Глава 3. МИСТЕР ШОССЕ.
— Ну, дя-я-дя! — капризно протянул Николай Ковалевский, вынимая из пачки уже третью по счету сигарету «Давидофф».
Дядя изволил набивать себе брюхо и мало обращал внимания на недалекого и трусливого племянника. Утром племяш Коля оборвал все телефоны, вызванивая своего родственника в ГУВД, дозвонившись, истерично орал в трубку и наконец назначил встречу в кафе «Гном» на Литейном проспекте. Ни дядя, ни племянник не подозревали, что сие учреждение еще с незапамятных времен используется «Конторой Глубинного Бурения» (ныне имеющей иное название) для встреч с «секретными сотрудниками». Проще говоря — со стукачами.
Так что рандеву подполковника милиции и председателя общества «За права очередников» проходило в окружении нескольких пар сексотов и их кураторов, оживленно обсуждавших насущные проблемы.
— Дай поесть, — буркнул дядюшка и пододвинул к себе тарелку с мясным ассорти. — Можешь пока изложить свои предложения…
— Это я у тебя хотел спросить! — Ковалевский младший нервно задергал левой щекой. — Квартиру не я нашел, а ты вместе со своим однокурсником! Но пришли ко мне.
Дядя поднял на племянника тяжелый взгляд.
— Ну и что?
— Как — что?! — возмущению Николая не было предела. — Я теперь не знаю, как поступить!
Суть вопроса была элементарна. Не далее как накануне вечером мелкого коммерсанта и «крупного» общественного деятеля Николая Ефимовича Ковалевского в его собственном подъезде встретили двое неприятных типов. Для разминки Колю треснули об стену, вытерли полами его пальто заплеванные ступеньки и популярно объяснили, что он должен в течение десяти дней собрать тридцать тысяч долларов и вручить их в качестве платы за недавно полученную им квартирку на Васильевском острове. Возражения не принимались, а когда Ковалевский попытался открыть рот, ему чувствительно врезали по почкам.
На этом неприятности не закончились.
Ровно через десять минут после инцидента в подъезде ему позвонили домой и замогильным голосом порекомендовали не тянуть, в милицию не бегать, а побыстрее решать вопрос с деньгами.
Дополнительно в качестве напоминания некто выцарапал на капоте его «вольво» число «30 000». Случилась сия пакость ночью, сигнализация почему-то не сработала, и, выйдя утром к машине, Николай был неприятно поражен в третий раз за неполные десять часов.
— Ты никому дорогу по старым делам не переходил? — дядя доел ассорти и нацелился на шашлык.
Вопрос был далеко не праздный. Жизнь Ковалевский-младший вел бурную, со множеством «непоняток» и «запуток», с которыми несколько раз были вынуждены разбираться его родственники, вытаскивая Николая из крайне неприятных ситуаций. Вроде уголовных дел по фактам мошенничества или разбирательств с бандитами по поводу данных опрометчивых обещаний. Председатель общества «За права очередников» отличался длинным языком, почти полным отсутствием интеллекта и патологической жадностью.
«Дал Бог родственничка…» — неприязненно подумал Ковалевский старший.
— Все старые дела уже в прошлом, — гордо заявил Николай. — Теперь я уважаемый человек, вхож в Законодательное Собрание и вообще скоро сам буду баллотироваться.
— Ага, — подполковник хмыкнул, — разбежался… Кто ж тебя с непогашенными судимостями в депутаты выдвинет?
— Я полностью реабилитирован!
— Кому другому расскажи. То, что ты попал под амнистию, не означает реабилитации. Скорее наоборот, — был виновен, да так вышло, что государство тебя простило…
— Но по закону!.. — взвизгнул коммерсант.
— Нишкни! «По закону!» — передразнил толстый милиционер. — По закону ты бы сейчас свою задницу «синякам»[21] на зоне подставлял. Если б не твоя мать, которой я слово дал, ты бы да-авно либо в петушином углу проживал, либо с куском рельсы на шее рыб кормил на болотах. Ясно?
Ковалевский младший обиженно засопел.
— Ты что думаешь, — неумолимо продолжал дядюшка, — о тебе все те, кого ты кинул, забудут? Ошибаешься! Может и через год всплыть, и через десять. Люди, они злопамятны, ждать умеют. Вот пройдет лет пять, ты успокоишься окончательно, и тут — бац, кто-то тебе башку на лестнице раскроит! Концов не найти… Или хулиганье какое возле дома встретит, перышком пощекочет. Еще и ограбят для пущего антуража.
— Охрану заведу, — проскрипел Николай.
— На какие деньги? Ты же как был нищим, так и остался. Серьезную охрану тебе не потянуть, а дилетанты не помогут.
— Ну, не знаю…
— А тут и знать то нечего. Реальные бодигарды берут штуку баксов в сутки. На каждого! — подполковник поднял палец. — Итого — соточка в месяц. Вот и считай… Ты на своих очередниках коробчишь штуки три-четыре, плюс на аферах с квартирами столько же. Не потянешь.
За соседним столиком между худосочным сексотом и кряжистым майором ФСБ из подразделения «зет» назревал скандал. Сексот засучил ножками и повысил голос.
— Не буду я с Васькой-Крысой больше спать! Противно, вы не представляете себе!
— Почему? — прогудел майор.
— Я не люблю его, — потупился сексот. Несколько голов повернулись к их столику. Коллеги майора укоризненно подвигали бровями.
— Надо, Русланчик, надо, — майор положил широкую ладонь на цыплячью ручку своего агента. — Есть такое понятие — государственная безопасность… Хорошо отработаешь — мы тебе в Госдуму поможем пройти. А если очень противно, то попытайся на месте Васьки представить, к примеру, Егора Гайдара. Ты же в его партии, вот и пофантазируй…
Беседа перешла на обычный полушепот. Сексот обреченно вздохнул.
На секунду отвлекшийся Ковалевский-младший вновь повернулся к дяде.
— Так что же делать?
— Тебе — ничего, — подполковник удовлетворенно рыгнул, — ближе к концу десятидневного срока я поставлю к тебе парочку оперов из своих. Они вымогателей за химоту и прихватят. А там разберемся, кто и почему на тебя наезжать вздумал…
— Еще черножопый этот, — напомнил Николай.
— И до него руки дойдут…
В неприметной кремовой «четверке», стоявшей метрах в ста от кафе «Гном», молодой парень, сидевший на пассажирском сиденье, недоуменно посмотрел на водителя. Оба слушали разговор Ковалевских через динамики аудиосистемы.
— Какой еще черножопый?
— Не было такого, — водитель покачал головой, — по ориентировке не проходил… И Борис ничего не сообщал.
Валентин, молодой стажер из Главного Разведывательного Управления, сделал отметку в специальном блокноте: в разработке появился новый фигурант. Его напарник, исполняющий сегодня роль водителя, чуть увеличил громкость.
Вчерашний инцидент, мастерски организованный самими членами группы наблюдения, принес ощутимые результаты. После встречи с двумя «хулиганами», в качестве которых выступили двое стажеров, объект разработки тут же помчался консультироваться с подельниками.
Кирилл побарабанил пальцами по рулю.
— Распыляться нельзя. Нас и так только шестеро.
— Сообщим старшему, пусть присылает еще людей… — Валентин закурил.
— Сказано справляться собственными силами. Не забывай, что это задание на зачет.
— Помню. Ладно, собственными — так собственными. В конце концов, нового фигуранта можно отработать «каруселью»[22].
— Если это не фуфел и не следок барыги из далекого прошлого.
— Верно.
Микрофон булавка, закрепленный под воротником пальто Ковалевского-младшего, продолжал исправно посылать сигнал на приемный пульт, замаскированный под обычнейшую автомагнитолу «Кларион».
— Надо быстрее, — Николай поерзал на стуле.
— Перебьешься, — заявил дядюшка, прихлебывая минеральную воду, — сначала решим вопрос с наездом. Чурка от нас никуда не денется. Живет стационарно, связи в его райотделе у меня хорошие. Встретят на улице, пакет анаши в карман — и в камеру. А там все, что надо, выбьют. Вот так…
— Все равно надо быстрее, — занудливости коммерсанта можно было позавидовать.
— Быстро только кошки родятся. Недоношенные, — резко отрубил подполковник. — Ты мне вот что лучше скажи — когда твои очередники квартиры начнут получать?
— Не квартиры, а землю под строительство, — важно надулся председатель общества. — Я разработал схему, по которой стоимость метра жилья будет снижена вдвое или втрое…
— Ты мне свою лабуду не грузи. Оставь ее для лохов, которых ты обуваешь.
— Почему лабуду? Проект подписан, все согласовано…
— Потому! — Ковалевский старший свел брови к переносице. — Ты что думаешь, я не знаю, что все это туфта? Дело в том, что часть из твоих очередников — менты… И неприятности тебе обеспечены.
— Да ладно… — Николай попытался возразить. Но как-то неуверенно.
— Ну, смотри сам. Если тебя наши пинать начнут, на меня не рассчитывай. Все, я пошел… И не звони мне на работу. У нас опять начальство новое, могут телефоны на прослушку поставить. Что срочное — сбрось на пейджер. Я тебе сам брякну.
Ковалевский-младший расплатился за обед дядюшки, посидел еще несколько минут и вышел к своей машине. Бросил колючий взгляд по сторонам, с ненавистью посмотрел на цифру «три» с четырьмя нулями на капоте и плюхнулся на водительское сиденье.
Поерзал, тоненько пукнул и завел двигатель.
Вслед за ним по Литейному двинулась и «четверка». Пошла не спеша, в десятке корпусов от «вольво».
Стажеры не боялись потерять объект, ибо под задним бампером шведского автомобиля уже три дня исправно работал радиомаячок.
Первую пулю схлопотал широкоплечий албанец, сидевший лицом к Владиславу.
«Хеклер-Кох» кашлянул, отражатель выбросил гильзу вправо, и семь с половиной грамм свинца угодили косовару точно в центр груди. Оболочка пули лопнула, сердечник пробил кость и ушел в сторону, наматывая на себя сосуды и нервные окончания. Развернувшаяся «розочкой» рубашка из тонкой меди скользнула по касательной внутри грудной клетки, распорола сердечную мышцу и застряла в надпочечнике.
Албанец поперхнулся и медленно упал лицом вниз.
Пока он падал, Рокотов веретеном откатился вбок, перекинул ограничитель в положение автоматического огня и дал длинную, в десяток патронов очередь из-под днища внедорожника в спины сидящих албанцев.
Косовары заорали сразу в несколько глоток.
Влад, не обращая внимания на крики, опустошил рожок в массивную ствольную коробку пулемета. Девятимиллиметровые пули разорвали тонкую жесть, с визгом отскочила возвратная пружина, загремела по кузову «пикапа» срезанная пистолетная рукоятка, сверкающей змеей изогнулась и выпала из кожуха пулеметная лента.
Грозное дальнобойное оружие прекратило свое существование.
Албанцы лишились своего второго, после численного превосходства, козыря.
Биолог отбросил в сторону опустевший магазин, прыжком преодолел расстояние до дверцы «мерседеса» и заскочил на сиденье.
Мотор взревел, Влад установил рычаг коробки передач на "R"[23], двухтонная машина рванулась задним ходом. Рокотов мягко развернул руль, и чудо немецкого автомобилестроения по дуге залетело за угол барака. Косовары не ожидали выезда машины и перенесли огонь на «мерседес» слишком поздно.
В корпус не попало ни единой пули.
Однако и рассиживаться на одном месте было крайне опасно.
Владислав перебросил рычаг на "D"[24], щелкнул кнопкой "S"[25]на центральном тоннеле и втопил педаль газа.
Трехсотшестисильный мотор не подвел.
«Мерседес» вылетел из-за угла, словно огромная черная торпеда, вихрем промчался через двор и скакнул на грунтовку, переехав левыми колесами не успевшего вскочить автоматчика. Система стабилизации скорректировала наклон корпуса, и Рокотов почувствовал лишь, как автомобиль плавно качнуло. По крыше чиркнули две пули, но машина уже вырвалась на оперативный простор и теперь неслась в густом облаке пыли, не позволяющем оставшимся позади албанцам толком прицелиться.
Преимущество у Владислава было только в разгонной динамике. Оторвавшись в первые секунды на несколько сотен метров, он мог лишь удерживать этот разрыв. По проселочным дорогам особенно не погоняешь, скорость более девяноста километров в час без риска перевернуться не наберешь. Тем более — на седане с дорожным просветом в пятнадцать сантиметров и активной пружинной подвеской. Утешало одно — внедорожники и пикапы тоже больше не разгоняются, так что при грамотном подходе к делу вполне возможно не спеша добраться до приличной асфальтовой трассы и там уже выжать на полную. Главное — следить за дорогой и не посадить на брюхо пятиметровый аппарат. Ибо тогда придется совсем кисло.
Рокотов уселся поудобнее и посмотрел в зеркало заднего вида. В полукилометре от него пылил джип. Пикапа видно не было. Скорее всего, его либо зацепило шальной очередью, либо в команде преследователей осталось уже слишком мало народу.
Вслед «мерседесу», если судить по вспышкам, активно палили. Но на таком расстоянии это было совершенно бессмысленно. Пули ложились не ближе пятидесяти метров от цели, тряска кузова не позволяла стрелкам навести стволы.
«Группа албанских даунов, — подытожил Влад и, сняв одну руку с руля, вставил магазин в пистолет-пулемет, — только патроны зря жгут… — Он с интересом обозрел интерьер автомобиля. — Классная тачка! Мне бы такую… А что? Деньги есть, приеду в Питер, можно и купить. Солидно, достойно, консервативно. Только вот одна маленькая проблемка имеется — я пока что не в Питере, а болтаюсь на дороге с косоварами на хвосте… Причем с агрессивными и неплохо вооруженными. Еще и обозленными сверх меры потерей командиров и товарищей. Сами виноваты! Надо было дома сидеть и не мешать мне идти по своим делам. А таперича — извольте получить геморрой с редкой в этих местах фамилией Рокотов. Хотя… Если так дальше пойдет, фамилия сия будет греметь на всех углах. И во всех выпусках криминальных новостей. Как бы сказали не обремененные высшим и средним образованием питерские „братки“ — „К этому надо стремиться!“ …Да уж, перспектива…»
Немецкий седан как будто плыл над неровностями почвы. Подвеска работала идеально, только раз или два «мерседес» все же стукнул днищем о крупные камни. Указатель топлива показывал примерно половину бака, масло было в норме, температура охлаждающей системы держалась в желтой зоне.
Владислав окончательно освоился и включил кондиционер и приемник. Салон наполнился звуками восточной мелодии. Рокотову она не понравилась, и он нашел станцию, передающую современную европейскую музыку.
Другое дело! Из динамиков раздались гитарные аккорды и хриплая распевка Криса Нормана.
Биолог еще раз посмотрел в зеркало и нахально вытащил сигарету…
Третий батальон «Тигров» вышел к Доне Любине[26]и, выгрузившись из кузовов двадцати пяти грузовиков, прямо с марша вступил в бой.
Косовары дрались отчаянно. Им было что защищать — два дня назад сюда с юго-востока отошли артиллерийские полки УЧК вместе с обозными частями. Без артиллерии судьба албанских сепаратистов была предрешена. Хашим Тачи из Парижа требовал сражаться до последнего солдата, обещал поддержку авиации НАТО и уверял, что капитуляция Милошевича близка.
Спустя двенадцать часов на поддержку третьему батальону прибыл четвертый, возглавляемый лично Желько Ражнятовичем и усиленный свежими взводами косовских сербов и русинов.
Вместе два батальона сломали оборону превосходящих их в четыре раза сепаратистов, клиньями врезались с востока и с севера, вытеснили удиравших к подножию гор и развернули против албанцев брошенную ими же легкую реактивную артиллерию.
За сутки боя «Тигры» потеряли семнадцать человек убитыми и более сотни ранеными. Албанцы оставили в Доне Любине почти четыре сотни трупов.
На помощь Аркану и его бойцам из-под Приштины двинулся танковый корпус, но деморализованные сепаратисты даже не попытались контратаковать. По тропам они ушли через горы в Македонию, свалив впоследствии вину за поражение на погибшего полевого командира по кличке Дракула.
Первым делом Ражнятович навестил раненых бойцов. «Тяжелых» уже отправили транспортными вертолетами в Черногорию, в двух огромных палатках с красными крестами оставались те, кто изъявил желание воевать дальше. Естественно, кому это разрешили врачи.
На перевернутом ящике у входа сидел здоровенный молодой парень с перевязанной левой рукой и курил. Увидев Аркана, солдат поднялся и вежливо кивнул. В среде «Тигров» все были равны, и почести командиру оказывались те же, что и остальным бойцам.
— Ничего серьезного? — участливо поинтересовался Желько.
— Нормально, командор, — солдат весело улыбнулся, — царапина. Задело по касательной, кость цела.
— Откуда ты?
— С хутора возле Орлате.
— Недавно в отряде?
— С неделю.
— А-а, Велитанлич, — вспомнил Ражнятович, — это ты о боснийцах сообщил?
— Я, — смутился здоровяк.
— Молодец! Благодаря тебе мы их прямо тепленькими перехватили. Я уже сообщил в Белград, будешь представлен к награде, — Желько похлопал Велитанлича по здоровому плечу и, нагнувшись, шагнул внутрь палатки.
— Здорово, орлы! — спустя секунду раздался его бодрый голос.
Билан Велитанлич глубоко затянулся и посмотрел на закатное солнце, наполовину скрывшееся за огромной горой.
— Это не меня к награде представлять надо, — еле слышно прошептал серб. — Эх, Тигр, где ты сейчас?
Около получаса ситуация оставалась без изменений.
«Мерседес» петлял по извилистой, будто перекрученная шаловливым котом шерстяная нить, дороге, позади него в тех же нескольких сотнях метров телепался внедорожник. Грунтовка шла между невысокими пологими холмами, напрочь лишенными какой-либо растительности. Построек и людей тоже не встречалось. Несмотря на то, что покрытие дороги мало отличалось от пространства за обочиной, косовары на своем джипе не предприняли ни единой попытки съехать с трассы и попробовать напрямик перехватить Владислава. Видимо, они, как и Рокотов, местности не знали.
Биолог лихорадочно обдумывал свое положение, но пока никаких здравых мыслей в голову не приходило. Лезли только всякие глупости. Вроде того, чтобы устроить засаду и попытаться из-за пригорка перестрелять албанский экипаж.
Но для засады местность не подходила совершенно. Все вокруг простреливалось аж до горизонта.
На одном крутом повороте Рокотову все же пришла интересная мысль. Ради ее осуществления он даже пожертвовал парой секунд ценного времени, остановившись, распахнул левую дверцу и снес ее напрочь ударом о торчащий у дороги каменный столб.
Теперь при необходимости он мог прыгать на ходу, не боясь зацепиться за ручку или за боковое стекло.
Албанцы демарша своего противника не поняли и проехали мимо оторванной дверцы как ни в чем не бывало. Даже не притормозили.
Владислав безостановочно обшаривал глазами окружающую местность.
Ничего похожего на укрытие.
Даже приличного, способного скрыть за собой «мерседес» холмика не наблюдалось.
«Черт, плохо! — Безжалостная гонка уже сказывалась на плавности хода, и машину все больше подбрасывало на ухабах. — Еще немного, и амортизаторы могут закипеть… Тогда хана. Полетят опоры подвески, и мои пепелац встанет на прикол. Заодно у меня будет последний шанс поприкалываться с грубыми и неженственными албанскими пареньками. Зря я так машиной восхищался. У нас в России дороги типа этих, так что „мерс“ не годится. Решено — покупаю джип помощнее. — Посторонние мысли помогали снять нервное напряжение. — „Тойоту лэндкрузер“ или, на худой конец, „сузуки витару“… Ну, это только на очень худой. Хотя даже до него надобно дожить… Та-ак, что у нас слева? Никак шоссе?»
В трехстах метрах по левому борту показалась насыпь, за которой ехал ярко раскрашенный грузовик фургон.
«Есть! — Рокотов посмотрел в зеркало. — Джип почти в километре… Отлично! А вот и подъездная дорога…»
«Мерседес» тяжело перевалил через кучу гравия и вывернул на асфальтовое шоссе, подрезав фургон. Грузовичок повело юзом, он резко остановился, и на подножку выскочил шофер, в манере всех водителей мира орущий что-то обидное в адрес хама на дорогом лимузине.
У Влада не было ни секунды лишнего времени, поэтому он с целью пресечения пререканий, преследования и других глупостей просто высунулся из проема двери и погрозил возмущенному македонцу стволом «Хеклер-Коха».
Водитель оказался на удивление понятливым.
Он мгновенно спрятался в кабине и лег на сиденье, задним умом соображая, что у «мерседеса» не было левой передней дверцы, машина выскочила с проселка, управлял ею некто в темном комбинезоне и с раскрашенным черными полосами лицом, а вслед лимузину несется какой-то внедорожник, набитый вооруженными людьми.
Водителя звали Киро Дубровски, он вез в Градец клубничное мороженое с фабрики в Гостиваре[27]. Киро был сугубо мирным, толстеньким человеком, и ему впервые пришлось увидеть направленное на него боевое оружие. А в том, что разрисованный, как индеец, незнакомец способен выстрелить, мороженщик не сомневался ни мгновения.
Рокотов вывернул руль, и «мерседес» рванул по автостраде. Тут у биолога сразу появилось преимущество в скорости — он мог гнать хоть за двести километров в час, тогда как его преследователи вряд ли выжали бы больше ста сорока.
Навстречу попалось несколько легковушек. Все водители поворачивали головы, многие раскрывали рты, завидев несущийся им навстречу сюрреализм в виде черного, слегка поцарапанного седана без водительской дверцы, за рулем которого гордо и независимо восседал некто в боевой раскраске.
Влад вежливо улыбался, не забывая поглядывать назад.
При проезде через поселок он сбросил скорость, чтобы невзначай не переехать зазевавшегося аборигена. Но ненамного — до сотни. Тормоза у «мерседесов» хорошие, а дорога была довольно прямая.
К счастью, все обошлось. На пути не встретился ни мячик, вылетевший из-под ноги играющего в футбол подростка, ни подслеповатая старушка, ни мелкая живность.
Однако полоса везенья закончилась. Владислава видели уже слишком многие, и хотя бы один из македонцев должен был позвонить в полицию.
«Еще километров пять-десять, и надо сваливать. Пущу машину под откос, пусть с ней разбираются. В идеале — подожгу, если времени хватит. Только вот незадача — „мерсы“ так спроектированы, что не горят… Обижаешь! Бак пробью ножом, и все дела. Останется лишь спичку поднести. Что одним человеком сделано, другой завсегда испортить сумеет. — Влад вспомнил одну из своих любимых присказок: — Ничего, я еще у них на похоронах простужусь! Не на того напали! Оп-па, а это что за летун?"
По ушам с улицы ударил тугой шум, по лобовому стеклу скользнула тень, и вдоль шоссе на высоте в сотню метров ушел бело-голубой вертолет.
«Айн, цвай, драй — вылезает полицай! Все, приехали… Здравствуйте, девочки! Собирается блокировать дорогу. Теперь как пить дать зажмут… Перекроют узкое место, поставят несколько машин. Что ж, на другой исход я вряд ли рассчитывал. Ладно, поздно пить боржоми, когда почки отвалились. Будем прорываться. Русского камикадзе они еще не видели. И тараны, насколько мне известно из истории, на Балканах не являются основным средством ведения боя…»
Рокотов поднажал на газ, и «мерседес» вылетел на последний перед мостом через Вардар холм.
Командующий объединенными силами НАТО в Европе генерал Уэсли Кларк лично прибыл в отдел планирования воздушных операций. Спустился на лифте на третий подземный этаж, деловито прошел в окружении своры адъютантов в центральный зал и с умным видом застыл у огромной, шесть на восемь метров, электронной карты.
Начальник смены, квадратный немецкий полковник, четко отрапортовал генералу и вкратце ввел его в нынешнюю воздушную обстановку. Пятьдесят две зеленые точки на карте обозначали самолеты Альянса, в данный момент выполняющие боевые задания. Красных точек — югославских «МиГов» — над контролируемой территорией не наблюдалось.
— Итак, — Кларк прошелся вдоль стола операционистов, — меня интересует подготовка к атаке на колонну танков.
— Объект «эс-восемь»? — уточнил немец.
— Именно. Как продвигаются дела?
— Будем атаковать тремя машинами. «Хорнеты» из состава ВМС США. Вылет назначен на двадцать два часа.
— Хорошо. Держите меня в курсе, — генерал резко развернулся и вышел в коридор. За ним потянулись адъютанты и старшие офицеры штаба ВВС.
Оператор компьютера «Крэй», отвечающий за координацию действий экипажей из разных стран Альянса, тридцатипятилетний француз, повернулся к своему итальянскому коллеге:
— Я с этим объектом что-то не понимаю…
— Что конкретно? — смуглый уроженец Милана отхлебнул кофе из огромной кружки с эмблемой в виде четырехлучевой голубой звезды.
— Как «Дефендер» смог определить наземную технику?
— Не знаю.
— И я не знаю. Я летал на «Дефендерах». На них стоит РЛС «Скаймастер», способная определять только воздушные цели. А тут речь идет о десятке югославских танков, — француз показал итальянцу листок бумаги.
— Постой… Может, это какая нибудь модификация?
— В сопроводительном тексте ничего нет. Позывные, тип самолета, время работы… И еще одна странность — нет обозначения базы. «Дефендеры» действуют в радиусе максимум двухсот километров. Значит, он мог работать только с аэродрома в Боснии. Но там ни одного подобного самолета нет. Вот распечатка…
— Странно, — итальянец пожал плечами, — но цели-то есть. И цели реальные. А наличие машин в Боснии могли засекретить из каких-нибудь очередных идиотских соображений. Ты же знаешь наших контрразведчиков. Они координаты сортира засекретят, если им волю дать…
— Это верно. Ладно, не наша головная боль… Кстати, ты знаешь, как Кларка в Академии генерального Штаба прозвали? — француз заговорщицки наклонился к приятелю.
— Нет.
— «Zero'fuckin'nothin'»[28].
Миланец поперхнулся кофе и стал тихо трястись от хохота.
Француз победно улыбнулся и вернулся к клавиатуре своей машины.
Лазар Царевски, пилот патрульного вертолета «MD-500MG», принял вызов, когда облетал сложный перекресток на шоссе Гостивар — Врапчиште. Молодой лейтенант с радостью бросил скучное занятие по контролю за дорожным движением, опустил нос своей машины, дал подтверждение на центральный пост, поставил связную радиостанцию «VNF-251» в режим постоянной связи и на максимальной скорости в двести сорок один километр в час отправился к заданной точке.
Второе кресло в кабине, прикрытой изогнутыми панорамными стеклами, пустовало. Напарник Царевски отпросился на три дня навестить заболевшего родственника, и лейтенант летал один. В этом не было ничего необычного — легкие «MD-500MG» прекрасно управляются и одним человеком, второй нужен лишь в качестве радиста и бортмеханика. А при патрулировании надобности в радисте нет, все переговоры замкнуты на систему связи, подключенную к шлемофону пилота.
К автостраде Лазар подлетел через двадцать три минуты после того, как получил приказ. Он дисциплинированно отрапортовал капитану, возглавляющему дежурную смену воздушных патрулей, и повел вертолет вдоль шоссе, держась на высоте ста двадцати метров и высматривая черный «мерседес».
Мчащийся автомобиль лейтенант засек почти сразу. Не прошло и двух минут. Царевски сделал вираж, подлетел к «мерседесу» слева и нажал кнопку американского радара «Нидл»[29], которым недавно оснастили его машину.
На экран в центре левой консоли выскочили цифры «один-четыре-один».
Водитель «мерседеса» явно плевал на ограничения скорости. Гнал, как сумасшедший, по трассе, где максимальная скорость установлена в девяносто километров в час, о чем на каждом километре сообщают специально вывешенные знаки.
Лазар посмотрел на автомобиль повнимательнее.
Что за черт?
У «мерседеса» напрочь отсутствовала водительская дверца, а через всю крышу протянулись несколько белых царапин, прекрасно видных на фоне черного лака.
Царевски щелкнул тумблером системы электронного увеличения, камера зафиксировала объект в стационарном режиме и вывела картинку на внутреннюю поверхность стекла шлема. Лейтенант присмотрелся и тихонько присвистнул.
Укрупнение неподвижной картинки не давало всех деталей, но раскрашенная физиономия водителя и лежащий у него на коленях автомат были видны совершенно четко. Человек за рулем сидел прямо и расслабленно, будто бы совершал обычнейшую поездку и нисколечко не волновался.
Лазар поднялся на триста метров вверх и прошел над дорогой в противоположном направлении. Спустя полтора километра в поле его зрения попал открытый внедорожник, набитый людьми в черных куртках, также идущий с явным превышением скорости.
Лейтенант нажал кнопку вызова базы.
— Я номер третий. Объект обнаружен. Движется к Градецу на скорости сто сорок километров в час. Позади объекта другой объект. Видимо, производит преследование. Как поняли? Прием.
— Понял вас, — мгновенно отреагировал капитан. — Что за второй объект? Прием.
— Вседорожник с открытым кузовом. Видимо, румынский «АРО», модель «двести сорок» или «двести сорок три». В кузове — до десяти вооруженных людей. Прием.
— Понял вас. Блокируйте дорогу. Из Градеца уже вышли патрульные машины. Управления в Чегране и Вранчиште высылают экипажи на перехват. Как поняли? Прием.
— Понял вас. Блокирую дорогу с западной стороны моста. Конец связи.
— Роджер, — щегольнул капитан.
Царевски вновь опустился до сотни метров, увеличил шаг несущего винта и с ревом пронесся над «мерседесом» в надежде напугать водителя и принудить его остановиться. Или хотя бы снизить скорость.
Нахал на «мерседесе» даже ухом не повел, продолжая жать под сто пятьдесят. Словно не полицейский вертолет только что пронесся у него над головой, а безобидная стрекоза.
Македонский лейтенант хмыкнул, обогнул рощицу на холме и резко пошел на снижение, включив проблесковые синие огни, заставившие, резко затормозить пересекающий мост автобус.
«MD-500MG» мягко, в одно касание сел на асфальт перед мостом, в конце прямого участка шоссе. Царевски расстегнул страховочные ремни, распахнул дверь кабины и поставил левую ногу на обтекатель.
Со стороны он выглядел как крутой американский коп из голливудского боевика.
Из-за холма показался черный капот с трехлучевой звездой…
Владислав перевалил вершину холма и недовольно нахмурился.
Пилот вертолета оказался глупее, чем он думал. Перегородил своей машиной дорогу, даже не соображая, что «мерседес» Рокотова весит раза в два больше и сметет винтокрылый аппарат так же легко, как пустую банку из-под пива.
Правда, проблема была в топливных баках. Авиационный бензин воспламеняется от малейшей искры.
Биолог мгновенно проанализировал открывшуюся картину.
Вертолет стоит боком, пилот наполовину высунулся из машины, справа — довольно крутой откос, уходящий к реке, слева — заросшее бело-розовыми цветами молочая поле. Метров эдак четыреста по ширине.
Подходит.
Преследовать его с собаками уже не смогут. Молочай ядовит, его пыльца действует на животных почище толченого перца. А за полем — лес, откуда можно направиться в три свободных стороны.
Остается вертолет вкупе с неумным летчиком.
Биолог сбросил скорость и приготовился.
Когда «мерседес» вылетел на прямой участок шоссе, Влад одновременно нажал на клаксон и кнопку «круиз контроля». Компьютерный мозг отдал команду электронным схемам управления, и немецкий автомобиль стал автоматически поддерживать заданную скорость в шестьдесят километров в час без участия водителя. Владислав снял ногу с педали, выдвинулся с кресла влево, почти повиснув снаружи машины, и вытащил нож.
Способ, который избрал Рокотов для того, чтобы заблокировать руль в стационарном положении, был варварским, но эффективным.
Он ударил острием в центр рулевой колонки, инициировав подушку безопасности и заклинив сигнал. И в тот же момент оттолкнулся обеими ногами от подножки, разжав пальцы на рукояти ножа.
Прыгать с лезвием в руке было слишком опасно.
Безостановочно сигналящий автомобиль помчался по прямой, подушка сработала за сотую долю секунды, толкнув в зад вылетающего из кабины биолога, и «мерседес» продолжил путь уже без водителя. «Круиз контроль» не подвел, а развернувшийся под давлением газа мешок зафиксировал руль в одном положении.
Полет длился полторы секунды.
Владислав не стал перекатываться или совершать иные бессмысленные, годные лишь для художественного фильма действия. На скоростях выше сорока километров в час человека спасают только ноги. Любой кувырок, столь эффектно выглядящий со стороны, приведет к тяжелой травме или переломам всех без исключения конечностей. Каскадеры, и те бьются через раз. Что уж говорить о прыжке без страховки и без подготовленного для приземления места!
Коснувшись песчаного откоса, Рокотов помчался вперед огромными прыжками, сцепив руки на груди и низко наклонив голову.
Спустя, две секунды скорость снизилась до тридцати пяти километров в час, а еще через четыре — и до приемлемых пятнадцати. Организм самостоятельно решил поставленную задачу, увеличив давление крови в два раза и нагнетая ее в мощные бедренные мышцы, развивающие в экстремальных условиях усилие в тысячи ньютонов.
Назавтра мышцы будут болеть зверски, но свою роль они исполнили с блеском. Влад не упал, а за десять секунд пробежал больше пятидесяти шагов перпендикулярно дороге.
За то же время неуправляемый «мерседес» прокатился отведенную ему сотню метров и соприкоснулся с вертолетом.
Лазару Царевски повезло в том, что он отстегнулся от кресла.
Удар автомобиля о лыжное шасси машины вышвырнул его влево, и летчик кубарем покатился с обочины, сломав при этом обе лодыжки.
Но остался жив.
«Мерседес» пропорол двухсотсорокалитровый бак, взрезал фюзеляж, как огромный консервный нож, и протащил искореженный, с еще вращающимся винтом вертолет добрые два десятка метров. Разорванные листы обшивки выбили из асфальта сноп искр, и баки обеих машин взорвались.
Пламя взметнулось до уровня третьего этажа, бензин растекся от обочины до обочины, сцепившиеся обломки зачадили, разбрызгивая вокруг огромные капли пузырящегося пластика. Волна жара ударила в автобус, откуда с дикими воплями посыпались пассажиры…
Рокотов со всех ног перебежал поле и остановился, чтобы отдышаться.
На шоссе творилось нечто невообразимое. Полыхали «мерседес» с вертолетом, в полусотне метров от них метались десятки людей, из находящегося в километре городка слышался рев сирен.
«Люблю хорошую тусовку! — весело подумал чудом спасшийся Влад и посмотрел в бинокль на холм. — А вот и мои друзья…»
К обочине подлетел джип, из его кузова посыпались фигурки.
Албанцы не стали терять время и устремились через поле. Было видно, как один из косоваров размахивает руками и показывает на лес.
«Командир, язви его душу… Не отстают, сволочи. Ладно, устрою я вам канкан с элементами народных чукотских танцев. — Биолог продрался сквозь кусты и оказался возле стены старого, почти полностью заросшего мхом здания. На площади в километр местность была изрезана овражками, то тут, то там возвышались кирпичные прямоугольники. — Заброшенный завод? Или крепость? Без разницы, для моих целей в самый раз…»
Владислав передвинул «Хеклер-Кох» из за спины на грудь и спрыгнул в ближайшую траншею.
Продолжение следует...
