Глава 8
24.03.1999
Владислав взлетел над тропинкой, вложив в прыжок всю свою энергию.
Он понимал, что времени для нескольких замахов тесаком у него может не оказаться. Поэтому в левой руке Влад сжимал самый большой из имеющихся в наборе скальпелей. Острейшее лезвие хирургического инструмента вошло в горло идущего в арьергарде автоматчика.
Пока тот падал навзничь, Влад мощным прямым ударом ноги пробил поясницу радисту и, отшвырнув его свободной рукой, всадил тесак в основание черепа третьего солдата. Тот кулем повалился вперед, не издав ни звука. Рокотов, полуприсев повернулся, навалился на открывшего рот очкарика и одним движением свернул ему шею. Раздался щелчок лопнувших позвонков и запахло фекалиями – человек, которому ломают шею, обязательно опорожняется в штаны.
Красивой смерть бывает только в литературе.
Владислав перевел дух. Автоматчик дрыгал ногами, прижав ладони к распоротому горлу, но движения были уже рефлекторными. Мозг, лишенный притока крови, умирал, отдавая последние команды слабеющим мышцам. Радист и снайпер лежали неподвижно. Голова у шедшего первым солдата почти отделилась от тела, песок в радиусе полуметра потемнел. Разбитая о камни винтовка валялась рядом.
“Вот так-то! С почином вас, молодой человек... Славно, что никто не успел на курок нажать. Все тихо. Но времени все равно в обрез. Собираем оружие и уходим. Автомат есть, к нему – четыре магазина... – Чтобы не возиться с расстегиванием амуниции на трупе, Влад просто перерезал ремень и стянул полусумок. – Ага, у радиста только пистолет. Берем. Обойма одна. Ну правильно, зачем ему больше! Гранаты... Я таких и не видел. Американские, что ли? Маленькие... Шесть штук. Мне четырех хватит, двумя трупы заминирую. Авось еще кто подорвется... Жаль, винтовка разбилась, она-то мне полезней автомата... А что у нас в рюкзаках? Замечательно, сухой паек. Очень кстати... Теперь рация, – он пригляделся к тумблерам. – По-каковски это? „Анруф", „Эмпфангер"<“Anruf”, “Empfanger” (нем.) – вызов, приемник> ... Странно, рация немецкая. Небось с какого-то склада некондиционного имущества.”
Влад откинул крышку на радиостанции и вырвал пук проводов, на концах которых болтались микросхемы. Положил платы на камень, от души растер их каблуком. Тонкие пластмассовые пластинки превратились в пыль.
“Теперь вы без связи, хотя бы частично... Рацию уже не починишь. Что еще? фляги с водой, три штуки... Аптечка... Спасибо, у нас своя есть. Ножи пригодятся.. Вроде все. Ага, рация ближней связи! С шифроканалом настройки. К чертям, я кодов не знаю. К тому же, в ней радиомаяк может быть. Не берем. Патронов маловато... Ничего, легче тащить”.
Рокотов сложил добычу в свой рюкзак и повесил автомат на плечо, предварительно проверив наличие патрона в стволе. Теперь следовало “снарядить” трупы.
Он расстегнул ремень лежащего ничком снайпера и сунул гранату между брюками и костью таза. Когда ремень был снова затянут до последней дырочки, предохранительная скоба оказалась прижата. Влад осторожно вытащил чеку и выбросил в траву. Запахнул полу куртки и убедился, что ловушка незаметна.
Вторую гранату биолог сунул под шатающийся камень в десятке шагов от трупов. Особо он на нее не надеялся, но и лишней она не была. Запросто могут камень толкнуть, когда будут подходить к убитым.
Обыск и подготовка сюрпризов заняли не более пяти минут.
Владислав огляделся, намеренно тяжело прошаркал по траве до ближайших кустов, вернулся тем же путем и отправился вверх по склону, к шахте, где прятался Хашим.
* * *
Скотт Шепард положил перед Госсекретарем срочное сообщение с пометкой “Служебный допуск категории В”. “Мадам” прищурилась сквозь очки, прочла несколько строк и подняла взгляд на своих помощников.
– Русский премьер развернул самолет, – судя по тону, которым была произнесена фраза, информация Госсекретаря разозлила.
– Этого следовало ожидать, – первый помощник поставил на стол чашку с кофе. – Хитрый лис, в момент начала операции не хочет находиться на нашей территории. Тэлбот ведь не дал ему гарантий, что бомбардировки не начнутся...
– Как мне надоели эти русские! – Госсекретарь нервно стукнула ладонью по столу. – А вы что стоите? Идите!
Шепард пожал плечами и вышел, оставив министра иностранных дел США наедине с ее двумя помощниками. К вспышкам ярости “мадам” он давно привык, ни для кого из вашингтонского истеблишмента не было секретом, что Госсекретарь дважды в неделю посещает психоаналитика, который пытается стабилизировать ее нервное состояние. Не было тайной и то, что в середине восьмидесятых Мадлен два года лежала в специальной клинике. Врачи так и не смогли добиться каких-либо обнадеживающих результатов, и “мадам” осталась острой психической больной с явно выраженными задатками надзирательницы из концлагеря. Что, тем не менее, не помешало ей занять должность Госсекретаря в правительстве нынешнего Президента.
– Каких действий вы ожидаете? – вопрос был задан обоим помощникам. – Что конкретно сделает Борис?
– Пока трудно прогнозировать, – второй помощник на секунду опередил первого. – Естественно, выступит с осуждением... Отзовет своих военных из штаба НАТО в Брюсселе, не будет препятствовать Парламенту делать резкие выступления. Вот, в общем, и все... У него сейчас другие проблемы. Его больше волнует импичмент, чем международная обстановка. Думаю, он отдаст на откуп проблему Милошевича своим военным и Министерству иностранных дел.
– А военные ничего не предпримут?
– Не должны. У русских слишком сложная система командования, и кое-кто из наших друзей пообещал заблокировать любые негативные для нас решения. А без санкции Бориса вмешиваться в конфликты вне своей территории они не могут. Даже на отправку военного груза требуется разрешение Администрации Президента. Не говоря уже о войсках... Ситуацию с Администрацией я вам докладывал неделю назад. Мы перевели требуемые суммы на счета их руководства. Так что все под контролем. Козырьков готов выступить с заявлением о преступлениях Милошевича, фактический материал мы собрали и передали ему вчера. Время на русских телеканалах оплачено. В Парламенте обстановка посложнее – наши партнеры не могут напрямую выступить в нашу поддержку, но обещали ратифицировать только мягкое решение. Сто семьдесят-сто восемьдесят голосов у нас есть, а этого вполне хватит, чтобы завалить любой невыгодный документ...
– Тем более, – подхватил первый помощник, воспользовавшись паузой, – что через неделю мы намереваемся слегка тряхнуть их фондовый рынок. Сорос уведет около двухсот миллионов долларов, а Международный Валютный фонд намекнет на сложности с отсрочкой платежей по кредитам. Русские окажутся в цейтноте и вынуждены будут договариваться с нами.
– Это хорошо, – Госсекретарь немного успокоилась. – Что с венграми?
– Все в полном порядке. Они, вместе с Болгарией и Румынией, откажут русским в предоставлении воздушных коридоров, если те попытаются оказать сербам какую-нибудь помощь. Включая гуманитарную... Привяжутся к средствам двойного назначения, а под это можно приписать все, что угодно.
– Что греки?
Вопрос с Грецией стоял на втором месте после России. Эллины вели себя слитком независимо, по мнению США, и далеко не всегда выполняли распоряжения заокеанской супердержавы.
Афины требовали незамедлительного вывода турецких войск с Кипра и уже открыто поговаривали о закупке в России зенитно-ракетных комплексов “С-300” и специальной сверхсовременной системы морских мин, должных опоясать территориальные воды Греции. Контракты несколько раз срывались благодаря вмешательству нужных людей из Росвооружения и Администрации Президента, но упрямые греки шаг за шагом шли к поставленной цели. По вопросам о Кипре и о противостоянии с Турцией в греческом обществе царило небывалое единение, и правительство не желало отступить от принятых жестких решений. В противном случае в Афинах тут же произошел бы взрыв возмущения и, как следствие, начался бы политический кризис.
– Они отказываются участвовать в операции напрямую, – первый помощник покачал головой. – Большинство греков открыто поддерживает сербов как братьев по вере. Так что нам придется довольствоваться лишь вспомогательными базами и портами для переброски сухопутных частей. Да и то – в перспективе. Их авиабазы для нашей штурмовой авиации закрыты. Албанская диаспора попыталась помочь, но у нее тут же возникли проблемы с таможнями и оформлением вида на жительство. Греки действуют в открытую, все решается на уровне среднего звена чиновников. Албанцы пока притихли...
– Ублюдки! – вновь завелась Госсекретарь. – Как деньги и оружие – так всегда пожалуйста, а до дела дойдет – в кусты... Сообщите господину Тачи, что я очень недовольна. Пусть прикажет своим боевикам усилить нажим в Косово. Через неделю посмотрим на результаты и решим вопрос о дальнейшем финансировании его движения. Bbi получили сведения о подготовке наземных групп, которые должны обеспечить безопасность наших летчиков, если тех собьют югославы?
– Безусловно, – второй помощник вытащил из папочки несколько разграфленных листков. – Группы уже на месте. В точке приземления ближайшая группа окажется через три-четыре часа. Спасатели из Македонии и Албании могут при быть в то же расчетное время. Кстати, одна из групп подготовила видеоряд о недавних преступлениях сербской полиции. Ей удалось заснять последствия рейда югославов в деревне на границе с Косово... Прекрасные кадры, – помощник чуть заметно улыбнулся.
– Когда кассета поступит к нам? – “мадам” заметно повеселела.
– Послезавтра. Курьер уже в пути.
– Хоть одна хорошая новость... Как только фильм прибудет, скопируйте и разошлите по всем телеканалам. Пусть сразу гонят в эфир. Особое внимание уделите комментариям и передаче через спутник на Европу. У нас в Белграде еще остались корреспонденты?
– Только французы, но они неохотно сотрудничают. боятся БЫСЬ1ЛКИ.
– Нажмите на их премьера. Меня не интересует мнение журналистов-“лягушатников”, надо, чтобы никакого позитива из Югославии не поступало. Только отрицательная информация – диктатура Милошевича, недовольство населения, поддержка наших действий...
– При бомбовых ударах этого добиться сложно, – первый помощник высказал собственное мнение. – Когда начнут гибнуть жители, сербы .прежде всего возненавидят летчиков, а не Милошевича.
– Значит, надо им популярно разъяснить, кто виноват в бомбардировках, – безапелляционно заявила “мадам”.
Помощники переглянулись. Подчас Госсекретарь США окончательно теряла чувство реальности и начинала нести ахинею. Подобное уже происходило – например, когда пытались урегулировать арабо-израильскую проблему. Мадлен неоднократно уверяла мусульманских лидеров, что ракетные удары израильской авиации по территориям их стран имеют цель исключительно гуманитарную, а случайные потери среди мирного населения следует воспринимать как досадное недоразумение, связанное с близким расположением баз исламских террористов и обычных поселков. Даже израильтяне старались не злить сопредельные страны столь нагло, но Госсекретарю не были писаны никакие законы.
– У нас есть точные разведывательные данные о месте пребывания Слободана и его семьи, – мягко заметил первый помощник. – Может быть, просто ударить “томагавками” по его убежищу? Эскадрилья “Б-52” справится...
– Это вопросы военных, – отрезала Госсекретарь. – А мы дипломатическое ведомство. Кроме того, надо наглядно показать сербам и вообще славянам, что происходит, если кто-то проявляет излишнюю самостоятельность. Такие уроки лишними не бывают.
“Да уж, – подумал помощник, – Гитлер поступал точно так же. И с теми же славянами... Интересно, а у этой суки случайно портрет фюрера не висит в спальне? Не удивился бы...”
– Итак, – “мадам” давала понять, что беседа закончена, – держите меня в курсе относительно албанских групп прикрытия. И вызовите ко мне заместителя директора ЦРУ по разведке...
Дозорная группа из трех полицейских обнаружила трупы своих товарищей почти сразу после того, как получила приказ начать поиск. Тела лежали на тропинке, кровь не успела свернуться. Некто убил солдат совсем недавно. Однако каменный обрыв рядом с тропой был весь изъеден трещинами и обвалившимися шахтными выработками, поэтому дозорные решили не рисковать, не обыскивать склон самостоятельно, а подождать подкрепления.
Основные силы подтянулись к полудню. Белый от бешенства майор приказал занять круговую оборону и с максимальной осторожностью обыскать трупы. Результаты оказались неутешительными – пропали автомат, пистолет и гранаты, рация была безнадежно испорчена, а тело одного из солдат заминировано. Причем, со знанием дела.
Проводник внимательно осмотрел прилегающие кусты, взобрался по валунам на склон, что-то прикинул, вытянув руку и оттопырив большой палец, и отозвал майора в сторону. Они уселись на поваленное дерево в тени разлапистого лимонника.
– Плохи дела, – следопыт выглядел разочарованным. – Он опять ушел в другом направлении.
– Один?
– Один. Следов мальчишки нет. Ни здесь, ни в лесу.
– Куда он мог деться? Мальчишка, в смысле.
– Ума не приложу. Такое впечатление, что этот русский бродит в одиночестве. Чего-то мы не углядели с самого начала.
– То есть?
– Мы были уверены, что русский забрал пацана с собой. Поэтому вы и настаиваете, чтобы догнать их и уничтожить. Я не спорю, мальчишку кончить следует обязательно, он мог слышать наши переговоры и догадаться, что к чему... Но это, если он жив и где-то рядом. А если нет? Русский вполне может, к примеру, спрятать обнаруженный им труп пацана, а дальше водить нас за нос. Или они разделились – этот привел нас сюда, а пацан сейчас уже далеко... Дает показания в полиции.
– Ты сам говорил, что детские следы видел, – напомнил майор.
– Видел, не спорю. Но факты говорят о другом. Не будет русский таскать за собой обузу. Не с руки ему... Наших он мастерски подловил, профессионально, и именно поэтому с мальчишкой он расстался. Возможно, даже обувь у него забрал, чтобы следы оставлять... Деревенские – они привычные, до города парень и босиком дойдет. А вот куда русский подевался, не знаю. До кустов на той стороне я отследил, но дальше – ничего. Либо он обратно вернулся и на второй круг вдоль горы пошел, либо забрался по нижним ветвям деревьев поглубже в лес и там уже по земле потопал. Далеко я не заходил... Одно могу сказать: сейчас он не ближе чем в двух километрах от нас.
– А не мог он где-то в расщелине засесть? Тут их навалом...
– В принципе, конечно, мог. Но в этом нет смысла. Ему маневренность требуется. Не станет он сам себя запирать в пещерах.
– Откуда он такой выискался...
– Мы ж его биографии не знаем. Может, спецназовец бывший. Подрядился поработать в экспедиции, у них в России сейчас экономическое положение тяжелое... Почти как у нас.
– Может быть, – задумался майор, постукивая веточкой по голенищу сапога. – Что ты предлагаешь?
– Уходить надо отсюда, вот и все предложения. Ловить его можно еще неделю, пока он сам"не проколется... Или не найдет выход из котловины.
Один из солдат вразвалочку прошел вдоль тропинки, встал у выщербленного валуна и расстегнул ширинку. Майор равнодушно проследил за его манипуляциями и отвернулся.
Через секунду грохнул взрыв.
Сноп пламени и туча щебня вырвались из-под камня прямо у ног солдата. Тело перевернулось в воздухе, оторванные ноги упали далеко в траве. Осколками были ранены еще двое.
От неожиданности солдаты открыли беспорядочный огонь, думая, что невидимый враг швырнул в них гранату. Длинные очереди срезали ветви на расстоянии сотни метров от позиций полицейских, пули крошили камни на склоне горы, кто-то выстрелил из гранатомета в рощицу сосен, внеся еще большую сумятицу.
– Прекратить огонь! – на пригорок взобрался пулеметчик. – Очумели?!
Стрельба стихла. Потные от возбуждения солдаты недоуменно оглядывались, все еще пытаясь выцелить взглядом незримого врага.
– Всем отойти от тропы! Живей! Полицейские короткими перебежками передвинулись к кустам и снова залегли. Пулеметчик и двое опытных бойцов осторожно приблизились к изуродованному торсу неудачника.
– Граната была под камнем, – твердо заявил маленький жилистый сапер. – Других нет, сдетонировали бы.
– Что с ранеными? – пулеметчик оглянулся.
– Ерунда, царапины. – Из травы показалась голова проводника. – Одному щеку распороло, другому – ухо. Пройти можно?
– Давай, – пулеметчик посторонился, – все чисто.
Проводник внимательно осмотрел воронку и землю в радиусе пяти метров от нее. Потом отмерил расстояние до трупов радиста и его сопровождающих. Вышло двадцать шагов.
– Еще один, – майор подошел по-кошачьи неслышно. – Такими темпами мы всех потеряем... Где ж эта тварь прячется?
– Надо растяжки ставить, – предложил сапер. – Перекроем лощину по диагонали и погоним с той стороны. А навстречу – еще одну цепь...
– Сегодня не получится, – проводник посмотрел на темнеющее небо. – Через два часа так зарядит, что собственную руку не разглядишь. И ветер поднимается. Растяжки сорвет... Разве что с утра.
– Все, решено, – майор рубанул ладонью по воздуху, – ставим лагерь, а под утро начинаем охоту... Мертвецов похоронить прямо здесь. Могилы камнями завалите. Как только дождь кончится, начинайте ставить растяжки. Посты – через каждые сто метров по периметру... Радиста ко мне.
Спустя две минуты разведывательный спутник США перехватил короткий сигнал из безлюдного квадрата на границе Косово и Сербии. Внешне бессвязный набор цифр отправился в центр дешифровки и анализа Агентства Национальной Безопасности, куда стекались любые сведения из означенного района. Ни одна радиограмма не проходила незамеченной, специалисты оперативных подразделений работали без проды-ху. Вся территория Балкан была накрыта зонтиком космической группировки США в составе одиннадцати спутников особого назначения.
Еще спустя сутки к ним должны были присоединиться три аппарата, снятые с дежурства над центральными районами России.
Владислав и Хашим забрались в самую глубь Г-образного тоннеля, где тот разветвлялся на четыре штольни. В узкую трещину во внешней стене пробивался тусклый свет, но через нее пространство перед входом в пещеру просматривалось отлично. Снаружи сквозное отверстие казалось одной из многих сотен выщерблин на теле древней горы.
Сидя в убежище, Рокотов оценил добычу и удовлетворенно вздохнул.
* * *
Сто пятьдесят автоматных патронов в пяти магазинах, простой и надежный браунинг радиста с запасной обоймой, четыре гранаты и три десантных ножа позволяли смотреть на мир гораздо увереннее, чем сутки назад. Автомат – АКС-47 со складным прикладом, калибра 7, 62 миллиметра, Модель хоть и устаревшая, но в крепких руках вполне способная надрать задницу десятку врагов.
Они перекусили обнаруженными в сухих пайках консервированной говядиной в пластиковых поддончиках, галетами и шоколадом. Влад разрешил себе съесть совсем чуть-чуть, чтобы не перегружать желудок и сохранить максимальную подвижность.
Через пятнадцать минут, когда Рокотов наслаждался сигаретой из запасов полицейских, снаружи послышались голоса. К месту гибели радиста и его сопровождающих подтянулись основные силы.
Владислав затушил окурок и приник к щели. Обзор бь1л прекрасный, трещина расширялась наружу, и взгляд охватывал пространство градусов на 90.
“Так-так-так... Почти все в сборе. Человек тридцать пять-сорок. Если прибавить еще десяток в охранении да пяток снайперов на вершинах, получается около пятидесяти. Именно эти и жгли деревню Хашима... В открытом бою, естественно, мне с ними не совладать... Но мелкие уколы вполне по силам. Не так их и много, всю долину перекрыть не сумеют. Эх, жалко, что слов не разобрать, непонятно, о чем они переговариваются! Суетятся чего-то... Смотри-ка, трупы не трогают, один подошел, остальные в отдалении. Ну, сие и неудивительно, ребята тертые, зазря рисковать не будут. Ага, гранату обнаружили... Что ж, я на нее особо и не рассчитывал”.
– Что там? – шепотом спросил Хашим.
– Пока не знаю. Ты, кстати, можешь говорить не таясь, но только тихо. Шептать не надо, нас оттуда все равно не слышно. – Влад подвинулся и позволил мальчику выглянуть в щель.
– Ой, как их много! – Хашим присел возле стены.
– Ерунда! Человек пятьдесят. Да ты не волнуйся! Они сейчас уйдут... – памятуя о том, что его попутчиком оказался маленький мальчик, а не взрослый человек, Владислав внешне не выказывал беспокойства, делал вид, будто ситуация полностью находится под его контролем. – С таким количеством людей им все шахты не обыскать. А мы, если что, уйдем дальше под землю. Вон у нас с тобой четыре коридора. Куда захотим, туда и спрячемся.
– А мы не заблудимся?
– Не-а! Л на коридорчика сквозные. Я специально проверил, когда курил – пускал дым и смотрел, куда его потянет. Так вот – и там, и там есть выходы. Куда, я пока не знаю... Сейчас эти уйдут, и мы с тобой посмотрим.
Хашим заметно успокоился и повеселел.
– А пока давай я понаблюдаю, – Влад снова прижался щекой к песчанику.
Обстановка снаружи почти не изменилась. Солдаты осматривали тела, в отдалении у кустов сидели двое.
Рокотов прищурился, стараясь разглядеть' детали.
“Судя по всему, слева – их начальник. Держится свободно, указывает, кому что делать. Лица, конечно, на таком расстоянии не разобрать... А рядом кто? И интересно, почему без автомата?, Все остальные вооружены, а у этого только кобура на поясе. И рюкзака нет. Ба, так ведь это, скорей всего, проводник из местных! То-то я смотрю, больно споро они по следам ходят. Взяли себе охотника или браконьера, который в лесу как рыба в воде, вот он их и водит. Ну что ж, цель номер один мне понятна. Теперь вопрос, как мне до него добраться. Противничек-то посложнее остальных будет! Его даже в одиночку подловить трудно. Ладно, нехай случай представится, – Влад поморгал, давая роздых глазам. От недосыпа долго фиксировать взгляд было трудно. – Так, в лес пошел. Иди-иди, ловить тебе там нечего... Ну, что я говорил? – Проводник побыл в кустах не больше двух минут. – Опять сели ба-зарить... Вот сучонок, сюда указывает! А-а, это он командиру демонстрирует, что мы могли куда угодно деться... Снова что-то обсуждают. Ясненько! Четкого плана действий у них нет...”
Неожиданно шарахнул взрыв, тут же началась бешеная стрельба.
Рокотов отпрянул от щели и схватил за плечо вскочившего Хашима.
– Спокойно! Это моя граната!
“Вот пруха! – возликовал он. – Нежданно-негаданно! Не такие уж вы и крутые, оказывается. Если действовать не по шаблону. Ну, а по шаблону я не умею, все на ходу выдумываю, – он снова выглянул наружу. Стрельба прекратилась; недалеко у тропинки одному раненому перевязывали голову. Рокотова осенила еще одна светлая мысль: – Их не убивать, а калечить надо! Каждый раненый – обуза для отряда. Чем их больше, тем сложнее меня гонять. И я грех на душу брать не буду...”
Полицейские потянулись к лесу.
“Уходят. Здесь им делать нечего. Но куда уходят, вот вопрос. Насовсем или просто передислоцируются? Судя по их упрямству, искать не перестанут, не успокоятся... Ладно, скоро дождь начнется, а пока поспать можно. Ливень они переждут в лесу, так что время на отдых у меня есть...”
– Слушай сюда, – Влад придвинулся к Хашиму. – Вот часы, разбудишь меня через два часа.
– А солдаты? – мальчик показал на расщелину.
– Они пошли в лес, не беспокойся. Рокотов забрался в угол, подложил под голову
свернутое одеяло и мгновенно провалился в сон.
Хашим подобрался к щели и с опаской принялся
смотреть наружу.
...Влад проснулся от чьего-то прикосновения.
Мальчуган сидел рядом на корточках.
– Что случилось?
– Все в порядке, – Хашим протянул часы. – Просто уже почти пять...
– А! Молодец, вовремя... Как обстановка?
– Все тихо. На улице дождь...
– Отлично. Такая погода нам как раз полезна, – Рокотов вытащил плитку шоколада и отломил кусочек. – Пора немного потрепать им нервы. Ты с оружием обращаться умеешь?
– Немного... У отца была винтовка, он меня учил стрелять раз десять.
– Ага. А какая винтовка, не помнишь?
– На этот автомат очень похожа... Влад выщелкнул патроны из магазина и выбросил патрон из ствола.
– Показывай.
Хашим вставил магазин и передернул затвор.
– Вот так. Теперь можно стрелять.
– Здорово, – Рокотов потрепал мальчика по голове. – Вижу, умеешь. Значит, поступим так. Ты спокойно сидишь здесь и ждешь меня. Автомат оставляю. Если что – стреляй сразу и ухо-. ди туда, – биолог показал на проходы. – Какие сквозные, помнишь?
Маленький албанец кивнул.
– Вот и хорошо. Смотри только, в меня случайно не выстрели... Я, когда обратно пойду, у поворота тебя окликну. Понял?
– Конечно. А вы?
– За меня не беспокойся. Я на рожон не полезу, просто посмотрю, что к чему.
– А сколько вы ходить будете?
– Ну-у, не знаю... Не больше чем три-четыре часа. Ты, главное, веди себя как мужчина, не паникуй и носа не высовывай...
Во внутренний карман куртки Владислав положил пистолет, во внешний – запасную обойму, в боковой на брюках – нож и взял в руку верный тесак. Подумал, порылся в рюкзаке и прихватил две бутылочки с химикатами.
– Вроде все. Ну, присядем на дорожку... Хашим непонимающе посмотрел на Рокотова.
– Черт, – улыбнулся Влад, – я и забыл, что у вас нет этого выражения.
...Из пещеры он выбрался как ящерица, скользя между камней, и тут же понял, что предосторожности излишни. Дождь шел стеной, скрывая любые предметы дальше двадцати метров. Небо заволокли темные рваные облака, и погода, судя по всему, испортилась до самого вечера.
В лесу было сумрачно и прохладно. Владислав передвигался короткими, метров по тридцать, перебежками, постоянно меняя направление и внимательнейшим образом осматривая предстоящий отрезок пути. Углубившись на полкилометра, он выбрал толстый корявый дуб и влез на него.
“Куда ж они подевались? Совсем ушли? – Взгляд ощупывал каждый квадратный метр видимого пространства. – Не похоже на них... Столько нас преследовали, и на тебе! Растворились... Быть не может. Где-то засели, сволочи, но где? Уходили они в эту сторону... Значит, где-то должны быть секреты расставлены. Ну, в дождь и темень шансы у нас равны, в такую погоду никакая оптика не поможет...”
Влад спустился на землю и пробрался сквозь чащу разросшихся, переплетенных кустов жимолости и акации. Улегшись во влажную траву, он снова всмотрелся в просветы между деревьями.
Справа начинался овражек, слева – заросли репейника и лопухов. Впереди возвышался частокол сосен.
“Ветер в лицо. Это радует. Но и караульные будут смотреть именно в эту сторону, – биолог устроился поудобнее. – Видимость не очень... Эге, а как эта молодая сосенка очутилась на самом краю овражка? Разве сосны так растут? Не растут... И рядом ни одной другой... За дурака меня держите, милейшие? На вашу маскировку только городской житель и купится... Вот и нащупали один из постов! Оч-чень славно... – Трава на краю оврага качнулась, на долю секунды открыв чью-то голову и огонек сигареты, зажатой в кулаке. – Ну-у! Еще и курите на посту... Придется вам на практике продемонстрировать всю важность соблюдения устава караульной службы. А то вы без меня совсем разболтались, – Влад мстительно усмехнулся, – страх потеряли. Ничего-ничего, кто жив останется, будет меня с ужасом вспоминать... Я вам устрою „ночь длинных ножей", хоть вы и славяне...”
Рокотов ползком обогнул обнаруженный 'им секрет противника и взглянул на окрестности с небольшого холма.
“До лагеря – метров пятьсот-семьсот... Нормально. В карауле двое. Что ж, приступим... Удара с тыла они не ожидают”.
Владислав приблизился к постовым метра на три. Те не реагировали, натянув береты на уши и сжавшись под холодным дождем.
“Тьфу, неженки! – разозлился биолог. – Ну конечно, это вам не с безоружными людьми воевать! – от избытка адреналина Влад ощущал ярость. – Успокойся! Сейчас твоя задача – не убивать, а выключать... Поехали!”
Рокотов оттолкнулся ногами от земли и упал между полицейскими, одновременно ударив каждого основанием ладони чуть ниже затылка. Солдаты впечатались лицами в траву.
“Чистая победа! – поздравил себя Влад. – Оба в глубоком нокауте. Раньше чем через полчаса не очухаются... Ну, что у них с оружием? Не „калаши"... – Он осмотрел непривычно выглядящие автоматы с пистолетными рукоятками перед магазином и встроенными подствольными гранатометами. – С такими я обращаться не умею. А вот запасные гранаты возьму. Пусть они для подствольника, но лишняя взрывчатка мне не помешает... Четыре штуки. Хватит на первое время... Больше ничего интересного нет. Теперь подумаем, что бы им такое сломать, чтоб сами ходить не могли. Руку ломать не будем, это не то... А-а, придумал!”
Владислав ножом срезал сосновую веточку и быстро заточил два колышка длиной сантиметров пятнадцать и толщиной в несколько миллиметров. Ударив для подстраховки еще по разу, он вогнал деревяшки в бедренные суставы лежащих без сознания полицейских и сломал их внутри ран. Один из солдат на секунду открыл глаза, но биолог был начеку и врезал ему ладонью в лоб. Серб снова отключился.
“Замечательно! Друзьям-приятелям придется волочь их на себе, и вообще – понадобится сложная хирургическая операция. Сосновые щепки в полевых условиях не вытащить... А уж орать будут, когда очнутся! Песня без слов... – Рокотов поднапрягся и об колено согнул стволы обоих автоматов. – Оп-па! Теперь только из-за угла стрелять сможете... И на каждого неходячего по двое надо, чтоб носилки волочь. Вот мы минимум шестерых и сделаем небоеспособными. Да, кстати, фляжечки с водой я вам тоже снаряжу... Коктейль „Рокотов", неповторимый устойчивый вкус...”
Влад открутил крышки фляжек и насыпал в каждую по несколько граммов цианистого нитрита <автор намеренно не указывает конкретный препарат во избежание экспериментов над посторонними людьми>, прихваченного им в разгромленном лагере. Нитрит не пахнет, растворяется в воде и смертелен в малейших концентрациях. Причем, в отличие от других соединений цианистого калия, он действует не мгновенно, а через сорок-пятьдесят минут после попадания в организм; единственным нейтрализатором цианида является сахар или очень сладкая вода. Но для этого надо знать симптомы отравления, а полицейские вряд ли сильны в токсикологии.
Для пущего эффекта и из хулиганских побуждений, как охарактеризовали бы действия русского биолога не склонные к шуткам сотрудники правоохранительных органов, Влад кончиком ножа надрезал кожу на лбах обоих искалеченных полицейских. Несколько движений – и царапины образовали аббревиатуру UCK <УЧК, Освободительная Армия Косово>.
“Конечно, на это они могут и не купиться... но чем черт не шутит. Пусть головы поломают, что бы это значило. То ли я албанский террорист, то ли у меня с мозгами неладно. В любом случае – чем больше непоняток, тем лучше... Отвлечение на ложные объекты. А теперь пора и обратно. Не буду искушать судьбу, да и дождь затихает...”
Рокотов прошел две трети расстояния до пещеры, когда сзади раздался крик и лес веером прошила автоматная очередь. Пули легли далеко, было понятно, что стреляющий целится не во Влада, а просто изливает свой гнев, но биолог припустил со всех ног.
Выскочив к подножию горы, он сориентировался и рванул к входу в шахту. Заскакивая под каменный свод, почувствовал упругий удар воздушной волны и тут же залег. Снайперская пуля, пущенная с километрового расстояния, прошла всего в десяти сантиметрах от его виска.
В десять часов вечера 24 марта 1999 года с военной базы недалеко от местечка Ладлоу, что в пятидесяти милях от Бирмингема, поднялись в воздух четыре тяжелых бомбардировщика “В-52” и взяли курс 120, через Европу в сторону Югославии. При скорости в 420 узлов через два с половиной часа они вошли в воздушное пространство Венгрии и с высоты 45 тысяч футов произвели пуск первых тридцати двух крылатых ракет “Томагавк”.
Не успели снаряды достигнуть цели, как бомбардировщики уже легли на курс 330, поднялись до 50 тысяч футов и отправились на свою базу.
Началась горячая фаза войны Северо-Атлантического Альянса против суверенного европейского государства.
Продолжение следует...
