Глава 53

Неофициально, но тем не менее существующий в недрах Министерства безопасности отдел надзора за прочими силовыми соседями отсматривал вновь поступившую информацию. Начальник отдела сортировал ее по позициям и анализировал во взаимосвязи с событиями, происходящими в каждом конкурирующем ведомстве и в стране в целом. Именно такой подход позволял выделить проскальзывающие при прямом прочтении мелочи, которые могли служить предвестниками скорых кадровых перемещений, урезаний статей бюджета и иных бюрократических потрясений.

Кроме того, в отдельное направление поиска был выделен контроль за исполнением данными ведомствами своих непосредственных обязанностей. Но не с целью выявления возможных злоупотреблений, случаев коррупции и измены делу. По гораздо более примитивным и практичным соображениям. Для просчета перспективных, зацепленных и разматываемых конкурентом потенциально выигрышных дел, которые можно было бы перехватить и использовать для себя и тем выслужиться перед вышестоящим начальством. Ну а если не перехватить и не использовать, то хотя бы уменьшить успех соседа. Капнуть в его переполненную медом бочку свою каплю дегтя. А лучше бы синильной кислоты.

Драка между силовыми ведомствами всегда идет ниже пояса.

Министерство обороны. Незапланированные встречи с премьерами. Визиты первых заместителей в Думу и Центробанк. Спасатели. Точнее, Министерство по чрезвычайным ситуациям. Продолжает накачку силовых мышц. Всеми правдами и неправдами добывает оружие и юридические обоснования на его использование. Пытается подмять под себя прочие, более мелкие ведомственные службы, чтобы стать монополистом в своей и не только своей сферах…

Пограничники. Развиваются, матереют, расширяют акции, интригуют против армии… Охрана Президента… Министерство внутренних дел. Эти в последнюю неделю провели активную разработку общероссийской сходки преступных авторитетов. К чему бы это вдруг такое усердие? Как будто таких сборищ раньше не было. И в дальнейшем не будет. Как будто толковища преступных главарей не стали почти официальной обыденностью современной жизни. Частыми, как когда-то слеты пионерских дружин. А здесь ни с того ни с сего двойная перекрестная проверка по каналам высших руководителей министерства.

«Обратить внимание!» — наложил начальник отдела надзора свою резолюцию. И передал дайджест сводки по команде.

Дайджест поступил на стол одного из видных чиновников Министерства безопасности, который должен был из «требующей внимания» информации отсеять наиболее перспективную. Что он и сделал, ужав представленный список до нескольких, на его взгляд, важных и требующих уточнения пунктов, в том числе касающихся и МВД.

«Проверить информацию по сходке преступных авторитетов, имевшей место в… Отследить ее с точки зрения повышенного интереса Министерства внутренних дел…» — передал он приказ в отделы. На места ушли соответствующей формы запросы.

Работы, связанные с контролем за деятельностью коллег, не входили в непосредственные обязанности областных и региональных представительств. Но исполнялись даже более рьяно, чем те, что предписывались ведомственными документами и приказами. Областные начальники прекрасно понимали, откуда ветер дует и кому может быть полезна подобного рода информация. Кроме того, в Безопасности всегда очень болезненно относились к успехам прочих силовых министерств, все относились, от министра до рядового включительно. Что вполне сознательно поощрялось, как одна из форм ведомственного патриотизма.

Именно поэтому просьба о выяснении обстоятельств и событий, связанных со сходкой, была исполнена незамедлительно.

Так в Безопасности стала известна информация о бомбе. Но стала известна только отдельным высокопоставленным руководителям, которые собрались на срочное неформальное совещание.

— Ну и что будем делать?

— Ничего.

— То есть?

— То есть сделаем вид, что ничего не знаем…

Руководители Безопасности не любили ныне существующих правителей, которые под сурдинку борьбы с тоталитаризмом «утопили в чернилах» их некогда могущественную организацию. Единственную, которая была способна противостоять валу преступности, коррупции и внешнеполитической и внешнеэкономической экспансии. Потому утопили, что боялись ее. Ее единственную и боялись.

Руководители Безопасности продолжали служить. Но сквозь зубы. Ставя главной, если не единственной своей целью сохранение тех немногих боеспособных подразделений, того высокого профессионализма и того духа, которые еще совсем недавно были нормой их жизни. А теперь стали исключением из правил. Для будущего сохранение, которое рано или поздно должно будет наступить.

— Работаем на дестабилизацию?

— Нет. Просто не способствуем стабилизации…

Больше они ни о чем не говорили. И ничего не обсуждали. Им было достаточно нескольких фраз, чтобы понять друг друга. Чтобы понять, что последует дальше, если они что-то сделают или чего-то не сделают.

Они не предприняли ничего конкретного и даже не сказали ничего конкретного. И тем сказали и сделали все!

Упрекнуть их в чем-нибудь было невозможно. Ни сейчас, ни потом. Чем бы все ни закончилось. Потому что формально они не вышли за рамки закона. Они не устраивали заговоров, не строили планов свержения ныне существующей власти, не призывали к этому других. Они просто не помогали той власти. Так, как могли бы это сделать. Что было в рамках вновь узнанной информации равно свержению власти.

Они оставались чисты…

Их тоже не очень пугало оказавшееся в распоряжении преступников атомное оружие. Потому что если им, вернее, фактом его бесконтрольного существования правильно распорядиться…

Глава 54

Второй помощник военно-морского атташе посольства Соединенных Штатов Америки встретился со своим нелегальным источником. В элитарном ночном клубе встретился, где слежка практически исключалась по причине хронической нехватки у российских контрразведчиков финансовых средств и цены на входные билеты, сравнимой с месячной зарплатой майора ФСБ.

Источник сидел за заранее заказанным столиком. Куда, естественно, по воле случая подсел и решил отдохнуть после службы дипработник. Источник давясь пожирал доставшиеся ему на дармовщину продуктовые деликатесы и удивлялся чужой, сильно роскошной жизни.

— Ну, ё телки! Ну, ё хата! Ну, ё житуха. Блин…

— Поел? — спросил дипработник.

— Ну?

— Тогда рассказывай.

Помощнику атташе было противно разговаривать с этим, хоть и облаченным для конспирации в приличный и уже облитый соусом и подливами костюм, но совершенно социально неразвитым человеком. Но так сложились обстоятельства, что на интересующий его вопрос мог ответить только он. Более интеллигентные и приятные в обращении источники по данному поводу молчали. Приходилось разговаривать с тем, с кем было полезно разговаривать, а не с кем хотелось. Таковы издержки диппрофессии.

— Я жду, — поторопил дипломат. Потому что долго задерживаться в этом низкопробном заведении не намеревался.

— Тут, в натуре, наша братва бомбу взяла, — сообщил источник, не отводя жадного взгляда от танцующей возле сцены избранной публики и извивающихся на сцене полуголых стриптизерш.

— Какую бомбу? — не понял помощник атташе. — Я просил вас узнать об объекте п/я 117. Я предполагал что вы привезли мне информацию по объекту п/я.

— Об объекте я еще ни хрена не выяснил. Но зато могу сообщить о бомбе. Я думал, что бомба тебя заинтересует.

— Меня не интересуют бомбы. Меня интереса объект п/я 117. За доставку образцов изделий которое я выплатил вам аванс. Вы не выполнили условия нашей сделки…

— Но бомба!..

— При чем здесь бомба? Мне нет никакого дела… Впрочем, какая бомба?

— Атомная…

Помощник пресс-атташе перестал жевать салат. И даже перестал глотать уже пережеванный. Он очень внимательно смотрел на довольный произведенным эффектом источник.

— Вы хотите сказать, что кто-то похитил атомную бомбу?

— Ну! О чем я тебе и толкую. А ты говоришь, п/я. Говоришь, я не выполнил…

— Откуда вы знаете про бомбу?

— От Верблюда.

— Я понимаю. Это такая ваша русская поговорка.

— Какая поговорка? Кореш у меня есть — Верблюд. Потому что у него губа до подбородка. Он при одном авторитете состоит, который… Ну, в общем, он мне сказал. А он что скажет — верняк.

— Хорошо, если вы утверждаете, что кто-то украл бомбу, то кто это сделал?

— Ага. Счас прямо так тебе и скажу, — блеснул глазами информатор, — мне этого Верблюда пришлось два дня поить.

— Я возмещу ваши расходы.

— Только я его не так просто. Я его коньяком поил. Самым дорогим, на котором мужик в треугольной щляпе нарисован.

— Договорились.

— Пять бутылок. И еще закусь…

— Пять не много?

— Мы же не одни. Он со своей телкой был. И потом, это же не водка. Ее сколько хошь выпить можно…

— Хорошо. Что еще вы хотите получить за свою информацию?

— Известно что, бабки.

— Сколько?

— Много. В четыре раза больше, чем прошлый раз.

— Это дорого.

— Не жмись, янки. Ты же миллионер. У вас все миллионеры. Я же не лох, я ваши кино гляжу. У вас все на иномарках ездят.

— Вдвое. Если информация меня заинтересует.

— Вчетверо. И бабки вперед.

— А если информация меня не устроит?

— Я верну. В следующий раз верну.

Не любил помощник атташе торговаться по мелочам, но создавать прецедент легкой добычи денег было нельзя. И для бюджета Соединенных Штатов Америки накладно. Если начать раздавать…

— Втрое. Полсуммы сейчас, полсуммы после получения информации, — предложил дипломат компромисс.

— Всё. И вперед. Иначе я не согласный! — уперся источник. — Тебе это нужнее, чем мне. А по мне, лучше ничего — чем меньше!

Сделка грозила не состояться. Возможно, из-за неправильного психологического подхода к источнику. Или из-за неумения объясняться на языке продавца. Возможно, следовало говорить не совсем так, как учили дипломата в языковых спецшколах. Наверное, следовало говорить на принятом в стране пребывания бизнес-языке. О котором не раз упоминали наезжавшие для встреч на высшем экономическом уровне представители известных американских банков и компаний. На верное, следовало воспользоваться их знанием страны.

— Предлагаю втрое! Черным налом. Так, чтоб всем хорошо.

— Да пошел ты! За три сам ишачь! Вчетверо, и ни копья меньше!

— Не держи меня за фраера! — повторил дипломат специально выученную для такого случая фразу, мало веря в ее действие. Отдельные слова не могут влиять на условия сделки. Только маркетинг, знание рынка и учет психологии партнера. — Мне твои проблемы по барабану. Или иди к своей родной маме.

— Ну так бы сразу и сказал, — радостно улыбнулся и сразу же пошел на уступки источник. — Втрое так втрое…

Полученную информацию второй помощник немедленно донес до сведения первого помощника. Первый помощник вышел на доклад к атташе.

— Вы уверены? — переспросил тот.

— Полной уверенности нет. Для полной уверенности требуется дополнительная проверка. Но до сегодняшнего дня данный источник не ошибался.

— Где это произошло?

Первый помощник подошел к карте и ткнул пальцем в один из городов.

— Здесь.

— Запросите все свои каналы по данному факту. Сосредоточьтесь на сборе дополнительной информации. Все прочие текущие дела передайте третьему помощнику. Я присваиваю данному сообщению первую степень значимости.

Первая степень значимости означала, что в ближайшие дни очень многим дипработникам дома спать не придется.

Атташе вызвал шифровальщика и приказал приготовить к срочной, через пятнадцать минут, передаче канал спецсвязи…

Полученная за океаном шифровка была помечена грифом «Срочно!» и «Особая степень секретности!» И положена на стол директора ЦРУ.

«Источник „346Z“ утверждает, что преступными авторитетами России была похищена со складов Министерства обороны атомная бомба предположительно средней мощности. Цель настоящей акции неизвестна. Предпринимаются все возможные усилия для проверки данного сообщения».

Директор ЦРУ запросил технический и информационный отделы. Чтобы выяснить, что никаких о пропаже в войсках атомного оружия или им подобных сообщений в российской прессе не появлялось и никаких разговоров на подобную тематику по служебным каналам связи не велось.

Сообщение было только одно. Только от источника «346Z». Но сообщение было слишком серьезным, чтобы не обратить на него самого пристального внимания.

Директор ЦРУ поднял трубку прямого телефона.

— Передайте президенту, что мне необходима с ним срочная встреча, — сказал он. — Нет. Именно сегодня. Желательно сейчас…

Так, в считанные часы протянулась связующая ниточка от поедающего в ночном клубе дармовые деликатесы периферийного «блатаря» Васьки Косых до президента самой богатой страны мира.

Знал бы тот Васька, что его сообщение будет интересно тому самому чуваку, что изображен в круглой рамке на их баксах, ни за что бы не согласился взять меньше, чем впятеро! А так — фраернулся, как последний лох…

Глава 55

Мозга был на коне. На таком, на котором мечтал посидеть всю свою прошлую жизнь. Еще в детских, напоминающих сказку фантазиях, когда его обижали, он представлял, что станет самым главным в стране и сможет отомстить своим обидчикам. О том, что он станет самым сильным и побьет обидевших его врагов, он не думал. Даже тогда, будучи ребенком, он догадывался, что власть выше силы. Что власть — это всё.

Детские фантазии обернулись реальностью. Мозга оседлал коня удачи. И теперь не собирался с него спрыгивать. А собирался ехать на нем туда, куда всю жизнь собирался…

Очень скоро он сможет диктовать свою волю стране. По амнистиям, по угодным и неугодным ему чиновникам, по законам. Очень, очень скоро. Осталось совсем немного. Осталось доставить заряды по назначению. И сделать так, чтобы они взорвались, если он надумает их взорвать. Вначале один. А если к его голосу не захотят прислушаться — другой… Впрочем, другой рвать уже не придется. Потому что после первого атомного гриба с ним согласятся по всем представленным пунктам.

Осталось доставить и иметь возможность взорвать.

Мозга вызвал своих подручных.

— Вы узнали?

— Узнали. Таких людей в стране не более трех десятков человек.

— Их адреса известны?

— Известны.

Интересными Мозге «людьми» были физики-ядерщики и электронщики, которые могли превратить начиненную атомом бомбу в ядерный гриб. Они единственные могли знать, как ее привести в действие напрямую, минуя запирающие взрыватель шифрокоды.

— Доставьте их мне.

— Всех?!

— Нет, не всех. Только нескольких самых соображающих. И желательно пенсионного возраста. Чтобы шума меньше…

Три бригады преступников выехали по известным им адресам. И привезли нужных Мозге людей. Кого уговорами, кого обманом, кого силой. Разместив их в одном очень комфортном и очень охраняемом загородном доме.

Сам того не зная, Мозга шаг в шаг повторял действия своего могущественного предшественника, которому тоже надо было в самые короткие сроки заполучить в свое распоряжение самое разрушительное оружие. Для чего пришлось изъять из нормальной жизни и поселить в «шарашки» лучшие умы страны. И не выпускать, пока они не сделали то, что от них требовалось. Мозга повторял шаги генералиссимуса Сталина.

— Я хочу предложить вам высокооплачиваемую работу, — сказал Мозга. — По вашему профилю работу. Я заплачу вам за нее наличными и отпущу на все четыре стороны. Я заплачу вам больше, чем заплатили всем вам за всю вашу трудовую жизнь.

— Что вы хотите, чтобы мы сделали?

— То, что вы делали всю жизнь. Бомбу. Вернее, бомба уже есть. Но нет механизма приведения ее в действие.

— А если мы откажемся?

— Вы не откажетесь, потому что иного выхода у вас нет. Иного выхода из этого вот здания.

— Мы можем подумать?

— Можете. Пять минут.

Ученые подумали пять минут и отказались.

— У вас есть еще пять минут, чтобы передумать, — повторил предложение Мозга.

— Мы не передумаем. Даже если вы будете угрожать нам смертью. Атомное оружие не может находиться в частных руках.

— Хорошо, тогда мы перейдем на более понятный вам язык. На язык формул, теорем и доказательств, — сказал Мозга.

И бросил на стол перед учеными толстые пачки долларов.

— Эти бабки в нашем уравнении будут являться положительной величиной. Для вас положительной. Для ваших детей. Ваших внуков. И даже ваших правнуков. Еще одной плюсовой величиной будем считать мои гарантии в том, что данное изделие не будет использоваться на территории России. Оно не предназначено для войны, оно предназначено для продажи. В одну очень далекую и даже не имеющую подходящих носителей страну. Ну что вы на это скажете?

Ученые демонстративно отвернулись.

— Тогда я вынужден буду перейти к отрицательным величинам…

В комнату втолкнули несколько человек. Разного пола и разного возраста. По виду — бомжей. По повадкам — бомжей. И по запаху — бомжей.

— Это отрицательные величины. Пять величин. Но если вам покажется их мало, мы доставим еще. Столько, сколько вы посчитаете нужным, чтобы мы доставили.

— При чем здесь… — не поняли ученые.

— При том, что при каждом вашем последующем отказе мы будем убивать по одному из них. На ваших глазах. И по вашему заказу.

Бомжи взвыли и кинулись к двери. Они, в отличие от кабинетных мужей, знали жизнь и умели отличать праздные угрозы от реальной опасности. Этим своим сверхчутьем они были похожи на бездомных собак, которые, в отличие от своих породистых собратьев, точно знают, кого можно безнаказанно облаивать, а от кого лучше держаться подальше.

— Стоять! Падлы! — крикнула охрана и несколькими короткими ударами восстановила в мечущейся толпе порядок.

Бомжи замерли и стали безучастно и безразлично ожидать своей дальнейшей участи. Они даже не выли, боясь получить новые удары по почкам. Они молчали. И по их грязным лицам бесшумно текли, оставляя белые дорожки, слезы.

— Решайте сами. Это — плюс, — показал на пачки долларов Мозга. — Это — минус. Сойдется или не сойдется уравнение — зависит только от вас. Время пошло.

Ученые не верили в серьезность угроз. И зря не верили.

Прошла минута.

Две. Три.

— Отпущенное вам время истекло. Вы приняли решение? — спросил Мозга. И кивнул своим подручным.

Двое охранников схватили за руки первого попавшегося им бомжа, поставили его на колени, накинули на голову плотный мешок и замерли в ожидании.

— Ну? — еще раз спросил Мозга.

Ученые растерянно молчали.

— Давай.

Один из охранников вытащил из-за пояса молоток и что есть силы ударил по мешку. И еще, и еще раз ударил.

Раздался хруст. Жертва конвульсивно задергалась. И затихла. Тело было отброшено и осталось лежать на полу, набухая липко-красным там, куда бил молоток.

— Это ваш баланс. Ваш отрицательный баланс, который будет продолжен. Если вы не измените своего относительно моего заказа мнения.

Ученые с ужасом смотрели на труп. И на еще живых людей. Которых они обрекали на смерть. Последней в ряду бомжей стояла молоденькая, лет четырнадцати девочка. Ей тоже предстояло умереть.

— Вы уверены, что правильно поняли условия предложенного уравнения? — спросил Мозга. — И что выбрали единственно верное решение?

Охранники натягивали мешок на голову очередной жертвы. И вытаскивали молоток.

— Прекратите! — закричал один из ученых. — Я согласен на вас работать!

— Я тоже.

— И я…

Ситуация была сломана. Тремя ударами молотка по никому не нужной башке беспаспортного бродяги.

Ученые оказались слабы в коленках. И оказались очень плохими математиками. Они не сумели верно решить простейшее арифметическое уравнение. Где нужно было определить разницу между большим и меньшим. Хотя бы даже путем вычитания. В их решении меньшее оказалось значительнее большего. Практически равное нулю малое — пять отдельно взятых, без роду, племени и пользы человечеству бомжей перевесили многосоттысячную массу населения целого города, который по их вине должен был сгореть в пекле ядерного взрыва.

Ученые умели складывать и вычитать цифры. Но не были способны складывать и вычитать жизни живых людей. Особенно вычитать. И особенно тех людей, корые стояли перед ними.

— Что вы хотите?

— Я хочу оживить мертвую бомбу. И хочу, чтобы бомба могла быть подорвана дистанционно. Такое возможно?

— Возможно. Если изготовить радиовзрыватель.

— Ну, значит, изготовьте радиовзрыватель.

— Это потребует времени и денег.

— Деньги меня не волнуют. А вот лишнего времени у меня нет, — жестко сказал Мозга. И взглянул на своих подручных.

Его помощники поняли его и вытолкнули одного из бомжей на середину комнаты.

— Мы можем попытаться использовать в качестве дистанционного взрывателя сотовый телефон, — торопливо сказал один из ученых.

— Телефон? При чем здесь телефон?

— При том, при чем в гранате предохранительная чека.

— Объясните.

— Что происходит, когда вы набираете номер на вашем телефоне?

— Я набираю номер. Пальцем.

— Хорошо, попытаемся зайти с другой стороны. Что происходит на принимающем телефоне, когда вы набрали номер?

— Звонит звонок.

— Так вот, место этого звонка может занять любой другой электрический прибор. В том числе срабатывающий от электрического разряда взрыватель.

— То есть я со своего мобильного могу…

— Можете.

— Сколько времени вам необходимо для создания подобного прибора?

— Две-три недели.

— Одна! Одна неделя. По истечении этой недели каждый последующий день мы, вернее сказать, вы своей задержкой в работе будете убивать по одному из пленников. И можете работать хоть полгода…

Мозга умел добиваться того, чего желал добиться. Потому что добивался этого любой ценой. В этом случае самой дешевой. Ценой жизни никому не нужных бродяг.

Через неделю прибор был готов. Бомжи, как обещал Мозга ученым, были отпущены. И после этого были убиты. Потому что отпускать их на волю после того, что они слышали и видели, было неразумно. Бомжи легли в общую, вырытую в глубине леса могилу. Чем освободили свои места на вокзалах, чердаках и тепловых узлах другим бомжам. Заявление об их пропаже в милицию, естественно, не поступило.

Бомжи выполнили свою роль.

— Как работает прибор? — спросил Мозга.

— Вы набираете на своем телефоне номер принимающего аппарата, электронная схема которого будет использована в механизме взрывателя. Принятый сигнал активизирует взрыватель. То есть, если сравнивать с аналогом гранаты, вы, вызывая абонента, выдергиваете чеку. Пока вы держите телефонный канал открытым, взрыв случиться не может. Вы только выдернули чеку, но продолжаете удерживать предохранительный рычаг.

— А когда может произойти взрыв?

— Когда вы наберете на диске известный только вам код. Комбинацию из трех или четырех цифр.

— И что тогда?

— И тогда взрыв станет необратим. Как если бы вы отпустили предохранительный рычаг гранаты.

— Вы уверены, что все будет именно так, как вы мне здесь рассказываете?

— Мы отвечаем за качество своих изобретений.

— Тогда присоедините ваш дистанционный взрыватель вот к этой толовой шашке, — потребовал Мозга.

— Зачем?

— Затем, чтобы убедиться, что вы не водите меня за нос.

Толовую шашку с примотанным к ней сотовым телефоном оттащили за забор. Мозга набрал номер. И усики чеки, соединившись, выскользнули из отверстия во взрывателе. Но взрыва не последовало, потому что ударную силу бойка сдерживал предохранительный рычаг.

— Какой код мне следует набрать? — спросил Мозга.

— В данном случае три шестерки.

Мозга нажал пальцем на цифру шесть. Раз. Два. И три. И увидел и услышал недалекий взрыв. Предвестник гораздо более мощного взрыва, который должен был прозвучать в самом ближайшем будущем, если Мозга не договорится со страной, вернее, если страна не договорится с Мозгой. А еще вернее, если та страна не капитулирует перед Мозгой. Путь к абсолютной на территории шестой части суши власти был открыт. Время прежних правителей, хотя они об этом еще не знали, уходило в Лету. Время новых начинало отсчет на часах Мозги, по которым в| скором времени должны будут сверяться Кремлевские куранты. А впрочем, и всякие там Биг Бены тоже.

Почему бы и нет…

Глава 56

Полковника Трофимова срочно вызвали в штаб.

— Здравия желаю! — приветствовал полковник младшего по званию, но старшего по должности командира.

— Здорово, полковник. Проходи. И включайся по ходу дела. У нас опять ЧП.

— Что такое?

— Самострел. По всей видимости, на почве пьянки.

— Кто-то из рядовых?

— Нет. На этот раз офицер.

— Кто?

— Старший лейтенант Тищенко.

— Кто?!

— А что это тебя так удивляет?

— Нет, ничего. Как это произошло?

— Обычно произошло. Три дня пил где-то добытый спирт, а на четвертый стал замечать вокруг себя зеленых чертей и палить в них из табельного оружия. А попадать в своих сослуживцев.

— В кого?

— Капитана Севостьянова ранил в предплечье.

— А при чем здесь самострел?

— Ну вообще-то, если честно, самострела не было.

— А что было?

— По большому счету все то же самое. Неизвестно откуда взявшийся спирт, трехдневная, до положения риз, пьянка, пальба… Все, кроме выстрела в самого себя.

— От чего же он тогда погиб?

— От пули. Но от чужой. Он, дурак, с пьяных глаз своих товарищей за врагов принял и стал на них охотиться, как на перепелок. Они попытались его усмирить, но он вырвался и ушел в тундру. Залег. И отстреливался до последнего патрона.

— А кто его?..

— Никто. Шальная пуля. Но мы решили списать это дело на самострел. Чтобы меньше шума. В общем, надо оформить это происшествие соответствующим образом. Тебе оформить. Как заместителю командира по режиму.

— Где это случилось?

— Километра полтора на север. Недалеко от второго могильника.

— Тогда я пойду.

— Куда?

— Ко второму могильнику…

Полковник прошел к месту последнего боя старшего лейтенанта Тищенко. Нашел его следы. Нашел многочисленные пятна крови. Стреляные гильзы. И наконец его все еще не убранное, лежащее на подернутых инеем камнях тело.

Картина «самострела» была совершенно ясна.

Лейтенанта Тищенко гнали от офицерского общежития, пытаясь прижать к морю. Через каждые двести-триста метров, залегая за камни и другие удобные укрытия, он отстреливался, экономя каждый патрон, которых было всего три обоймы.

Здесь, в этом месте, он получил свою первую пулю. И уже не бежал, уже ковылял, стреляя назад. Неприцельно стреляя. Лишь бы придержать, лишь бы заставить залечь преследователей. За этим остовом брошенной и насквозь проржавевшей машины его настигла еще одна пуля. Дальше он уже полз. Куда полз? Зачем? Куда можно уползти с омываемого Северным Ледовитым океаном острова? Скорее всего он полз не куда, а откуда. От стреляющих в него сослуживцев, которым он стал неугоден. Смертельно неугоден.

На что он надеялся, ведя этот свой скоротечный последний бой? Или, может быть, на кого? Может быть, он надеялся на помощь полковника, которого предусмотрительно отослали в дальний гарнизон.

В этой ложбинке, ослабев от потери крови, он потерял сознание. И принял свою смерть. Принял в спину. И для большей надежности в затылок.

Он покончил жизнь самоубийством двумя выстрелами в спину и затылок! Как его предшественник, рядовой Синицын. На этом треклятом острове все кончали с собой выстрелами в спину или с расстояния в несколько десятков метров…

К месту недавней трагедии подкатил штабной «уазик». И «санитарка».

— Ну что, разобрался? — спросил, выбравшись из машины, командир.

— Разобрался.

— Самострел?

— Расстрел.

— Ты, видно, что-то не то увидел, — с угрозой в голосе сказал командир. — Или что-то не так понял. У тебя, видно, квалификации не хватает, чтобы разобраться в таком простом до очевидности деле. Не зря, видно, тебя списали с Большой земли. Видно, по служебному несоответствию списали…

Спорить было бесполезно. Потому что доказать ничего было нельзя. В медицинском заключении четыре пули, полученные лейтенантом в различные части тела, превратятся в одну, пущенную в висок. К заключению будут приложены свидетельские показания офицеров, которые видели, как старший лейтенант Тищенко собственноручно прикладывал к голове дуло пистоле и как нажимал на курок. Само тело по случайности будет до неузнаваемости изъедено заполярным зверьем или потеряно при транспортировке.

Изменить что-либо будет невозможно. Коллективное убийство превратится в самоубийство на почве многодневной бытовой пьянки, за которое командование не несет никакой ответственности. Здесь все совершенно очевидно и все отрепетировано на рядовом Синицыне.

Другой вопрос — за что покончили «самоубийством» старшего лейтенанта? За ту у выброшенного на берег сейнера беседу? За их совместную экскурсию к месту захоронения и раскопок бомб? Если предположить, что кто-нибудь мог их там увидеть. За письменные показания старлея, данные им по настоянию полковника, о которых он случайно мог проговориться кому-нибудь из своих товарищей? Или в качестве последнего предупреждения? Ему, полковнику, предупреждения?

Вполне может быть, что предупреждения. И еще одного, подтвержденного делом предложения сделать свой выбор в ту или иную сторону. В сторону покойных рядового Синицына и старшего лейтенанта Тищенко. Или в пользу командира и его приверженцев. И себе в пользу. В очень немалую пользу.

Туда. Или туда…

С теми. Или с этими…

На размышление… Интересно знать, сколько отводится времени на размышление? Месяц? Неделя? Или час?

Вечером полковника Трофимова чуть не сбила машина. Единственная выпущенная из гаража машина на единственной, соединяющей штаб с пирсом дороге. Полковнику повезло. Он услышал нарастающий гул и успел отпрыгнуть в сторону.

Полковник отделался легкими телесными повреждениями и тяжелым душевным потрясением. Он понял, что на этом острове не заживется. Что его обязательно случайно задавит тот одинокий на площади в несколько тысяч квадратных километров автомобиль или убьет упавшим с крыши казармы специально завезенным для этой цели с Большой земли кирпичом.

Единственной возможностью не разделить судьбу старшего лейтенанта Тищенко и рядового Синицына было покинуть негостеприимный гарнизон. Покинуть по-английски. То есть без раскланивания с хозяевами.

Но покинуть хоть с прощаниями, хоть без них было затруднительно. Потому что гарнизон располагался на острове, который, по определению, с четырех сторон омывался морем. С температурой воды чуть выше нуля градусов. И возможностью проплыть в ней брассом не более сотни метров.

Единственная, хоть и призрачная надежда была на грузовой самолет, который со дня на день должен был доставить в часть почту, продукты и прочий срочный груз.

На него полковник и решил поставить. Потому что больше ставить было не на что…

Продолжение следует...