Степан Осипович Макаров прибыл в Порт-Артур утром 24 февраля 1904 г. и поднял свой флаг на бронепалубном крейсере «Аскольд», что совпало с другим радостным событием – в этот же день, наконец, удалось снять с мели эскадренный броненосец «Ретвизан».
Едва ли не первое, чем озаботился С.О. Макаров, приняв командование эскадрой – организация почти ежедневных выходов миноносцев в ночные дозоры. Это было непростое решение, с учетом того, что из 24 имевшихся на тот момент миноносцев полностью исправны были только 6, и еще два, хотя и могли выходить в море, но имели проблемы механизмов. Но…
Проблема заключалась в том, что японцы, если можно так выразиться, обнаглели донельзя. Два сильнейших русских броненосца и, пусть несовершенный, но все-таки перворанговый бронепалубный крейсер выведены из строя: в таком состоянии Тихоокеанская эскадра не могла дать Объединенному флоту генерального сражения с надеждой на успех. Русский флот не мог завоевать господства на море и с этим, скрепя сердце, на какое-то время еще можно было смириться, но вот с тем, что японцы умудрялись хозяйничать на внешнем рейде Порт-Артура по ночам, мириться было нельзя. К чему это привело, мы хорошо знаем – в результате ночной минной постановки японцев погиб «Петропавловск» и С.О. Макаров, а во время командования В.К. Витгефта в первый же выход эскадры в море, во время постановки на якоря на внешнем рейде броненосец «Севастополь» подорвался на мине. Плохо было уже то, что корабли эскадры ушли с внешнего рейда, не сумев отстоять его, теперь выход броненосцев был возможен только в «большую воду» и занимал много времени. Но при В.К. Витгефте внешний рейд Порт-Артура вообще представлял собой, если можно так выразиться, центральную минную позицию японцев. Русские корабли были заперты в собственной гавани, и, несмотря на все усилия трального каравана, любой выход с внутреннего рейда был чреват тяжелейшими потерями.
"Новик" в боевой окраске
Иными словами, борьбу за море никак не следовало откладывать до тех пор, пока не вернутся в строй «Ретвизан», «Цесаревич» и «Паллада». Ее нужно было начинать прямо сейчас, с восстановления контроля над водным районом у Порт-Артура: ни в каком случае нельзя было позволять легким силам японцам регулярно действовать у главной базы флота. Решение подобной задачи было выгодно еще и тем, что, в случае боевых столкновений и получения повреждений у русских кораблей порт и ремонтные мощности находились в непосредственной близости, а вот поврежденным японским кораблям пришлось бы идти до своих баз сотни миль, что для небольших по размерам миноносцев могло оказаться чревато.
Все это Степан Осипович Макаров хорошо понимал. Наверняка он осознавал также и то, что подобные боевые действия могут дать нашим миноносникам бесценный боевой опыт, получать который, воюя в непосредственной близости от собственной базы, было безопаснее и проще, чем каким-либо иным способом. А потому уже 25 февраля, на следующий день после прибытия, он отправил в ночной дозор два миноносца, «Решительный» и «Стерегущий». С.О. Макаров предполагал, что японские миноносцы действуют с какого-то «аэродрома подскока», и потому направил миноносцы на разведку, с целью выявления японской миноносной базы в районе 90 миль от Порт-Артура. При этом «Решительному» и «Стерегущему» предписывалось атаковать крейсера или транспорты японцев, если таковые встретятся, но избегать боя с неприятельскими миноносцами без крайней на то нужды.
Дальнейшие события общеизвестны – «Решительный» и «Стерегущий» увидели крупный корабль неприятеля у Дальнинской бухты и попытались его атаковать, но, будучи демаскированы вырывающимися из труб факелами огня, были обнаружены японскими миноносцами, и, в итоге, не смогли выйти в атаку. Оба русских корабля с рассветом возвращались в Порт-Артур, но были перехвачены 3-им отрядом истребителей – им ничего не оставалось, как только принять бой, в котором «Решительный» сумел все же прорваться под защиту береговых батарей Порт-Артура, а «Стерегущий» героически погиб.
Мы не будем сейчас останавливаться на обстоятельствах последнего боя мужественного экипажа этого корабля: когда С.О. Макаров узнал обстоятельства дела, он немедленно вышел в море на выручку «Стерегущему», держа флаг на «Новике», за ним следовал «Баян». Увы, бой проходил на расстоянии примерно 10 миль от Порт-Артура и русские крейсера не успели – к тому моменту, когда они прибыли к месту действия, они уже ничем не могли помочь героическому миноносцу.
"Новик" под флагом командующего идет на выручку "Стерегущему"
Разумеется, русские крейсера обстреляли японские миноносцы. Но огонь с большой дистанции не был эффективен, и японцы, пользуясь преимуществом в скорости, быстро отступили, а преследовать их было нельзя – на горизонте появились главные силы Х. Того, шедшие бомбардировать Порт-Артур. Так что крейсерам ничего не оставалось, как только вернуться обратно.
Лейтенант Н. Черкасов, находившийся на Золотой горе и наблюдавший за боем «Стерегущего», считал, что японские крейсера едва не отрезали «Новика», выйдя между ним и Порт-Артуром, и последнему удалось уйти только благодаря своей превосходной скорости, но японцы этого не подтверждают. В своей официальной историографии японцы указывают, что направили к месту боя миноносцев 4-ый боевой отряд Сотокичи Уриу в составе «Нанивы», «Такачихо», «Нийтаки» и «Цусимы», причем это было сделано еще до того, как появились русские крейсера. Но 4-ый боевой отряд не успел, и приблизился к месту боя лишь тогда, когда бой уже завершился, и миноносец «Сазанами» пытался буксировать «Стерегущего». Обнаружив, что к японским миноносцам подходят русские крейсера, С. Уриу бросился им на помощь, но увидел, что «Сазанами» бросил тонущий русский миноносец и уходит полным ходом. Теперь японским миноносцам ничего не угрожало, и 4-ый боевой отряд не стал вступать в бой и отвернул, прекратив сближение.
Таким образом, в этот раз «Новик» не добился успеха, но, вне зависимости от фактически достигнутых результатов, выход Степана Осиповича на маленьком крейсере имел огромное моральное значение для всей эскадры. Вспомним описание этого эпизода у Вл. Семенова:
«Как только сигнальная станция Золотой горы донесла, что в море идет бой между нашими и японскими миноносцами, для прикрытия их вышли из гавани "Аскольд" и "Новик". "Новик" -- впереди.
—- Неужели адмирал сам отправился в эту "авантюру"? -- вопрос, живо всех интересовавший и вполне естественный.
Офицеры, собравшиеся на мостике, усиленно протирали стекла биноклей, напрягали зрение... На "Аскольде" не было флага командующего...
—- Ну, понятно! Нельзя ж так рисковать... На легком крейсере... Мало ли что... -- говорили некоторые...
—- На "Новике"! Флаг -- на "Новике"! -- вдруг, словно захлебываясь от азарта, закричал сигнальщик.
Всё кругом разом всколыхнулось. Команда, бросив завтрак, кинулась к бортам. Офицеры вырывали друг у друга бинокли из рук... Сомнения не было! На мачте "Новика", этого игрушечного крейсера, смело мчавшегося на выручку одинокому миноносцу, развевался флаг командующего флотом!..
Смутный говор пробегал по рядам команды... Офицеры переглядывались с каким-то не то радостным, не то недоумевающим видом...
—- Не утерпел!.. Не дождался "Аскольда" -- пересел на "Новик!.." Черт возьми!.. Это уж чересчур!..
Но это было не "чересчур", а именно то, что требовалось. Это были похороны старого лозунга "не рисковать" и замена его чем-то совсем новым...».
Надо сказать, что в эту ночь в море выходили и другие русские миноносцы – приблизительно в 01.00 были замечены огни в море, и С.О. Макаров санкционировал выход в море отряда из четырех миноносцев для атаки. Последние действительно обнаружили 4 миноносца японцев и атаковали их, но этот бой, как и бой «Стерегущего», вне пределов темы нашего цикла статей.
Что же до «Новика», то он и «Баян» после не увенчавшейся успехом утренней спасательной операции вернулись на внешний рейд и пошли в гавань, однако тут же стали первыми целями для японских броненосцев, начавших перекидную стрельбу через Ляотешань и пытавшихся взять на прицел проход на внутренний рейд, по которым шли крейсера, а затем стрелявших по акватории внутреннего рейда. В ходе этого обстрела «Новик» никаких повреждений не получил, только несколько осколков упали на палубу, никого, впрочем, не задев.
На следующий день, 27 февраля, С.О. Макаров вывел эскадру в море для обучения совместному маневрированию, и конечно, «Новик» выходил с остальными кораблями, но ничего интересного в этот день не случилось, и, произведя различные эволюции на разных ходах, эскадра вечером возвратилась в Порт-Артур.
Затем в боевых действиях наступил перерыв, продолжавшийся до ночи на 9 марта, когда на внешнем рейде опять появились японские миноносцы, но были отогнаны огнем сторожевых судов. Днем появилась японская эскадра, с тем чтобы еще раз обстрелять корабли в гавани Порт-Артура перекидным огнем. Однако в этот раз С.О. Макаров вывел свои главные силы на внешний рейд, «приглашая» командующего Объединенным флотом сблизиться с ними для решительного боя. Имея всего пять броненосцев, С.О. Макаров не имел надежды разгромить японцев в море, но все же считал возможным принять бой под прикрытием береговых батарей.
Данный выход был совершенно беспрецедентным событием для Артурской эскадры, потому что ее тяжелые корабли покинули внутреннюю гавань «малой водой». «Большая вода» в тот день начиналась в 13.30, но уже в 12.10 все пять броненосцев находились на внешнем рейде, в полной готовности к сражению. Конечно, крейсера покинули гавань еще раньше – точное время выхода «Новика» на внешний рейд неизвестно, но он прибыл туда вторым, после «Баяна» (07.05) и до «Аскольда» (07.40). Тем не менее, сражения все же не состоялось – японцы не хотели подставляться под огонь береговых батарей, и даже попытка С.О. Макарова «раззадорить» последних атакой на броненосные крейсера 2-го отряда закончилась ничем – Х. Того соединил свои силы, которые Степан Осипович атаковать уже не мог, и отступил. В итоге все дело свелось к перекидной стрельбе – японцы вновь нанесли огневой удар по гавани, но получили ответ русских артиллеристов, сделавших заранее все необходимые приготовления для ответной перекидной стрельбы. «Новик» 9 марта никак себя не проявил и огня, по всей видимости, не открывал.
Спустя три дня крейсер вновь выходил с внутреннего рейда, встречая возвращавшиеся из дозора миноносцы,, а на следующий день, 13 марта, С.О. Макаров вновь вывел эскадру в море для эволюций, но у «Новика» в этот раз было особое задание. В 05.50 крейсер вышел на внешний рейд третьим после «Баяна» и «Аскольда», но когда эскадра, построившись, выдвинулась в море, «Новик» и три миноносца 1-го отряда, «Внимательный», «Грозовой» и «Боевой» были направлены к островам Мяо-тао для их осмотра. В 07.10 этот небольшой отряд отделился от эскадры и пошел выполнять приказание.
Уже через несколько минут были обнаружены дымы, о чем «Новик» доложил комфлота: это оказались английские транспорты. Однако С.О. Макаров распорядился продолжать выполнение приказа, а обнаруженные транспорты должен был осмотреть «Аскольд». По дороге к островам Мяо-тао на «Новике» были замечены несколько китайских джонок, но отправленный к ним «Внимательный» на обнаружил ничего подозрительного. Но в 09.05 был обнаружен небольшой пароход под японским флагом, шедший со стороны о. То-дзи-дао и имевший на буксире джонку. Он держал курс к «Внимательному», по всей видимости приняв его за японский миноносец. Немедленно весь отряд бросился на перехват японского судна, при этом «Внимательный», уже закончивший досмотр джонок, был к нему ближе всех. Японский пароход, обнаружив свою ошибку, пытался бежать, спустив флаг, но, конечно, ему это не удалось – «Внимательный», приблизившись к нему, сделал два выстрела. Тогда пароход остановился, сдал назад, и начал снимать людей с буксируемой им джонки: но, заметив приближение «Новика» и двух других миноносцев, не закончил своего занятия и вновь попытался бежать. «Внимательный» спустил шлюпку для ареста джонки, а сам пошел в погоню и быстро догнал японское судно – после нескольких выстрелов оно, наконец, остановилось, более уже не пытаясь спастись бегством.
"Новик" на внутреннем рейде Порт-Артура
В ходе осмотра выяснилось, что доставшийся русским кораблям приз – японский пароход «Хань-иен-мару». Впоследствии выяснилось, что он был направлен японцами для того, чтобы нанять китайские джонки для нужд японского флота, но, поскольку те отказывались наниматься, забирал их силой. На борту судна было обнаружено 10 японцев, 11 китайцев, много бумаг и ржавая мина Уайтхеда, по всей видимости, выловленная из воды. Часть японского экипажа, вероятно, состояла из лазутчиков, так как некоторые японцы были опознаны нашими моряками как грузчики и торговцы, до войны работавшие в Порт-Артуре. Интересно описывает этот момент лейтенант А.П. Штер:
«На мостике стоял благообразный китаец, видимо, капитан этого парохода и надменно смотрел на все наши действия; на мое предложение сесть в шлюпку он молча сошел с мостика и с достоинством уселся на кормовом сидении. Каково же было наше изумление, когда боцман «Новика», подозревая в этих китайцах шпионов, стал ощупывать им головы и с торжеством стащил с мнимого капитана китайскую шапочку с париком и косой — перед нами предстал японец, отлично загримированный».
Захваченную джонку утопили сразу, но пароход, залив предварительно топку, решили привести в Порт-Артур на буксире, каковой и был заведен с «Новика». Однако же, когда в 10.00 крейсер дал ход, он развил слишком большую скорость, отчего пароходик начал рыскать, и на нем буксиром вырвало брашпиль, сломало мачту и повредило форштевень. На «Новике» решили, что овчинка не стоит выделки, и потопили его несколькими выстрелами, после чего в 10.35 пошли на соединение с эскадрой, что и было выполнено без дальнейших приключений.
В этот раз, к сожалению, эскадра завершила эволюции досрочно, по причине столкновения «Пересвета» и «Севастополя» — в результате С.О. Макаров приказал вернуться в Порт-Артур, не забыв, впрочем, распорядиться, чтобы на обратном пути корабли проверили девиацию.
В ночь на 14 марта японцы предприняли очередную попытку заграждения выхода с внутреннего рейда Порт-Артура, не увенчавшуюся успехом, но «Новик» в отражении ночной атаки участия не принимал. Не получил он приказа и в 05.02, когда, уже после атаки, к югу от Порт-Артура были замечены миноносцы и береговые батареи открыли по ним огонь. Однако, около 06.00 показались тяжелые корабли японцев, и Степан Осипович немедленно приказал эскадре выходить на внешний рейд. Первыми, как и ожидалось, приказ выполнили крейсера – «Баян», «Аскольд» и «Новик». В 06.30 по неприятелю открыли огонь батареи Тигрового полуострова, и крейсера присоединились к ним, однако дистанция до японцев была слишком велика, так что они вскоре прекратили огонь.
По словам японцев, русские крейсера обстреляли миноносцы, занимающиеся спасением оставшихся в живых после неудачной попытки заграждения, при этом, с их слов, «Аскольд» шел на восток, а «Баян» и «Новик» — на запад. Официальная японская историография прямо не говорит о предельны расстояниях, но отмечает, что русские открывали огонь эпизодически, при этом половина их снарядов падали недолетами.
В 09.15 С.О. Макаров вывел оставшиеся у него корабли на внешний рейд и приготовился к сражению. После повреждения «Пересвета» и «Севастополя», у него оставалось всего три броненосца: флагманский «Петропавловск», «Полтава» и «Пересвет», тем не менее, их выход в море показал Х. Того что попытка закупорить проход брандерами провалилась. Как ни странно, и в этот раз японцы не рискнули принять бой и отступили – в 10.00 главные силы Х. Того скрылись за горизонтом. Сами японцы объясняют свое нежелание сражаться тем, что русская эскадра не отходила далеко от берега. С одной стороны, такое решение выглядит осторожностью на грани трусости, так как японцы располагали 6 броненосцами и 6 броненосными крейсерами против всего 3 броненосных и 1 броненосного крейсера русских. Но, очевидно, Х. Того не хотел подставляться под пушки береговой артиллерии – дело в том, что у японцев, судя по всему, сложилось несколько превратное впечатление о ее эффективности. По некоторым данным, они предполагали, что большая часть попаданий в их корабли в бою 27 января 1904 г являлась результатом стрельбы русских береговых батарей. Это было неверно, так как, изучение попаданий в японские корабли в сопоставлении с калибрами орудий, которые вели по ним огонь наводят на мысль, что наши береговые батареи вообще не смогли попасть во врага ни разу. Даже если это и неверно, и несколько попаданий все-таки было, то во всяком случае, крепостные орудия Порт-Артура не сыграли в том бою значительной роли. Но Х. Того, очевидно, считал по-другому, и не хотел представлять возможности русским упражняться в стрельбе по его броненосцам, тем более, что сравнительно недавно русские продемонстрировали весьма точную перекидную стрельбу на большие расстояния.
В общем, Х. Того предпочел отступить, и у наших крейсеров опять не возникло повода отличиться.
Это было последнее дело, в котором «Новик» участвовал под командованием Н.О. фон Эссена. Уже на следующий день, 15 марта Николая Оттовича пригласил к себе С.О. Макаров и сообщил, что собирается назначить его командиром эскадренного броненосца «Севастополь». Спустя два дня, 17 марта 1904 г., под крики «ура!» команды, Н.О. фон Эссен покинул «Новик», пребывая в весьма двойственных чувствах. Он писал жене: «…хотя это …и повышение, но я не очень ему радуюсь. К «Новику» я привык, и крейсерская служба мне более по душе, да и там каждый меня знал…».
Командование крейсером принял Максимилиан Федорович фон Шульц, про которого Н.О. фон Эссен писал: «Он бравый, энергичный и смелый офицер, и ему не обидно сдать мой блестящий крейсер, зная, что отдаю в хорошие руки».
Максимилиан Федорович фон Шульц (справа) со своим братом Константином на фоне «Новика»
Безусловно, фон Шульц был опытным и инициативным офицером, но не все у него получалось сразу. Так, 29 марта едва не произошел конфуз – в этот день С.О. Макаров в очередной раз вывел Тихоокеанскую эскадру на учения, и в это время был обнаружен небольшой норвежский пароход, который незнамо как занесло в эти воды. По сигналу комфлота, «Новик» отправился на досмотр. Пароход сразу подчинился приказам, но, когда лейтенант А.П. Штер поднялся на борт, фон Шульц принял решение провести досмотр не в море, а привести судно в Порт-Артур, что он и доверил сделать находящемуся на пароходе лейтенанту. В общем, «Новик» забрал шлюпку и ушел, а А.П. Штеру нужно было привести каким-то образом «норвежца» в Порт-Артур. Все бы ничего, но соответствующей лоции на судне не оказалось, а даже если бы и нашлась, на ней во всяком случае не могло быть отмечено минных банок, поставленных русскими кораблями… Дальнейшее А.П. Штер описывал так:
«Чтобы не возбуждать сомнения в капитане, я дал передний ход и пустился в путь, стараясь придерживаться струи, оставленной после себя «Новиком», которую долго видно после его прохода; забыл только, что в этом месте сильное течение и что струю нажимает все ближе и ближе к берегу; в одном месте прошли так близко от камней, что даже капитан вышел из своего удрученного состояния и спросил, хорошо ли это. Пришлось уверить его, что так необходимо, что иначе мы попадем на собственные мины. На мое несчастье при этом присутствовала жена капитана, видимо, очень нервная женщина; как услыхала она про мины, заплакала в три ручья и давай меня умолять не водить их по минам в Артуре, а отпустить на свободу; ухватилась за меня и заливается; досадно и смешно, да и жалко, тем более, что пароход, по моему убеждению, был чист от всяких подозрений.
Как я умудрился благополучно дойти до Артура, сам не понимаю…».
А затем наступил трагический день 31 марта. Как известно, С.О. Макаров приказал провести крупный миноносный рейд к островам Эллиот, где, по имеющимся данным, могли находиться крупные боевые и десантные силы японцев. Миноносцы никого не обнаружили, но на обратном пути «Страшный», отколовшийся от основного отряда, в темноте вступил в кильватер японским миноносцам и, когда стороны опознали друг друга, вынужден был вступить в безнадежный бой.
Ему на помощь выдвинулся броненосный крейсер «Баян», которому С.О. Макаров поручил быть готовым с рассветом к походу и бою как раз на такой случай. Все же «Баян» не успел, к тому моменту, как он прибыл к месту событий, миноносец уже погиб
Гибель миноносца «Страшный»
Однако к этому времени и к японцам подошло подкрепление – 3-ий боевой отряд, «собачки» «Иосино», «Такасаго», «Читосе» и «Касаги», поддержанные броненосными крейсерами «Асама» и «Токива». Несмотря на очевидное неравенство сил и падающие кругом снаряды, «Баян» остановился, спустил шестерку и вельбот, и приступил к спасению выживших членов экипажа «Страшного». Каждая из шлюпок спасла по два человека, и еще одного удалось поднять непосредственно на крейсер, а всего, тем самым, было спасено пять человек, причем в это время «Баян» вел бой. Затем крейсер, несмотря на то, что с него наблюдали еще двух или трех человек, плававших, держась за обломки, вынужден был поднять шлюпки и вернулся в Порт-Артур: людей отнесло слишком далеко, и спасти их, находясь под огнем шести крейсеров, было уже невозможно.
Узнав, что «Баян» вступил в бой, С.О. Макаров в 05.40 приказал дежурившему крейсеру «Диана» идти ему на помощь, а «Аскольду» и «Новику» срочно разводить пары. Вскоре после этого ему сообщили о появлении шести японских крейсеров – предполагая, что за ними наверняка идут и главные силы японцев, Степан Осипович в 06.00 распорядился эскадренным броненосцам поднимать пары и по готовности выходить на внешний рейд.
В 06.40 «Новик» вышел на внешний рейд, при этом на нем находились «Диана» и три миноносца. На крейсере видели «Баян», находящийся примерно в трех милях от «Новика», и сразу пошли к нему: а в 3-4 милях от «Баяна» виднелись уже упомянутая шестерка японских крейсеров. Приблизившись к «Баяну», «Новик», по всей видимости, пошел ему в кильватер, очевидно, к этому времени расстояния до японских крейсеров было уже слишком велико, поэтому комендоры «Новика» не стреляли. Следуя за «Баяном», «Новик» вернулся на внешний рейд и вступил в кильватер отряду крейсеров.
07.00 на внешний рейд вышел «Петропавловск», за ним, спустя четверть часа – «Полтава», но остальные броненосцы задержались, так как сильный ветер не позволил портовым катерам развернуть их быстро носами ко входу, а «Пересвет» в 07.45, снимаясь с якоря, умудрился еще и приткнуться к мели, с которой снялся только через полчаса. В то же время, Степан Осипович, узнав от командира «Баяна», что тому не удалось спасти несколько человек из экипажа «Стерегущего», повел свой отряд в море. При этом строй, судя по всему, был таким – первым, показывая дорогу, шел «Баян», за ним – флагманский «Петропавловск», которому в кильватер шли «Полтава» и отряд крейсеров. Миноносцы находились на траверзе «Полтавы».
Примерно в 08.00, подойдя к месту гибели «Страшного» на «Баяне», который вырвался далеко вперед, обнаружили 6 японских крейсеров, его командир, Роберт Николаевич Вирен, поднял сигнал «Вижу неприятеля». В 08.15 японцы с расстояния 50-60 кабельтов открыли по «Баяну» огонь. С.О. Макаров приказал своему единственному броненосному крейсеру занять свое место в строю крейсеров, что и было исполнено. Затем, как отмечали в своей официальной историографии японцы: «Неприятель, пользующийся преимуществом в силе, принял наступательный образ действий и направился к отряду». В это время строй русских кораблей был такой: «Петропавловск», «Полтава» (ошибочно опознанная японцами как «Севастополь»), «Аскольд», «Баян», «Диана», и «Новик».
Почему С.О. Макаров не использовал «Новик» по его прямому назначению, для разведки неприятеля, а поставил его в самый хвост колонны, откуда крейсер не сделал ни одного выстрела? Точно мы этого знать не можем, но, вероятно, резоны русского командующего были таковы. Выводя эскадру от Порт-Артура он уже знал о том, что где-то рядом находятся шесть японских крейсеров, а горизонт в сторону, где ожидался неприятель был подернут туманом. В этой ситуации любой разведчик рисковал быть обнаруженным превосходящими силами на дистанции, хоть и достаточно большой, но все же допускающей возможность попаданий тяжелыми снарядами. Очевидно, что «Баян», также задумывавшийся его создателями как разведчик при эскадре, в такой ситуации куда лучше годился на эту роль, а кроме того, должен был показать место гибели «Страшного». Присоединение к «Баяну» еще и «Новика», очевидно, ничего не давало в плане разведки, почти не усиливало артиллерийскую мощь «Баяна», но создавало риск тяжелых повреждений «Новика».
Дальнейшее общеизвестно. Вскоре на горизонте показались 9 японских кораблей, которые на русской эскадре были опознаны как 6 броненосцев, 2 броненосных крейсера (это были «Ниссин» и «Касуга», впервые появившиеся под Порт-Артуром) и «судно типа «Чин-Иен»». Разумеется, сражаться с такими силами небольшой русский отряд не мог, и Степан Осипович приказал отступать, причем на обратном пути крейсера и миноносцы пошли вперед, а броненосцы как бы прикрывали их отступление. Затем, вернувшись на внешний рейд, С.О. Макаров решил, как уже было неоднократно ранее, дать бой японцам под прикрытием береговых батарей, но, выходя на позицию, «Петропавловск» взорвался.
После гибели флагманского броненосца, корабли застопорили ход и приступили к спасению выживших. Затем, принявший командование эскадрой младший флагман, князь Ухтомский, повел ее обратно, на внутренний рейд, однако при попытке вступить в строй подорвалась «Победа». Не разобрав, что причиной всего этого стали мины, выставленные ночью с японских миноносцев, на кораблях эскадры решили, что атакованы подводными лодками и открыли огонь по воде, целясь в любую цель, которая могла напоминать перископ подводной лодки. Таким образом «Новик» израсходовал 3*120-мм, 12*47мм и 4*37-мм снаряда. Увы, но в деле 31 марта 1904 г., наш бронепалубный крейсер не произвел ни одного выстрела по настоящим кораблям неприятеля – эскадра вернулась на внутренний рейд, и в 13.20 там же отдал якорь и «Новик».
Продолжение следует…
