Глава 3

Шифровка была лаконичной и категоричной. Впрочем, других шифровок не бывает.

«Снять пароль двадцать шестого в 17.21 с объекта „мост“, оставить метку двадцать седьмого в 10.17 утра на объекте „магазин-2“. Встретить курьера двадцать восьмого в 13.03 на объекте „стадион“. Подтвердить получение груза. Разрешаю использовать Курьера в открытом режиме, по своему усмотрению, вплоть до получения дальнейших указаний».

И все. Ни здрасьте, ни до свидания. Ни пожеланий успехов в труде и личной жизни.

Только текст и подпись — Двести пятый.

Впрочем, правильно, что не желает. Какая может быть у резидентов личная жизнь? Только по делу, когда нужно у кого-то что-то выведать или кого-то завербовать. А если по своей инициативе, то только не в ущерб делу, второпях, что называется, в полной выкладке и каске, чтобы как-нибудь ненароком себя не раскрыть. И если ты по легенде испытываешь с этим делом трудности, то и придется демонстративно испытывать, хотя не хочется испытывать.

И не дай тебе бог влюбиться всерьез? Куда ты потом свою возлюбленную денешь? Сегодня ты здесь, а завтра у черта на рогах, с приказом обрубить все хвосты. И что тогда со своей любовью делать?

Коллегам из внешней разведки проще, они оформляют жену радисткой, любовницу шифровалыцицей и живут в полное свое удовольствие, ночь шифруя, ночь передавая сообщение.

Но им позволительно, о внешней разведке все знают, а о внутренней не должен узнать никто. В том числе жены. В первую очередь жены! Которые по этой причине запрещены. Но, в компенсацию, если уж совсем невтерпеж, разрешены одноразовые утешительницы. К которым, за таким нехитрым в общем-то делом, приходится отправляться за тридевять земель, с соблюдением всех возможных правил конспирации. То есть лететь на самолете из Уссурийска в Псков, на пару часов, и через пару часов обратно, но уже под чужой фамилией, через Ханты-Мансийск.

Так что прав Двести пятый, что умолчал об успехах в личной жизни. Не может быть таковых успехов. Не до них…

Двадцать шестого в 17.11 Резидент был на подходах к объекту «мост». В 17.12 вошел в здание железнодорожного вокзала, пересек зал ожидания, подошел к кассе и купил билет в Ростов, В 17.19 вышел на платформу и пошел в сторону туалета, который был в конце платформы. В той же стороне, где располагался туалет, был объект «мост». Был пешеходный, через железнодорожные пути, мост. В 17.21 Резидент поднял глаза вверх. По мосту быстро шел молодой парень в синих джинсах и темной рубашке, в левой руке у него был полиэтиленовый пакет с надписью: «Московский ГУМ».

В 17.22 Резидент зашел в туалет. В 17.26 вышел.

Пароль был снят.

На следующий день, что-то около десяти четырнадцати утра, «гулял» по бульвару мимо магазина «Продукты», потягивая баночное пиво «Red Bull». Именно «Red Bull» и обязательно в банке ноль пять.

В 10.17 он допил пиво и аккуратно поставил пустую банку возле седьмой от перекрестка урны, расположенной справа от входа в магазин. Поставил и пошел гулять дальше.

В 10.21 мимо урны пробежал куда-то сильно спешащий молодой человек. Он не смотрел по сторонам, он был чем-то сильно озабочен.

Он не смотрел по сторонам, но банку из-под пива «Red Bull», фасовкой ноль-пять, стоящую у седьмой от перекрестка урны, заметил. Не мог не заметить, так как ради нее здесь оказался.

Нужного сорта банка стояла в надлежащем месте, в условленное время. Значит, все нормально, значит, встреча состоится.

Двадцать восьмого в тринадцать часов Резидент был на стадионе. Был на северной трибуне. Играли две популярные в городе команды, поэтому зрителей было много, что обеспечивало нужный шумовой фон.

В 13.03 на противоположной южной трибуне появился опоздавший на три минуты молодой человек, который стал пробираться по девятому ряду на свое место. Резидент наблюдал его в полевой бинокль, делая вид, что следит за игрой. Молодой человек дошел до места и плюхнулся на скамейку. Тот же самый молодой человек, что два дня назад пробежал по переходному мосту.

Резидент внимательно оглядел южную трибуну.

Нет, молодой человек пришел один. Никто вслед за ним не опаздывал, а если опаздывал, то в его сторону не шел.

Резидент ряд за рядом осмотрел болельщиков в седьмом, восьмом, девятом, десятом, одиннадцатом рядах. Постарался запомнить, кто где сидит. И запомнить лица.

Абрис черепа, лоб, нос, цвет глаз…

Потом он убрал бинокль и стал «болеть». Он кричал, когда кричали все, в отчаянии рвал на себе волосы, когда рвали все…

Он ничем не отличался от тысяч других болельщиков. Кроме одного — его совершенно не интересовал итог матча. И никак не трогало, когда мяч вкатывался в ворота. Потому что он смотрел не на ворота и не на мяч, а смотрел на выходы, ведущие на трибуны. Не появится ли там кто-нибудь, кто бросит случайный взгляд в сторону девятого ряда и не присядет ли где-нибудь поблизости?

Его позиция была идеальна — его не видел никто, он видел всех.

Нет, кажется, чисто…

В перерыве между таймами Резидент пересел на другое место. На менее удобное, если смотреть матч, но более, если не смотреть. Рядом присел еще один болельщик, которого менее всего интересовал матч.

Резидент внимательно оглядел сидящих вокруг людей. Он всматривался в лица. Он пытался найти тех, кого видел на южной трибуне, кто сидел рядом с Курьером в седьмом, девятом, одиннадцатом рядах. Абрис лиц, лоб, нос…

Нет, никто не похож.

Он оглядел в бинокль седьмой, восьмой… одиннадцатый ряды. Перестановок не было. Все болельщики сидели на местах. Кроме одного болельщика, который сидел рядом.

— Ну привет, — тихо, на фоне всплеска общего гама, сказал Резидент.

— Здравствуйте.

Подслушать их разговор было невозможно. Никакие направленные микрофоны не смогли бы разобрать их полушепот в гуле тысяч орущих голосов.

— Где груз? — спросил и тут же дико заорал Резидент: — Давай, давай, ну давай же! Мазила!

— На вокзале. В подвале, где автоматические камеры хранения. Сорок восьмая камера. Код…

— Да не было аута! Не было, сволочь!

— Что мне делать дальше?

— Снимай жилье, устраивайся на работу. Контакты через газету «Городская афиша». Рубрика «размен». Я укажу телефон…

— Ты куда бьешь, дурак, левее, левее бей?!

Больше они о деле не говорили, потому что сказали все. Они досмотрели матч до конца и разошлись, растворились в толпе выходящих со стадиона болельщиков.

Глава 4

В назначенное время Девяносто второй на встречу не прибыл. Не прибыл в контрольное. Не прибыл в резервное. Не прибыл после.

Он не вернулся назад. Не сообщил о себе по контактному телефону. Не явился лично.

Он пропал. Как в воду канул.

Исчезновение Девяносто второго доложили Девятому.

— Девяносто второй не прибыл к месту встречи.

— Как так?

— Подробности пока неизвестны.

— Но он хотя бы прибыл в пункт назначения?

— Это тоже неизвестно.

Девятый выматерился и пошел на доклад к Восьмому. Восьмой был его непосредственным начальником, потому что обозначался меньшей цифрой. Так было удобней, начальство обозначалось цифрами в порядке возрастания, подчиненные — двумя цифрами, первая из которой была цифрой начальника.

Девяносто второй был человеком Девятого. И, значит, держать ответ за него было ему.

— У нас ЧП. Пропал Девяносто второй.

— С грузом?

— С грузом.

— При каких обстоятельствах?

— Пока неизвестно.

— Утечка информации возможна? — после паузы задал самый главный вопрос Восьмой. Девятый молчал.

— Я спрашиваю: возможна утечка информации или нет?!

— Я думаю…

— Тебе не думать надо, тебе знать надо! Иди и ищи своего человека. И найди! Хоть из-под земли! Хоть со дна океана! И если не найдешь, то…

— Найду!

Вернувшись к себе, Девятый выпил залпом полграфина воды и вызвал Девяносто первого.

— Что нового?

— Ничего.

— Ничего — мало. Мне сейчас по твоей милости такой фитиль вставили…

Девяносто первый виновато потупил взор.

— Что делать думаешь?

— Для начала пройтись по его связям…

— Думаешь, он мог сдать груз налево?

— Вряд ли. Но эта версия самая для нас опасная, с нее и начинать.

— Пожалуй.

И вот что еще — запусти-ка ты по его маршруту своего человека. Кого-нибудь поприличней, без запаха портянок, — ему с людьми работать. Пусть за ним пройдет, след в след пройдет! И в каждую щель сунется!

— Есть!..

Приятный во всех отнбшениях молодой человек зашел в здание аэровокзала, взглянул на часы и прошел в буфет выпить кофе. Он пил кофе до тех пор, пока очередь, стоящая на регистрацию, не рассосалась. И подошел, когда там никого уже не было.

— Ваш билет.

— К сожалению, у меня нет билета. Но тем не менее я прошу вас не прогонять меня.

Девушки за стойкой взглянули на подошедшего безбилетника. Но уже не как на пассажира, как на очень даже ничего парня. И автоматически поправили прически.

— Никто вас и не гонит.

— А скажите мне, девушки, только честно, вы хотите помочь правосудию?

И быстро, так что ничего не разобрать, махнул в воздухе удостоверением с фотографией и печатями. Девушки слегка скисли.

— Так вы…

— Да. Моя служба и опасна и трудна, — проникновенно пропел незнакомец. — Но может стать чуть менее опасна, если вы мне поможете. Поможете?

— Мы не знаем…

Незнакомец достал и показал фотографию.

— Вы знаете этого человека?

— Нет.

— Ну, может быть, когда-нибудь видели? Взгляните внимательней. Вчера или позавчера? Примерно в это же время.

— Да был! — вспомнила одна из девушек. — А он что, опасный преступник?

— Очень! Он украл на работе мусорную корзинку!

— Да ладно вам…

Незнакомец прошел в кассу и купил билет. На тот же рейс, которым летел Девяносто второй.

В самолете он придержал за локоть стюардессу.

— Можно вам задать вопрос?..

Стюардесса не сразу, но вспомнила молчаливого мужчину, сидевшего в девятом ряду. Вспомнила потому, что рядом с ним сидела памятная ей разбитная компания.

Получается, Девяносто второй был в самолете. И, значит, прибыл в пункт назначения. Потому что вряд ли сошел по дороге.

Куда же он потом делся?.. Выйдя из здания аэровокзала, молодой человек направился прямо к автобусной остановке. Которую он ни разу в жизни не видел, но которая фигурировала в описании маршрута.

С кольца городского маршрута он дошел до остановки междугородного автобуса, дождался его и поехал дальше, повторяя шаг в шаг путь Девяносто второго, от порога его дома и вплоть до места несостоявшейся встречи.

И везде: в городском автобусе, междугородном, на остановках, в толпе пешеходов — он прислушивался к тому, о чем говорят люди. Потому что люди очень ценные источники информации. Люди обычно знают все. Ну или почти все.

Народ говорил о разном — о невыплате зарплат, погоде, видах на урожай… И в том числе о каком-то жутком убийстве, случившемся буквально на днях и взбудоражившем город,

— …В лапшу изрезали! Ну просто живого места! У меня свояк в милиции работает, так говорит, даже голову распилили на четыре части…

— Враки это. Никто никого не резал — просто убили, и все. Но пятерых сразу.

— Пятерых?..

— Пятерых! Я точно знаю!

— Где?

— Да здесь, недалеко, за остановкой седьмого маршрута.

— Во дела!..

Пять трупов вряд ли могли иметь отношение к Девяносто первому. Он уходил на задание один и шел тихо, на цыпочках. Но проверить информацию имело смысл. Потому что имело смысл проверить все, что было связано с маршрутом его движения.

Молодой человек наведался в диспетчерскую городского маршрута.

— У вас тут туалет есть?

— Есть, да не про твою честь. Туалет только для водителей.

— Я же не бесплатно

Страдалец вытащил из кармана бутылку водки.

— Поллитра за поллитра… Ха-ха…

Очень скоро он узнал о жизни водителей все. И узнал о том. что случилось здесь недавно. Какие-то бандиты напали на мужика и убили его заточкой, можно сказать, на глазах стоящих на остановке пассажиров.

Интересно, что за мужик?

Молодой человек отправился в городской морг. Он нашел в подсобке санитаров и попросил их пустить его в холодильник,

— Зачем тебе туда?

— Надо. Хочу испытать себя, узнать, испугаюсь я мертвецов или нет,

— А чего пугаться? Живых надо пугаться! А мертвяки — они плохого не сделают.

— Ну все равно… Я с детства мертвецов боюсь.

— Да?.. Ну хочешь, мы их сюда притащим? — показали на стол с закусками санитары.

— Нет Я лучше туда.

— Ну как хочешь.

Санитары приняли еще по стакану и пошли открывать двери в холодильник.

— Ты кого хочешь — бабу или мужика? Или, может быть, дите? У нас тут псе есть! И кусками тоже.

— Нет, мне мужика. Я если бабу в таком виде увижу, то как потом с ними буду?

— Да нормально, они что так, что так, все едино — бабы!..

Любитель острых ощущений шел вдоль наваленных штабелями покойников, внимательно осматривал каждое тело, не забывая изображать легкие позывы на рвоту.

— Ну чего, понравилось, что ли?

— Да как-то так… Какие-то не такие они…

— Какие — не такие?!

— Не страшные. А что, у вас здесь все покойники, которые в городе

умирают?

— Не, не все. Еще в больницах есть. Но у нас самые лучшие, даже не сомневайся!

— А тех, что убили?

— Тех, что убили, к нам не попадают, их в ментовский морг тащат.

— А где он?

— Да тут, рядом, в шестом корпусе…

Что рядом — молодой человек знал заранее.

— Вот бы посмотреть, Я таких никогда не видел.

— Не, на них нельзя Они строгой учетности!

— А если с санитарами поговорить?

— Тебе же говорят — нельзя. Охрана там. Мышь не проскочит!

— А если пузырь дать?

— И за пузырь!

— А если десять?

— И за десять!

— А если ящик?

— Ну ящик… Да за ящик…

— И пол-ящика вам!

— Ну так бы сразу и сказал!..

В судебке трупы в навал не лежали. В судебке к трупам относились бережней, отводя каждому отдельную полку. Трупы были разные — придушенные, утопленные, зарезанные, застреленные, раздавленные, расчлененные, полуразложившиеся… Здесь молодому человеку уже не приходилось изображать тошноту.

— Ну чего, все, что ли? — интересовался сопровождавший его санитар, — Ты давай быстрее.

— Сейчас, сейчас…

Молодой человек спешил, но тем не менее не пропустил ни одного мертвеца, он склонился над каждым. Не гот… И не этот… И не этот…

А там левее…

Левее был Девяносто второй. С целым, не поврежденным черепом, но без левой руки. Вместо которой из смерзшейся мякоти выступали обломки костей.

Это был он! Девяносто второй!

Без левой руки, к которой обычно пристегивался кейс!

Девяносто первый отправился в ближайшее отделение связи и дал телеграмму.

«Тете стало хуже, срочно отзывайте из отпуска племянников».

Девяносто первый вызвал бригаду чистильщиков…

Глава 5

Ноздря был в растерянности. Он не мог понять, что случилось, что случилось с Хрипатым? Он послал Хрипатого в город, посмотреть, что да как, а того взорвали! Просто в клочки разнесли! Кабы Хрипатого стукнули в пьяной драке бутылкой по башке или пырнули ножом в подъезде — это было бы понятно. Но его взорвали! Как какого-нибудь крутого барыгу!

Кому мог понадобиться Хрипатый, чтобы на него динамит тратить?!

— Может, это Фикса наехал?

— Да ты что, откуда у него взрывчатка? У него даже шпалера нормального нет! И как он мог знать, что Хрипатый будет дома?

— Блин, точно! А кто тогда мог знать?

— Да никто! Только мы!

Харя остолбенело молчал. Этот ребус был для него слишком сложным.

— Это что, получается, что кто-то из наших, что ли, кончил Хрипатого? — совсем обалдел Харя.

— Да не из наших, наши все здесь были!

— Ну да, здесь. А кто тогда?

— А хрен его знает!

Ноздря даже представить не мог, как подступиться к этому делу. Но, в сравнении с Харей, был почти интеллектуалом, потому что прочитал три книги, посмотрел по видюшнику без счету американских боевиков.

— Слушай, а чего в этом случае менты делают?

— Менты-то? По почкам дубинками лупцуют.

— Кого?

— Всех подряд. Пока не признаются.

— Нет, это потом. А вначале?

Ноздря вспомнил виденные им боевики.

— Вначале они жмуров осматривают… со свидетелями толкуют, мол, что да как и когда… Во! Хрипатого когда рванули?

— Соседи базарят — в три.

— А когда он нам позвонил?

— Блин, тоже в три!.. А как же так?..

— Вот и я думаю… Первый раз он позвонил, потом мы позвонили, и сразу же бабахнуло… Где чемодан?

— Какой чемодан?

— Тот самый!

— Так вот он…

Харя потянул из-под кровати кейс.

Ноздря откинул крышку.

— А мобильники где?

— Откуда я знаю.

— Где мобильники! — свирепо вращая глазищами, заорал Ноздря. — Крысятничать!..

— Да че ты, да ладно ты… у пацанов, наверное.

— Если через минуту!..

Через минуту трубки лежали на столе.

— А чего мы, мы ничего…

— Кнопки лапали?

— Да когда, мы даже и не думали, мы просто так, посмотреть…

— Лапали, лапали…

— Ну-ка ты, возьми мобильник и сгоняй в город. Получишь номер, и шнуром обратно! Только сюда его не тащи, в лесу брось, вон там, на опушке, — показал Ноздря на недалекий лес. — Сунь куда-нибудь под корягу и ветками забросай, чтобы не видно было.

— Да ты че, его же свистнут! — поразились все.

— Не успеют.

Через три часа запыхавшийся посыльный вернулся.

— Ну все, бросил. Как ты сказал. В лесу. Вон там, между тех деревьев.

— Рядом кого-нибудь видел?

— Не-а. Чего там делать? Я там сам еле пролез. Ноздря осторожно, двумя пальцами, поднял вторую трубку, взглянул на панель.

— Ты куда в прошлый раз нажимал?

— В какой прошлый?

— Когда Хрипатому звонил!

— Я чего, помню, что ли?

— А ты вспомни! Ты лучше вспомни! — с угрозой в голосе прошипел Ноздря.

— Ну сюда, кажется. Или сюда еще. Потянул к трубке руку.

— Грабки! Грабки убери! — заорал Ноздря, испуганно отдернув руку с мобильным телефоном.

— Ты че, в натуре?

— Ниче! На — бери мобилу и иди вон туда, за дом, там овраг, спустишься в него и нажмешь на эту, потом на эту, потом на эту кнопки. Только раньше не вздумай!

— А чего будет, когда нажму? — забеспокоился бандит. — Чего-нибудь будет?

— Еще быстрей будет, если ты пасть свою поганую не захлопнешь!.. — Ноздря злобно оскалился.

— Да ладно ты, ладно, иду уже. Давай…

С опаской, стараясь ничего не касаться, взял трубку.

— Ну я пошел?

Он боялся трубки, но еще больше боялся Ноздрю.

Он обогнул дом, спустился вниз по крутому откосу и на самом дне оврага остановился.

Чего его сюда послали, в овраг? В доме, что ли, нельзя было кнопки нажимать?..

С испугом и ненавистью посмотрел на телефон. Как можно дальше, на вытянутую руку отодвинул от себя трубку, отчаянно выматерился и нажал кнопки.

Первую.

Вторую.

Третью…

В мгновенье, когда он нажал третью кнопку, на опушке леса что-то громко лопнуло. Звонкое эхо раскатилось по окрестностям. Над лесом поднялся столб дыма, разлетелись клочки оборванной листвы, веток, пыли и какого-то лесного мусора. Одно из деревьев дрогнуло листвой, качнулось, накренилось и с шумом обрушилось на землю, срезанное взрывом у самых корней.

— Ни хрена себе! — ахнули все.

И Ноздря ахнул, хотя лучше других знал, что будет. Ахнул, потому что представил, что могло случиться с ним, если бы Хрипатый нажал не ту кнопку.

— Так это чего, эти потому Хрипатый, что ли?.. Так это мобильник, что ли?.. — медленно доходило до присутствующих. — Это он, что ли, так, блин, рванул?

Мобильник рванул, как граната-лимонка. Пожалуй, даже сильнее, чем граната-лимонка. Рванул здесь, на недалекой лесной опушке, и там, в городе, в квартире Хрипатого, хотя до нее было чуть не полста километров.

— Ну все, теперь мы Фиксу!.. — обрадовался пришедший в себя Харя. — И Гундосого тоже! Впарим им по мобильнику и…

— Ага, ага, — радостно закивали все.

— Перебьетесь! — отрезал Ноздря. — Еще на Фиксу и Гундосого трубки тратить! Их пером подрезать можно.

— А трубки тогда куда?

— Загоним!

— Кому?

— Кому?..

Ноздря на мгновенье задумался. Но всего лишь на одно мгновенье.

— Есть кому. Я знаю кому…

Глава 6

Резидент гулял по бульвару. Такая у него в последнее время появилась привычка — гулять до завтрака по бульвару. Потому что у Курьера появилась. Потому что у «объекта», за которым гулял Курьер, появилась…

Бульвар был очень даже ничего — деревья, скамейки, кованые заборчики, беседки. Правда, бульвар был далековат от дома. Был от дома за три с половиной тысячи километров. В другом городе, в другом регионе, в другом конце страны.

Ну и что, раз он понравился…

Резидент прогуливался по бульвару часок-другой, а потом отправлялся в аэропорт и летел обратно. За три с половиной тысячи километров.

Чтобы к вечеру вернуться и снова погулять. По бульвару. Или, может быть, не по бульвару. Где придется.

Где придется Курьеру.

Уже почти неделю Курьер отслеживал порученный ему «объект». Который вовсе даже не был объектом, а был случайно выбранным в наугад взятом городе человеком. Был учебным пособием, «пустышкой». Курьер сдавал экзамен на профпригодность. Хотя считал, что выполняет боевое задание.

Учебка — учебкой, но хочется лично убедиться, на что способен новый помощник. Лишняя проверка не помешает…

«Гуляющий» Курьер пересек на светофоре улицу и, пройдя полквартала по противоположному тротуару, остановился возле витрины обувного магазина, где стал изучать модели женских босоножек.

Ему было трудно, слежку такого уровня должны вести по меньшей мере пять-шесть постоянно сменяющихся филера, а он был один. И был един во всех лицах. Днями он сопровождал «объект», вечерами «снимал звук», ночами писал отчеты. Отдыхать было некогда.

Курьер закончил осмотр моделей женской обуви и перешел к витрине соседнего магазина. Магазина одежды. Содержание которой тоже очень внимательно изучил. Как видно, спешить ему было некуда.

Как было видно со стороны проходящим мимо прохожим.

И было видно Резиденту.

Курьер работал качественно, Курьер играл скучающего провинциала, бездумно прожигающего выходной. Возле этой конкретной витрины. Дальше он не шел, потому что «объект» прекратил движение по бульвару и завис возле киоска с пирожками.

Курьер изучил витрину, чем-то заинтересовался и зашел в магазин. Так, от нечего делать, чтобы убить время…

И чтобы не мозолить лишний раз глаза, чтобы наблюдать за «объектом», оставаясь невидимым, откуда-нибудь изнутри, с лестницы, ведущей на второй этаж, или «на просвет» через прилавок и витрину, делая вид, что внимательно разглядывает товар. И, по возможности, не выпуская из поля зрения входную дверь, чтобы иметь возможность отслеживать всех, кто зайдет вслед за ним в магазин.

Молодец, пока все правильно делает.

Только что будет делать дальше?

Резидент тоже зашел в магазин. Но в другой магазин, в универмаг, расположенный на противоположной стороне улицы. Откуда он мог видеть вход в магазин «Одежда» и видеть «объект».

Так, все, пора, «объект» дожевал свой пирожок и двинулся дальше, «объект» выходит за границы визуального контакта. Где же слежка?! Осторожность хороша, когда не в ущерб… Почему он не выходит?..

Или?..

Ах ты, черт возьми! Минуту назад из магазина выбежал парень в джинсовом костюме. Незнакомый парень в новом джинсовом костюме. В слишком новом джинсовом костюме!

Вон он, быстро идет вперед мимо «объекта». Пробежал три квартала. Купил в киоске букет цветов, остановился у автобусной остановки, в самой гуще народа. Делая вид, что кого-то ждет. Удачно остановился, прикрывшись людьми и прикрыв лицо цветами, одновременно имея возможность отслеживать все направления.

Ай молодец! Если смотреть на него мельком, то не узнать. И даже если не мельком… Другая одежда, другая походка, другое выражение лица. И даже очки успел нацепить.

Ловко он обернулся — заскочил в магазин, быстро купил себе новую одежду, переоделся в примерочной кабинке, сбросил старую шкуру и вышел на улицу в неузнаваемо новом обличье.

Нет, здесь все нормально, ему нянька без надобности.

Можно снимать слежку.

Молодой человек с цветами все еще стоял на остановке. Он бросался, как к родному, к каждому вновь подходящему автобусу, к каждой открывающейся двери. И все более и более разочаровывался и все более и более мрачнел. Его любимой не было, его любимая опаздывала.

Ну где же, где… — переживал влюбленый юноша. — Где он теперь? Куда подевался? Тот мужик, что зашел в универмаг напротив магазина «Одежда»? В течение последнего часа он мелькнул дважды. Что, конечно, может быть случайностью, что скорее всего случайность… Но что должно истолковываться как опасность.

Ну где же он?

Или померещилось?

Возможно, померещилось…

А возможно…

Продолжение следует...