Как мы уже говорили ранее, 31 марта, в день, когда Степан Осипович в последний раз выводил корабли эскадры в море, на «Новике» потерь не было. Но трое его офицеров – командир крейсера М.Ф. фон Шульц, мичманы С.П. Бурачек и К.Н. Кнорринг потеряли своих братьев, погибших на «Петропавловске».
А затем, после гибели С.О. Макарова на эскадре наступил период практически полной пассивности и апатии: в апреле 1904 г. корабли практически не выходили в море, за исключением Владивостокского отряда крейсеров, описание действий которого лежит за пределами данного цикла статей. В то же время японцы продолжали активничать – обстреливали русские корабли в гавани перекидным огнем, пытались в очередной раз заградить выход из внутреннего рейда на внешний и, самое главное – 21 апреля пришло известие о высадке японских войск в Бицзыво. Наместник на следующий же день срочно выехал в Мукден, оставив командование эскадрой на контр-адмирала В.К. Витгефта.
После злосчастного выхода 31 марта, когда взорвался «Петропавловск», «Новик» больше месяца простоял на внутреннем рейде и ни в каких делах не участвовал. Только 2 мая 1904 г он в 14.35 все же вышел на внешний рейд, с тем чтобы прикрыть, в случае чего, возвращающиеся после атаки японских кораблей 16 миноносцев. Речь идет о кораблях 1-го и 2-го отряда, которые В.К. Витгефт отправил в море после того, как стало ясно, то два броненосца японского отряда, «Ясима» и «Хатсусе», подорвались на заграждении, выставленном минным заградителем «Амур». Мы не будем детально описывать это дело, так как участие в нем «Новика» минимально – выходом на внешний рейд всякое его участие в этой операции и ограничилось. Однако, если можно так выразиться, этот бесцельный, в общем-то, выход ознаменовал собой начало чрезвычайно интенсивной эксплуатации крейсера.
На следующий день, 3 марта, В.К. Витгефт собирался отдать приказ «Амуру» поставить заграждение у бухты Меланхэ, а прикрывать его должны были крейсера и миноносцы, и в том числе «Новик». Но мины не были готовы, на горизонте замечено было 11 японских миноносцев и 4 крупных корабля, так что заграждение отменили: тем не менее «Новик» и два миноносца, «Бесшумный» и «Бесстрашный», получили приказ «выйти на рейд для практики личного состава».
Смысл этого приказа, увы, неясен и по сию пору – «Новик» и сопровождающие его миноносцы вышли в 13.00, прошли по створу 8 миль, вернулись, и в 15.15 вернулись во внутренний бассейн, неприятель при этом замечен не был. Подобные, совершенно бесцельные перемещения по рейду, в условиях существования минной угрозы, с которой, несмотря на все усилия, не могли «победить» полностью, представляются совершенно ненужным риском. Одно дело, если бы корабли вышли для выполнения боевого задания, или хотя бы выдвинулись в море на разведку или тренировку – а так… Официальная русская историография отмечает: «Этот выход, не принесший никакой пользы нам, в то же время засвидетельствовал японцам неудачу заграждения ими входа брандерами». Правда, в последнем трудно согласиться – «Новик» на внешний рейд выходил и 2 мая, тут, наверное, ничего нового японским наблюдателям «поход» 3 мая сообщить не мог.
Зато 5 мая состоялось интересное дело. В.К. Витгефт все же отправил «Амур», имевший к тому времени 50 готовых мин, ставить заграждение у бухты Меланхэ, куда минный заградитель и вышел в 13.35 в сопровождении 4 миноносцев и крейсера «Новик». Командовал этим отрядом командир «Амура», капитан 2-го ранга Иванов. Помимо вышеперечисленных кораблей, в операции был задействован еще «Аскольд», который осуществлял, если можно так выразиться, дальнее прикрытие, так как с отрядом не вышел, но пребывал в готовности идти ему на выручку.
Корабли построились. Миноносцы шли впереди, используемые в качестве «противоминных судов»: они попарно буксировали тралы, за которыми и шел «Амур», а уже после него – «Новик». Сперва держали ход в 6 узлов, но затем увеличили его до 8-10 узлов – тралы держались хорошо.
Но, не доходя 2 миль до бухты Сикао, с «Амура» увидели вражеские корабли, которые впоследствии были опознаны как 9 больших и 8 малых миноносцев. Как мы сегодня знаем, русским повстречались 4-ый и 5-ый отряды истребителей, а также 10-ый и 16-ый отряды миноносцев – к сожалению, японская официальная историография не уточняет, сколько кораблей в них входило на тот момент. По штату в них должно было находиться 8 больших и 8 малых миноносцев — по 4 корабля в каждом отряде, но тут возможно разное. Какие-то корабли могли получить повреждения или иметь поломки и не выйти в поход, и наоборот – иногда японцы могли причислить к отряду другой, не входящий в него миноносец или истребитель. Но во всяком случае можно утверждать, что если русские моряки и ошиблись, то ненамного, вряд ли там было меньше 14-16 истребителей и миноносцев.
Кавторанг Иванов немедленно развил весьма бурную деятельность. Он приказал миноносцам убрать тралы и отправил «Новик» на разведку, указав ему «К неприятелю близко не подходить и быть осторожным». Затем он вызвал по радио «Аскольд», который, впрочем, не мог подойти моментально, потому что «Амур» с сопровождающими его кораблями уже отошел от Порт-Артура примерно на 16 миль. Все же на первых порах Иванов счел необходимым продолжать операцию, потому он разделил миноносцы, отправив «Властный» и «Внимательный» на помощь «Новику», а «Сторожевой» и «Расторопный» оставил при минном заградителе, и вместе с ними он продолжал двигаться в направлении бухты Меланхэ.
Надо сказать, что командир «Новика», фон Шульц, видел все эти события немного по другому – с его слов «Новик» вышел в море вслед за «Амуром», но не в 13.35, а в 14.00, а спустя полтора часа, в 15.30, увидел несколько миноносцев. Затем крейсер получил приказ произвести разведку и малым ходом пошел на неприятеля. Это было продиктовано желанием подобраться как можно ближе к японцам, так как крейсер был плохо виден на фоне берега, но если бы он дал большой ход, то дымы обязательно выдали бы его. «Новик» «подкрадывался» до 16.00, когда японцы его все же обнаружили, и, разделившись на 2 группы, попытались сблизиться и атаковать крейсер.
В ответ командир «Новика» приказал дать 22 узла, повернул кормой к вражеским миноносцам, и с дистанции 45 кабельтов открыл огонь, принимая бой на отходе. Это, безусловно, было чрезвычайно выгодно для крейсера, так как самым быстрым японским миноносцам, даже двигаясь полным ходом для того, чтобы сблизиться на торпедный выстрел, требовалось бы более получаса – и все это время они медленно сближались бы с «Новиком» под огнем его 120-мм орудий.
Носовое орудие "Новика"
Разумеется, 22 узла нельзя было набрать единомоментно, и сколько-то времени было потрачено на разворот, так что японцам удалось приблизиться к крейсеру на 35 кабельтов. Но уже первые выстрелы «Новика» с этой дистанции легли достаточно хорошо, к тому же крейсер набирал ход, так что японцы почли за лучшее отступить, в надежде увлечь за собой русский корабль. «Новик» «увлекся», так как развернулся и некоторое время преследовал японцев, но затем, видя, что не может все же их догнать, повернул обратно к «Амуру». В это время Иванов решил завершить операцию и поднял сигнал возвращаться в Порт-Артур.
Такое решение может показаться странным и даже «чрезмерно-осторожным», но оно совершенно правильно. Дело в том, что минное заграждение хорошо тогда, когда оно выставляется тайно, а здесь «Амур» столкнулся с множеством японских миноносцев. Не факт, что всех их удалось бы разогнать, тем более, что по наблюдениям с «Амура» преследуемые «Новиком» миноносцы разделились на 2 отряда, пошедшие в разные стороны. «Новик», при всех его преимуществах, не мог бы гарантировать того, что японцы, знающие что русские куда-то пошли, не начнут следить за нашим отрядом. Даже будучи отогнанными, они вполне запросто могли появиться на горизонте во время минной постановки, сведя, таким образом, ее ценность к нулю. А мин в Порт-Артуре уже оставалось не так много, чтобы швыряться ими понапрасну.
Итак, «Новик», прекратив преследование японских отрядов, повернул назад и увидел сигнал с «Амура», отменяющий операцию. Но затем японские миноносцы действительно разделились и пять больших истребителей снова пошли вдогонку за «Новиком». М.Ф. фон Шульц приказал сбавить ход, с тем чтобы подпустить неприятеля поближе, а затем, в 16.45 с расстояния 40 кабельтов или около того снова открыл огонь. Как только японцы попали под обстрел, они немедленно развернулись и ушли.
В этот момент к месту действия подошел «Аскольд» — с него заметили «Новик» первым, так как видели, как крейсер сделал 2-3 выстрела, а вот с «Новика» заметили «Аскольд» только по завершении стрельбы. На этом приключения русского отряда закончились, и он вернулся в Порт-Артур. За время боя «Новик» израсходовал только 28 снарядов калибром 120-мм, что говорит о нем, скорее, как о короткой стычке.
Еще хотелось бы отметить, что весьма скромный расход снарядов противоречит и весьма красочному описанию этого боя в мемуарах лейтенанта «Новика» А.П. Штера:
«Однажды нам пришлось иметь дело с 17 миноносцами; несколько раз они пробовали атаковать нас общими силами, но, обладая большим ходом, мы все время держали их на расстоянии выстрела наших орудий, не допуская сближаться, что заставило их разделиться на три группы, которые пытались напасть на нас с трех сторон, но и это им не удалось, так как мы встречали огнем по очереди все три отряда, не позволяя им действовать одновременно. Это было состязание в скорости хода и в искусстве маневрирования, из которого «Новик» вышел победителем. Японцы удалились, получив, по всей вероятности, повреждения, так как стрельба была выдержанная и рассчитанная, море было спокойно, что позволяло корректировать расстояния и направления, а также видеть падения снарядов, ложившихся в большинстве прекрасно. Столкновение это показало, что такому крейсеру, как «Новик», при умелом управлении нечего опасаться какого угодно числа миноносцев».
С выводом лейтенанта вполне можно было бы и согласиться, так как мы видим, что японские миноносцы бежали всякий раз, как крейсер открывал по ним огонь, но вот описание боя сильно приукрашено – в том числе и потому, что рапорты других очевидцев (командира «Амура» Иванова, командира «Новика» фон Шульца) описаний «трехсторонних атак» не содержат. Что же до потерь, то, насколько можно понять, в этом бою ни японцы, ни русские никаких боевых повреждений не получили.
В следующий раз «Новик» с миноносцами выходил в море утром 13 марта, осуществив поиск неприятеля в районе бухты Тахэ. Не обнаружив противника, согласно приказа, простояли на якоре в самой бухте до 17.00 вечера и затем без приключений вернулись в Порт-Артур.
На следующий день, 14 марта, выход «Амура» был повторен. Отличия были в том, что на этот раз решено было минировать бухту Тахэ, и вместо 4 миноносцев с «Амуром» и «Новиком» пошли минные крейсера «Гайдамак» и «Всадник». В этот раз японцев не встретили, и 49 мин были поставлены успешно, а еще одну мину из-за сильной качки при сбросе перевернуло треногой кверху, отчего она получила какое-то повреждение (вероятно, был сломан колпак) и мина взорвалась спустя 1-2 минуты после падения в воду. К счастью, никто не пострадал.
16 мая «Новику» в 18.30 приказали развести пары и в 19.25 он вышел на внешний рейд. Показались японские миноносцы, но, поскольку заход солнца в этот день состоялся в 19.15, то около 20.00 крейсер получил приказ вернуться во внутреннюю гавань. Зачем вообще отправляли?
Генерал Фок настойчиво требовал прогнать две японских канонерки из бухты Хэси, и 20 мая В.К. Витгефт распорядился быть готовым к выходу крейсерам «Баян», «Аскольд», «Новик», двум канонеркам и 8 миноносцам. Но в 05.00 генерал Стессель на запрос об отправке кораблей ответил «не надо», а в 09.00 переменил свое мнение. В.К. Витгефт изначально собирался послать «Новик» вместе с канонерками и миноносцами в Голубиную бухту, откуда миноносцы, при наличии тумана, должны были идти в Инчендзы и атаковать там кого встретят. «Новик» и канонерки должны были оставаться в Голубиной бухте до получения приказаний, однако закончилось все высылкой одних только миноносцев. «Новик» и другие крейсера простояли под парами бесцельно.
22 мая «Новик» опять конвоировал «Амур» — на этот раз ставили 80 мин у Голубиной бухты. Все прошло без происшествий, если не считать того, что в этот раз караван наткнулся на множество мин и все три имевшихся больших трала были порваны, отчего в конце пришлось идти за легким тралом, протянутым между двумя шестерками. Надо сказать, что данным маршрутом (вдоль берега) предписывал идти В.К. Витгефт, а вот командир «Амура» считал его до крайности опасным, и его подозрения, увы, «блестяще» подтвердились. Но, к счастью, потерь не было.
Интересно, что 28 мая контр-адмирал В.К. Витгефт отправил два отряда миноносцев (4 и 8 кораблей) на рекогносцировку островов Кэп, Риф, Айрон, и Мяо-тао. Первый отряд миноносцев вышел утром, второй — вечером, и в такой операции «Новик» им вполне мог пригодиться, так как представлял собой решающий «аргумент» при встрече с японскими миноносцами. Однако миноносцы действовали самостоятельно, а «Новик» оставался в гавани.
Совсем другое дело – 1 июня 1904 г., когда «Новик» почти что использовали для решения свойственных ему задач. Суть заключалась в следующем – генералы просили обстрелять японские позиции со стороны бухты Меланхэ, и в то же самое время были обнаружены японские миноносцы у бухты Лунвантан в количестве 14 штук, причем один из них подошел прямо к бухте и обстреливал ее. В.К. Витгефт решил противодействовать этому и направил в море отряд, состоящий из «Новика» и 10 миноносцев, из которых 7 были 1-го отряда, и 3 – 2-го. В 10.45 миноносцы 1-го отряда снялись со швартовов и пошли на внешний рейд, где соединились с кораблями 2-го отряда, затем дали малый ход курсом на Крестовую гору с тем, чтобы дать возможность «Новику» догнать миноносцы. В это время с русских кораблей наблюдали 11 вражеских миноносцев у бухты Лунвантана, из которых 7 было крупных.
Далее рапорты командиров «Новика» фон Шульца и отряда миноносцев Елисеева несколько различаются. Скорее всего, дело обстояло так: в 11.30 «Новик» вышел на внешний рейд, но не соединился с миноносцами (Елисеев пишет, что «Новик» приблизился к ним), а двинулся вслед за ними. Видя это, командир отряда миноносцев распорядился увеличить их ход до 16 узлов, причем русские корабли шли под берегом.
В 11.50 (по рапорту Елисеева) или в 12.00 (по рапорту фон Шульца) «Новик» открыл огонь с дистанции ориентировочно 40 кабельтов и почти одновременно ударили из своих 75-мм пушек русские миноносцы. На последних предполагали, что расстояние до неприятеля составляло 25 кабельтов, что дает основание предположить, что на начало боя «Новик» отставал от своих миноносцев на 1,5 мили. При этом на «Новике» наблюдали не 11, а 16 миноносцев, хотя крупных из них – тоже 7, как указывал в своем рапорте Елисеев. Согласно японским записям, это были 1-ый и 3-ий отряды истребителей и 10-ый и 14-ый отряды миноносцев, так что, вероятно, на «Новике» сосчитали неприятеля точнее, это неудивительно, так как обзор с крейсера лучше, чем с миноносца. Что же до десятиминутной разницы во времени начала боя, то нужно учитывать, что русские вахтенные журналы заполнялись обычно после боя, а не в ходе его, поэтому подобные отклонения, увы, вполне ожидаемы.
Одновременно с открытием огня «Новик» увеличил ход до 20 узлов, а вот миноносцы некоторое время еще продолжали идти на 16 узлах, возможно, не стремясь слишком быстро сближаться с японцами, пока их не догнал «Новик». Когда же крейсер начал обгонять миноносцы с левой стороны, они довели скорость до 21 узла.
Первое время японские миноносцы продолжали идти навстречу русским кораблям, отвечая им своими 75-мм орудиями, но, очевидно, под воздействием 120-мм пушек «Новика» вынуждены были отвернуть и отступить. При этом на русских миноносцах заметили, что три японских корабля отстают от остальных, так что у Елисеева возникло желание отрезать их и уничтожить, так что 7 наиболее быстроходных миноносцев 1-го отряда в 12.30 повернули на 4 румба и пошли в погоню.
А вот «Новик» и 3 миноносца 2-го отряды за ними не пошли – вместо этого они продолжил путь к бухте Меланхэ, куда и прибыли в 12.50, после чего приступил к осмотру японских позиций. В это время группа неприятельских миноносцев вновь попыталась приблизиться к «Новику», и, одновременно, были обнаружены японские окопы. «Новик» открыл огонь, стреляя с левого борта по японским сухопутным позициям, находившимся на удалении ориентировочно 3,5 миль, а правым бортом – по вражеским миноносцам, вынудив последних отступить, так что в 13.15 они совершенно скрылись из вида. В 13.20 «Новик», обстреляв все видимые на берегу цели, "закинул" напоследок несколько 120-мм снарядов через горы, по предполагаемому расположению японских войск, и приступил к уничтожению девиации. Миноносцы 2-го отряда также стреляли по береговым целям, но, насколько можно понять, не стреляли по японским миноносцам, вероятнее всего потому, что расстояние до последних было слишком велико.
На миноносцах 1-го отряда, с 12.30 преследовавших неприятеля, в 13.00 обнаружили, что не могут догнать даже отстающие японские корабли – скорости оказались примерно одинаковыми. Стрельба из 75 мм орудий оказалась неэффективной, хотя Елисеев полагал, что «попадания, по-видимому, были» — тем не менее, расстояние, составлявшее в начале погони 25 кабельтов, не уменьшалось. В конце концов Елисеев распорядился прекратить преследование, и к 13.30 вернулся к бухте Меланхэ. Там, дождавшись «Новика», русский отряд пошел в Порт-Артур, куда и прибыл без особых приключений. В 15.15 «Новик» вошел во внутренний бассейн и встал там на якорь.
"Новик" в восточном бассейне Порт-Артура
В этом боевом эпизоде «Новик» израсходовал 95 снарядов калибра 120-мм, из которых 30 было выпущено по берегу, а 65 – по японским миноносцам, и, кроме того, 11*47-мм и 10 ружейных патронов. Стрельба по берегу, по всей видимости, оказалась достаточно эффективной, сорвав японское наступление на правый фланг нашей сухопутной позиции, а вот стрельба по миноносцам противника опять была безрезультатной – японские корабли (как и русские) в том бою попаданий не получили. Так что единственной морской целью, пострадавшей в результате выхода наших кораблей, стала отечественная мина, которую сорвало с якоря, и которая была расстреляна «Новиком» во время возвращения отряда в Порт-Артур.
Действия «Новика» в этом бою могут вызывать некоторые вопросы, главный из которых – почему крейсер не возглавил 7 миноносцев первого отряда и не пошел в погоню за японцами. Ведь даже держась на 25 кабельтовых от отставших японских кораблей, он вполне мог рассчитывать подбить хотя бы один из них из своих 120-мм орудий, заставить его потерять ход и утопить. Но, судя по имеющимся документам, дело обстояло так, что «Новик» не получал приказа драться с японскими миноносцами, а имел недвусмысленное указание произвести обстрел побережья, и вот его-то он и выполнял. Иными словами, на «Новике», по всей видимости, считали, что идут на выручку нашим сухопутным войскам и посчитали своим долгом как можно быстрее поддержать их огнем, в то время как вражеские миноносцы расценивались не более как досадная помеха основной задаче.
Через день, 3 июня, «Новик» снова выходил в море, в последний раз конвоируя минный транспорт «Амур». По дороге к будущей минной позиции «Амур», двигаясь вдоль берега в опасном районе, коснулся грунта, в результате чего получил подводные пробоины, и затопление 5 междудонных отделений и 3 угольных ям. Минный заградитель вынужден был прервать поход и, войдя в Голубиную бухту, приступить к заведению пластыря и исправления повреждений, а «Новик» и три сопровождавших миноносца встали на якорь в ожидании результатов ремонта – четвертый же миноносец, «Бурный», ушел на рекогносцировку о. Рееф. Вскоре на корабли прибыл офицер с сухопутного поста связи, доложив о том, что в море видны японские миноносцы. В это время «Бурный» обнаружил коммерческий пароход, и бросился в погоню: все это было замечено на кораблях отряда и «Новик», с двумя миноносцами, оставив «Амур» под присмотром одного «Бесстрашного», сам ринулся наперехват. Вскоре на «Новике» были обнаружены 11 японских миноносцев, которые, впрочем, никакой попытки сблизиться и вступить в бой не сделали: пароход же был остановлен, и оказался норвежским транспортом «Хеймдалл», шедшим из Кобэ в Ньючуанг за грузом для Японии. Поэтому фон Шульц отправил на него офицера и четырех матросов и приказал следовать за «Новиком». Крейсер, миноносцы и плененный пароход вернулись к «Амуру», который к тому моменту смог завести пластырь, после чего отряд вернулся в Порт-Артур.
На этом действия минного заградителя «Амур» прекратились. Он получил достаточно серьезные повреждения, справлять которые у мастеровых Порт-Артура не было сил, так как они были загружены ремонтом других боевых кораблей. К тому же в Порт-Артуре почти не осталось мин, так что, даже будь «Амур» в полном порядке, использовать его было бы все равно нельзя. Поэтому корабль так и остался без ремонта до конца осады.
Через день, 5 июня, приключения крейсера продолжились. В этот раз В.К. Витгефт, по просьбе сухопутного командования, направил отряд в составе «Новика», канонерских лодок «Гремящий» и «Отважный» и 8 миноносцев на обстрел японских позиций, который предполагалось произвести из бухт Сикао и Меланхэ. Командовал отрядом контр-адмирал М.Ф. Лощинский, державший флаг на канлодке «Отважный». Надо сказать, что выход этот был достаточно рискованным, так как на горизонте были видны крупные японские корабли, чтобы избежать встречи с ними, В.К. Витгефт приказал идти под берегом, за тралами.
Примерно в 09.30 утра корабли пошли по назначению, следуя в таком строе: впереди шли две пары миноносцев с тралами, за ними – обе канонерские лодки, затем «Новик» с остальными 4 миноносцами. При этом 11 японских миноносцев видели на горизонте уже во время выхода на внешний рейд, но крейсеров не было, и поход продолжался. Уже в 09.45 в тралах взорвалась первая мина, а затем, всего в 2 кабельтовах от этого места – еще одна, таким образом обе пары миноносцев, хотя сами и не пострадали, но лишились тралов. Запасной трал был один, на канонерской лодке «Отважный», но М.Ф. Лощинский не считал возможным идти далее всего под одним тралом, и отправил один из миноносцев, «Сторожевой», еще за одним в Порт-Артур, а остальные корабли отряда в ожидании его возвращения встали на якорь. Приблизительно в 10.30 японские миноносцы ушли – вправо, в наблюдении за стоящими русскими кораблями не было ничего интересного. Только в 13.00 отряд возобновили движение, но уже в 13.20 еще один трал лопнул, зацепившись обо что-то на дне, и далее русские корабли следовали за одним тралом.
В 14.00 были замечены 6 японских миноносцев, но они ушли. Почти тут же обнаружили 3 джонки под парусами, которые были обследованы миноносцами, но ничего предосудительного на них не было найдено.
Наконец, в начале 3-его часа отряд подошел к наблюдательному посту Лувантан, с него на корабли было передано довольно невнятное сообщение, что японцы отступили и никого нет. М.Ф. Лощинский радировал В.К. Витгефту: «Полковник Киленкин сообщает, что японцы ушли, стрелять не по кому, прошу разрешения вернуться», однако В.К. Витгефт настаивал на проведении обстрела. Есть стойкое ощущение, что командующему эскадрой, который уже неоднократно имел проблемы с сухопутным руководством из за своих отказов отправлять корабли на бомбардировку неприятеля, важно было хотя бы формальное выполнение просьбы. Ничем иным его указание «У вас есть верстовая карта Квантунского полуострова, по ней можно узнать район, который можно обстрелять», объяснить едва ли возможно.
В результате «обстрел» все же состоялся – «Отважный» израсходовал 2*229-м и 7*152-мм снарядов, а «Гремящий» — 1*229-мм и 2*152-мм снаряда. Стреляли «куда-то в ту сторону», потому что наводить и корректировать огонь с берега было некому, так как на берегу не был организован пост и, хотя на корабли прибыл артиллерист, офицер с поста Лувантан, без корректировки с суши он ничем помочь не мог.
События развивались так: 15.50 на русских кораблях обнаружили 11 миноносцев и три двухтрубных и двухмачтовых крейсера японцев, они шли на соединение еще одному одномачтовому и однотрубному кораблю, который был виден и ранее. В 16.10 канлодки открыли огонь, в 16.25 стрельбу прекратили за полной ее недействительностью и пошли полным ходов в Порт-Артур. Русский отряд «сопровождала» небольшая японская эскадра из 4 крейсеров, 6 больших и 7 малых миноносцев: на наших кораблях крейсера были опознаны как «Касаги», «Читозе», «Адзуми» и «Мацусима». Это японское соединение двигалось за нашим отрядом к Порт-Артуру на удалении 6-7 миль от берега, однако до боестолкновения дело не дошло.
Что же до японской эскадры, то она, как можно понять из официальной истории, состояла из «Чин Иен», «Мацусима», «Касаги» и «Такасаго», которые пошли на разведку, привлеченные звуком выстрелов. Причем преследование русского отряда получилось случайным – его на японских кораблях обнаружили уже тогда, когда корабли М.Ф. Лощинского уже входили на внешний рейд Порт-Артура.
В целом же операция, пожалуй, стала эталоном того, как не надо производить обстрел сухопутных сил неприятеля с моря. Отправка кораблей под берегом была оправдана с точки зрения маскировки, но привела к большому риску подрыва на минах. В то же время, если бы японцы вовремя разобрались, что происходит, они имели возможность атаковать наш отряд превосходящими силами, и если «Новик» и миноносцы вполне могли оторваться за счет высокой скорости, то две тихоходные канонерских лодки, конечно же, не могли. Разумеется, не бывает войны без риска, но рисковать стоило ради достижения какой-то цели, в то время как обстрел позиций без корректировки с берега оказался совершенно бесцельным. Надо сказать, что морские офицеры очень плохо ориентировались по сухопутным картам, так как пересеченная местность с моря просматривалась плохо, и понять, где находятся японские позиции, было крайне затруднительно. Увы, и сухопутные офицеры, когда их стали брать на корабли, справлялись с таким ориентированием не лучше: вид с моря и с незнакомого им ракурса имеет свои особенности, так что даже те, кто, будучи на суше, видели японские позиции, прибыв на корабли, не всегда могли точно указать их с моря.
В следующий раз «Новик» вышел из Порт-Артура 10 июня, когда, наконец, все ранее поврежденные эскадренные броненосцы, включая «Ретвизан» и «Цесаревич», были отремонтированы и технически готовы к бою. Таким образом, отстаиваться и далее во внутренней гавани Порт-Артура больше не имело смысла и, понукаемый телеграммами, инструкциями и распоряжениями наместника Е.И. Алексеева, командующий 1-ой Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал В.К. Витгефт решился-таки вывести ее в море.
Продолжение следует…
