Диверсант-одиночка. ПОДСТАВА (часть 22)

    Ровно в час майор разбудил Лопырева. Тот поднялся легко, словно и не спал, а может, так оно и было? Андрей занял место на лежанке, старший лейтенант выдвинулся на позицию наблюдения. Дождавшись, пока Лопырь скроется в темноте, Андрей извлек из кармана миниатюрный динамик. Интересно, когда прихвостень Оболенского решится использовать рацию? Через час, два, три? Скорее, ближе к пяти часам. Но использует обязательно. Первым делом при смене Лопырев прошел туда, где до отбоя они располагались. Его интересовало одно: оставил ли Москвитин в траве радиостанцию? Убедился — оставил! С этого момента время для Лопырева потянулось мучительно медленно. Уж как он дотерпел до четырех часов — одному Богу известно. Но ровно в 4.00 17 июня старший лейтенант поднял с земли рацию. Отошел за ряд кустов, опоясавших рощу. В эфир ушло тихое и настороженно-тревожное:
    — Внимание, Второй! Я — Лопырь. Прошу ответь! Второй! Я — Лопырь!
    И тут же Лопырев вздрогнул, почувствовав холод вороненой стали ствола пистолета у своего виска. Майор, неслышно подошедший сзади, приказал:
    — Не дергайся! Продолжай сеанс! Сообщи Второму, что мы движемся на север, в какое-то селение, где у меня, мол, есть прибежище, в котором я и намерен какое-то время отсидеться. Как прибудем на место, ты передашь местонахождение этого прибежища. Ни о чем другом ты не знаешь! И спокойней, Степа, спокойней и естественней!
    Подполковник Иванов, начальник штаба отряда спецназа «Гарпун», ответил секунд через двадцать: видимо, крепко спал:
    — Второй на связи!
    — Я — Лопырь!
    — Лопырев?
    — Да, да, старший лейтенант Лопырев! Вы не узнали мой голос?
    Вновь секундное молчание, затем:
    — Ты по-прежнему в руках Москвитина?
    — Да!
    — Как же тебе удалось выйти на связь?
    — Это долгая история, подполковник! О ней как-нибудь позже. А сейчас докладываю: Москит ведет меня на север, в какой-то горный аул, там у него, по его словам, имеется надежное прибежище, где можно переждать время ваших активных поисков.
    — Что это за аул?
    — Не знаю! Ничего не знаю! Как только прибудем на место и я сориентируюсь, тут же сообщу вам местонахождение этого селения!
    — Ты имеешь постоянный доступ к рации?
    — Да! Она у меня! Я все объясню, но позже, а пока конец связи!
    Лопырев отключил станцию. Москвитин вырвал ее из рук старшего лейтенанта, убрав от головы и пистолет.
    — Ну, вот и поговорил!
    — А теперь вы убьете меня?
    Андрей усмехнулся:
    — Зачем? Или ты до сих пор не понял, что повелся на элементарную подставу? Неужели ты серьезно подумал, что я мог просто так оставить рацию в траве, допуская непростительную небрежность и давая возможность использовать ее человеку, которому не доверяю?
    — Так вы специально все подстроили?
    Москвитин вздохнул, укоризненно покачав головой:
    — Удивляюсь я тебе, Лопырев, как еще таких в спецназ берут? Ну конечно же подстроил! Я знал, что ты не упустишь шанса воспользоваться предоставленной возможностью выйти на связь. Только не мог даже предположить, что свяжешься с Ивановым. Скорее думал, попытаешься достать духов. А оно вон как обернулось. Но все одно, как говорится, от перемены мест слагаемых сумма не меняется. А заместитель Карцева, значит, тоже является человеком Оболенского?
    — В какой-то степени да.
    — Что значит, в какой-то степени?
    — Иванов не знает о темных делах генерала, он работает на него, контролируя командира отряда.
    — Другими словами, является штатным стукачом Оболенского?
    — Можно выразиться и так.
    — Это что же получается? Оболенский со своим штабом планирует операцию против духов и ставит Карцеву общую задачу. Полковник совместно с Ивановым по этой задаче принимают конкретное решение и высылают на задание боевое подразделение. Иванов сообщает об этом решении Оболенскому, тот, в свою очередь, предупреждает боевиков, и в результате — боевой выход проходит вхолостую! Оболенский доволен, и отряд как бы занят боевой работой, гоняясь за тенями, и генерал в этом мутняке проворачивает свои дела. Ловко. Одно неясно, как Иванов оказался в «шестерках» у продажного генерала?
    Лопырев объяснил:
    — Все очень просто. Помните, у Иванова дочь слегла с болезнью сердца?
    — Помню. Это было год назад.
    — Девочке тогда требовалась операция.
    — Да, и ее ей сделали, по-моему, в Германии по линии МИДа.
    — МИД был ни при чем. Деньги на операцию и на все расходы, связанные с ней, Иванову дал Оболенский.
    — Можешь не продолжать. Теперь все ясно. Иванов отрабатывает свой долг.
    — Да. Но, повторяю, в темные дела генерала он не посвящен.
    — Что не меняет сути дела. Ладно. Иванов доложит о твоем выходе на связь Оболенскому.
    — Конечно. И, скорее всего, уже доложил.
    — И генерал поверит в то, что ты сказал?
    Лопырев пожал плечами:
    — Не знаю. Должен поверить. Но, наверное, после того, как узнает, каким образом у меня могла оказаться рация и как я, находясь под контролем, сумел выйти на связь.
    — Разумно. Я придумаю легенду, в которую поверит один из «главных бойцов с терроризмом». А сейчас завтрак и продолжение марша.
    Открыв сумку, Москвитин достал все те же консервы и галеты. Позавтракав и убрав все следы своего пребывания в роще, Москвитин, нагрузив Лопырева сумкой, вывел того на равнину. Приказал:
    — Сейчас направо. Идем по ручью вдоль склона. Где остановиться, я скажу. Вперед!
    Старший лейтенант двинулся в указанном направлении.
    Москвитин отпустил его от себя метров на пятьдесят. Достал рацию, которую переложил в карман своей куртки, вызвал базу, а точнее прапорщика Захарова.
    Тот ответил немедленно:
    — Москит? Наконец-то. А я уж думал…
    — Много слов, Гоша.
    — Понимаю, но скажите, у вас все в порядке?
    — А как ты думаешь?
    — Думаю, в порядке.
    Андрей представил, как при последней фразе расплылось в широкой улыбке скуластое лицо прапорщика-сибиряка.
    — Правильно думаешь. Но закончим прелюдию. Сейчас же срочно найди командира и передай, что я жду его вызова. Но так, запомни это, Гоша, чтобы рядом с полковником при нашем разговоре не было никого. Никого, Гоша, особенно подполковника Иванова. Ты хорошо понял меня?
    — Так точно, майор! Сделаю все в лучшем виде!
    — Давай, Георгий, только оперативно, желательно, чтобы сеанс состоялся в ближайшие полчаса.
    — Понял. Выполняю.
    Карцев вызвал Москвитина спустя десять минут:
    — Москит? Живой?
    — Пока живой!
    — Рад за тебя. Ты сейчас где?
    — Извините, полковник, нас никто не может слышать?
    — Никто! Да, кстати, а почему ты особо подчеркнул нежелательное присутствие при разговоре Иванова?
    — Потому что он работает на Оболенского.
    — Что?
    — Да, как это ни печально.
    — Откуда у тебя эта информация? Хотя, понятно, с тобой же Лопырев.
    — Вот именно. Так что остерегайтесь начальника штаба. Хоть он и работает по принуждению, я потом как-нибудь расскажу историю его вербовки, но Иванов сейчас от этого не менее опасен!
    — Я учту это! Что еще ты хотел мне сообщить?
    Москвитин кратко посвятил командира отряда в планы руководителя спецслужбы по переброске чеченским боевикам крупной партии оружия. Карцев спросил:
    — Ты доверяешь словам Лопыря?
    — Не совсем! Поэтому решил проверить данную информацию, заодно, если получится, конечно, узнать дату и время вылета загруженного оружием борта.
    — Я могу пробить это и через Москву.
    — Сомневаюсь. Наверняка вылет самолета будет засекречен и прикрыт другими рейсами. И потом, через кого вы собираетесь пробить борт? Через куратора?
    — Почему бы и нет?
    — А вы уверены, что он не связан с Оболенским?
    — Это ты уже лишку хватил! Не тот человек Потапов, чтобы продавать честь мундира.
    — Разве то же самое вы не сказали бы и об Иванове еще вчера?
    Карцев задумался:
    — Да. Ты прав. Но у меня есть еще один канал. Надежный канал в ФСБ.
    — Это хорошо, Игорь Иванович, но давайте лучше уж я попробую все выяснить здесь, на месте. Не получится, тогда вам карты в руки.
    — Согласен! Правда, не представляю, каким образом ты сможешь сделать это!
    — Да уж как-нибудь постараюсь.
    — Хорошо, работай. Когда еще выйдешь на связь?
    — А когда получу нужную информацию, тогда и выйду. Вновь через Захарова.
    Отключив радиостанцию и положив ее в карман, Москвитин ускорил шаг, сближаясь с Лопыревым. Тот шел не оглядываясь и не слышал разговора Москвитина с Карцевым. Андрей, сократив дистанцию до десяти метров, начал внимательно осматривать склон перевала, тянущегося справа. Увидел еле заметную и петляющую крутым серпантином звериную тропу.
    Крикнул Лопыреву:
    — Стой, Лопырь. Привал!
    Старший лейтенант послушно остановился, присел на ближайший камень. Протер лицо носовым платком, закурил. Москвитин подошел к нему.
    — Двадцать минут отдыха, Степа, и пойдем на очередную вершину!
    — Вы считаете, здесь можно подняться?
    — Оглянись. Увидишь тропу. По ней и поднимемся.