к операциям? — Албанец указал на ряд металлических скамеек со штативами.

— Сейчас отдохну и во второй половине дня начну.

— Самок пока не трогать?

— Вечером. Все вечером…

— Прислать уборщиков?

— Нет уж! Перед операцией мои помощники сами все сделают. А вы лучше поставьте перед дверью автоматчика, чтобы какой нибудь обкурившийся идиот не попытался сюда пролезть…

Ясхар сжал зубы, кивнул и молча вышел. Хирург с усмешкой посмотрел ему в спину, убрал пробирку в холодильник и снял халат.

Оставив в лаборатории неяркий свет, врач тщательно запер помещение и отправился к себе. После ночной работы ему требовался отдых. Стальная дверь закрылась за ним.

Через десять минут в стене откинулся вентиляционный люк, и в лабораторию скользнула темная фигура с небольшим автоматом наперевес.

* * *

Из холодной темноты тоннеля лаборатория была видна как на ладони. Острейшим скальпелем Рокотов проделал в пленке небольшое отверстие и одним глазом заглянул внутрь.

У басовито рыкающей центрифуги стоял плешивый человек лет пятидесяти в белом халате и светло-зеленых бахилах, как у хирургов. Насвистывал что-то. Картинка была настолько знакомой, что Владислав почувствовал тоску по своему институту. Сейчас он был готов даже смириться с невнятной болтовней коллег по работе, с их испитыми лицами и дрожащими ручонками, лишь бы снова оказаться в Питере.

Живым и здоровым.

Брякнул телефон.

Человек взял трубку, послушал несколько секунд и, сказав «йес», вернулся к центрифуге.

Спустя десять минут в лабораторию стремительно вошел высокий смуглый албанец и заговорил с человеком по-английски. Врач отвечал с заметным акцентом. Албанец держался уверенно, и было понятно, что на этой базе он главный.

«Скорее всего, это и есть пресловутый Ясхар, — сообразил Влад, с интересом прислушиваясь. — Так, трупы они обнаружили, но решили, что произошел несчастный случай. Драка на троих. В общем, следовало ожидать… Они уверены, что посторонних здесь нет. Хотя албанец нервничает. Профи в случайности не верят. Но пока у него нет доказательств, а объявлять личному составу, что по коридорам бродит двоюродный брат прапорщика Хутчиша^[40], он не может. Засмеют. Или того хуже — изолируют как свихнувшегося. Однако именно он главный мой враг. Мужик явно опытный и ошибку не простит. Так что ошибаться нельзя… Какие такие «самки»? О чем это они? Подопытные крысы? Возможно… А плешивый-то с языком не очень в ладах. Интересно. Ага, албанец уходит! Пошел порядок наводить. И этот засобирался… Мне везет. До второй половины дня, говорите? Ну-ну. А сейчас только семь пятьдесят две. Времени навалом… Все, ушел. Замочек щелк, шаги топ-топ… Выжду несколько минут и полезу. Вы у меня кровавыми слезами плакать будете, козлы…»

Биолог бесшумно распахнул вытяжной люк, оборвав при этом затягивающую его пленку. Спрыгнул в помещение и тут же перекатился за высокий металлический стол.

Но предосторожности оказались излишни. В лаборатории никого не было.

Рокотов опустил ствол «Хеклер-Коха», быстро приблизился к дверям и нажал кнопку фиксатора. Теперь отпереть помещение снаружи было невозможно. А сломать стальную преграду можно разве что танком.

Владислав обернулся, медленно обвел глазами оборудование. Тяжело сел рядом с алюминиевым стеллажом на вертящийся стул. Ощущение от увиденного было сродни удару по голове мешком с песком.

На стеллаже лежали новорожденные дети.

Неяркий свет заливал импровизированные люльки, но и при нем можно было разглядеть крайнюю истощенность младенцев, их обтянутые кожей черепа, иглы, закрепленные пластырем в венах на руках и ногах, красные пятна, почти полностью покрывающие крошечные тела. Детские сосуды очень тонкие, поэтому в локтевые и коленные суставы были введены пятидюймовые гибкие иголки — одно из последних достижений медицинской техники. Ни о каком гуманизме или технике безопасности здесь речи не шло: катетеры загонялись сквозь нервные узлы, туда, где сосуды покрупнее. Если их извлечь, двигательные функции конечностей обязательно будут нарушены.

Впрочем, это не самая большая беда.

У Рокотова было достаточно знаний, чтобы разгадать исход эксперимента. Фактически младенцы были уже мертвы, просто агония продолжалась не минуты, а недели. Спасти их не удалось бы даже бригаде педиатров, окажись они в лаборатории.

Кровь и плазма медленно циркулировали в сложной системе отводных трубок, осаживая на фильтрах нужные экспериментатору соединения. Каждый из двадцати четырех маленьких сербов был превращен в своеобразный живой заводик, куда извне поступали питательная жидкость и катализаторы биохимических реакций, а на выходе получались ценнейшие микрограммы сложных протеинов.

Процессом управлял мощный компьютер. Его системный блок, мигая зелеными светодиодами, стоял на единственном в лаборатории письменном столе. Через многочисленные переходники команды от блока поступали на аппараты искусственной вентиляции легких и принудительного кровообращения. Каждая «люлька» была снабжена бирочкой с номером и графиком, отражающим «продуктивность» объекта. Текст шел на английском языке и был составлен с учетом нормативов научной работы медицинской ассоциации США. Бюрократия в подземном центре царила такая же, как и в любом учреждении.

Владислав подавил в себе волну ярости и желание немедленно выскочить в коридор и забросать гранатами первых встреченных косоваров.

Действовать надо с умом. С умом и предельной жестокостью.

Биолог сконцентрировался, отключая в себе любое проявление эмоций, потом встал и тщательно обследовал содержимое лабораторных шкафов.

Обыск его удовлетворил.

Он вытащил из холодильника приготовленные к отправке ампулы с альфа-фета-протеином, заменил их пустыми, а конечный продукт небрежно выбросил в мусорный ящик, раздавив стеклянную упаковку рукояткой ножа. Обнаружение подмены Влада не пугало — он не собирался оставлять в живых сотрудников медицинского блока.

Рокотов провел рукой по пузатым бокам бутылей с кислотой, переворошил огромную аптечку и на всякий случай сунул в нагрудный карман металлический цилиндр со шприцом и несколькими ампулами натриевого соединения, при помощи которого можно развязать язык допрашиваемому. В просторечии это соединение именуют «сывороткой правды».

Потом отыскал себе место для засады — в углу лаборатории за штабелем коробок, принес в свое убежище матрас из кладовки, чтоб не сидеть на холодном бетонном полу, придирчиво осмотрел штабель и остался доволен.

Теперь следовало собрать всю свою волю в кулак.

Задуманное Владом у обычного человека вызвало бы психическое расстройство на всю жизнь. Но оставаться безучастным к страданиям невинных детей биолог не мог.

Он набрал полный двухсоткубовый шприц морфия, еще раз проверил, что на компьютерном блоке система аварийного сигнала отсутствует, и ввел наркотик в висящие над детьми капельницы.

Конец наступил через полминуты.

Младенцы, получившие сверхдозы морфия, умерли почти мгновенно, освободившись в последние секунды своей жизни от мучительных болей во всех органах своих маленьких измученных тел. Аппараты продолжали работать, но теперь они перегоняли мертвую кровь через мертвую печень и нагнетали кислород в мертвые легкие.

Эксперимент завершился.

Владислав бросил шприц в мусорницу, навел порядок в шкафах, отпустил фиксатор замка и залез в свою нору, втащив за собой полупустую коробку с перевязочным материалом.

Усевшись перед узкой, незаметной снаружи щелью, он пристроил пистолет пулемет под правой рукой, откинулся спиной на мягкий картон и стал терпеливо ждать,

В голове не было ни одной мысли. Совершеннейшая пустота. За несколько минут он превратился в холодную машину, настроенную на одну единственную цель — перебить внутри скального массива всех албанцев и их помощников.

Вплоть до последнего человека.

И он был уверен, что все получится.

* * *

Президент милостиво разрешил Главе Администрации занять место напротив, медленно дочитал указ и хмуро взглянул на съежившегося чиновника.

— Ну, докладывай. Что у тебя на этот раз?

— Чеченский лидер опять просит о встрече. Прислал закрытое письмо, в котором утверждает, что ситуация в республике выходит из-под контроля. За последний месяц туда прибыли больше двухсот наемников из Саудовской Аравии и из Косова. Президент реально контролирует только Грозный. Все остальные районы отказались ему подчиняться. Даже те, где влияние его тейпа высоко…

— Опять ты долдонишь о каких то тейпах и кланах! — возмутился Глава Государства. — Ты сначала сам определись… Либо мы имеем дело с демократически выбранным президентом, либо с главарем банды. С бандитом я говорить не буду. А то, понимаешь, заладил — тейпы, наемники, не контролирует… Мне безразлично, что он там контролирует. Если настаивает на встрече, то спроси, что он собирается обсуждать. У меня и без него дел невпроворот.

— Если мы не пойдем на встречу, он попытается объединиться с талибами. Тогда на его сторону встанут все фанатики в исламском мире. Нужно встречаться, уговаривать…

— Хватит! Довстречались! Где тот генерал милиции, которого похитили месяц назад? — Президент угрожающе навис над столом. — Не знаешь? И я не знаю… Тамошнее МВД вместо того, чтобы работать рука об руку с нашим, препоны, понимаешь, ставит. Мне вчера министр докладывал.

Глава Администрации, давно и небескорыстно отстаивающий интересы нарко-нефтяной мафии, понял, что сегодня от разозленного «царя» ничего добиться не удастся. Тот закусил удила, впал в обычный для пего гнев и на все предложения будет недвусмысленно посылать куда подальше. А слетать с теплого местечка чиновнику очень не хотелось. Придется подождать более удобного момента.

Государственный служащий сменил тему:

— Тут опять проблемы с Прудковым…

— Что еще?

— Вчера в интервью радиостанции «Би-Би-Си» — он сравнил ваше управление страной с периодом позднего Брежнева. Употребил выражение «режим» в уничижительном смысле.

— Эка новость, — угрюмо буркнул Президент. Московский мэр при каждом удобном случае противопоставлял себя нынешнему Главе Государства. Благо тот никак не реагировал на назойливого, как дешевая гостиничная шлюха, столичного градоначальника. Поднять свой рейтинг при помощи нападок, на действующего Президента страны пытались многие, и мэр не был исключением.

— Он вошел в контакт с премьером, — пустил пробный шар Глава Администрации.

Президент грустно посмотрел на чиновника. То, о чем хотел поведать Глава Администрации, было давно известно старому партийному зубру. Его агентура донесла о контактах между премьер министром и мэром Москвы три месяца назад. Указ о смене правительства уже был готов, оставалось только поставить на нем жирную размашистую подпись.

— Ты мне, понимаешь, мозги не пудри. Знаю я ваши подходцы… Десятого мая сменю премьера, и все. Вопрос решен.

— А кого на его место? — несмело осведомился Глава Администрации, лелеявший надежду поставить своего человека.

— Сам решу. А то наладились советовать. Шагу без вас не сделать… Даже пресс-секретарь с предложениями, лезет. Ну что вы за люди? Вместо того чтоб работать нормально, только интриги плетете. — Президент забыл добавить, что главным по части интриганства был он сам. — Вот ты мне ответь: что опять за скандал в газетах по поводу миниатюрных ядерных зарядов? Чемоданчики какие то, диверсанты…

Чиновник растерялся. Из-за беготни между Кремлем и коммерческими фирмами он не успевал следить за возникающими то и дело слухами и часто был не в курсе событий.

— Ага, не знаешь, — удовлетворенно констатировал Президент. — А я вот уже второй день в этой истории копаюсь. И главное — никто, ни одна сволочь из Министерства обороны не может толком ответить, были эти заряды или нет. Если были — то где они? Вызвал к себе директора ФСБ — тот руками разводит, пригласил министра обороны — этот клянется, что не знает. Бардак, понимаешь… Уже американцы стали интересоваться.

— Да им сейчас надо от Косова внимание отвлечь, — нашелся Глава Администрации, — вот и мутят воду.

— Может, и так, — согласился Президент. — А может, и нет… Вот, к примеру, документ о технической готовности восьми боеголовок, — могучий старец потряс желтой, истрепанной по краям бумажкой. — Еще от восемьдесят второго года. А потом след этих зарядов теряется. Никто не знает, куда они делись, понимаешь. И где те ракеты, на которых они должны стоять? Ведомости уничтожены, людей не найти… Занялся бы ты этим — вместо того чтоб своего протеже мне в премьеры пропихивать. Можешь не сомневаться, твой не пройдет. Я уже решил, кого поставлю.

— Я ничего… — разволновался чиновник. — Даже не думал… я так…

— Да будет тебе, — раздраженно отмахнулся Президент. — Не думал он… Все ты думал, но многое не предусмотрел. И не о том сейчас речь, понимаешь. Ты вопросы по документации решил? Ну, по архивам.

— Заканчиваю, — облегченно вздохнул Глава Администрации. — Все копии сделаны, осталось составить библиографию.

— Вот иди и составляй, — миролюбиво сказал пожилой «царь». — Я сам с этими зарядами разберусь…

Чиновник встал, склонился в вежливом полупоклоне и неслышно вышел. Президент вновь нацепил очки, пододвинул к себе кипу листов и принялся соображать, куда же за время его правления пропали несколько десятков термоядерных зарядов.

Больше всего его волновали исчезнувшие восемь боеголовок мощностью по сто пятьдесят килотонн каждая. Кто-то карандашом написал на листке с техническими характеристиками устройств слова «специальное базирование». Об этом спецбазировании более нигде не упоминалось. Боеголовки находились в ведении Ракетных Войск Стратегического Назначения вплоть до девяносто первого года.

А потом пропали.

Конечно, будучи выкормышем советской системы, Глава Государства мог предположить, что нерадивые исполнители просто-напросто потеряли документы и теперь боятся в этом признаться, чтобы не лишиться своих постов. Боеголовки засунули куда-нибудь подальше на склад и теперь молятся, чтобы правда не всплыла. Каждый боится взять на себя ответственность и признаться в разгильдяйстве или нарушении инструкций.

Президент устало поморгал и нажал кнопку вызова секретаря.

Продолжение следует...