Глава 50

Полковник Трофимов лежал на своей койке, в своей комнате в офицерском общежитии и выстраивал в голове в единую логическую цепь все полученные в ходе расследования факты. Начиная с не имевшего место самострела и заканчивая сегодняшним осмотром места предположительных работ «геологов».

Он нашел это место. И убедился, что грунтовые работы велись. Совсем недавно велись. И очень масштабно велись. Каменистый грунт был иссечен гусеницами вездеходов и ковшом экскаватора. И был выровнен ножом бульдозера. Но самое интересное, в нескольких местах в грунт были вбиты металлические штыри с приваренными к ним «ушами», которые, к примеру, могли служить дополнительной опорой при закреплении лебедки. Или какого-нибудь другого подъемного механизма.

Полковник нашел место работ. Но он не знал, соответствует ли оно местонахождению штольни. Карта расположения оружейных погребов была только у командира. В его личном сейфе, от которого был только один ключ… Полковник размышлял о командирском сейфе и его владельце. И поэтому не очень удивился, когда, открыв на стук дверь, увидел командира. Собственной персоной.

Звери всегда бегут на ловца. Правда, ловцы не всегда успевают их поймать. И тогда гибнут в их когтях.

— Здорово, полковник, — сказал командир, бросая на пустую койку фуражку, — как освоился?

— Нормально, — ответил полковник.

— Просьб не появилось?

— Каких?

— Разных. О дополнительном одеяле на кровать. О внеочередном отпуске в более теплые края. О какой-нибудь, из личной библиотеки, книжечке на сон грядущий. Или о партийке в шахматы.

— Да нет. Я не шахматист. И не самый большой любитель тепла. Ни в форме одеял, ни в виде отпуска.

— Ну смотри. Была бы честь предложена. Как там твои дела с расследованием самострела?

— Пока никак. Следствие еще не закончено. И ничего определенного я сказать не могу.

— Не можешь?

— Не могу!

— А ты знаешь, что мы с завтрашним самолетом тело на родину отправляем?

— Слышал.

— Оно тебе больше не нужно?

— Что?

— Тело самострела?

— Нет. Его зверье, забравшееся в погреб, так попортило, что ни о каком патологоанатомическом исследовании не может быть и речи.

— Да, зверье у нас наглое. Дверь в дом задней ногой открывают. У моей жены бюстгальтер с веревки сняли. Вместе с веревкой и столбами.

— Жаль.

— Чего жаль? Одежды, веревки, столбов или моей жены?

— Зверя жаль. Что размером ошибся.

— Шутник ты, полковник. Ну да я не по этому поводу. Я по делу.

— По какому?

— По приятному. Для тебя приятному. Тут тебе премия причитается.

— Какая премия?

— Внеочередная. За помощь в проведении геологоразведочных работ. Ты ведь бывший разведчик? Ну, значит, тем более это по твоему профилю.

— Странно, я вроде ни в чем таком не участвовал. Шурфов не рыл, геологическим молотком не стучал.

— А никто не рыл. И не стучал. Просто у нас здесь вблизи части изыскатели трудились. А часть у нас, сам понимаешь, закрытая. Ну и чтобы наладить с нами контакт, они решили облагодетельствовать нас деньгами. Большую часть сбросили — безналом. Мы на нее оборудование в котельной обновим. И немного выдали — наличными. В виде единовременной материальной помощи для офицерского и рядового состава. Дело, конечно, не вполне законное, но я на него пошел. Сам понимаешь, денежное довольствие задерживают. А жить как-то надо. Все уже получили. Остался ты один. Чтобы ведомость закрыть.

— Но ведь, когда я прибыл, выдача уже была произведена?

— Да, буквально за день до того. Так что, если смотреть по числу приказа, на день выплаты ты уже был зачислен в состав части. То есть имеешь право на премию наравне со всеми прочими офицерами. Поэтому, если по справедливости, я не могу обойти тебя принадлежащими тебе по праву деньгами.

— Ну, если по справедливости…

— Абсолютно. Можешь не сомневаться.

— А на ведомость можно взглянуть?

— Не можно, а нужно. Ты что, думаешь, я тебе без росписи деньги выдам? Э, нет! Финансы — они учет любят! Как иначе я смогу отчитаться перед спонсорами?

Полковник взял ручку, ведомость и очень внимательно осмотрел росписи.

— А что же я здесь командира не вижу? — спросил он.

— Командиру не положено. По должности. Если командир возьмет, могут разные нехорошие слухи пойти. Мол, берет командир. В лапу. До командования дойдет. До разборок. Докажи потом, что ты не верблюд. Нет. Как ни хотел я поправить свое материальное положение, а не решился. Для офицеров — дело другое. А для себя — ни-ни. Как-нибудь так проживу.

— А я слышал, что вы в столице квартиру купили. Трехкомнатную.

— Уже разболтали? Быстр ты, полковник. Недаром, что по режиму. Ничего от тебя не скроешь. Точно — купил. Но не я. Жинка моя. Ей родители наследство отвалили немалое. Как раз на квартиру. Ну да я думаю она меня с той квартиры не погонит, когда я в отставку выйду. Все-таки пятнадцать лет по гарнизонам вдвоем.

— Что, умерли родители?

— Да нет, живы. И даже здоровы. Они заранее наследство отдали. Чего, говорят, нашей смерти ждать. А деньгам пылиться. А так хоть посмотрим, как они в пользу пойдут. Вот здесь распишись. И дело с концом.

— Ого! А что ж так много?

— Ничего не много. В самый раз. В размере годового оклада. Если считать с отпускными, проездными, продуктовым и вещевым довольствием. И с северной надбавкой. Еще даже мало будет.

— С какой северной? Я же весь этот год в Москве был. И меньше двух недель на севере.

— Ну, значит, высотные. Москва — она высоко стоит. Что твой Эверест. И ветры там за облаками дуют сумасшедшие. С ног сшибают.

— Но у других офицеров суммы значительно меньше.

— Но ты же полковник. Единственный в части. А может быть, и на всей Новой Земле. Полковник — он за двух майоров идет. И еще с лейтенантским хвостиком. Так что даже и не думай. Расписывайся и получай. А потом можешь хоть в нужник с ними сходить.

— Нет. Не возьму.

— Почему?

— Не заработал.

— Я же тебе толкую, их никто не зарабатывал так, чтобы канавы копать. Но заслужили! Одним своим присутствием здесь, у черта на куличках, где даже олени не выживают, заслужили! Бери — не сомневайся.

— Все равно — нет.

— Не пойму я тебя, полковник. И никто не поймет. Потому что все взяли, один ты упираешься. Подумают, что ты себя выше всех прочих ставишь. Столичного гостя изображаешь. А ты, между прочим, не гость. Ты сюда для прохождения службы направлен. Лет на несколько. Подумай. Тебе здесь жить. Среди людей жить. А ты с оплеух начинаешь. Не хочешь деньги брать — не бери. Если у тебя принципы такие. Распишись и распредели свою долю между офицерами. А я выдам. В качестве дополнительного вознаграждения. Ну?

— Расписываться не буду.

— То есть ни себе, ни людям. Ты хоть понимаешь, что творишь? Знаешь, как это называется?

— Это называется — не брать денег.

— Это называется — остаться чистым. Когда остальные в дерьме. А ты знаешь, как грязненькие к чистеньким относятся? Как белый ворон — среди стаи черных живет?

— Вы что, меня запугиваете?

— Запугивают по-другому. Я с тобой воспитательную беседу веду. Как старший по должности. Хоть и младший по званию. Я пытаюсь тебе простейшие истины объяснить, которые, может, не вполне понятны в теплых московских кабинетах, откуда ты к нам залетел. Здесь, полковник, север. Особо суровые климатические условия. Здесь люди, если выжить хотят, должны друг за дружку держаться. Один — за всех и все — за одного. Так всегда было. И будет. Здесь каждый сухарь поровну. И каждую копейку тоже поровну. А тот, кто больше или меньше, — тот не наш. Тот чужак. Одиночка. А одиночки на севере не выживают. Вымирают одиночки. Усек?

— Что-то я не пойму, куда вы клоните.

— Все ты понимаешь. А если не понимаешь, то уже никогда не поймешь. Так и помрешь неучем. Да еще и скоро помрешь.

— Скоро?

— Да уж не заживешься. На севере человек без коллектива — ходячий труп. Или спивается в полгода до хронической белой горячки. Или стреляется из табельного оружия. Как тот твой рядовой. Так ты не рискуй, бери деньги и вливайся в наш сплоченный офицерский коллектив. Пока тот коллектив еще от тебя не отвернулся. Ну что, берешь?

— Нет. Все равно нет!

— Ну смотри, полковник! Я сделал все, что мог. Чтобы на истинный путь тебя наставить. Ты сам по нему решил не ходить, теперь пеняй на себя.

— Так, может, мне рапорт о переводе подать? Раз я так плохо вписываюсь в коллектив.

— Не выйдет с рапортом. Не подпишу я тебе его. Да у меня на твою должность замены нет. И придется тебе тянуть свою лямку здесь. При мне. Тем более что скоро самолеты летать почти перестанут. И лишних мест в них не будет. А будет долгая, темная и суровая полярная ночь, во время которой у непривычных городских людей крыша едет. И они чего только по причине острого психического расстройства не выкидывают. То в петлю лезут, то в прорубь бросаются. А иной раз погулять в пургу выходят и теряются. Совсем теряются. Окончательно. Но хоть я и понимаю, что трудно тебе будет, полковник, эту зиму пережить, а вольную тебе не дам. Потому что общественные интересы для меня выше личных. Особенно твоих личных. Ну а если передумаешь, дичиться передумаешь и решишь влиться в наш суровый, но дружный офицерский коллектив, — милости прошу. Будем рады. Приходи, забирай причитающееся денежное довольствие и, как говорится, выкатывай на круг бочку рому.

— Где бы ее взять?

— У меня. У меня и взять. Разопьем мировую и будем служить бок о бок во славу Отечества и не без пользы для себя. Думай, полковник. И решай, полковник.

— Сколько думать?

— Сутки думай. До завтрашнего вечера. До 24.00.

— А после 24.00 что?

— А после ноля часов завтрашнего вечера для тебя начнется либо полярный день, либо полярная ночь. На выбор.

— Без середины?

— Без середины! На севере середины не бывает. Или белое. Или черное. Такое черное — как будто умер…

Глава 51

Полномочный представитель его высочества шейха и прочих средневосточных и им подобных стран, он же резидент, он же агент по негласному расследованию утечки с территории России атомного оружия, пребывал в растерянности. Может быть, впервые за много лет. Может быть, вообще впервые.

На сходке преступных авторитетов страны, под столом, за которым они сидели, лежала бомба. Атомная бомба! И эту бомбу этим авторитетам предлагалось использовать в целях государственного масштаба шантажа. Впрочем, даже не государственного — мирового. Потому что атомная бомба в руках частных лиц — это ЧП общепланетарного масштаба!

Наличие бомбы являлось абсолютным доказательством возможности ее воровства. Но это не радовало. Это пугало. Потому что еще большим доказательством мог стать ее взрыв.

Шантажировать бомбой самой по себе невозможно. Шантажировать можно только взрывом! И, значит, его потенциальную возможность исключить нельзя.

Все шантажисты во все времена вначале пугают. А потом приводят свои угрозы в действие, потому что бесконечно пугать невозможно. Потому что логика развития событий заставляет их доказывать свою силу не только на словах. Заставляет их ее демонстрировать. Демонстрировать все больше и больше, постепенно сползая от угроз к действию. Рано или поздно количество переходит в качество. Рано или поздно угроза исполнить теракт оборачивается терактом…

Поэтому останавливать шантажистов надо в самом начале. Пока они еще не «накачали мускулы» и не свыклись с мыслью о собственной избранности. Об их праве решать: кого карать, а кого миловать, кому жить, а кого отдать на заклание во имя достижения их понятных только им целей…

Надо останавливать!

Только как? Бросаться в одиночку на три десятка авторитетов, подстрахованных дюжиной телохранителей каждый? Силенок не хватит.

Выходить на свое начальство?

Так оно далеко. И все равно никого прислать не сможет.

Выходить на чужое начальство? На то, что заведует порядком в городе и призвано оберегать его население от преступных посягательств?

Пожалуй. Но как до него добраться? Минуя многочисленный предваряющий и перекрывающий подходы к начальственному телу бюрократический аппарат. И как, что того сложнее, убедить себя выслушать? И уж что совсем фантастично, заставить немедленно действовать?

Как?

Только если с помощью блефа и актерской игры. Гораздо более тонкой и убедительной, чем демонстрируют актеры местного драматического театра.

Резидент набрал номер городского отделения внутренних дел. Первый попавшийся в телефонном справочнике на глаза. Но не дежурного.

Набрал по аппарату, напрямую подсоединенному к телефонной сети, что исключало возможность быстрого установления номера звонившего абонента.

— Следователь Еремеев слушает.

— Будьте добры, подскажите мне имя-отчество начальника городской милиции.

— Григорий Максимович. А зачем он вам?

— С юбилеем его поздравить.

— А разве у него юбилей?

— А вы забыли?

Следующий звонок уже дежурному. И обязательно поумерить голос. Убрать из него молодые, звонкие нотки. И хорошо продумать текст.

— Дежурный Максаков!

— Слышь, дежурный, соедини-ка меня с командиром.

— С каким командиром?

— Со своим командиром, который у вас самый главный.

— С начальником милиции?

— Во-во, с ним самым. С Гриней.

— С Гриней? А вы кто такой будете?

— Я двоюродный дедушка его буду. Из деревни. Только что приехал. А ключей от квартиры нет. Ты соедини меня с ним, мил человек, а то мне очень в туалет хочется. А у вас тут в городе кустов почти нет.

Пауза.

— Полковник Артюхов слушает.

Теперь поменять тон на совсем другой. На жесткий и совершенно в себе уверенный. На такой, который лучше всего воспринимают милицейские и армейские чины.

— Вы знаете, что в вашем городе, под самым вашим носом, проходит сходка преступных авторитетов?

— Кто это говорит?

— Тот, кому об этом положено знать! Так же, как и вам.

— Перестаньте мне морочить голову! Или я…

— Не орите, полковник. И не пытайтесь меня брать на глотку. Если вы сейчас не прореагируете на мой сигнал, я выйду рапортом на вышестоящее начальство. Вашего вышестоящего начальства. И если факты сходки и неоперативного на них реагирования местных органов милиции подтвердятся, то вы можете сами прикинуть, какие это будет иметь последствия персонально для вас. И еще на всякий случай знайте, что аналогичную информацию я передам Безопасности, чтобы вы о ней случайно не забыли. Запишите адрес. И вышлите все наличные силы. Я жду на месте. Всё!

Отбой.

Примерно такой же звонок в Безопасность. И в гражданскую оборону. Учитывая потенциальную взрывоопасность криминального сборища.

Теперь ждать. И при необходимости корректировать действия понаехавших со всех сторон сотрудников Безопасности, милиционеров и «гражданских оборонщиков».

Резидент снова нацепил на голову наушники.

— …С чего ты предлагаешь начать? — спросил голос одного из авторитетов.

— С определения места установки заряда. С транспортировки его в это место. И с закладки в неизвестное и потому недоступное легавым и даже своим место.

— Это невозможно. Как о месте закладки заряда не могут знать свои, если они его туда привезут? И туда его установят.

— Очень просто…

Все замолчали.

— По моим подсчетам, это будет не больше пятнадцати-двадцати человек. Водители, крановщики, охрана. Мне кажется, за такую крупную игру можно заплатить большим, чем пятнадцатью по случаю нанятыми лохами.

— Лохи — без базара. Но как быть со своими?

— Свои тоже имеют языки. И дырявые зубы. Своих в таком деле не бывает.

— Он верно говорит. По-настоящему молчать умеют только мертвые. Только они хранят тайны.

— Каким должно быть место закладки заряда?

— Разным. Но в первую очередь густонаселенным. Чем больше населения попадет под взрыв, тем быстро нам пойдут на уступки.

— Москва? — спросил представитель столицы.

— Нет, не Москва. Если бомба рванет в Москве, то вести переговоры будет не с кем. Это будет не Москва.

— И пусть это будет не мой город, — сказал один из авторитетов. — Мне там работать. Если не станет моего города, мне негде будет работать…

— И не мой…

— И не мой…

— Зачем мелочиться? — сказал Мозга. — Если мы добьемся своего, нам не нужны будут города. У нас будет вся страна…

Раздался тихий зуммер телефона.

— Ша! — сказал голос местного авторитета. — Здесь скоро будет облава.

— Откуда ты знаешь?

— В своем городе я знаю все. За что и плачу бабки.

Стукнули отодвигаемые стулья.

— Но вы можете не спешить. Облава будет не раньше чем через полтора часа. Так мне пообещали. И еще: облавы не будет со стороны восточного выхода. Восточные ворота будут свободны. Они гарантировали мне коридор в течение часа после начала облавы.

— Сколько бабок ты отстегиваешь, чтобы знать за облаву?

— Я отстегиваю немного бабок. Но я отстегиваю их тому, кому надо.

Раздался новый звонок.

— Да. Я уже в курсе. Но все равно я вам очень благодарен за вашу заботу. В чем вы скоро сможете убедиться. Нет. Только одна маленькая просьба. Не направляйте тех, кто не умеет себя прилично вести, к восточным воротам. Нам не хочется лишней стрельбы. И лишних разговоров за ту стрельбу. Население не должно иметь беспокойств. Да. Передам. И вы. Своей жене.

— Кто это был?

— Один очень уважаемый в городе человек, который уважает других не менее уважаемых людей города и не хочет портить с ними отношений.

— Когда нам уходить?

— Вы можете не спешить. Вы можете допивать свой кофе и свой сок. Машины будут поданы через четверть часа.

— Через час! — жестко сказал Мозга.

— Почему? — удивились авторитеты.

— Потому что вначале поедет бомба!

Резидент сбросил с головы наушники. Этот раунд был проигран. Не им. Но всеми силовыми министерствами, вместе взятыми. А может быть, и всей страной…

Глава 52

Начальник оперативно-следственного управления Министерства внутренних дел просматривал очередную сводку преступлений, произошедших в стране за последнюю неделю. Сводка была на удивление благополучная. Несколько тысяч ограбленных. Несколько сотен ограбленных и убитых. Несколько десятков убитых с привлечением наемных киллеров. Даже если взять поправку на искажение статистики на местах в сторону сокрытия того или иного рода преступлений, с которыми не хочется возиться, все равно немного. По крайней мере для нынешнего, сравнимого с ковбойским Диким Западом времени.

Конечно, лет двадцать назад десятой части подобной статистики хватило бы, чтобы министр, все его первые замы и все замы первых замов мгновенно слетели с места куда-нибудь на должности деревенских участковых милиционеров. Тогда о подобной стрельбе слыхом не слыхивали. При пропаже табельного оружия у рядового милиционера всех ставили на уши. И держали на них до возвращения утраченного оружия. Об автоматах речь вообще не шла. Хотя бы потому, что милиционеров на улице с автоматами увидеть было большой редкостью. Автомат считался армейским оружием.

А теперь того же милиционера без автомата, повешенного поперек бронежилета, вообразить невозможно. Чтобы с одним только удостоверением и пистолетом Макарова? Да он с такой экипировкой даже на выяснение отношений с тещей не пойдет. Потому что у нее, вполне вероятно, может оказаться под халатом скорострельный «узи».

Времена изменились. Преступники перестали использовать самопальные ножи и пистолеты, предпочитая им оружие армейского образца. Вплоть до ручных гранатометов.

Вот, пожалуйста. В Пензенской области застрелен бизнесмен из снайперской армейской винтовки с оптическим прицелом, которая только два месяца назад с конвейера сошла!

В Калуге в центре города бабахнули из гранатомета по киоску.

На Алтае забросали милицейскую патрульную машину гранатами. Как немецкий танк «тигр».

В Новосибирске какой-то ухарь попытался расстрелять дискотеку, в которую его не пустили, из миномета.

Под Псковом местная преступная группировка решила выяснить отношения с другой преступной группировкой при помощи угнанного в ближайшей войсковой части танка. На что потерпевшая поражение братва в отместку за танк публично грозилась произвести площадное бомбометание по подконтрольному конкурентам району города. Черт знает, может, и проведет. Если одни смогли добыть танк, отчего другим не раздобыть самолет-штурмовик…

Сообщение, помеченное грифом «Только для высшего руководства». Ну, значит, либо прокурор жену задушил. Либо сынок какого-нибудь главы администрации изнасиловал и убил пять одноклассниц и теперь ему требуется отмазка, либо бандой убийц и мародеров руководил начальник городской милиции, где те убийцы состояли на должностях оперуполномоченных. Вполне может быть. Сейчас все может быть. Обычное дело…

Начальник управления запросил дополнительную информацию. И удивился, потому что такого он еще не читал.

Информаторы доводили до сведения, что в одном из городов была проведена сходка преступных авторитетов. Что по нынешним временам дело совершенно обычное и почти легальное, вроде недавних партактивов.

В факте сходки ничего удивительного не было. Удивительное было в повестке дня сходки. Авторитеты обсуждали возможность использования против органов правопорядка и властей атомной бомбы! По крайней мере так утверждал источник. Это уже был не гранатомет. И даже не танк.

Откуда же они могли взять бомбу? Если, конечно, все это не блеф… Уголовный элемент предрасположен к романтизму. К сочинению сказок с по-своему счастливым концом, где удачливый вор наказывает прокурора, соблазняет дочь и жену судьи и ворует у доброго волшебника волшебную палочку. А если это не блеф?!

В стране, где все продается и покупается, может продаваться и быть куплено все. В том числе…

Начальник управления отчеркнул заинтересовавшее его сообщение. И вызвал одного из своих заместителей.

— Соберите информацию вот по этой сходке. Запросите горотделы милиции. Пусть они свяжутся с авторитетами и уточнят, о чем там шел разговор. Желательно в подробностях. В обмен на информацию пообещайте прекратить производство по делам, в которых они замазаны.

— Как они их найдут?

— Не изображайте девственницу. А то вы не знаете о сотрудничестве оперативников с преступными лидерами. Как о вынужденной мере противостояния валу беспредела.

— А если информация будет ценная?

— Выполните обещание. От пары-тройки закрытых дел нас не убудет…

Старшие оперы встретились с авторитетами. В неформальной обстановке их саун.

— Нужна информация по последнему толковищу, — сказали они.

— Что я буду с нее иметь?

— Встречную информацию.

— У вас нет такой информации, которую бы мы не знали. Которую бы мы не знали от ваших следователей. Разве только вы сдадите пару своих информаторов.

— А не много запрашиваешь?

— В самый раз. Ведь это не я пришел к тебе с затруднениями.

— А если мы прикроем дело с ограблением директора оптового рынка?

— Зачем? Тем, кого ты взял по этому делу, уж года как полтора пора на зону. Зарабатывать стаж для будущего авторитета. Не век же им в «шестерках» ходить. Так что им хоть так, хоть так на нары. Планово. Если отпустишь — им новую статью хлопотать. Зачем им эта головная боль?

— Ладно, отдам я тебе одного сексота.

— Опять пустышку? Который свое отработал и теперь либо на пенсию, либо под нож. И лучше бы даже под нож, чтобы меньше разговаривал. Моими руками свои проблемы решить хочешь, начальник?

— Хочу. Но не те, о которых ты думаешь. Меня начальство аж из самой Москвы за кадык ухватило. Так что на этот раз я мелочиться не буду. Настоящую цену дам. Хорошую цену.

— Если цена будет подходящая, столкуемся…

Собранная с регионов страны информация полностью подтвердила сообщение сексота. И начальник оперативно-следственного управления взялся за голову. И за телефонную трубку.

— Наши источники сообщили, что уголовные авторитеты намереваются украсть атомную бомбу, — сообщил он заместителю министра.

— А собор Василия Блаженного они не думают утащить?

— Я серьезно.

— Серьезно? Насчет бомб серьезно?

— Совершенно.

— Тогда заходи ко мне.

Замминистра не поверил в возможность воровства атомных бомб. Но все-таки выслушал своего не в меру впечатлительного подчиненного. Выслушал — и попросил оставить все имеющиеся в его распоряжении рапорты и документы.

— Следует ли мне продолжить расследование в данном направлении? — спросил главный следователь страны.

— Нет. Занимайтесь своими прямыми обязанностями. Эта проблема не нашего уровня. Я передам ее в органы Безопасности.

И вызвал своего помощника.

— Проверь по своим каналам вот эту информацию, — приказал он, — срочно проверь! Мне надо знать степень ее достоверности. Если надо платить — плати. Если надо кого-то привлекать или кого-то освобождать — привлекай и освобождай. Мне не важно, как ты узнаешь то, что требуется. Мне важно, как быстро ты это узнаешь.

Прозвучавший через несколько дней из уст помощника рапорт вывел замминистра из душевного равновесия.

— Я проверил информацию. Информация достоверна.

— Ты уверен?

— Да. Все представленные в рапортах факты соответствуют действительности.

— То есть ты хочешь сказать, что они предполагают украсть атомную бомбу?

— Да. Более того, не исключена возможность, что она у них уже есть.

— Есть?!

— На сходке предположительно был продемонстрирован один из образцов атомного оружия. По крайней мере так утверждают мои присутствовавшие при этом источники.

— Но это значит… Вы свободны.

Заместитель министра не стал хватать трубку, чтобы звонить в Государственную Безопасность. Не вышел из кабинета и не прошел по коридору шестьдесят шагов, чтобы доложить о ставшем ему известным факте министру.

Он стал думать. Взвешивать. Анализировать. Считать.

Бомба в руках уголовников — это серьезно. Это гораздо серьезней, чем все, что до того было. И что может быть. Это в корне меняет расклад сил в стране.

Силовые министерства становятся менее сильными. И без того мощная организованная преступность становится еще мощнее и организованней. Армия теряет свои позиции, как единственная владеющая тяжелым, в том числе атомным оружием, и потому стоящая над всеобщей дракой сторона. Оппозиция, используя представившийся шанс, пытается вышибить из кресел правительство. Международное сообщество давит со всех сторон, требуя не допустить расползания атома, в противном случае грозит ввести в Россию под эгидой ООН международные вооруженные силы, что служит мощнейшим катализатором событий внутренней политики. Разражается неизбежный и жестокий правительственный кризис.

Министр обороны и его первые замы теряют должность за халатное отношение к хранению атомного оружия. Слетают со своих кресел большинство силовых министров, не сумевших вовремя распознать, предупредить и локализовать опасность. В том числе министр МВД. Уходят в отставку премьеры и вице-премьеры и, вполне вероятно, Президент. Вместо всех них формируется временное правительство. Или… Или вся полнота власти переходит к диктатору, который единственный способен в кратчайшие сроки навести в стране порядок и вернуть расползающиеся термоядерные бомбы обратно в арсеналы. В чем его всячески поддержит мировое сообщество, напуганное перспективой атомных, гораздо более опасных, чем Чернобыль, взрывов.

Это если навскидку. Если не детализироваться по направлениям и персоналиям.

В любом случае в стране может наступить мгновение безвременья, когда все прежние правители будут вынуждены уйти, а новые еще не успеют определиться. Потому что не успеют сориентироваться в столь обвально поменявшейся политической обстановке. Власть повиснет как бесхозное яблоко на дереве, которое может сорвать всякий разворотливый и желающий того человек.

Кто не успеет — тот опоздает. Наибольшие шансы прийти к финишу первым будет иметь тот, для кого грядущие события не станут неожиданностью. Кто будет к ним готов…

Заместитель министра внутренних дел аккуратно закрыл папку с рапортами и засунул ее в личный сейф. До лучших времен, которые, может так статься, случатся не в такое уж отдаленное время…

По всей видимости, заместителя министра внутренних дел устраивали атомные бомбы, расползающиеся по частным рукам. По крайней мере не смущали.

Продолжение следует...