24 декабря 1989 года Съезд народных депутатов Советского Союза своим постановлением «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 г.» осудил секретный дополнительный протокол к договору, в котором размежевывались «сферы интересов» договаривавшихся сторон от Балтийского до Черного моря, от Финляндии до Бессарабии. В 2009 году в преддверии своего визита в Гданьск в статье для польского издания «Газета Выборча» российский премьер В. Путин назвал пакт Молотова-Риббентропа аморальным.
В июле 2009 года Парламентская ассамблея ОБСЕ приняла резолюцию, в которой сталинизм и нацизм осуждались «как режимы, равно ответственные за развязывание Второй мировой войны, как идеологии, несущие угрозу геноцида и преступлений против человечности». На всем европейском пространстве было предложено учредить День памяти жертв сталинизма и нацизма, привязав его к дате заключения пакта Молотова-Риббентропа. Этой рекомендации последовали парламенты Эстонии и Латвии, а польский сейм 23 сентября 2009 г. принял резолюцию, в которой назвал СССР агрессором, развязавшим совместно с Германией Вторую мировую войну. В свою очередь, посольство США в Эстонии по случаю 72-й годовщины подписания пакта Молотова-Риббентропа в 2011 году выступило с заявлением, в котором также наряду с гитлеровской Германией возложило ответственность за начало Второй мировой войны и на СССР.
5 ноября 2014 года во время своей встречи с молодыми учёными и преподавателями истории в Музее современной истории В. Путин отметил неутихающие споры по поводу пакта Молотова-Риббентропа и отдельно заострил внимание на обвинениях Советского Союза в разделе Польши. Как мы видим, в конечном счете эти обвинения ведут к возложению на СССР ответственности за начало Второй мировой войны сперва вместе с гитлеровской Германией, а затем и вместо нее. Причем вплоть до пересмотра даты начала Второй мировой войны, как это например произошло в случае с телерадиокомпанией "Чешское телевидение", в утреннем эфире которой 18 сентября 2014 года было сказано, что «события 17 сентября 1939 года открыли Вторую мировую войну в Европе».
Для перехода дискуссии на новый уровень В. Путин предложил провести «всестороннее глубокое исследование того, что происходило перед Второй мировой войной» и в серьезных исследованиях «показать, что таковы тогда были методы внешней политики» (встреча с молодыми учёными и преподавателями истории, http://kremlin.ru). Что же до моего скромного мнения, то советско-германский договор о ненападении по сути дела был всего лишь одним из звеньев в цепи событий, направленных Чемберленом, на сдачу Польши и Франции Германии, а Англии — Америке.
Весной 1939 года главнокомандующий французской армией генерал Гамелен заявил польскому министру обороны, что если Германия, вторгнувшись Польшу, сконцентрирует против нее все свои силы, то «Франция смогла бы начать военные действия своими основными силами на пятнадцатый день мобилизации. …Как позже вспоминал один молодой чиновник, Гамелен утверждал, что если бы война действительно началась, то французские войска вошли бы в Германию так же легко, как нож входит в масло. Мишель Дебре, входивший в ближайшее окружение Рейно в министерстве финансов и ставший затем премьер-министром, слышал, как командующий союзническими войсками на Западном фронте генерал Жорж выражал схожую уверенность» (Мэй Э.Р. Странная победа/ Пер. с англ. — М.: АСТ; АСТ МОСКВА, 2009. — С. 225, 295—296).
Вместе с тем ради предотвращения разгрома Германии Францией руководители Америки и примкнувший к ним Чемберлен совместными усилиями настаивали на принятии французами после нападения Германии на Польшу плана экономической войны. Подобный метод ведения войны — «это вид войны, не подразумевающий «стремительное наступление», но приводящий к медленному …истощению. Это скрытая война, направленная на ограничение источников …благосостояния врагов» (Золотова М. Похищение Европы: энергетическая неизбежность// http://www.odnako.org/blogs/pohishchenie-evropi-energeticheskaya-neizbezhnost/).
Как отмечает профессор американской истории Э.Р. Мей, «генерал Гамелен …полагал, что …шансы на победу у немцев были невелики, а время работало на союзников. У Гамелена были основания надеяться на то, что союзники победят, даже не бросая в бой все свои силы. Почти все руководство как Франции, так и Великобритании было уверено, что Германия не сможет вести длительную войну. Считалось, что ей уже недостает железной руды, нефти и других важных ресурсов. Союзники верили, что блокада уморит немцев голодом, как это уже случилось в Первую мировую войну.
Эта вера поддерживалась и ожиданием материальной помощи со стороны США — а предпринятые американским правительством действия, пусть пока и скромные, казалось, оправдывают эти ожидания. Например, конгресс США внес поправки в Акт о Нейтралитете 1937 года. Вместо запрета на продажу военных материалов любым воюющим странам теперь этот акт разрешал продажу тем воюющим странам, которые были в состоянии заплатить наличными и вывезти материалы на собственных судах — естественно, при благожелательной позиции британского военно-морского флота (Мэй Э.Р. Указ. соч. — С. 312—313).
Вместе с тем при всех своих несомненных достоинствах у экономической войны Франции и Англии против Германии была своя ахиллесова пята — нейтральные страны, прежде всего скандинавские, которые могли снабжать Германию товарами и сырьем. Однако полагаться на одну лишь Скандинавию в столь серьезном противостоянии Чемберлену было проблематично, поскольку помощь из одной лишь Скандинавии Франция могла сравнительно легко пресечь, тем более что путь из Швеции и Норвегии в Германию лежал через море, да и спектр ресурсов и материалов из данного региона был достаточно узок. Проблему кардинально решал лишь дружественный нейтралитет СССР к Германии — одновременная атаковать Скандинавию и СССР Франции было крайне затруднительно, СССР после поражения Польши приобретал сухопутную границу с Германией, спектр стратегических материалов для Германии СССР мог значительно расширить, что в итоге должно было гарантированно сорвать блокаду Германии и обеспечить ее последующий и неотвратимый всесокрушающий удар по Франции.
Таким образом, вторым шагом Чемберлена, направленным на уничтожение Франции, стало создание условий для налаживания торгового партнерства Германии с СССР, срыв нового франко-советского сближения, а также подмена переговоров Англии и Франции с Советским Союзом по экономической блокаде нацистской Германии в случае ее нападения на Польшу неприемлемыми для Польши и воспринимаемыми ею в штыки переговорами о военной помощи ей Красной Армией. В конечном счете в апреле 1939 года в Европе стартовало три переговорных процесса.
Первые велись Англией и Германией для подписания второго Мюнхенского соглашения Англии, Франции, Германии и Италии с целью дальнейшего продвижения Германии на Восток. Для их зачина в апреле 1939 года Англия через Банк международных расчетов передала германскому казначейству 5 миллионов фунтов стерлингов чешского золота, что по рыночному курсу составляло около 80 миллионов марок. «3 мая 1939 года на заседании правительства Н. Чемберлен высказывал желание о возобновлении англо-германских экономических переговоров, которые были прерваны в связи с захватом Германией Чехословакии» (Лондонские переговоры (1939), https://ru.wikipedia.org).
Вторые переговоры велись Германией с СССР. Их целью было заключение торгового соглашения и договора о ненападении между Германией и СССР с целью невмешательства СССР в военные действия Германии в Польше и Франции. «Первые шаги к заключению советско-германского союза были сделаны в апреле. Переговоры велись с величайшей осторожностью и проходи ли в атмосфере взаимного недоверия, так как каждая сторона подозревала другую в том, что та, возможно, просто пытается помешать ей достичь соглашения с западными державами. Застой в англо-русских переговорах подстегивал немцев использовать эту возможность, чтобы поскорее достичь соглашения с русскими» (Лиддел Гарт Б.Г. Вторая мировая война. — М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 1999 // http://militera.lib.ru/h/liddel-hart/01.html).
Третьи по счету переговоры велись Англией и Францией с СССР о заключении оборонительного союза против Германии. «15 апреля 1939 года через своего посла в Москве Чемберлен запросил советское правительство, согласно ли оно дать односторонние гарантии Польше и Румынии?» (Широкорад А.Б. Великий антракт. — М.: АСТ, АСТ МОСКВА, 2009. — С. 281). В ответ М. Литвинов вручил британскому послу официальное предложение советского правительства о заключении Англией, Францией и СССР договора об оказании взаимной помощи в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств.
«По этому поводу Уинстон Черчилль писал: «Если бы, например, по получении русского предложения Чемберлен ответил: «Хорошо. Давайте втроем объединимся и сломаем Гитлеру шею» — или что-нибудь в этом роде, парламент бы его одобрил … и история могла бы пойти по другому пути» (Широкорад А.Б. Там же). Однако «позиция премьера была непреклонной: он «скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами». …Приглашение, направленное советской стороной Галифаксу, лично включиться в переговоры Чемберлен отклонил с ремаркой: визит в Москву министра «был бы слишком унизительным» (B.M. Фалин. К предыстории пакта о ненападении между СССР и Германией// Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну? — М.: Вече, 2009. — С. 86).
Между тем «Даладье полагал, что союз с Советами поможет удержать Гитлера. …Гамелен, со своей стороны, сомневался в том, что Польша или Румыния смогут долго держаться против германской армии — поэтому, следуя данным ему инструкциям, стал планировать французское наступление для япомощи этим странам. Следовательно, он одобрил сближение с Советским Союзом в надежде на то, что если война все-таки разразится, Германии придется воевать на два фронта. Гамелен вместе с Даладье сумел надавить на своих скептически настроенных коллег, и уже 24 апреля Франция предложила Лондону присоединиться к переговорам с СССР о возможном военном сотрудничестве. <…>
Чемберлен и Галифакс — ненавидели коммунизм. …Однако, как и Даладье в Париже, Чемберлен и Галифакс должны были считаться с мнением общественности. Среди лейбористской оппозиции всегда были сильны промосковские симпатии, а после предоставления гарантий Польше к ней примкнул и Ллойд-Джордж, который… многими воспринимался сильным политиком, способным при необходимости возглавить страну. Он заявил в Палате Общин: «Если будем действовать без помощи России, то попадем в западню». Поэтому, несмотря на глубокое личное отвращение к Советам, Чемберлен и Галифакс в конечном счете согласились на отправку франко-британской миссии в Москву» (Мэй Э.Р. Указ. соч. — С. 218), подменив при этом актуальную тему поддержки Советским Союзом экономической блокады Германии Англией и Францией неприемлемой для Польши темой помощи ей Советским Союзом. А ведь «и в Лондоне, и в Париже эту позицию Польши («с немцами мы рискуем потерять свою свободу, с русскими мы потеряем свою душу») прекрасно знали» (Последнее воскресенье// http://vilavi.ru/prot/100508/100508-1.shtml).
В отличие от незадачливых союзников, Гитлер трезво оценил значение грядущего экономического противостояния. «6 апреля 1939 г. было объявлено о начале переговоров между Великобританией и Польшей о заключении пакта о взаимопомощи, что использовал Гитлер в качестве предлога для прекращения действия германо-польского договора 1934 г. Об этом он заявил 28 апреля. К этому моменту у Германии оставался только один договор о ненападении — с Литвой. Стремясь к изоляции Польши, Германия сделала предложения о заключении таких пактов Латвии, Эстонии, Дании, Норвегии, Финляндии и Швеции» (Аман P. Пакты о ненападении; развитие и оперативное использование в Европе 1922-1939 // http://militera.lib.ru/research/coalitions/01.html).
22 мая 1939 года министры иностранных дел Италии и Германии в Берлине с целью подтверждения основных положений Антикоминтерновского пакта подписали германо-итальянский договор о союзе и дружбе. «Стальной пакт» содержал обязательства сторон о взаимопомощи и союзе в случае военных действий с любой третьей страной и договоренности о широком сотрудничестве в военной и экономической сферах» и был призван показать нерушимость союза Германии и Италии (События, предшествовавшие Второй мировой войне// http://itar-tass.com/info/1410032). 31 мая Германия подписала договор о ненападении с Данией, что явилось значительным вкладом в обеспечение безопасности торговли Германии с Норвегией и Швецией.
Поскольку в случае нападения на Польшу Чемберлен навязывал Франции план ведения экономической войны против нацистов, союзникам для своей победы над Германией было достаточно добиться от СССР поддержки экономической блокады Германии. Военными же переговорами Чемберлен воспользовался для купирования сближения СССР с Францией и его принуждения к сближению с Германией. Неудивительно, что «переговоры с Россией шли вяло, и 19 мая весь этот вопрос был поднят в палате общин. Краткие прения, носившие серьезный характер, фактически ограничились выступлениями лидеров партий и видных бывших министров». (У. Черчилль. Вторая мировая война. Часть I, тома 1-2// http://militera.lib.ru). «Под влиянием все возрастающей оппозиции англо-французские уполномоченные в Москве получили 27 мая 1939 года инструкции форсировать переговоры», которые несмотря ни на что оставались «медленными, как похоронное шествие». (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 284).
В отличие от англичан, «Гамелен искренне хотел достичь взаимопонимания по военным вопросам. Поэтому он выбрал для французской делегации генерала Жозефа Айме Думенка — выдающегося штабного планировщика, одного из самых влиятельных сторонников механизации армии. В будующем он собирался назначить Думенка нечальником своего штаба, если ему довелось бы принять командование союзническими войсками» (Мэй Э.Р. Указ. соч. — С. 218-219). Британцами «важнейшая миссия была возложена 12 июня на Стрэнга — способного чиновника, не имевшего, однако, никакого веса и влияния вне министерства иностранных дел. … Назначение столь второстепенного лица было фактически оскорбительным. Вряд ли Стрэнг мог проникнуть через верхний покров советского организма. Во всяком случае, было уже слишком поздно» (У. Черчилль. Там же).
28 мая 1939 года Япония вторглась в Монголию. В начале июня на склонах горы Баян-Цаган японская армия понесла значительные потери. «Результатом этих боёв явилось то, что в дальнейшем, как позже Жуков отмечал в своих мемуарах, японские войска «больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол». Все дальнейшие события происходили на восточном берегу реки. Однако японские войска продолжали оставаться на территории Монголии, и военное руководство Японии планировало новые наступательные операции. Таким образом, очаг конфликта в районе Халхин-Гола сохранялся. Обстановка диктовала необходимость восстановить государственную границу Монголии и кардинально разрешить этот пограничный конфликт. Поэтому Жуков стал планировать наступательную операцию с целью полного разгрома всей японской группировки, находившейся на территории Монголии» (Бои на Халхин-Голе, https://ru.wikipedia.org).
Поддержка СССР своего союзника грозила перерасти в полномасштабную войну не только на Дальнем Востоке, но и в Европе. Дело в том, что 5 июня 1939 года Япония обязалась «автоматически вступить в любую войну, начатую Германией, при том условии, что Россия будет противником Германии. Аналогичного обязательства японцы на основе взаимности ожидали от немцев. …Токио втягивал в свою антисоветскую авантюру … также Вашингтон. 30 июня 1939 года Рузвельт сообщил советскому полпреду Уманскому, что японская сторона предложила ему на будущее совместную японо-американскую эксплуатацию богатств Восточной Сибири чуть ли не до Байкала» (Фалин B.M. Указ. соч. — С. 79, 92).
7 июня 1939 г. Эстония и Литва подписали с Германией пакты о ненападении, содержавшие секретную статью, обязывающую Таллинн и Каунас «по согласованию с Германией и в соответствии с ее советами осуществлять по отношению к Советской России все военные меры безопасности» (Фалин B.M. Указ. соч. — С. 91). «Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть в глубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него» (Черчилль У. Там же). Англия и Франция, несмотря на то, что «Москва дважды, в апреле и мае 1939 года, предлагала западным великим державам предоставить совместные гарантии прибалтийским республикам» (Дюков А.Р. «Пакт Молотова-Риббентропа» в вопросах и ответах. — М.: Фонд «Историческая память», 2009. — С. 29), сознательно не выдали прибалтийским лимитрофам (приграничным странам) гарантий аналогичных данным ранее Польше и Румынии. «То есть специально оставляли Гитлеру прибалтийский коридор для маневра левого крыла вермахта при нападении на СССР!» (Мартиросян А. На пути к мировой войне// http://www.litmir.net/br/?b=149558&p=1).
«8 июля японская сторона вновь начала активные боевые действия», но уже 11 июля японцы были «отброшены на исходные позиции. Линия обороны на восточном берегу Халхин-Гола была полностью восстановлена. … С 13 по 22 июля в боевых действиях наступило затишье, которое обе стороны использовали для наращивания своих сил. 23 июля японцы после артиллерийской подготовки начали наступление на правобережный плацдарм советско-монгольских войск. Однако после двухдневных боёв, понеся значительные потери, японцам пришлось отойти на исходные позиции» (Бои на Халхин-Голе. Там же).
Тем временем Лондон явно приглашал Токио «круче заворачивать на север, и тем самым сделать привлекательней в глазах Гитлера «Дранг нах Остен». Поднимая восстание в Синьцзяне английская агентура пыталась перекрытии основной поток советской помощи Китаю, а в совместном заявлении от 24 июля 1939 года правительств Великобритании и Японии, т.н. «соглашении Арита — Крейги», Лондон и вовсе «брал всецело сторону Японии в ее агрессии против Китая» (Фалин B.M. Указ. соч. — С. 81). Поскольку «разрядка в англо-японских отношениях лишила оснований для надежды на заключение германо-японского союза, направленного против западных держав, Гитлер и Риббентроп стали форсировать политические переговоры с Советским Союзом» (Аман P. Там же) и уже 22 июля ТАСС опубликовало сообщение о возобновлении в Берлине советско-германских торгово-кредитных переговоров.
«Поступление информации о предстоящем начале переговоров в Москве с военными миссиями Великобритании и Франции» (Аман P. Там же) также способствовало началу советско-германских переговоров. Уже буквально на следующий день 23 июля 1939 года советское правительство предложило начать их немедленно. «Поскольку британская делегация отправилась в Москву более долгим морским путем, Даладье и Гамелену пришлось проявить терпение. Чемберлен написал Иде, что явное рвение французов, которым не терпится заключить соглашение с Советами, ему «крайне отвратительно» (Мэй Э.Р. Указ. соч. — С. 219). Тем временем «целью Гитлера в переговорах с СССР было не только помешать его соглашению с западными державами, но и добиться политического урегулирования с ним. … Именно в это время ведомство экономического планирования рейха в исследовании возможностей по обеспечению страны военными материалами в случае блокады со стороны Великобритании сделало следующий вывод: «Полное обеспечение возможно только сырьем из России (нам дружественной)…» (Аман P. Там же).
«24 июля советник восточноевропейской референтуры Отдела экономической политики германского МИДа Карл Шнурре в беседе с советским временным поверенным в делах Г. А. Астаховым, после обсуждения текущих экономических вопросов, изложил план улучшения германо-советских политических отношений (предварительно оговорив эту часть беседы, как неофициальный обмен мнениями). Немецкий план включал: 1) заключение торгово-кредитного договора; 2) нормализацию отношений в области прессы и культурных отношений, установление атмосферы взаимного уважения; 3) политическое сближение.
При этом Шнурре заметил, что неоднократные попытки германской стороны поднять эту тему были проигнорированы советской стороной. 26 июля Шнурре продолжил развивать эту тему, пригласив по указанию Риббентропа Астахова и заместителя торгпреда Е. И. Бабарина в ресторан. Третий пункт плана был несколько конкретизирован немецкой стороной: «или возвращение к тому, что было раньше , или же новое соглашение, которое примет во внимание жизненные политические интересы обеих сторон» (Германо-советское торговое соглашение (1939), https://ru.wikipedia.org).
«3 августа Риббентроп впервые сделал официальное заявление на тему германо-советского сближения, в котором, в частности, содержался намек на раздел сфер влияния». С его слов «по всем проблемам, имеющим отношение к территории от Чёрного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться… Что касается Польши, то за развивающимися событиями мы следим внимательно и хладнокровно. В случае провокации со стороны Польши мы урегулируем вопрос с Польшей в течение недели. На случай этого я сделал тонкий намек на возможность заключения с Россией соглашения о судьбе Польши» (Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, https://ru.wikipedia.org).
Прибывшая в Москву только 11 августа «английская миссия не имела полномочий от своего правительства для подписания соответствующих соглашений. Она состояла из второстепенных лиц и имела инструкции «свести военное соглашение к возможно более общим условиям» (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 284-285). Поскольку у британской делегации «полномочий не было, плана тоже, о проходе советских войск говорить не захотели … переговоры ничем не кончились» (Безыменский Л.А. Гитлер и Сталин перед схваткой. — М.: Яуза; Эксмо, 2009. — С. 225), окончательно зайдя в тупик к 14 августа.
Между тем 15 августа 1939 года Геринг пообещал доложить Гитлеру «о своем положительном отношении к новому Мюнхенскому совещанию четырех держав без участия Польши и Советского Союза при условии, что Англия согласиться на «решение данцигского вопроса» (Безыменский Л.А. Указ. соч. — С. 218). В тот же день британский посол в Германии Хендерсон и французский Кулондр приняли германскую «точку зрения, что отдельная польско-германская война оказывается невозможной. … Кулондр сообщил домой, …что Франция проявит твердость по отношению к Гитлеру и в то же время выскажет Варшаве, что ей необходима умеренность и следует контролировать своих провинциальных чиновников, в чьих руках лежит вопрос обращения с немецким меньшинством» (Вайцзеккер Э., фон. Посол Третьего рейха. Воспоминания немецкого дипломата. 1932-1945/ Пер. Ф.С. Капицы. — М.: Центрполиграф, 2007. — С. 216).
Параллельно Герингу 15 августа И. фон Риббентроп сообщил В. Молотову о своей готовности «прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени фюрера изложить взгляды фюрера господину Сталину». В сложившейся ситуации Сталин принял единственное решение, соответствовавшее интересам СССР, и согласился принять в Москве Риббентропа» (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 293). «Приближение сроков установленных Гитлером для начала операции «Вайс» и необходимость обеспечения невмешательства СССР в польские планы Германии заставляли немецкую сторону оказывать на советскую сторону давление по скорейшему переходу сразу к третьему шагу. 17 августа 1939 года советское руководство высказало свою заинтересованность в двухэтапном подходе к улучшению советско-германских отношений — 1-й и обязательный шаг — подписание торгового договора и 2-м шагом через определённый временной период должно стать пролонгация Договора 1926 года или подписание нового договора о ненападении — по желанию Германии» (Германо-советское торговое соглашение (1939). Там же).
19 августа 1939 года торговый договор был подписан. Соглашение предусматривало «предоставление Германией СССР кредита в размере 200 миллионов германских марок, сроком на семь лет из 5 % для закупки германских товаров в течение двух лет со дня подписания Соглашения. Соглашение предусматривает также поставку товаров со стороны СССР Германии в тот же срок, то есть в течение двух лет на сумму в 180 миллионов германских марок. …Немецкая сторона ожидала получить в течение ближайших двух лет сырья на сумму 180 млн. рейхсмарок — прежде всего: древесины, хлопка, кормового зерна, нефти, фосфатов, платины, невыделанного меха, бензина и других товаров имеющих большие или меньшие возможности конвертации в золото. Советская сторона намеревалась получить от немецкой стороны кроме военных товаров горнорудное оборудование, оборудование для нефтяной, химической и сталеплавильной промышленности, оборудование для электростанций, кузнечно-прессовое оборудование, металлорежущие станки, локомотивы, турбины, суда, металлы и другие товары» (Германо-советское торговое соглашение (1939). Там же).
В тот же день, 19 августа 1939 года, «посол Шуленбург направил в Германию текст проекта советского пакта о ненападении» (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 295). Гитлер его получил на следующий день 20 августа. Тем временем японцы запланировали новое наступление в районе Халхин-Гола на 24 августа. Однако советско-монгольские войска, начав наступление 20 августа, упредили наступление японских войск, окружили их и в конце августа уничтожили. «21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Геринга, а Москве — Риббентропа для подписания пакта о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием!» (Мельтюхов М.И. Советский Союз и политический кризис 1939 года// Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну. Указ. соч. — С. 184). В итоге «с 21 августа на взлетной полосе Темпельхофа стояли «Локхид-12а» британских спецслужб, который должен был доставить Геринга на тайную встречу с Чемберленом и Галифаксом, и личный «Юнкерс» фюрера, выделенный Риббентропу для полета в советскую столицу» (Фалин B.M. Указ. соч. — С. 93).
«Исходя из необходимости прежде всего подписать договор с СССР, 22 августа Гитлер отменил полет Геринга, хотя об этом в Лондон было сообщено только 24 августа» (Михаил Мельтюхов Главная ложь Виктора Суворова //Неправда Виктора Суворова. — М.: Яуза, Эксмо, 2008 // http://militera.lib.ru/research/nepravda_vs-2/01.html). «Британский премьер-министр, который не смог, как в предыдущем году, полететь в Германию в качестве «ангела мира», послал 22 августа Гитлеру письмо. В нем содержалось три основных пункта: Англия готова поддерживать Польшу, Англия готова прийти к общему пониманию с Германией, Англия может выступить как посредник между Берлином и Варшавой» (Вайцзеккер Э., фон. Указ. соч. — С. 218).
«Воевать против Германии в одиночестве Советский Союз не желал; заключить союз с Англией и Францией не удалось. Оставалось только договариваться с Германией…» (Дюков А.Р. Указ. соч. — С. 31). «23 августа 1939 года Молотов и Риббентроп в Москве подписали Договор о ненападении между Германией и СССР. … Кроме того, стороны подписали и секретный дополнительный протокол к договору» в котором Германия и СССР делили Европу на сферы влияния — к Германии отходила часть Польши и Литва, к СССР Финляндия, Эстония, Латвия, часть Польши и Бессарабия (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 294-295).
Едва «Риббентроп покинул помещение и остались только свои люди, Сталин сказал: «Кажется, нам удалось провести их» (Кузнецов Н.Г. Накануне // http://militera.lib.ru/memo/russian/kuznetsov-1/29.html). Гитлеру передали записку с известием о заключении соглашения с Москвой во время ужина. «Он пробежал ее глазами, какое-то мгновение, краснея на глазах, он окаменел, затем ударил кулаком по столу так, что задрожали бокалы и воскликнул: «Я поймал их! Я их поймал!» Но через секунду он овладел собой, никто не отваживался задавать какие-либо вопросы, и трапеза пошла своей обычной чередой» (Шпеер А. Воспоминания// http://wunderwafe.ru/Memoirs/Speer/Part12.htm).
Не следует забывать, что договор был подписан во время вооруженного столкновения СССР с Японией. «В этой ситуации действия Берлина воспринимались Токио как предательство. Япония заявила Гармонии протест, указав, что советско-германский договор противоречит Антикоминтерновскому пакту, в котором стороны обязались «без взаимного согласия не заключать с СССР каких либо политических договоров». 28 августа японский кабинет министров во главе со сторонником войны с СССР Киитиро Хиранума подал в отставку» (Дюков А.Р. Указ. соч. — С. 94).
Хотя советско-монгольские войска и разгромили японскую группировку на Халхин-Голле в конце августа 1939 года, бои в воздухе продолжались до 15 сентября. По мнению А.Б. Широкорада, «эта война была, вполне сопоставима по масштабу с германо-польской войной в сентябре 1939 года. На реке Халхин-Голл Красная Армия использовала танков больше, чем их было во всей польской армии. Потери японцев в два раза потери германской армии в сентябре 1939 года. <…>
Спору нет, поражение японцев у реки Халхин-Голл оказало нужное действие. Но результат этого поражения стал бы катастрофой для, скажем, польской или финской армии, но для Японской империи это была просто неудачная операция, а попросту говоря, булавочный укол. И именно договор с Германией положил конец необъявленной войне на Дальнем Востоке. Замечу, что после крупных сражений на озере Хасан и на реке Халхин-Голл на советско-маньчжурской границе с 1937 по сентябрь 1939 годов периодически происходили боевые столкновения. А вот после подписания договора и вплоть до 8 августа 1945 года на границе стало относительно тихо» (Широкорад А.Б. Указ. соч. — С. 291, 298).
Таким образом, совершено неприемлемо затевая разговор о роковом для мирового спокойствия 1939 годе и начиная поиск виновных в развязывании Второй мировой войны всё как обычно в конечном счете сводить лишь к советско-германскому договору о ненападении и секретному приложению к нему. И причем не только из-за нежелания ряда исследователей рассматривать т.н. «соглашение Арита — Крейги», пакт Галифакса-Рачиньского, тайную статью к германским договорам о ненападении с Эстонией и Литвой, секретное приложение к англо-польскому Соглашению о взаимопомощи или исключающих возможность существования секретного протокола к германо-польскому договору о ненападении.
Как мы выяснили, весной 1939 года Чемберлен продолжил реализацию навязанного ему Америкой плана разгрома Франции, уничтожения СССР и краха длительного господства Великобритании на мировой арене. Ввязывая Францию в войну с Германией, сделав все возможное для возобновления советско-германских отношений, предотвратив франко-советское сближение, заключив за спиной Советского Союза соглашение с Японией и уничтожив таким образом все шансы на создание единого антифашистского фронта Чемберлен по сути подписал как Польше, так и Франции смертельный приговор, последовательно предавая их нацистам — отдавая практически на убой. Воспротивившись ведению полноценной войны Британия спасала Германию во время ее вторжения в Польшу от неминуемого разгрома Францией, а экономической войной воспользовалась для прикрытия сосредоточения и развертывания вермахта для нападения на Францию и ее разгрома.
Советский Союз своим договором о ненападении с Германией попытался предотвратить второй Мюнхен, войну на два фронта с Западом и Востоком и выиграть некоторое время до неизбежной схватки с Германией, поскольку после Франции именно он неминуемо должен был стать следующей жертвой. Вместе с тем окончательно устранить угрозу нового сговора Англии и Франции с нацистской Германией и фашистской Италией Советский Союз так и не смог. Чемберлен, все еще окончательно не смирившись с ролью хоть и ближайшего, но все же младшего партнера американцев, изготовился к реваншу и второму Мюнхену. Что касается Гитлера, то и он, памятуя о Черчилле, проявил интерес к сближению с Чемберленом. В 1939 году мир стоял на пороге неизбежной войны. Однако какой она будет, решали между собой две дерущиеся чужими руками за мировое господство страны — Англия и Америка. Именно они привели мир к неизбежной теперь уже войне, и именно они определили ее окончательный характер. Что же касается Германии и СССР, то они были пешками впереди основных фигур на геополитическом поле битвы в споре за глобальное доминирование между Америкой и Англией.
