Диверсант-одиночка. УКУС МОСКИТА (часть 19)

    Неожиданно прошел сигнал вызова на телефон самого Москвитина. Интересно, кто это сейчас решил позвонить ему? Он включил мобильник:
    — Да?
    И услышал голос Павлова:
    — Андрей! Усадьбу окружает примерно рота солдат!
    — Я тебе что сказал делать? Домой валить! Какого хрена все еще находишься здесь?
    — Да я из леса наблюдаю!
    — Домой, друг мой, домой! И срочно! Если не хочешь вляпаться в такое дерьмо, из которого уже не вылезешь! Ты понял, Слава?
    — Понял!
    — Отбой!
    Андрей взглянул на Остапова:
    — Твои люди прибыли, генерал! Окружают усадьбу.
    — Я же говорил.
    — Останови их. Если они будут продолжать подготовку к штурму или решатся на него, то я тут же пристрелю тебя. А информацию извне, как ты убедился, я получаю достоверную, а главное, своевременно!
    Летчик взял телефон, вызвал какого-то капитана, приказав на территорию усадьбы не входить.
    Москвитин проговорил:
    — Вот так-то лучше! И спокойней всем!
    Он взглянул на часы. Скоро должны пройти доклады из Чечни, но уже по специальной, спутниковой связи. И они пошли.
    Сначала заголосила труба Оболенского. Он включился и услышал истеричный вопль Джуры:
    — Генерал, сука! Ты подставил нас? Деньги забрал, а на плато навел спецназ? Ты знаешь, ЧТО тебя за это ждет? Нет, не знаешь, потому что даже в самом кошмарном сне тебе не приснится то, какой будет твоя смерть, шакал…
    Оболенский отключил прибор. Откинулся на спинку кресла, прошептав:
    — Это конец!
    Москвитин, издеваясь, поинтересовался:
    — Джура чем-то недоволен? И грозит тебе? Не бойся, Петр Константинович. Дахашев ничего не сможет сделать. Для тебя реальная угроза — это я, а все эти джуры, батыры, ильясы — так, фуфло!
    И вновь раздался звонок на сотовом Москвитина.
    Вот черт! Опять этот Павлов! Доиграется ведь, дурак!
    Он включился:
    — Ты еще здесь?
    — Здесь! И не гони меня, а слушай! Рота продвижение приостановила, но со стороны трассы подъехал «Мерседес»! И с ним автобус «ПАЗ». Так вот в автобусе уже не солдаты, в нем такие же спецы, как и ты! Понял?
    — Да все я давно понял! И знаю, кто может сюда заявиться, так что твоя информация бесполезна. Мне она не нужна. Свой план я претворю в жизнь, а вот ты, если сейчас же не покинешь квадрат, точно загремишь на зону! Вали отсюда! Это приказ, капитан!
    Но и эти угрозы не подействовали на бывшего разведчика-десантника. Он с нарастающей тревогой и усиливающимся с каждой минутой предчувствием надвигающейся неминуемой беды продолжил наблюдать за усадьбой.
    Не успел Москвитин отключить мобильник, как раздался вызов по спутниковому аппарату. Достав его из сумки, он ответил:
    — Москит на связи!
    — Я — Первый! Груз перехвачен, банда почти поголовно уничтожена, Джура и Батыр взяты в плен. Об акции я доложил куратору. Сейчас он в курсе всех дел. Доверься ему, Андрей, он поможет!
    — Спасибо, Игорь Иванович! Один вопрос — «Гарпун» понес потери?
    — Несколько раненых. Об убитых докладов мне на данный момент не поступало. Надеюсь, они и не поступят!
    — Это хорошо! Ну, все! Прощай, полковник!
    — Я бы предпочел другую фразу, — до свидания!
    — Я бы тоже!
    Москвитин выключил аппарат и за дальнейшей ненадобностью бросил его в одно из кресел возле журнального столика. Оглядел «заложников»:
    — Ну вот, господа предатели, как говорится, финита ля комедиа! Груз перехвачен, банда уничтожена, Джура с Батыром пленены. А ты, Оболенский, можешь гордиться «Гарпуном». Отряд провел операцию без серьезных потерь. И это в условиях прямого боя в горах. Так что можешь гордиться. Вот только сами бойцы «Гарпуна» не захотят даже вспоминать о тебе. Уж я знаю этих ребят. Ну что ж, кто-то еще, кроме роты Остапова, к нам в гости пожаловал. И, судя по всему, это сам куратор — генерал-лейтенант Потапов! Но скоро этот вопрос уточним. С нами должны выйти на связь. Вернее, со мной, вы-то теперь вне игры.
    Он оказался совершенно прав. Звонок генерала Потапова прозвучал через считаные секунды. Андрей включил мобильник, представившись:
    — Майор Москвитин!
    Представился и куратор спецслужбы:
    — Генерал-лейтенант Потапов!
    — Слушаю вас!
    — Андрей Григорьевич! Я совсем недавно имел беседу с командиром отряда «Гарпун» полковником Карцевым. Он доложил мне все связанное с поставкой вооружения моджахедам, организованной некоторыми нашими государственными чиновниками, и о том, какую роль в пресечении этой сделки сыграли вы. Я хотел бы выразить вам благодарность.
    Андрей усмехнулся:
    — Даже так? Может, еще и орденом наградите? А то и к Герою представите?
    — К сожалению, это невозможно, но разговор сейчас о другом. Вы захватили тех лиц, которых небезосновательно подозреваете в сотрудничестве с террористами. Я хотел бы узнать, что вы намереваетесь делать дальше?
    Ответ Москвитина был прост и краток:
    — Судить этих подонков, генерал!
    — Андрей Григорьевич, не делайте глупость! Я понимаю ваше состояние и желание разделаться с теми, кто подставил вас! Но вы не прокурор и не судья, даже не следователь. Поэтому прелагаю сдать господ Оболенского, Остапова и Большакова мне, а я, в свою очередь, обещаю, что в отношении их будет проведено самое тщательное расследование. Также я гарантирую, что в отношении вас всякое преследование, я имею в виду уголовное, прекратится. Этот вопрос с Генеральной прокуратурой уже согласован!
    — Быстро же вы все согласуете, господин генерал. И предложение ваше заманчиво, слов нет, однако существует одно «но», не позволяющее мне принять его.
    — В чем заключается это «но»?
    — В том, Николай Викторович, что я не верю вам. Не лично, генералу Потапову, а всей системе, сложившейся в государстве за годы так называемого реформирования. Я не верю в то, что захваченные мной высокопоставленные оборотни понесут заслуженное наказание. Наказание за тысячи загубленных жизней ни в чем не повинных людей! Я не верю в то, что наша коррумпированная и прогнившая власть в полной мере и по справедливости расценит преступления подонков Оболенского, Остапова и Большакова. И вынесет в отношении их приговор совести. Этого не будет, генерал! И знаете, почему? Да потому, что в этом уверены мои заложники, назовем мерзавцев так! Они, уже понимая, что их деятельность раскрыта, предлагали мне два миллиона долларов и выезд в любую точку мира, лишь бы я отпустил их. О чем это говорит? О том, что господа предатели весьма реально рассчитывают отмазаться. Для этого у них есть все — связи, деньги и, главное, отсутствие прямых документальных доказательств причастности к пособничеству террористам. И ничего вы, Николай Викторович, с этим не поделаете! Скорее сожрут вас с полковником Карцевым, чем тронут волосок с оборотней! Или вы по-прежнему считаете, что я заблуждаюсь и говорю глупость?
    Куратор службы ненадолго задумался, затем тихо произнес:
    — Возможно, ты и прав, майор, хотя я придерживаюсь иного мнения. Но вижу, что переубедить тебя не удастся. Спрошу одно: ты понимаешь, КАКУЮ команду я должен отдать штурмовой группе спецназа, что уже окружила здание?
    Андрей ответил спокойно:
    — Естественно! Вы прикажете штурмовать особняк. Вот только это вам ничего не даст. Совершенно ничего, ну разве что строчку в отчете о том, что вы пытались освободить заложников! Мой вам совет — поберегите своих людей. Я не хотел бы, чтобы из-за каких-то тварей погибли стоящие парни. Они вам еще пригодятся в других акциях!
    — Что ты собираешься делать, майор?
    — Я уже ответил на этот вопрос.
    — Но ты же сам погибнешь!
    Москвитин проигнорировал последнюю реплику генерал-лейтенанта ФСБ, сказав:
    — Хватит разговоров, Николай Викторович. Ровно через пять минут наберите городской номер Оболенского. А до этого не посылайте на смерть своих бойцов. Не надо!
    — Подожди, Москит, подожди, не торопись, у меня есть к тебе предложение!
    — Я уже достаточно слушал вас!
    — Послушай еще! Это необычное предложение, дело в том, что я предлагаю тебе следующее…
    Майор внимательно выслушал куратора. Да, то, что тот предложил, было необычно и неожиданно. Москвитин задумался, затем спросил:
    — Где гарантии того, что вы не обманете?
    — Здравый смысл — гарантия! Умереть, свершив суд, ты всегда успеешь!
    Андрей принял решение:
    — Хорошо, будь по-вашему. Звоните через пять минут. И сделайте так, чтобы все, что я скажу, слышало ваше окружение.
    Потапов заверил:
    — Я сделал бы и без твоего напоминания. Как и то…
    Майор прервал генерала:
    — Не повторяйтесь, я все понял. До связи.
    Москвитин отключил трубку. Обвел взглядом сидевших за столом застывшими бледными мумиями.
    — Ну что, господа предатели? Пришел час расплаты?
    Большаков, сумевший взять себя в руки, вдруг заворчал:
    — Майор! Я слышал часть твоего разговора с Потаповым! Тебе же дали понять, что выведут из-под удара. Мы же предстанем перед следствием. Пусть так, пусть следствие, все равно ты получишь обещанные два миллиона долларов. И сможешь жить как человек, обеспеченный человек! Ну зачем тебе наши жизни? Зачем и себя в могилу ведешь? У нас еще есть время договориться! Скажу больше. Потапову помогут насчет тебя. Солидные люди помогут. Ты будешь свободен и богат, майор.
    Москвитин мрачно взглянул на Большакова:
    — Помогут, говоришь? Два «лимона» баксов, говоришь?
    Оболенский предложил:
    — Три, майор, три миллиона долларов!
    — Хм! А как же те женщины и дети, которых я убил благодаря подставе, организованной вами?
    Большаков поднял руки:
    — Клянусь всем святым, я к этому никакого отношения не имею! Честное слово!
    Летчик буркнул:
    — Я тоже! К тому, что произошло с тобой, ни я, ни Николай Васильевич никакого отношения не имеем.
    Майор перевел взгляд на Оболенского:
    — Слышишь, Петр Константинович? Похоже, твоя судьба твоим же приятелям совершенно безразлична. Им бы самим спастись. Хорошая компания! Повадки шакалов.
    Руководитель спецслужбы только сплюнул на пол, бросив:
    — Ну и суки же вы!
    Москвитин тем временем, взглянув на часы, посмотрел на высокий сейф, стоявший в углу, оставляя узкое пространство до стены. Наверное, оружейный шкаф. Достаточно объемный и прочный. Нагнулся, но так, чтобы видеть «заложников», которые начали истерично ругаться между собой, достал из сумки две гранаты «Ф-1», зубами поочередно выдернул кольцо из каждой, держа в захвате предохранительные чеки убойных зарядов.
    Зазвонил телефон.
    Оболенский взглянул на Москвитина.
    Тот приказал:
    — Пододвинь аппарат ко мне, включи громкоговорящую связь.
    Руководитель спецслужбы выполнил требование. Он не видел ладоней майора, а соответственно, и приведенных к бою мощных оборонительных гранат в них. Он еще питал надежду, как, впрочем, и Остапов с Большаковым, на то, что Москвитин примет и их предложение, и условие куратора ФСБ. Сейчас предатели собственного народа, собственного государства, наделенные высокими должностями и привилегиями, думали об одном — вырваться живыми из этих грозящих стать общим склепом проклятых стен.
    Андрей же ответил так, как он это делал не раз, находясь на боевом выходе:
    — Москит на связи!
    — Генерал Потапов! Я слушаю твое решение, майор!
    — Ну, слушайте, Николай Викторович. Все присутствующие в кабинете лица по закону высшей справедливости приговариваются к смертной казни. Оболенский, Остапов и Большаков за измену Родине, Москвитин за убийство чеченской семьи в ауле Матли. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в исполнение немедленно!
    Услышав слова майора, оборотни с истерическим воплем сорвались с мест. Оболенский к окну, словно забыв, что в его особняке все окна забраны крепкими решетками. Остапов к дивану, надеясь найти защиту там, Большаков под стол. Бывший руководитель спецслужбы успел выкрикнуть, чтобы его через микрофон, работающий в режиме громкоговорящей связи, услышал куратор:
    — Потапов, штурмуй дом!
    И сжался комком в углу комнаты.
    Андрей, поднявшись, бросил гранаты в разные стороны, сам же юркнул за оружейный сейф.
    Два мощных взрыва, практически слившись в один, потрясли особняк.
    Стоявший на площадке перед зданием Потапов невольно пригнулся, когда из окон кабинета мелкими осколками стекла, срывая решетки, пробилась взрывная волна. Затем все стихло. Генерал подозвал к себе двух офицеров, что-то приказал им, и они рванулись в здание. Из черных проемов второго этажа повалил дым. Но и он быстро рассеялся.
    Потапов снял фуражку, отер платком вспотевшее лицо, приказал стоявшему рядом майору, командиру штурмовой группы ФСБ:
    — Давай людей внутрь, Сережа! Там должны быть жена Оболенского и несколько человек охраны. Выведи их. Потом… трупы, вернее то, что от них осталось! Учти, внутри Степашин с Дубининым выполняют особое задание! Им не мешать, что бы они не делали!
    Майор ответил:
    — Есть! — и спросил: — А вы, товарищ генерал-лейтенант, допускаете, что этот Москвитин оставил охрану и даму в живых?
    — Я уверен в этом! Короче, приказ ясен?
    — Так точно!
    — Выполняй! И еще! Подразделение штаба дивизии Остапова отправь к месту постоянной дислокации. Оцепление усадьбы организуй из своих бойцов.
    — А трупы куда?
    Потапов сорвался:
    — Ко мне домой, твою мать! Не знаешь, куда трупы отправляют?
    — Извините, товарищ генерал! Все понял!
    — А понял, какого хрена стоишь? Работай! Я с докладом в управление! Буду нужен, найдешь по мобильнику. Все! Вперед!
    Майор отдал приказ на срочное построение личного состава своей штурмовой группе и подразделению авиасоединения.
    Потапов же, сев на заднее сиденье «Мерседеса», закурил. Водитель, прекрасно знавший характер и привычки шефа, заведя двигатель и положив руки на руль, ждал команды начать движение. Но генерал молчал. Он смотрел на черные проемы окон кабинета Оболенского. Раздался сигнал вызова его станции. Куратор, выслушав сообщение, проговорил:
    — Хорошо! Присоединяйтесь к основной группе!
    Задумался. Андрей так и не поверил ему! Да, согласился на предложение, но до конца так и не поверил. А ведь куратор действительно мог сохранить ему свободу. С оборотнями, конечно, скорее всего ничего не получилось бы, так как доказательной базы сотрудничества с боевиками Джуры Потапов не имел, а показания боевиков — ничто для следствия, которое — и в этом был прав Москвитин — велось бы под контролем чинов, вплотную связанных с предателями. Да и вряд ли дожили бы Джура с Батыром до начала следствия. Оба ранены, а это значит — санитарный изолятор, откуда вполне возможно попытаться бежать. Ну, а при такой попытке, по Уставу и особой инструкции, охране пришлось бы стрелять. Да, как ни крути, а отвертелись бы Оболенский с Остаповым, не говоря уже о Большакове. Открутились бы и даже должности сохранили, если бы не майор Москвитин. Тот лишил оборотней надежды на спасение! Но почему он не поверил куратору? Ведь мог бы и как-то по-другому построить разговор, но Андрей так и сказал — не верю я вам, генерал, не верю. Значит, и в нем, в Потапове, Москвитин видел потенциального сообщника Оболенского. И вот это очень обидно! Генерал и в мыслях не допускал какого-либо контакта, кроме огневого, с бандитами. Но Москит не поверил! А жаль! Жаль, что таких офицеров, к огромному сожалению, в строю остается все меньше и меньше. А вот типы наподобие Оболенского, Григоряна, Лопырева и иже с ними, напротив, плодятся. И крутят свои темные делишки под крышей очень высокопоставленных чиновников, своими руками за американские доллары продолжающих пытаться столкнуть собственную страну в пропасть междоусобицы. На Кавказе это пока получается. Но ограничится ли война только Кавказом? Ответа на этот вопрос даже у весьма осведомленного и влиятельного генерала ФСБ не было!
    Прозвучал сигнал вызова спутникового аппарата.
    Машина куратора была оснащена системой космической связи. Генерал снял с боковой панели трубку, напоминающую небольшую портативную рацию.
    — Генерал Потапов!
    — Полковник Карцев!
    — Я ждал твоего звонка, Игорь Иванович. И вопрос, который задашь, предугадываю. Поэтому сообщаю, Москит уничтожил Оболенского, а вместе с ним еще пару высокопоставленных оборотней.
    — А сам?
    — Что сам?
    — Андрей как?
    — Андрей? Погиб, полковник! Подорвал себя в кабинете Оболенского, ну заодно и всех остальных. Такие вот дела, Игорь!
    Молчание немного затянулось, затем полковник попросил:
    — Разрешите прилететь на похороны Москвитина!
    Потапов ответил не раздумывая:
    — Прилетай. Да и вещи все свои прихвати. Службу принимать будешь. Вместо Оболенского. Твое новое назначение я согласую сегодня же, завтра получишь приказ.
    — Одно условие, Николай Викторович.
    Генерал удивился:
    — Условие?
    — Да, условие.
    — Ну, говори.
    — Отряд «Гарпун» должен принять либо Лемешев, либо Панов, но не мой штатный заместитель, подполковник Иванов.
    — Почему?
    — Я его с собой возьму!
    — Это единственная причина, по которой ты против назначения Иванова командиром отряда?
    — Да!
    Куратор согласился:
    — Хорошо! В принципе, назначать командира боевой группировки — прерогатива руководителя спецслужбы. От меня требуется лишь согласие. Считай, вопрос согласован, только определись, пожалуйста, с преемником до возвращения в Москву.
    — Есть!
    — У тебя все?
    — Вы видели, как все произошло на даче Оболенского?
    — Я не мог видеть, как складывалась обстановка в кабинете, но связь с Андреем держал вплоть до подрыва.
    Потапов повесил на место трубку спутниковой связи, приказав водителю:
    — На Лубянку!
    Взрыв в доме увидел из леса и Слава Павлов. Поняв, что произошло непоправимое, он прижался щекой к шероховатой коре старой березы.
    Так вот какой план ты выбрал, Андрей! Себя вместе с подонками! Зачем? Ведь вместо них придут другие! Такие же твари, готовые продать мать родную, а не то что Родину, ради собственного благополучия. В этой стране, где власти все подчинили одному — деньгам, продажных оборотней не вывести! Неужели ты этого не понял, Андрюша?
    Оторвавшись от березы, разведчик пошел к машине. Не разбирая дороги, повел ее прочь от этого проклятого места. И только на шоссе заметил, что видит трассу размыто. Ему мешали слезы. Десантник плакал. Первый раз в своей взрослой, богатой на опасности и унижения жизни. И не стыдился этих слез.