Диверсант-одиночка. ПОДСТАВА (часть 12)

    Встречал Москвитина начальник штаба отряда спецназа «Гарпун» подполковник Иванов.
    — Здравствуй, Андрюша. Что-то ты засиделся в Москве. Глядишь, так все свои навыки боевые подрастеряешь в расслабухе-то бытовой.
    — Здравствуй, Сан Саныч. Ничего я не растерял и не растеряю. Да и не дает тыл особо расслабиться.
    Подполковник указал на стоящий у ангара вертолет «Ми-8»:
    — А вон и наша лайба. Полчаса — и мы на базе. Идем?
    Москвитин поднял десантную сумку и вместе с подполковником направился к вертолету отряда, командир экипажа которого, увидев приближающихся пассажиров, начал разгонять винт.
    Через полчаса «Ми-8» мягко коснулся бетонной площадки отдельного мотострелкового батальона, рядом с которым располагался отряд спецназа.
    Несмотря на поздний час, полковник находился на месте, в своей одновременно штабной и жилой палатке. Спальный отсек от временного командного пункта отделял большой щит фанеры. Посередине штабного отсека стоял длинный самодельный стол совещаний, в торце находилось рабочее место командира.
    Первым в палатку зашел Иванов, следом Москвитин.
    Карцев вышел навстречу офицерам. Начальник штаба обернулся, указывая на майора:
    — Встречай, Игорь Иванович, своего Москита!
    Офицеры особого применения Службы и командир отряда «Гарпун» находились в приятельских отношениях, несмотря на разницу в званиях и должностях. Москвитин не раз выполнял свои задания под прикрытием бойцов отряда, и Карцев знал Андрея и как профессионала, и как человека. Порядочного человека, что было главным для полковника. Он обнял Москвитина:
    — Здорово, Андрей! Сколько мы не виделись?
    — Здравствуй, полковник, а не виделись мы три месяца с небольшим. Как раз после завершения акции в Урус-Мартане.
    — Ранней весной дело было, а сейчас лето на дворе. Проходи, присаживайся.
    Карцев обратился к заместителю:
    — Ты, Сан Саныч, прикажи там дежурному закуски какой-никакой сообразить да чайку зеленого заварить, сам же иди отдыхай. На тебе утренний подъем!
    Начальник штаба попрощался и вышел.
    — Ну, как там Москва? — спросил Карцев.
    Ответить Москвитин не успел. В дверь тамбура постучали.
    Командир отряда крикнул:
    — Открыто! Входи!
    На пороге появился прапорщик из отделения обеспечения. В лицо Москвитин знал его, но фамилии не помнил. Наверное, потому, что офицеры обеспечения в его рейдах участия никогда не принимали, за исключением, пожалуй, одного связиста. Да и тот не всегда сопровождал диверсионную группу. Прапорщик держал в руках лист фанеры, на котором в оловянных мисках лежали дымящиеся очищенные картофелины, незаменимая и порядком надоевшая всем, кто более недели находился в горах или на любом полигоне, тушенка, солености, две кружки и литровая банка с водой.
    Карцев, глядя на подчиненного, удивился:
    — Чем же ты стучал? Руки-то заняты?
    Прапорщик ответил:
    — Головой, товарищ полковник.
    — Да? А чего не ногой?
    — Так неприлично в командирский кабинет ногой дверь распахивать.
    — Тоже правильно. Ну, ладно, ставь свой поднос и на пост.
    Отпустив прапорщика, полковник усмехнулся:
    — Чудаковат немного, да?
    — Есть немного. Кстати, как его зовут?
    — Георгий Захаров. Этого чудаковатого Гошу я месяц назад со штурмовой группой Лемешева в разведывательный рейд отправил. Группе предстояло пройти солидный лесной массив, а он, Захаров, — сибиряк, охотник. Ну, пошел наш следопыт с ребятами Лемеха — и что ты думаешь? Схрон в лесу нашел!
    — Схрон?
    — Схрон. И как только обнаружил? Никаких видимых признаков тайника не было, я сам убедился, прибыв туда. А он по какой-то траве определил. Натуралист тоже! Сказал, что это, как ее… неважно, трава, в общем, в это время желтой быть не может, а значит, у нее повреждены корни, которые достигают двадцати сантиметров, причем корни уходят в землю почти вертикально. Нет, ты прикидываешь? Вот это разведчик!
    Москвитин спросил:
    — Так почему его обратно в отделение обеспечения вернули?
    — Группы укомплектованы, но Захаров с того времени в моем личном оперативном резерве.
    Карцев сдвинул кипу бумаг в сторону:
    — Ладно о нем, давай встречу обмоем, надеюсь, за время отстоя Оболенский тебя пить не отучил?
    — Не отучил. Но что-то не хочется водки, Игорь.
    — А кто тебе водку предлагает? Спирт!
    — Ну, если немного, граммов пятьдесят. У меня к тебе разговор серьезный имеется.
    Полковник, разбавляя спирт, проговорил:
    — По пятьдесят граммов, Андрюша, только больные люди пьют, а вот по сто — в самый раз будет. Потом и поговорим.
    Карцев поднял свою тару:
    — За прибытие в отряд нашего диверсанта, майора Москвитина!
    И, ударив своей кружкой о посуду Андрея, одним залпом опрокинул в себя спирт. Крякнул:
    — Хорошо пошла.
    Взял картофелину, бросил ее в рот.
    Выпил и Москвитин.
    Закусив и принявшись за чай, доставленный следопытом Захаровым, Карцев проговорил:
    — Ну, говори, о чем хотел сказать. Слушаю тебя.
    Андрей оглядел палатку:
    — Мы можем говорить спокойно?
    — Тебе что здесь, кабинеты центрального офиса, где Оболенский втыкает время от времени «жучки»? Здесь, Андрюша, полевой лагерь и война рядом, вон за периметром проволочного заграждения.
    — И все же, сканер у тебя есть?
    Полковник укоризненно покачал головой:
    — До чего ж ты упертый! Нельзя спецназовцев надолго в тыл отправлять.
    — Так есть? Или мне свой достать?
    — Есть, есть, чудила. Минуту.
    Командир отряда прошел к сейфу, достал из него карту и небольшой прибор с тремя индикаторами разного цвета, похожий на радиоприемник. Положил его на стол, включил. Заморгал индикатор зеленого цвета. Что означало: ни внутри палатки, ни на удалении от нее в пятьдесят метров прослушивающих устройств нет.
    Полковник спросил:
    — Убедился, Фома неверующий?
    — Так точно, господин полковник, но во время нашего разговора пусть сканер лежит там, где лежит.
    — Да хрен с ним, пусть лежит. Давай, что хотел сказать, только оперативно, пару часов и нам отдохнуть не помешает.
    Майор встал, закурив, спросил:
    — Тебе известно о смерти Ковалевой и ее дочери?
    — Да. Жалко Настю и Лену. И надо же такому случиться.
    Андрей нагнулся к Карцеву:
    — Какому — такому?
    Полковник удивленно посмотрел на Москвитина:
    — Стать жертвой обезумевшего бывшего супруга. Не понимаю, почему она, видя угрозу, не нажала тревожную кнопку в квартире? Тогда ребята из отдела физической защиты в момент оприходовали бы этого долбаного бельгийца.
    — Так ты считаешь, что это бывший муж растерзал семью, в итоге покончив с собой?
    Карцев прищурил глаза:
    — А что, разве не так?
    — По версии следствия все так и выглядит. Но… мотивы убийства?
    — Ревность. Отказ, насколько я знаю, ехать с ним за «бугор».
    — Ревность, говоришь? И это после многих лет, прожитых раздельно, лет, которые покойный Ковалев жил с другой семьей?
    — Но ведь эта, вторая семья тоже распалась?
    Москвитин вновь встал:
    — Вот-вот, распалась. И Ковалев ничего не предпринял против развода. Хотя в результате разрыва, я проверил, он потерял в Бельгии чуть ли не половину своего состояния. Законы на Западе такие. Развелся — поделись. И поделись серьезно, не как у нас! Но это ладно. Допустим, Артем Львович не любил вторую жену. А воспылал чувствами к Насте. Но тогда он должен был приехать к ней!
    Полковник потер лоб:
    — Подожди, подожди, но разве не к ней он и приехал?
    — К ней. Но не совсем. Я уже говорил, что проверил кое-какую информацию по Ковалеву, так вот, кроме встречи с ней и дочерью, по данным, полученным из Гента, где в собственном доме проживал Ковалев, у Артема Львовича было запланировано пять встреч с представителями российского бизнеса. Я проверил и эту информацию. Наши коммерсанты подтвердили факт договоренности о встрече с Ковалевым. Далее, у него уже был заказан билет домой. И последнее, даже если отмести все мной сказанное. Ковалев не планировал убийство жены и дочери, потому как даже экспертиза и следствие подтвердило то, что действовал наш бельгиец в состоянии аффекта, то есть практически невменяемым. Тогда возникает вопрос: если он не планировал убийство, то откуда в квартире бывшей жены у него в руках оказался пистолет? Естественно, не зарегистрированный. Скажу больше, пистолет, ранее засвеченный здесь, в Чечне! Где он мог его взять, не планируя убийство? И последнее: что это за состояние аффекта, если Ковалев сначала стреляет в дочь, причем с близкого расстояния и под правую ключицу, и только после того, как девочка оказалась у балконной двери, с более дальнего расстояния он точно кладет пули в цель. Затем возвращается в зал, где, заметь, его послушно ожидает Настя, и убивает ее, причем забивает насмерть. Вопрос, стала бы Настя ждать смерти? Или допустила бы она убийство дочери, если бы имела свободу действий. Да никогда. Но Настя бездействовала! Почему? Она и без оружия могла вырубить вооруженного Ковалева, видел бы ты его хлипкую фигуру. А потому, что была связана, как ранее и дочь. Вопрос второй: кто их связал?
    Полковник вновь перебил майора:
    — Откуда тебе известно о том, что мать и дочь были связаны? Насколько мне известно, в протоколе этого нет.
    — В протоколе еще многого не хватает. И у меня нет документальных доказательств того, что жертвы перед убийством были связаны, но ты сам посуди. Такой вариант подсказывает логика. При любом другом варианте Анастасия сама завалила бы Ковалева. Анастасию и ее дочь убил не Ковалев, выставленный милицией, при согласовании с Оболенским, ФСБ и прокуратурой, убийцей-самострелом, а некто другой.
    Полковник спросил:
    — И у тебя есть предположения, кто эти некто?
    — Да, Игорь, есть.
    Полковник плесканул в кружки еще спирта, не дожидаясь Андрея, опрокинул в себя очередную дозу, тут же вновь закурив, попросил:
    — Говори.
    Андрей в подробностях рассказал боевому товарищу о ночном звонке Ковалевой и о том, что последовало за ним, включая передачу ему документов, полностью разоблачающих руководителя спецслужбы Оболенского. Полковник, как показалось Москвитину, выслушал майора с некоторой долей рассеянности, будто данное повествование Карцев уже слышал. Закончив рассказ, Андрей спросил:
    — Теперь тебе ясно, кто мог быть убийцей и заказчиком расправы над семьей Ковалевых?
    Полковник вздохнул:
    — Ясно-то ясно, и ты выстроил логически стройную цепь возможного развития событий, только, Андрюша, Оболенскому не было никакой надобности убирать Анастасию.
    — Даже после того, как она завладела убойным компроматом на него?
    — Даже после этого, потому что те бумаги, что она передала тебе, никакой угрозы для генерала не представляли.
    — Как это не представляли?
    — А вот так! Да, Оболенский встречался с Астаминовым в каком-то московском кафе, это даже мне известно. Хотя информация и секретная, думаю, тебе ее доверить можно. Повторяю. Оболенский действительно встречался с Астаминовым, но не с Ахмедом по кличке Батыр, а с его братом, Хасаном, работающим на новую чеченскую власть и являющимся врагом Батыра. Они близнецы, Андрюша, и похожи друг на друга как две капли воды.
    Москвитин в крайнем изумлении, близком к шоку, переспросил:
    — С братом?
    Полковник подтвердил:
    — Да, с Хасаном.
    — Но откуда тебе это известно?
    — От надежного человека из чеченской администрации. Конечно, официально никто меня о подобных делах информировать не должен, а вот неофициально — другое дело. Неофициально я имею полное право собирать информацию из любых источников. Так вот этот человек из администрации предупредил меня, что Хасан улетал в Москву, как раз где-то за день до встречи с Оболенским.
    Майор встряхнул головой:
    — Не понимаю. Почему этот человек слил тебе информацию именно по Хасану?
    — Да потому, что я держу младшего Астаминова под контролем. Ахмед поклялся убить брата как предателя. А раз поклялся, значит, попытается это сделать. И вот когда вокруг Хасана начнутся непонятные движения, все же его персону охраняют наши бойцы, а не чеченская милиция, я и брошу в Грозный группу для захвата Батыра! Вот почему я завербовал осведомителя и вот откуда я знаю о посещении Хасаном Москвы. А раз Ахмед, по нашим данным, находится в Чечне, то кто мог встретиться с Оболенским? Правильно, Хасан. И встреча эта объяснима. После нее мы сразу получили массу данных о бандах Джуры и о его планирующемся сборе главарей боевиков в ущелье Хатулам. Скорее всего, Хасан и сдал Джуру. Но чтобы его не подставлять, информацию оформили в виде донесений разведки, по крайней мере в отряде я информацию по Джуре и ущелью получил от заместителя Оболенского полковника Жирнова.