Об аварии на ракетном подводном крейсере стратегического назначения (РПКСН) К-219, произошедшей у берегов Америки в октябре 1986 года, ТАСС сообщил буквально на следующий день после трагедии. «На советской атомной подводной лодке в районе примерно 1000 километров северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар, – говорилось в коротком сообщении. – На борту лодки есть пострадавшие…»
ТРИНАДЦАТАЯ БОЕВАЯ
В сентябре 1986 года из Баренцева моря в Атлантику на боевое дежурство направился советский ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-219 проекта 667АУ (на западе эти советские субмарины классифицировались как «Янки»), совершавший свою 13-ю боевую службу. Пройдя по северным морям, крейсер выходил в океан. Но прежде ему предстояло преодолеть систему гидроакустических средств обнаружения. Союзники по НАТО не поскупились, создавая глобальную систему противолодочных рубежей. Тысячи датчиков, расположенных на пути наших субмарин, поставляют информацию в оснащенный по последнему слову техники центр SOSUS в Норфолке, откуда эти данные идут к командованию противолодочной авиации и американским ВМС. К тому времени центр SOSUS да и каждая современная американская атомная подводная лодка (АЛЛ) имели шумовые характеристики практически всех наших кораблей.
Один из самых надежных способов, известных отечественным подводникам, – замаскироваться под шумами гражданского судна. Командир К-219 капитан 2-го ранга Игорь Британов ждал в назначенной точке своего «поводыря» двое суток. Это не был случайный сейнер, судно шло строго определенным курсом по заранее утвержденным Главным штабом ВМФ инструкциям. РПКСН «прицепился» к нему и, маскируясь шумами, проскользнул в район боевого патрулирования. Конечно, Британов не надеялся так легко сбить со следа американцев. Слишком уж удобное для подлодки судно, чтобы на него не обратили внимания. Естественно, американцы были начеку. Но на все требуется время, чтобы разделить шумы надводного и подводного корабля, определить его класс, попробовать предсказать курс… Командир советской лодки имел время для маневра и оттянул на несколько дней, а может, и недель нежеланную встречу с «охотником» – АЛЛ «Аугуста» типа «Лос-Анджелес», которая уже рыскала по квадратам в поисках К-219. Экипажу удалось оторваться от настырного американца.
Вот и квадрат патрулирования. Теперь можно идти с минимальной скоростью, вывести из работы механизмы, не влияющие на ход и управление лодкой, чтобы максимально снизить шумы машин. Гидроакустики прослушивают море постоянно, но ничего подозрительного не видят. «Аугуста» также соблюдает максимальную осторожность. Вот только возможности гидроакустического комплекса у нее значительно шире, она – новейшая американская торпедная лодка, которой нет еще и года. Нашей же субмарине в год гибели исполнилось пятнадцать.
Около 5 часов утра 3 октября 1986 года, после очередного подвсплытия на сеанс связи, пользуясь разведданными из штаба, а еще больше доверяя своему чутью, Британов решает избавиться от американского «хвоста». Он отдает приказ на проведение маневра, известного всем подводникам того времени. «Сумасшедший Иван» – так американцы назвали этот тактический прием: подводная лодка увеличивает скорость, резко разворачивается на обратный курс и сбрасывает ход. Это заставляет преследователя также увеличить скорость для того, чтобы удержаться в корме цели. Естественно, шумность лодки-преследователя резко возрастает, и появляется шанс на ее обнаружение. Однако маневр сопряжен с опасностью столкновения, проведя его, преследуемая субмарина буквально заходит в лобовую атаку. Но это шанс, может, единственный, чтобы выявить противника.
АВАРИЯ В РАКЕТНОЙ ШАХТЕ
В то время, когда проводился маневр, лопнул корпус одной из 16 баллистических ракет К-219. Подводники России до сих пор спорят о том, что могло стать причиной этого. По одной версии, все произошло из-за неисправности ракетного аппарата, шахта была аварийной еще до выхода лодки из базы. Но командир ракетной боевой части капитан 3-го ранга Александр Петрачков не доложил об этом командиру, понадеявшись на собственные силы. По этой версии, в течение всего похода в аварийную ракетную шахту поступала вода, и ее откачивали постоянно. Командиру преподносили факт наличия воды в шахте как появление конденсата.
По другой версии, которую, кстати, принимает за верную адмирал флота В. Чернавин, появление воды в ракетной шахте – следствие столкновения с американской лодкой. По свидетельствам некоторых членов экипажа, за несколько минут до взрыва они почувствовали два толчка, а после аварийного всплытия на черном теле субмарины виднелись две борозды.
Как бы то ни было, а тонкая оболочка баллистической ракеты не выдержала натиска, а точнее, давления воды. По словам специалистов, расследовавших причины взрыва, в ампулированной ракете Р-27 лопнул бак окислителя, произошла утечка компонентов ракетного топлива. С этого момента азотная кислота принялась пожирать все, до чего могла добраться. И первым делом она добралась до самой ракеты. Арматура шахты потеряла герметичность, и в отсек стал поступать высокотоксичный окислитель гептил, который послужил причиной интенсивного пожара. В течение короткого времени отсек оказался сильно загазован, а уровень загрязнения парами окислителя в тысячи раз превысил предельно допустимые концентрации.
Экипаж начал борьбу за живучесть. Но никто толком не знал, как бороться с этой бедой. Инструкции, составленные на самые непредвиденные ситуации, такой аварии не предусматривали. С окислителем гепталом бороться крайне тяжело. В силу своей химической активности он способен моментально проесть дыру в стальном трубопроводе, при соприкосновении с легкогорючими материалами он воспламеняет их. Обычным пенным огнетушителем или водой с ним не справиться, он поддерживает любое горение без доступа воздуха. Пары окислителя крайне опасны: вдыхание десятых долей грамма приводит к летальному исходу.
Ракетный окислитель, а вместе с ним и пожар, распространились в соседние отсеки. В довершение ко всему корабль лишился электроснабжения по одному борту – сработала аварийная защита одного реактора.
Сразу после этого в аварийной шахте прогремел сильный взрыв. Сорвало верхнюю крышку и вместе с боеголовкой ракеты выбросило из лодки, а в местах сварных соединений контейнера и прочного корпуса подлодки образовались трещины. В этот момент прозвучали команды Британова и капитана 2-го ранга Игоря Петровича Красильникова, командира электромеханической боевой части (БЧ-5): «Всплывать! Продуть среднюю!» Но лодка продолжала проваливаться. Глубина 70 метров, 90… Слишком мал ход. Лодка продолжает погружаться, и только достигнув глубины в 117 метров, она сначала зависает, а потом начинает всплытие.
Спустя две минуты после взрыва, показавшиеся экипажу вечностью, лодка всплыла на поверхность. В ракетном отсеке пылал пожар, рядом с ним реакторы… Аварийные отсеки покинуты, пострадавших подводников переносят в безопасное место, а начальник медицинской службы Игорь Кочергин делает все возможное и невозможное для спасения товарищей. Аварийным партиям приходится работать в очень тяжелых условиях: в горячих отсеках, при свете аварийных фонарей, при постоянной качке. В сложившейся ситуации недюжинное хладнокровие, выдержку и мастерство продемонстрировали все: и командир корабля, и командир электромеханической боевой части, и весь экипаж субмарины.
ОТ ЯДЕРНОГО ВЗРЫВА МИР СПАС СЕРГЕЙ ПРЕМИНИН
Обжатые переборочные двери ракетных отсеков разделили экипаж на две части – узников носовых и кормовых отсеков. После изнурительной пятнадцатичасовой борьбы за живучесть поступил доклад из реакторного отсека: не удалось восстановить и подать электропитание на приводы компенсационных решеток поглотителей, которые зависли в промежуточном положении после обесточивания и сброса аварийной защиты одного из ядерных реакторов. Появилась реальная угроза второго Чернобыля, только у берегов США. Реактор надо было заглушить немедленно, но дистанционное управление вышло из строя. Единственный способ предотвратить возможную катастрофу – вручную заглушить реактор. Для этого необходимо войта в загазованный 7-й отсек, проникнуть в аппаратную выгородку и специальным ключом вручную опустить все компенсирующие решетки на нижние упоры. Шесть раз пыталась аварийная партия пробиться к реакторному отсеку, но опустить компенсационные решетки аварийщики так и не смогли.
И тогда в отсек отправились старший лейтенант Николай Беликов и трюмный матрос Сергей Преминин. Облаченные в защитные костюмы, они вошли в аппаратную выгородку. Николай нашел сейф с ключом ручного опускания компенсирующих решеток. Пришлось поработать кувалдой, чтобы сбить запор. Затем Беликов установил ключ и попытался сделать хотя бы несколько оборотов. Каждое движение стоило неимоверных усилий. И все же вдвоем, меняя друг друга, они опустили вручную (а это по 240 оборотов ключом) три из четырех решеток. Из отсека их извлекли полуживыми. Беликов в сознание не пришел. Надо было опустить последнюю, четвертую решетку. Теперь сделать это мог только один член экипажа – матрос Преминин. Он знал, что ему грозит смертельная опасность, но сделал этот шаг.
Матрос С.А.Преминин
Преминин реактор заглушил. Однако обратно вернуться уже не смог. «Не могу открыть переборку, не идет», – сообщил Сергей. Возросшим давлением поджало переборку, а сил матросу не хватило даже на то, чтобы встать с колен, повернуть вентиль и сравнять давление между седьмым и восьмым. Старший мичман Василий Ежов с двумя матросами тщетно штурмовали заклиненную дверь, хотя понимали, что все мыслимые сроки работы изолирующего снаряжения Сергея истекли. Со слезами на глазах подводники слушали стуки Сергея из реакторного отсека. Матрос до конца выполнил свой долг, оставшись рядом с побежденным реактором. Сергею Анатольевичу Преминину исполнился двадцать один год.
…Указом Президиума Верховного Совета СССР матрос Сергей Преминин был награжден орденом Красной Звезды. А спустя 10 лет Указом Президента РФ № 844 от 7 августа 1997 года ему присвоено звание Героя Российской Федерации.
Прошли годы, но память о Герое России моряке-подводнике матросе Сергее Преминине жива. В городе Гаджиево, откуда уходила в свое последнее боевое дежурство подводная лодка К-219, установлен памятник Сергею Преминину, набережная носит его имя, его именем названа школа.
ПОСЛЕДНИМ УХОДИТ КОМАНДИР
Корабль был обречен. На нем продолжался пожар, медленно поступала забортная вода, а кислота со скоростью миллиметр в час разъедала прочный корпус крейсера. В лодке, оснащенной шестнадцатью баллистическими ракетами, бушует пожар. Рядом – два атомных реактора. В первом отсеке – торпеды. Нужна была срочная квалифицированная, хорошо оснащенная помощь извне. От помощи американцев советские моряки по понятным причинам отказались, к тому же, к месту аварии уже спешили советские суда. Однако попытка буксировать аварийную субмарину не увенчалась успехом.
В 11 часов 03 минуты атомоход зарылся носом по горизонтальные рули. Последним с гибнущего корабля по морскому закону уходит командир. Через три минуты после того, как он покинул крейсер, К-219 начала погружаться. В скорбном молчании моряки наблюдали, как стихия поглощает их родной корабль. Наши гражданские суда, подобравшие к этому моменту подводников, старались быстрее убраться с места гибели крейсера.
СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ ПОГИБШИМ
В результате трагедии погибли четыре члена экипажа К-219.
1. Капитан 3-го ранга Александр Петрачков – погиб в аварийном отсеке.
2. Матрос Николай Смаглюк – погиб в первый же момент после взрыва, находился в каюте, рядом с аварийным отсеком.
3. Матрос Игорь Харченко – погиб в первый же момент после взрыва, находился в каюте, рядом с аварийным отсеком.
4. Матрос Сергей Преминин – погиб на боевом посту, ценою жизни заглушив реактор.
Светлая им память!
